Брунеллески

Филиппо ди сер Брунеллески родился в 1377 г. во Флоренции, в семье нотариуса. Отец желал сделать сына нотариусом, но, увидев, что тот мало годится для этого дела и постоянно увлечен изготовлением всякого рода безделушек, записал его в цех золотых дел мастеров. Брунеллески с удовольствием занимался ювелирным ремеслом и весьма преуспел в этом искусстве. Он работал чернью и исполнял крупные работы из золота и серебра. Потом он увлекся изготовлением часов, а вслед затем и ваянием, в особенности после того, как подружился с Донателло. Он достиг в этом искусстве больших успехов, но, в конце концов, оставил и его, для того, чтобы всецело посвятить себя архитектуре. Именно на этом поприще ему и суждено было снискать бессмертную славу. Вазари, который, как известно, не любил готику, говорит в предисловии к своему жизнеописанию Брунеллески: «Поистине можно утверждать, что он был послан нам небом, чтобы придать новую форму архитектуре, которая сбилась с пути уже в течение нескольких столетий и на которую люди того времени тратили себе же на зло несметные богатства, возводя сооружения, лишенные всякого строя, плохие по исполнению, жалкие по рисунку, полные самых причудливых измышлений, отличающиеся полным отсутствием красоты и еще хуже отделанные. И вот, после того как на земле за столько лет не появилось ни одного человека, обладавшего избранной душой  и божественным духом, небо возжелало, чтобы Филиппо оставил после себя миру самое большое, самое высокое и самое прекрасное строение из всех созданных не только в наше время, но и в древности, доказав этим, что гений тосканских художников, хотя и был потерян, но все еще не умер».

В 1403 г. Брунеллески  отправился  в Рим, где прожил потом четырнадцать лет. «Там, - пишет Вазари, - увидев величие зданий и совершенство строения храмов, Филиппо обомлел так, что казалось, будто он был вне себя. Итак, задавшись целью измерить карнизы и снять планы всех этих сооружений, он работая без устали, не щадил ни времени, ни издержек и не оставил ни одного места ни в Риме, ни в его окрестностях, не обследовав и не измерив всего того, что он мог найти хорошего. А так как Филиппо был свободен от домашних забот, он, жертвуя собой ради своих изысканий, не заботился ни о еде, ни о сне – ведь единственной целью его была архитектура, которая в то время уже погибла… Он отметил и зарисовал все античные своды и постоянно их изучал. А когда он случайно обнаруживал зарытые куски капителей, колонн, карнизов и подножий какого-нибудь здания, он нанимал рабочих и заставлял их копать, чтобы добраться до самого основания… Он остался в Риме… пока не зарисовал все виды строений, храмов – круглых, четырех- и восьмиугольных, базилик, акведуков, бань, арок, цирков, амфитеатров, а также и все храмы, построенные из кирпича, в которых он изучил перевязки и сцепления, а также кладку сводов; он заснял все способы связи камней… И эти изыскания его были таковы, что гений его приобрел способность воочию воображать себе Рим таким, каким он был, когда еще не был разрушен».

В 1417 г., вооружившись всеми этими знаниями, Брунеллески вернулся во Флоренцию. В том же году попечители недостроенного собора Санта Мариа дель Фьоре (заложенного в 1296 г. и в основном законченного, за исключением купольного перекрытия, к 1403 г.) созвали совещание местных архитекторов для обсуждения сложного вопроса: каким образом возвести над этим храмом купол.  Задача была чрезвычайно трудной для того времени, ибо надо было найти  способ преодолеть чудовищную силу бокового распора. Большинство мастеров считали ее неразрешимой и уже не надеялись найти способ возведения купола и сруба, достаточно крепкого, чтобы выдержать остов и вес столь огромной постройки. Брунеллески был иного мнения. В декабре 1418 г. он в сотрудничестве с Донателло изготовил большую модель собора из обоженного кирпича. Она должна была  продемонстрировать возможность строительства купола без внутренних лесов.

В 1420 г. по совету Брунеллеско был объявлен конкурс на проект купола. Во Флоренции собралось большое количество итальянских и иноземных архитекторов. «И удивительно было слышать, - пишет Вазари, - странные и различные заключения по такому делу, ибо кто говорил, что надо от уровня  земли заложить столбы, на которые опирались бы арки и которые поддерживали бы тяжесть сруба; другие – что хорошо было бы сделать купол из туфа, чтобы облегчить его вес. Многие же сходились на том, чтобы поставить столб посередине и возвести шатровый свод…Не мало было и таких, которые говорили, что хорошо было бы наполнить его изнутри землей… Один Филиппо говорил. Что свод может быть возведен без громоздких лесов и без столбов или земли, со значительно меньшей затратой на такое большое количество арок и, по всей вероятности, даже без всякого сруба». Доводы Брунеллески были настолько обоснованы, что в конце концов за основу был принят его проект, дополненный несколькими удачными находками скульптора и архитектора Гиберти (http://proza.ru/2012/01/31/379). Им обоим было поручено руководить возведением гигантского, достигающего 42 м в диаметре купола.

Общая высота возведенного собора с куполом составила 114 м. «Можно с уверенностью сказать. – пишет Вазари, - что древние в своих строениях  никогда не достигали такой высоты и никогда не подвергали себя  столь великой опасности, желая вступить в единоборство с небом, - ведь поистине кажется, будто  оно с ним вступает в единоборство, когда видишь, что оно  вздымается на такую высоту, что горы, окружающие Флоренцию, кажутся подобными ему». Впрочем, сам Брунеллески не дожил до завершения строительства. Другие архитекторы, следуя его расчетам и сообразуясь с изготовленными им моделями, окончили стройку в 1461 г. (http://proza.ru/2012/01/31/382).

Отдавая много времени и сил возведению купола Санта Мария дель Фьоре, Брунеллески продолжал заниматься и другими делами. Прежде всего он руководил постройкой  приюта для сирот – Воспитательного дома (Оспедале дельи Инноченти)(http://proza.ru/2012/01/31/383) и церкви Сан Лоренцо (http://proza.ru/2012/01/31/391).

Не только строительная деятельность Брунеллески, не только его знаменитый купол, но и сама личность его поражала современников. В нем видели человека особенного, способного совершать «неслыханное и невиданное». За какое бы дело он не брался, он всюду был новатором и изобретателем, все старался делать не так, как другие. Так он много занимался перспективой, применявшейся в то время весьма плохо вследствие многих ошибок, которые в ней делали. По свидетельству Вазари, он много потерял на нее времени, пока сам не нашел способа, благодаря которому она могла сделаться правильной и совершенной. К 1424 или 1425 году Брунеллески закончил свои перспективные изыскания, опирающиеся на математику и оптику, дав два образца из применения к живописи. Эти картины, не дошедшие до наших дней, изображали площадь Сан Джовани, с чередованием инкрустаций черного и белого мрамора на стенах церкви, которые сокращались с особым изяществом. Вслед затем он изобразил дворец, площадь и лоджию Синьории  со всеми постройками, которые видны вокруг. После этого многие другие художники принялись с увлечением экспериментировать с построением пространства и осваивать законы перспективы. Особенно горячий интерес к этому открытию проявил юный Мазаччо, который в совершенстве овладел законами перспективы и вскоре сделался первым флорентийским художником.

Умер Брунеллески в апреле 1446 г. Влияние его идей на последующее развитие архитектуры в Италии было огромно. Фактически в течение жизни одного поколения на смену готической архитектуре пришла новая, основанная на ордерной системе принципов. Уже в середине 60-х гг.  Филарете пишет в своем «Трактате о зодчестве»: «ныне не употребляется никакая другая манера, кроме античной, как при постройке церквей, так и в общественных и частных сооружениях».

Ренессанс http://proza.ru/2023/01/19/241