Тернист путь бабочки. Глава 2. Летаев. Флора

        Летаев сидел на парапете фонтана и задумчиво перебирал ногами в воде.На улице было прохладно,а вода была удивительно теплой.Страшно было подумать выташить их из воды.И поэтому сидел он уже очень долго. Солнце,со странным малиновым оттенком медленно вставало из-за колоритного здания Роспотребсоюза,пригревая редкими лучами. На улице появлялись первые люди и спешили к остановкам.Машин тоже было немного, и ехали они медленно.Сон еще не отпустил город.

    На парапете недалеко от Летаева опустился голубь. Посмотрел на него одним глазом.Потом другим.И видно решив,что Летаев не предсталяет опасности,начал суетливо чистить перья. Летаев наблюдал за ним внимательно,стараясь запомнить его движения. В голубе было что-то от отряхиваюшейся собаки. Потом голубь посмотрел на него на прощание и медленно пощел прочь по парапету. Летаев чихнул и выташил ноги из воды. Вылив воду из туфлей,он пошел по мостовой,оставляя за собой цепочку мокрых следов.

Седой прохожий с портфелем,стояший по над дорогой безучастно взглянул на него и высморкался в платок. Летаев шел по улице и наслаждался утренним куматозным состоянием,когда все вокруг будто нарисованное,легкая слабость в ногах и не хочется решительно ничего. Дойдя до пешеходного перехода,он стал ждать разрешаюшего сигнала светофора.Подчиниться такому простому правилу, тем более при отсутствии движения,тоже было своего рода протестом. Протестом против своих собственных правил ничему не подчиняться,а значит дополнением этих самых правил.               

  В это утро он,как никогда понимал собственную никчемность и равнодушие к этому пониманию.Все-таки очень прятно было просто плыть по течению. И легкий порыв ветра,толкнувший его в спину,был тому доказательством. За искляченим этого порыва,погода была абсолютно безветренной.Воздух будто стоял на месте.Его неперемешавшиеся слои имели разную температуру и пахли по разному. Так бывае только летом. Да и то не везде.Как правило в местах небезразличных-где заметна любая перемена.

Перейдя дорогу Летаев,понял что стоит на перекрестке,как минимум трех дорог. Пойдя направо- он попадет в ботанический сад,где днем будет невыносимо душно.Пойдя прямо- на замороженую стройку.Где еще не один час будет очень холодно.Пойдя налево он попадет в обьятия Флоры,крахмальных простыней и кондиционированного воздуха. Подкурив сигарету он пошел налево.

Подъезд всретил его новой нарядной дверью и кодовым замком.После недолгих манипуляций с замком,он поднялся по лестнице и оказался перед знакомой дверью,обитой пожеванным дермантином.Летаев открыл электрический шиток и выключил левый нижний автомат.Выждав секунд десять,он включил его обратно.Почти сразу раздался звук ключа в замочной скважине и дверь открыла Флора.

Она как водится улыбнулась ему и отступила назад,пропуская его внутрь. Летаев вошел,закрыл за собой дверь и нежно обнял Флору поцеловав ее в лоб.А она уже взяла его за руки и тащила за собой.Осторожно освободившись он скрылся в ванной.

              Контрастный душ привел его в чуство.Усталости не стало меньше- просто из-под нее пробилась какая-то фальшивая бодрость.Как виноградная лоза вокруг железобетонного столба.Со стороны кухни раздавались звуки напоминающие канонаду.На плите свистел чайник на сковороде что-то шкворчало и на фоне всего этого уверенно сновала Флора передергивая сковородки что-то перекладывая,что-то откуда-то постоянно доставая и убирая.Летаев остановился в дверях залюбовавшись этим зрелищем. На Флоре был едва перетянутый пояском шелковый халат,из-под которого выбивались атласные стройные ноги в красных тапочках. Распушенные шоколадные волосы,как и положено падали на плечи.Больше всего это напоминало картинку. Но летаев настолько устал,что эта картинка возбуждала только гордость за человечество.Он подошел к плите и выключил чайник,грустно улыбнувшись. В том,что у Флоры был чайник со свистком- была какая-то ирония.Пылесос стоял на том-же месте,где и остался в прошлый раз,хотя прошло немало времени.Он ждал именно его- Летаева. В этом не было никаких сомнений.Как всегда он попытался сесть на него,но Флора что-то бормоча решительно усадила его на стул.

Пока он ел она сидя на пылесосе,смотрела на него улыбаясь.Глаза ее были наполнены смыслом и счастьем.

        -Как собака,все понимает,только не разговаривает.- подумал летаев.И тут-же ему стало стыдно собственной мысли. Флора,как ни крути значила для него очень много.Даже больше,чем ему хотелось в этом себе признаваться.Сам себе он часто повторял,что просто благодарен,ей и что она фантастически красивая женшина. На самом деле он не был ей благодарен.Чувство благодарности вообще было ему неведомо.Он как орангутан,просто брал,что дают и все.Он брал и то что не дают и не испытывал по этому поводу никаких угрызений.Он вообще эмоционально был очень просто устроен и по-этому непонаслышке знал,что такое счастье.Счаслив он был сейчас набивая желудок прозапас и глядя на Флору.Счастлив был и три часа назад,болтая ногами в фонтане.Счаслив он будет и и через неделю,проснувшись на каком-нибудь чердаке и глядя на облака.

Так вот: он набивал желудок,смотрел на Флору и был счаслив.И это его смущало. Он не хотел ее.Сейчас не хотел. Однако смотрел он именно на нее и ему нравилось то-что он видел.У нее были правильно посаженные карие глаза смотрящие на него с нежностью.Ему не хотелось отводить взгляд.Он протянул руку нежно убрал шмурдяк собравшийся в углу ее глаза и подумал:

             -Шребсти тебе надо отсюда,парень.Срочно шребсти.А то не ровен час и шребсти не захочется. И тогда насыпят тебе песка в прихожей и оденут ошейник от блох...

        Флора как будто угадав ход его мыслей,что-то вспомнила поднялась и потрепав его по плечу побежала в комнату.Ее путь по квартире,как и всегда был отмечен невероятным грохотом. Судя по звуку все сыпалось,падало рассыпалось и разбивалось.При этом все всегда оказывалось не только целым но и порядок в квартире не нарушался.Если можно конечно назвать порядком стоящие повсюду всевозможные горшки и кадки с цветами и даже кустами...

Вскоре она вернулась гордо неся перед собой,черные тапки.Оборвав этикетки она поставила их перед Летаевым.Сначала один. Потом другой.

Летаев взял тапки в руки и сел обратно на стул.Ему хотелось заплакать.Последний раз у него были тапки,когда ему было лет двенадцать...Года два назад он думал...именно о тапках.По его подсчетам следуюшие его тапки должны были быть белыми.Тапки были для него символом того,что ему так претило,но все равно оставалось какой-то обетованной сказкой...

Флора вероятно превратно истолковала его состояние или напротив поняла его полностью.Что вряд-ли.Но как бы то не было, она обняла его голову прижав к своему животу.Летаев почувствов близость ее тела,   понял,что забывает про тапки.Про эти тапки,про тапки,как символ и даже про тапки,как таковые. Он поднял Флору на руки и понес в спальню.

Где-то через час он лежал и смотрел в потолок.Он с ним прощался.С потолком.Он твердо знал что если не попрощатся с ним сейчас,то потом будет поздно.Со временем по нему поползут трешины и трешинки,он обрастет пятнами от раздавленых комаров и комарих. Потом у него будет новая побелка и вторая молодость на которую он,Летаев,будет смотреть с гордостью... Он уже проходил это и затевать новый цикл не было желания. Точнее желание было,но он понимал насколько оно утопично.

Конечно Флора была необычной женщиной. Хотя, что есть обычная красивая,глухонемая женшина- Летаев представлял слабо. Может в этом и была ее фишка. Сила любой женщины впервую очередь- это загадка. Не обязательно впрочем женщины.Любой человек, когда он вывернется наизнанку полностью, становится неинтересен.Ровно как и когда он напускает туману из последних сил и многозначительно закатывает глаза.Может Флора и была-бы рада выкинуть перед ним свои потроха, но к счастью ей это не позволяли ее  возможности.Он даже не знал, как ее зовут по-настоящему.Он не знал о ней решительно ничего.Она жила в своем собственном мирке населенном главным образом цветами.Могла она часами просиживать перед каким-нибудь кустом беседуя,вероятно с ним на его кустовом языке.Как мать.Флора. По этому он так и назвал ее. Он не понимал ее языка жестов и был этому рад.

Если разобраться- то проблема была еще глубже.Летаев мог брать от жизни все не заморачиваясь этическими сторонами дела.Он привык уходить с высоко поднятой головой, его не смущали крики за спиной: проклятия или мольбы остаться.Беда была в том что Флора не умела не только кричать, но даже говорить.Бросить ее было-бы свинством- значит проще было не поднимать вовсе. К тому-же даже поругаться с ней было практически невозможно.А написать на бумажке: "ты мне надоела" и выйти вон,было-бы уже самым взаправдашним скотством.То что она рано или поздно ему надоест Летаев не сомневался.Все женщины ему надоедали очень быстро.В том как правило небыло их вины.Это потребительское отношение появилось у него еще в молодости,сразу после того,как ему стала неинтересна Глаша.


     Глаша вообще была темой отдельного разговора. Она была немного старше Летаева, имела зеленый взгляд и русые волосы.Было ощущение,что она родилась уже старой.Морально.В ее усталом взгляде Была ирония и вселенская печаль.Когда Летаев смотрел ей в глаза он понимал,что она никому не завидует.И больше всех ему.Почему, ему больше всех- он понял позднее. Как оказалась Глаша была истеричкой.Истеричность ее заключалась в феноменальном спокойствии.Невозможно было представить ее кричащей или выесняюшей отнощения.Это было ниже ее достоинства. Вообше чувство собственного достоинства было у нее гипертрофировано.Этим она выгодно выделялась из толпы смазливых девчат. Она была очень красива, но красота ее была своеобразна. Это была гордая монументальная красота.На лице самым запоминаюшимся предметом был нос. Он был очень длинный и тонкий. Абсолютно прямой- без малейшей горбинки.На конце имел несколько граней- будто был высечен из мрамора.Когда Летаев просыпаясь ночью видел этот нос на фоне млечного окна- ему хотелось закричать от счастья. Но это было ночью.Потом приходил день и вместе с ним новые мучения.Глаша, главной своей задачей считала противопоставить себя Летаеву.Если он говорил белое- она говорила черное. Если он возражал, в ее глазах сверкало ликование и она бросалась в свару. В страную, отточенно-интелектуальную и тихую свару.Подтекст в ее словах был зарыт на три метра под текстом. Если-же Летаев с ней соглашался, то в глазах у нее читалось разочарование и насмешка. При этом всем у нее было огромное приимущество: Летаев любил ее,а она его нет. Она любила человека по имени Марат.

   Марат тоже был отдельной историей. Она убила его незадолго до встречи с Летаевым.Почему она это сделала оставалось ее собственой тайной.
Летаеву она рассказала, что на похоронах чувствовала себя большой сволочью.
Прошло уже немало времени, но она поддерживала отношения со всеми его родствениками.Никогла не говорила о нем в прошедшем времени и отмечала его день рождения.

Летаев понимал, что идет ежесекундное сопоставление его и Марата:

                -Марат не чавкал-.
                -Марат-бы никогда так не сказал-.
                -МАрат всегда вытирал ноги-.

      Выиграть в этом сопоставлении было невозможно.Потому,как для него брались все положительные качества Марата и начиналась перекличка их аналогов у Летаева... Про собственные Летаевские качества при этом никто не вспоминал.Летаев дураком не был и прекрасно это понимал.Просто Глаша была его навязчивой идеей, маленький глупый Летаев полагал,что не сможет без нее. Она привлекала его своей странной непонятностью.Ее самодержавное достоинство завораживало.

        Все кончилось очень внезапно.Как-то раз они напились при странных обстоятельствах.Как это часто бывает,пьянка пешла в выяснение отношений.Отношения,как положенно выяснялись на высоте Глашиного полета.Очередная банка пива оказалась рубежом. Перевалив за этот рубеж Глаша сорвалась в пике.За несколько секунд она спустилась со своих высот, до уровня простых смертных.Встав на этом уровне на ноги и расправив плечи она нанесла Летаеву несколько увесистых выражений.

    Летаев который не был пьян,с изумлением наблюдал за произошедшей метаморфозой. С легкостью уклонившись от нескольких словестных кирпичей,он почувствовал себя утонченным и аристократичным. Осознание собственной важности зашкаливало.Он обернулся вокруг в поисках зеркала.Зеркала небыло.

            Он с иронией смотрел на нее и отшучивался от ее нападок.Это задевало ее еще больше. Она пыталась его уязвить поливая грязью.Но у него был большой опыт общения с ПТУшницами.После очередного смешка ему прилетела пошечина.
Теперь он окончательно почувствовал себя хозяином положения.
Со словами:

                -Только без рук, дорогуша!- он взял ее в охапку и вынес на улицу.Она в свою очередь брыкалась и пиналась.-Пусти меня,скотина- верещала она. Охранники брезгливо уступили им дорогу.

          На улице она устроила показательную истерику. Она каталась по земле,пыталась ударится головой о бордюр.Правда так что-бы в этом не преуспеть.Потом уже безо всякой показухи она сидя на земле и упершись головой в дерево,всхлипывая выговаривала никому вникуда все что болело у нее на душе.Летаев стоял над ней и чувствовал жалость и разочарование. Потом у него проснулось ощущение того что он подслушивает. Он пошел и сел в такси.Закурив сигарету он со стороны наблюдал за Глашей.Ему было очень хорошо. Очень приятно было ее жалеть. Потом он подъехал к ней и посадил ее в машину. Она уже выдохлась.Косметика растеклась по лицу и придавала ей особенно жалкий вид.Она сразу заснула у Летаева на плече. Летаев нежно погладил ее по голове и понял,что в его жизни только-что закончилась целая  эпоха.


          Сейчас Летаев лежал и глядя в потолок вспоминал все это. От недосыпа он становился очень сентеменьтальным.По этой причине он поцеловал спящую у него на руке Флору в затылок и уснул.