Для пользы дела

               
               
      Через месяц после капитального ремонта моей квартиры, на стене в гостиной показалось небольшое розовое пятно, оно наводило на грустные размышления и ассоциировалось с краской стыда, которая могла бы выступить на щеках горе - маляров, будь у них совесть. Я погоревал, почертыхался, и стал наблюдать за пятном, ежедневно отмечая в дневнике его размеры.
      Спустя неделю, пользуясь строго документированными  доказательствами, а также метафорой, гиперболой и той же ассоциацией, я мог бы написать о халтурщиках, сделавших ремонт: «Краска стыда залила им лицо»: пятнышко на стене приняло непонятную геометрическую форму, которая стала пузыриться, коробиться и обсыпаться. Рекламация в ремстройтрест, проводивший ремонт, не помогла, жалоба моя осталась безответной.
      Путём обстоятельных консультаций с такими же пострадавшими, я выяснил, что залатать пятно просто так не удастся – надо делать перетирку, перемывку и перекраску всей квартиры. Одно утешало: облупленный участок вдруг перестал расти и шелушиться так же самопроизвольно, как появился на свет, – запись в дневнике наблюдений застыла на одной и той же  цифре: 24,5 Х 14,6.
      И тут мне в голову пришла счастливая спасительная мысль: если дефект нельзя устранить, его ведь можно прикрыть. Метод не новый: в повседневной жизни мы тоже прикрываем свои действительные или кажущиеся недостатки самыми изощрёнными способами: корсетами и бандажами устраняем излишнюю полноту, толстыми подошвами прибавляем себе несколько сантиметров роста, закрашиваем хной седину.
      Дефект в своей стене я решил прикрыть картиной, не монументальным полотном, конечно, а этакой акварельной заплатой, причём в картине, которую я собирался повесить, меня интересовал не сюжет, не буйство красок, не манера художника, а исключительно размер – он должен был быть не менее 25 Х 15.
      С тем я и пришёл в магазин «Искусство».
      - Вы бы не могли подобрать мне небольшую картину примерным размером 25 на 15? – спросил я у продавщицы.
      - А какой сюжет вас интересует?
      - Да мне собственно всё равно.
      - Странно, - пожала плечами продавщица, но, тем не менее, ушла куда-то и вернулась с натюрмортом, на котором были изображены два лимона, огурчик и помидорчик.
      - Огурчик, кажется, малосольный, - присмотрелся я и вынул из кармана рулетку.
      Рамка картины имела габариты 26 на 16.
      - Подходит, - сказал я продавщице. – Заверните, пожалуйста. – И пока она упаковывала натюрморт, я мысленно оценивал  достоинства покупки. Закусь – что надо: лимончик – под коньячок, огурчик – под беленькую, а помидорчик – на все случаи жизни.
      Дома я повесил картину и  таким образом произведением подлинного художника прикрыл произведение подлинного бракодела.
      Всё бы ничего, если бы через какое-то время на противоположной стене не выступили контуры нового пятна затейливой конфигурации. Я извлёк свою рулетку, промерил пятно вдоль и поперёк и установил, что на сей раз картиной карманного формата не обойдусь.
      В салон-магазине «Искусство» мне тотчас же подобрали хорошо выполненную репродукцию картины известного художника второй половины ХIХ века, которая полностью соответствовала моим возросшим в геометрическом отношении вкусам. Правда, с геометрическим ростом я отметил у себя и рост эстетический: меня уже интересовали не только размеры картины, но и её художественные достоинства.
      Вскоре все стены моей квартиры были увешаны картинами. Среди друзей я приобрёл репутацию коллекционера, собирателя, ценителя изобразительного искусства. Ко мне зачастили гости, сперва это были знакомые и знакомые знакомых, потом стали приходить незнакомые, а, когда однажды пожаловала экскурсия школьников, я понял, что теперь моя квартира стала не столько местом проживания, сколько филиалом городской картинной галереи. Я приобрёл два десятка шлёпанцев, на каждой картине повесил табличку «Руками не трогать», а своих домашних перевёл в статус экскурсоводов на общественных началах, причём каждый в семье получил свой участок работы и график проведения экскурсий. С девяти до трёх посетителями занималась бабушка, в три из школы приходил сын и сменял её до семи, в субботу и воскресенье нелёгкое бремя популяризатора искусства брали на себя мы с женой.
      Разумеется, и мне и моим домочадцам приходилось основательно работать над собой, постоянно повышать свой эстетический уровень, ибо от экскурсантов не было отбоя, и порой от них поступали такие заковыристые вопросы, на которые нельзя было ответить без серьёзной подготовки.
      Мне было приятно, что посетители тепло отзываются о нашей выставке. Пришлось даже завести «Книгу отзывов», которая стала быстро заполняться восторженными записями.
      Никто из нас не тяготился своими новыми обязанностями, сама мысль, что мы бескорыстно несём искусство в массы, согревала нас, доставляла удовлетворение и даже удовольствие.
      Но вот очередь дошла до потолка. Он, как и стены, стал бугриться, пузыриться, и зачастую штукатурка сыпалась прямо за шиворот экскурсантам. Естественно, вешать картины на потолок я не мог, а он, как назло, разрушался всё больше и больше. «Книга отзывов»
стала наполняться гневными записями: «Когда же отремонтируют музей?», «Доколе можно терпеть?». Я отбивался, как мог, пытался разъяснить, что потолок – не стена, там нет места для картин. Но меня пристыдил один эрудированный товарищ, написав в своём отзыве, что я занимаюсь неубедительными отписками, а уж о том, что потолок не место для полотен, язвительно заметил, что шедевр мировой культуры – фрески Микеланджело – написаны именно на потолке Сикстинской капеллы.
      Группа медицинских работников, побывавшая у меня в квартире, написала обличительное письмо в газету. Письмо опубликовали, и со всех сторон в редакцию посыпались отклики, в которых жители города дружно осудили качество ремонтных работ, проводимых нашим горремстройтрестом, клеймили позором халтурщиков и приводили многочисленные факты недоброкачественного ремонта.
      В конце концов, подводя итоги выступлениям в печати, газета сообщила, что за низкое качество ремонтов управляющий горремстройтрестом освобождён от занимаемой должности, а работа треста взята под особый контроль.
      Теперь ремонты в нашем городе делают значительно лучше.
      Вот так, с помощью настоящего искусства можно, оказывается, не только повысить эстетический уровень населения, а и снять кое-кого с работы. Если это необходимо для пользы дела.