Я закрываю глаза...

Я закрываю глаза и представляю людей, всех людей, которых знаю.
Я их не вспоминаю, я их представляю, по-своему, не как кадр из моей головы, а как будто они у моря, сидят на жёлтом песке, босые и улыбаются, и слышу их голоса.  И на каждом останавливаю свой взгляд и всматриваюсь, и они глядят пристально. Я начинаю шептать их имена. Чтобы сейчас не произошло: летел бы метеорит, открыл бы зимний морозный ветер форточки, или взрывали бомбы, я со своими любимыми людьми, которые не заканчиваются… их всё больше и больше и они улыбаются.    И я сижу спиной к морю и вижу их и представляю, какое, должно быть, они видят синее бескрайнее волшебство.  Я начинаю замечать тонкие ниточки на их шеях, как ветер играет с их волосами, как у кого-то прядь лезет прямо в глаза, а некоторые устало щурятся и слушают… чаек. Я начинаю слушать сердце, как оно бешено и радостно колотится, как пригревает солнце лицо, как море холодом обдаёт спину. И кто-то позади накрывает меня своей кофтой, пропахшей чаем и ладаном. Я не вижу этого лица, мне не нужно…я его знаю, я как будто знаю его поверх того, что могу видеть, как будто оно высечено там, куда бы я не взглянула…и высечено мягко, ровно, и каждое моё слово, каждый мой смех, мой выдох роняется в сердце этого человека.  Я чувствую силу в руках, ногах, голове, в груди успокоилось биение, задышали лёгкие… по ободку горизонта устроились тучные белые облака. Мы начинаем задавать вопросы и руками ломать ананасы и апельсины и подавать друг другу. Смеётся, родная моя, хорошая… сок по подбородку, смешная… А ты, чего воротишь нос? Вкусно же. Я смеюсь, со мной рядом любимое дыхание в шею… Сгоришь! – так оберегать может только мама. Мама, ты совсем не такая и кричишь, сидя напротив, чтобы я накрыла панамой лицо.  Мы все ждём корабля? Нет…нет, нет…мы ничего не ждём. Нам нечего ждать, всё приходит, как приходит каждая секунда. И снова круг расширяется и снова нас больше, и люди, которых я не знаю, становятся мне вдруг одномоментно знакомыми, друзьями, любимыми… «Эхей – кто-то ловит из неоткуда взявшийся мяч, мы отбиваем его ладонями в песке и снова хохочем. Смотрите снег! Снег! Где, снег? Это наш сон… мы же так любили снег, а зиму не очень.  И мы начинаем ловить снежинки, ртом… и мама ловит, а глотая, улыбается. Папа держит её за плечи и на солнце блестят его чёрные-чёрные волосы… А мама сдувает каштановую прядь со лба, ведёт тонкими плечиками и всё старается поймать снежинку, прежде, чем она упадёт на песок.  Вдруг захочется  плакать, внезапно… и руку мою сожмёт тёплая ладонь, я поднесу её к губам и расцелую, всю… и расправлю её и приложу к своей горячей щеке, и посмотрю в глаза… которые словно всегда мягко высечены на том, что я могу видеть… Всё стихнет, только море , только шёпот песка, что сыпется с чьей-то ладони, только мягкие приглушённые шаги по берегу, редкие смешки ещё маленьких детей вокруг… и эта благоговейная мерцающая в сердцах и живая тишина признается в любви.