4. Кот-Баюн по имени Васька

КОТ-БАЮН ПО ИМЕНИ ВАСЬКА
 Из серии «Невидимые лесные обитатели»
(СКАЗКА)

          Кот-Баюн стоял на крылечке Аксюткиной избушки и, облокотясь лапами на перильца, смотрел вслед своим приятелям. Дормидонт и Закорюка шли рядышком по расчищенной и утоптанной тропе в свои жилища. Выглядела эта парочка довольно-таки нелепо: Кащеич худой, высокий и нескладный шёл медленно, переставляя ноги, словно ходули, Закорюка – маленький, вёрткий в смешном заячьем треухе на голове семенил рядом, снизу вверх заглядывая Дормидонту в лицо, размахивая руками и подпрыгивая. «Пара - гусь да гагара», - хихикнул Васька.
          Аксютка уже постелила постели. Ему на печке, а себе – на полатях внизу. Раньше она любила спать на верхних полатях, но последние годы у неё болели ноги, карабкаться стало трудно.
- Ноженьки мои бедные! – покряхтывала баба-яга.
- Давай-ка, бабуся, я тебе массаж сделаю, - предложил кот.
           Он в их компании был за лекаря. Обнаружил этот его дар Тритон Горыныч, когда время от времени транспортировал его на себе в отдалённые места. У змея побаливал хребёт, летать было больновато, особенно трудно ему давались взлёт и приземление.  Когда он впервые перевозил Ваську, тот очень боялся. От страха кот вцепился в спину Тритону. Его острые коготки, словно иголки китайского целителя,  нашли невидимые точки на спине Горыныча. Боль ушла куда-то в мгновение ока.
            Со временем Васька развил в себе это дарование ещё больше. Теперь он, в случае необходимости, мог сделать и массаж, и «иглоукалывание», любому из друзей, интуитивно находя нужные точки. А его вокалотерапия делала чудеса, так как во время сеансов, он всегда что-то мурлыкал, придумывая  несложные мелодии каждому «пациенту». Больной расслаблялся и даже засыпал под песенку Баюна, а когда просыпался, чувствовал себя совершенно здоровым.
             Кот Баюн только внешне походил на обыкновенных кошек. Был он крупнее их раза в четыре, ходил преимущественно на задних лапах, хотя и умением ходить на четырёх конечностях и лазаньем по деревьям не пренебрегал. Имел он густой подшёрсток и окрасом шерсти голубовато-серого оттенка очень гордился, так как цвет этот ему достался в наследство от того кота, который жил когда-то в Лукоморье. Дар рассказчика Васька тоже унаследовал от Учёного Кота.
           Был Баюн  слегка плутоват и пользовался этой плохой привычкой при игре в карты. Друзья знали за ним эту черту и прощали кота. Ведь у каждого из них были свои слабости. Только иногда Аксютка ворчала, что превратит его в мышь, если он не угомонится. А Никушка тогда смеялась над ним: «попался, как ворона в суп» или « не буди лихо, пока оно тихо».
          В остальном кота не в чем было упрекнуть.  Васька  был трудолюбив, в отличие от обычных котов жил по поговорке: « Не сиди, сложа руки, не будет скуки».
          Аксютка уже тихонько посапывала, а кот всё ещё ворочался на печке. Разные мысли не давали ему уснуть, хотя за день он порядком устал. С утра пришлось съездить на речку за водой. Воду Баюн возил на лёгких саночках с широкими полозьями, которые смастерил Закорюка, (на этих же санках кот и рыбу, и дичь привозил). 
          Небольшая лесная речушка, быстротечная, с каменистым дном почти на замерзала зимой. Только во время больших морозов, как этой зимой, Ваське приходилось следить за тем, чтобы прорубь не затягивалась плотной коркой льда.
Кот ложился животом на кадушку и лихо скатывался на санках с горушки, они выносили его на середину речки. Набирал воду в кадушку, ловко орудуя деревянным ведром, и тащил санки в гору, приговаривая: «Любишь кататься – люби и саночки возить».
           Аксютка, пока он ездил по воду, уже сготовила завтрак, он наелся оладий со сметаной и выпил свой любимый мятный чай. Пил кот, не торопясь, держа широкое блюдце на растопыренной лапе, шумно прихлёбывая и отдуваясь. Потом Васька расчищал от снега поляну для новогоднего праздника вплоть до обеда. На обед пришли леший с Дормидонтом, а после обеда они уже все вместе готовились к встрече Нового года и прилёту Тритона Горыныча.
           Баюн вдруг вспомнил, как они с Закорюкой две недели назад ставили силки на зайцев. Осень в этом году была обильной, и зайцев расплодилось видимо-невидимо. Они портили деревья, обгрызая кору вокруг стволов и веток, объедали верхушки только что проклюнувшихся ёлочек. Терпение лешего лопнуло от их прожорливости, и кот тогда удовлетворил свой недремлющий охотничий инстинкт.
-Завтра Аксютка напечёт пирогов с зайчатинкой. Тритон будет рад, да и я не откажусь полакомиться! – удовлетворённо хмыкнул кот. Он опять подумал про Никушку, и сердце у него заболело.
          Днём, когда он был занят работой, грустные мысли оставляли его, а ночью опять было тоскливо от того, что где-то друг мается один. Он вспомнил, как Никушка любила расчёсывать большой деревянной щёткой его густую шерсть. Как слушала его сказки и песни, как сама пела ему и придумывала всевозможные игры, веселя всех своих друзей забавными присказками и шутками.
         - Эх, Никуша, Никуша! Сама ведь говорила, что «ближний сосед лучше дальней родни», Как же так случилось, что ты отдалилась? Вот и я стихами, как ты, заговорил! Найдём мы тебя, обязательно найдём!
           Баюн, свесив голову с печки, издали глянул в окошко. Ночь была лунная, яркая, предновогодняя, сказочная. «В такие ночи желания сбываются! Так Никушка всегда говорила», - припомнил Васька.
           Он сладко потянулся, хотел загадать что-то хорошее и мгновенно уснул. И приснился коту Баюну сон, будто ходит он по златой цепи вокруг волшебного дуба. На большом его суку сидит Никушка в образе русалки и говорит Ваське: «Жди меня, и я вернусь, только очень жди!» А под дубом сидит поэт Пушкин и гусиным пером в тетрадке что-то быстро-быстро строчит, мурлыкая себе под нос песенку: « Во лесу, ли во болоте Никушка гуляла!»