Размышления о минувшем

«Зауралье справедливо называют «воротами Сибири», через которые, начиная с XVI в., шел поток вольных и отчасти невольных переселенцев из разных районов Европейской России»(1).После того, как войско Московского княжества одержало победу на реке Шелонь, Урал перешел в подданство московскому князю. Растущий "организм" Московского государства, жадный до денег и власти, не мог пройти мимо источника одной из главных валют того времени — уральской и сибирской пушнины. Для завоевания Урала были использованы довольно стандартные для того времени методы: военные походы, миссионерская деятельность православной церкви и выделение вотчин. Так были осуществлены военные походы 1472 года под руководством Федора Пестрого и 1499 года под руководством князя Семена Курбского и воеводы Петра Ушатого. Именно в этом время крестили вогулов и манси святой Стефан Пермский и его последователи.


 «В исторической литературе…бытует миф, согласно которому русские прорвались в Сибирь при Иване Грозном. Более сдержанный вариант  того же: «начали завоевание Сибири» или чуть осторожнее: «освоение», «присоединение» Сибири. Но в действительности ничего подобного не произошло. Ермак, нанятый купцами Строгановыми, одержал ряд блистательных побед над сибирскими татарами, занял столицу ханства и тогда уже получил поддержку из Москвы. Однако вся его экспедиция закончилась разгромом отряда и гибелью самого вождя.  В нашей историографии, особенно советского периода, Ермака превозносили как «народного героя». Да, он стоит в одном ряду с величайшими колониальными воителями,  …и от большинства русских полководцев  XVI века отличается происхождением: они вышли из аристократической среды, в худшем случае - из видных дворян, а « сибирский конкистадор»- из казаков. Для советского же времени «демократическое» происхождение играло роль положительного фактора, когда оценивалась та или иная историческая личность…»(2)Что же произошло на самом деле?


Общепринятое описание освоения  Урала начинается с оценки похода Ермака. Кто явился инициатором похода? Какова была цель?  Какова роль правительства в организации и проведении похода? Получали ли Ермаковцы государственную поддержку? В течение какого времени был совершен подвиг, о котором мы, живущие через 430 лет, не забываем?
В зависимости от авторства летописей инициаторами похода являются:
- В произведениях устного народного творчества - конце XVIII и начале  XIX вв.  был опубликован рукописный  сборник народных песен, былин, в том числе и о Ермаке, собирателем которого предположительно называют русского фольклориста XVIII века Киршу Данилова – инициатором похода показываются казаки – дружинники.
О покорении Сибири Ермаком Тимофеевичем существует несколько летописей, среди которых:


- Самая древняя и признанная всеми более правдивой - Есиповская, написанная донским казаком, сподвижником Ермака, как он сам себя называет, Саввою Ефимовым. Летопись эта окончена в1636 году, когда автору ее было около 80 лет;  Казачье «написание» - краткая «скаска» еще живших в Тобольске в 1623 году участников похода - легло в основу  Синодика ермаковым казакам - специальной церковной службы, прославлявшей казаков, погибших в Сибирском походе. Синодик стал в дальнейшем одним из источников  Есиповской летописи, составленной в 30-е годы XVII в.  дьяком Тобольского архиепископского дома Саввой Есиповым. В ней присоединение Сибири было представлено как воплощение «божьего промысла», отвечавшим государственным и царским интересам.

-Строгановская, написанная около 1600 года, которой больше всего придерживался Карамзин. В Строгановской летописи на первый план выдвигалась роль промышленников Строгановых в организации похода Ермака. «Строгановы выхлопотали себе царскую грамоту «поступать военной рукою « не только с ближними неприятелями, но и с  дальними сибирскими врагами, причем им жаловались земельные угодья  в царской «отчине» за Камнем ( Уралом). В своих городках-острогах у них уже был давно сформирован набор ратных людей, обученных городовому и воинскому делу. Для Строгановых, мечтавших о «подъеме в Сибирь», такой человек был находкой, и поэтому Строгановы «бросили клич», на  который откликнулся Ермак ( по некоторым источникам- Токмак)  Казаки и Ермак- исполнители воли Строгановых. Особенностью этой летописи было привлечение в качестве документальных подтверждений данной версии материалов вотчинных архивов Строгановых, Синодика Ермаковым казакам и повести начала XVII века «О Сибири»(3).


-В Кунгурской летописи (найденной в 1703г.С.У. Ремезовым, тобольским служилым человеком, историком, географом, архитектором в Кунгуре) написано, что «промчеся воровской слухъ» про «Заворуя Ермака, который имея  «спех и  храбрость смлада»,  своевольными вои храбрствовал  во единство сердца и вседушко»,- воевал персидские бусы на Хвалынском  море, зорил русских купцов и даже «шарпал царскую казну на Волге.» Опираясь на предания казаков дружины Ермака, авторы Кунгурской летописи именно их считали инициаторами похода и с восхищением писали о порядках в казачьей дружине. С.У. Ремезов создал  свою «Историю Сибирскую», в основе которой лежат летописи Есиповская, Кунгурская, русские и татарские предания и документы. В ней содержатся сведения о народах Урала и Сибири.(4)


- Краткая Сибирская летопись Спасского, изданная в 1820 году. Им же была осуществлена публикация «Чердынские юридические древности»


- Латинская, относящаяся к концу ХVІІ века. Летопись эта хранится в Императорской Публичной Библиотеке и в 1849 году переведена на русский язык Небольсиным;


- Новая летопись, составленная в конце ХVІІ или в начале ХVІІІ в.в.;
- Опросы в 1621 году первого Тобольского архиепископа Киприана оставшихся в живых сподвижников Ермака о покорении ими Сибири и о всех обстоятельствах похода;


- В Бузуновском летописце,(«Сказания Сибирской земли», найденные А.А. Дмитриевым) также основанном на устных преданиях о Ермаке, содержится версия об уральском происхождении Ермака- Василия Тимофеевича Аленина, родившегося в одной из Строгановских  вотчин на реке Чусовая(5), по другим сведениям, введенным в научный оборот Е.К. Ромодановской, он родился в Сольвычегодской части Строгановских владений  в с. Борок на Двине.)
-В дипломатических документах конца XVI века отражен официальный взгляд на поход – казаки в них также являются исполнителями царской воли. Ни о Ермаке, ни о Строгановых упоминаний в них нет.


Исторические летописи  являются ранними историческими произведениями. В них  рассматриваются причины, ход, результаты освоения края русскими, даются оценки роли различных общественных сил в этом процессе. Освоение Урала и Сибири продолжили изучать Татищев В.Н., государственный деятель и ученый, главный управитель уральских заводов (1720-1722, 1734-1737гг.), начавший систематическое изучение рукописных хранилищ  Урала в Чердыне и Соликамске. Среди других ценных летописей он приобрел в Далматовском монастыре «Летопись ротмистра Станкевича», содержавшую сведения об освоении Урала в 16—17вв.. В трудах Татищева не только некоторые летописи, но и акты официального делопроизводства, законодательные акты.


В конце 30-40-х годов XVIII в. на Урале работал второй отряд Камчатской экспедиции под руководством ученых - натуралиста И.Г. Гмелина и историка Г.Ф. Миллера. Миллер обследовал архивы Чердыни, Верхотурья, Туринска и собрал ценнейшие документальные свидетельства русского освоения Урала и Сибири, использованным им позже при создании «Истории Сибири». Присоединение Урала и Сибири Миллер считал завоеванием, использование природных богатств – государственным делом. А коренные народы считал народами, находившимися в полудиком состоянии. Он первым заинтересовался вопросами этногенеза народов Урала и влиянием русской колонизации на нерусские народы. Он считал, что только благодаря русским феодалам, купцам и церкви местные народы Урала приобщились к христианству и цивилизации.


О колонизации Урала упоминается в работах Соловьева С.М.,  Ключевского В.О., который назвал характер развития России - «колонизующийся». Крупным исследователем колонизации Урала был историк и археограф Дмитриев А.А. Изучая данные переписных книг XVI - XVII веков, богатый актовый материал, местные летописи, считал, что экономическое развитие Урала XVI - XVII  веков зависело от освоения края, в котором  главную роль играла не правительственная, а крестьянская и посадская колонизация. Он исследовал пути проникновения русского населения на Урал, происхождение первопоселенцев, эволюцию местных органов управления в ходе освоения земель и т.д. Им были выделены периоды в истории Урала, которые он связывал с этапами колонизации: Новгородский, Московский. Словари И.Я. Кривощекова, посвященные колонизации, содержали сведения о сельском хозяйстве и крестьянстве.


   Трапезников В.Н. считал главной причиной переселения на Урал  закрепощение крестьян и классовую борьбу, а основной движущей силой - крестьянство и посадских людей. Утверждал, что русские люди появились на Урале задолго до Строгановых, рассматривал роль монастырей.


В советский период культурным значением колонизации  Среднего Урала в разной мере занимались: П.С. Богословский, А.А. Савич, А.П. Пьянков, А.А. Введенский, В.И. Шунков, А.А. Преображенский, В.А. Оборин(заселение и освоение Среднего Урала в ХI- XVIII в.) и др.. В.А. Оборин исследовал наряду с письменными источниками археологические и этнографические, что позволило ему сделать вывод о том, что пашенное земледелие коренного народа (удмуртов и коми-пермяков) существовало задолго до прихода русских. Близость хозяйственного уклада и общественного строя пришлого населения и коренного способствовало заселению и освоению среднего Урала представителями более 15 народностей Урала. Оборин рассмотрел три важнейшие формы колонизации края: крестьянскую, посадскую,  монастырско -церковную, и их взаимодействие с правительством. Изучению истории культуры Урала посвящены работы П.С. Богословского(1927г.), Н.Н. Серебрянникова ( о пермской деревянной скульптуре), В.В. Данилевского, В.С. Виргинского, В.А. Каменского и др.(6)
В настоящее время в работах В.В. Пундани, В.В.Менщикова разрабатывается тема колонизации Урала.


Известное нам самое первое упоминание о Урале относится  к ок.90г.- 160г.до н.э. На  карте древнегреческого ученого Птолемея (под названием Риммейские(Рифейские) горы показаны Уральские горы. Выделяют Северный, Средний и Южный Урал. Средний Урал не отличается высотой, по его территории протекают две большие реки - Чусовая и Исеть.
По данным письменных источников, в  VII-V вв.до н.э. на данной территории проживали племена фассагетов, иирков, исседонов, аримаспов, аргиппеев, которые обладали многочисленными стадами животных и сами были отличными всадниками. Над горами летали мифические грифоны – крылатые звери, охранявшие золото(Аристей, Геродот ) В русских летописях  ХI-ХII в. среди племен, проживающих на данной территории называются пермь, самоядь, югра. В летописях ХIII в. – древние венгры, позднее - племена  иткульской культуры (самый известный памятник этой культуры- у города Полевской  на горе Думная, металлургический центр, который, вероятно, снабжал продуктами своей деятельности скифо-сарматские племена). В дальнейшем на Урале этнические процессы протекали однотипно, характерным было вливание разных по происхождению и численности этнических групп, особенно во время Великого переселения народов. В настоящее время  Урал – уникальный этнический и социокультурный регион, в котором проживают представители более 100 национальностей (коренных и мигрантов эпохи первой волны русской колонизации, петровского заселения, столыпинских реформ, периода революций и гражданской войны, сталинской коллективизации, ударных строек, репрессий и т.д.)(7)


 Таким образом, история заселения и освоения  Урала уходит в глубь тысячелетий. О тех временах говорят археологические находки. Верно то, что, находясь на пересечении дорог из Азии в Европу, на границе между степью и лесом, регион являлся местом пересечения многих миграционных потоков. На протяжении тысячелетий через эти земли прошли сотни племен и народов. К  X- XV вв. местное население частично освоило территорию Урала. В сохранившихся летописных документах нет твердого ответа на вопрос об инициативе. Темой колонизации Урала занимались и занимаются многие историки.


Существуют разные точки зрения о времени первого знакомства русских людей со Средним Уралом: XIV, XV или  XVI столетия.  С Северным Уралом, приуральской югрой - первое достоверное свидетельство принадлежит богатому новгородцу Гюряте Роговичу в конце XI века(1092г.)(8) «Русское продвижение на Урал началось в XI веке, и было первоначально проявлением частной инициативы новгородских, затем московских торговых людей, промышленников, приобретавших у местного, аборигенного населения пушнину в обмен на русские товары. На путях их движения возникали поселения- слободки, зимовье, городки. Шли на Восток и христианские миссионеры.» (9)
Отряды, посланные московскими великими князьями, долго не задерживались: добыв драгоценную пушнину (дань с местного населения), уходили домой, на Русь. В конце XVI в. русские крестьяне стали проникать на земли Зауралья, в верховья реки Исети. «Не случайно русский человек начал уходить за Рифейские горы с давних мест обитания достаточно активно после похода Ермака. Кроме обострения социальных противоречий между «верхами» и «низами» русского общества, раскола русской церкви, роста плотности населения в Европейской России, начинавшегося «земельного утеснения», причиной продвижения русских людей за Урал было стремление найти там  более благоприятную  природную и социальную экологию.
Уходивший за Урал человек, искавший там «земли и воли», нашел здесь «дебрь плодовитую и скотопитательные места  пространные зело, реки пространные зело, в их же воды сладчайшие и рыбы различные множество» Это были природные богатства, почти нетронутые людьми. Здесь не было крепостного права.) (10)


Существует версия, что  «первыми заселенцами реки Урал были люди, бежавшие от кровавого царствования Ивана Грозного. Около 1559 года наплыв бежавших на Волгу усилился: шайки, состоящие из них, жили грабежами и разбоями. В 1577 году для разгона этих шаек был послан отряд Ивана Муранкина, который своими удачными действиями заставил их бежать, кого в Сибирь (Ермак), кого на Терек (гребенские казаки), кого на реку Урал.



Дмитрий Володихин, кандидат исторических наук, в своей статье «Тысяча миль за полтора года», утверждает, что русские воинские люди бывали в Сибири, «брали там ясак, проповедовали Христову веру.  На какое-то время сибирские татары оказывались даже в вассальной зависимости от Москвы, притом задолго до Ермака. Но все эти временные достижения не принесли России никакой пользы, помимо репутации сильного и  упорного противника»(11).



Становится очевидным, что  заселение и освоение русскими края, находящегося «встречь солнцу»,  было нереальным без создания достаточно эффективной военно-административной системы.

***

До середины конца XVI в.население Прикамья жило в обстановке военной опасности с юга и востока, подвергалось разорению, уничтожению и  угону в плен. Это сдерживало переселение русских людей на Урал, хотя и в таких условиях росли города, сельские населенные пункты. Во второй половине  XVI в. начинается новый этап в колонизации Урала. Колонизация шла по  двум направлениям – закрепощаемое крестьянство центральных районов переселяется на плодородные земли южных окраин и в Поволжье. Черносошное крестьянство северных районов Поморья направляется на Урал, а затем в Сибирь. На Урал переносились отношения черносошной деревни со смягченными формами государственной феодальной эксплуатации, что притягивало крестьянство  и из районов Среднего Поволжья, где уже укрепилось крепостничество и проводилась насильственная христианизация населения.
В 1552 г.под ударами русских войск пало Казанское царство. В 1555г. послы сибирского хана Едигера «били челом» о принятии подданства Русскому государству с уплатой дани пушниной.
В 1563г. данническую зависимость признала Ногайская Орда.
Однако после отказа сибирских ханов от даннических отношений над Уралом снова нависла военная угроза. Правительство Ивана IV  было втянуто в затяжные войны на западных и южных рубежах. В 1558г. выходец из разбогатевших поморских крестьян, солепромышленник и торговец Г.А.Строганов получает первую царскую грамоту на «отхожие земли» по реке Каме от устья реки Лысьвы до устья реки Чусовой. Грамота обязывала Строгановых «горотки строить, варницы ставити, соль варити, слободы копить на государя», вести поиски полезных ископаемых для государственных нужд. Владения Строгановых быстро росли: построились помимо солеварен городки: Канкор, Орел, Нижний Чусовской городок, Сылвенский острожек, Яйвинский. В 1572г. Строгановым разрешалось набирать дружины для обороны от местного населения, которые в том же году использовались для подавления восстания нерусского населения, спровоцированного сибирскими ханами.
Однако, в последней четверти ХVI в. отношения с Сибирским ханством вновь обострились. Официально признанная версия о привлечении отрядов казаков для охраны приграничных  поселений от воинственных соседей становится логичной и как бы единственно верной. Строганов приглашает отряд казаков, во главе с Ермаком. Появление Ермака на Волге летописи относят к концу 70 годов ХVІ столетия.

               
                Происхождение Ермака до сих пор не выяснено.
Есиповская летопись признается Фишером, Миллером и Карамзиным за самую достоверную; она начинается так: „Избра Бог не от славных муж, не от царского веления воевод, а вооружи славою и ратоборством атамана Ермака, Тимофеева сына, и с ним 540 человек”. По этим летописям, Ермак был роста среднего, широк в плечах, сложения крепкого, волосы на голове имел черные, кудреватые, бороду черную, глаза весьма быстрые, лицо широкое и пригожее, нос с горбинкой; хорошо сносил стужу и жар, голод и жажду, бессонные ночи, тяжелую работу и проч. Он имел бодрый и затейливый дух, который не давал ему долго сидеть праздно; хитер на вымыслы и быстро приводил их в исполнение; храбр до дерзости и милосерд к побежденным. Считая себя борцом за православную веру, он, как и все казаки того времени, был всегда набожен, строг в соблюдении постов и обрядов веры и всегда призывал в своих предприятиях на помощь Бога и Пречистую Его Матерь. Строго наблюдая за нравственностью казаков и требуя от них целомудрия, атаман Ермак перед каждой битвой или после победы всегда приказывал бывшим в его войске трем священникам и одному иеромонаху служить обедни или петь благодарственные молебны. Перед битвами любимые его слова были: „Когда Бог нам поможет, то одолелем врага”.



Все перечисленные выше нравственные и физические качества, образ деятельности и религиозные воззрения довольно ясно характеризуют личность Ермака, этого, по выражению Карамзина, российского Пизарро, грозного для диких народов и менее ужасного для человечества. По этой характеристике, Ермака нельзя причислить ни к запорожским черкасам, ни к новгородцам-вятчанам, так как те и другие не особенно-то строго держались уставов и обрядностей православной церкви, причем последние, как в древнем Новгороде, так и Вятке и даже на Дону, всегда старались обособиться в церковном отношении от московской митрополии, не признавали строгих греческих церковных уставов и таинства брака, смешивая языческие обряды с христианскими, например, венчались и разводились в станичном кругу, иногда, пользуясь услугами беглого монаха, венчались около стола, телеги и вербы, по несколько раз, имея живых жен кроме того, родословие выдающихся личностей из этого казачества могло быть легко восстановлено, между тем как об Ермаке все древние летописи, признанные достоверными, а также Карамзин, единогласно свидетельствуют, что он был рода неизвестного, донской казак, как и его сподвижники.
 «Как на славных на степях было на саратовских,
Что по ниже города Саратова,
А по выше было города Камышина,
Собирались казаки- други, люди вольные,
Собирались они, братцы, во единый круг:
как донские, гребенские и яицкие.
Атаман у них – Ермак сын Тимофеевич...»- пелось в народной песне.


Не мог быть Ермак и казаком рязанским или мещерским, так как те и другие, как приписанные к пограничным московским городкам и служившие долгое время московским царям, в нравах и обычаях во многом походили на москвичей; но  имя  «Ермий» (вестник) и теперь донскими казаками произносится не иначе как Ермак, применительно к окончаниям глаголов татарского языка на «-мак». Известно, что низовые казаки (записки Де-Романо 1802 г.) любили этот язык и говорили на нем даже в домашнем быту).


Природными Донскими казаками называли себя только казаки азовские, древние таны, или танаиты, жившие на реке Дане или Танаисе, по греческому выговору, и Доне — по древне-русскому. Для русских летописцев народ этот считался загадкой. Кто же мог вести родословие героям, вышедшим из этого народа? „Мы, Донские казаки, бьем тебе, царь Иван, царством Сибирским”, повествует летописец. Эти слова говорят сами за себя. Следовательно, атаман Ермак и его сподвижники, если и не все, то большая их часть, были природные Донские казаки, которых летописцы ХV и ХVІ в.в. называли Азовскими; только эта среда могла выдвинуть такую высоконравственную личность, такого борца за идею христианской веры; среда, давно знакомая и строго соблюдавшая строгий церковный византийский устав, и преклонявшаяся перед его требованиями, даже и в обыденной походной жизни. Рассматривая приведенные выше физические качества атамана Ермака, также нельзя ни придти к тому же заключению. Азовские казаки, как потерпевшие в силу своих исторических судеб метисацию крови с южными народами, древними персами, парфянами, тюрскими племенами, эллино-скифами (греками-колонизаторами), были, большей частью, брюнеты с вьющимися или волнистыми волосами, среднего роста, крепкого сложения, выносливы, храбры и предприимчивы. Тип этот и теперь очень резко выражается среди казаков низовых станиц, в особенности, в Старочеркасской и Раздорской на Дону и даже выше, до хутора Калача Пятиизбянской станицы. Выше по Дону он почти отсутствует.


Характерные признаки этого типа: средний рост, высокие ноги, при коротком туловище (этот характерный признак не встречается у великороссов); волосы на голове и бороде черные, всегда волнистые, иногда на голове курчавые; довольно часто — при черных волосах на голове, усы и борода рыжие с красниной, жесткие; нос большой, всегда с горбинкой, так называемый орлиный или ястребиный, в отличие от носа семитического (еврейского); лицо продолговатое, смуглое, иногда с правильным овалом, как у лезгин, (Аланы-Лезги были родственны древним Аланам-Готам), а чаще, при узком подобранном подбородке, у скул широкое (личманые, как говорят на Дону); глаза черные, переходящие в карие и желтые; взор строгий, пронзительный; голова средняя, круглая, с широким, немного выпуклым лбом.


Тип казаков-новгородцев: ноги длиннее туловища, собственно высоки в голенях, прямые; рост высокий; широкая могучая грудь; лицо белое; подбородок небольшой и круглый; нос большой, прямой, хрящеватый, носовая перегородка не выдается; голова круглая; лоб высокий, прямой; волосы на голове от темно-русых до черных, на усах и бороде светлее, волнистые (По исследованию американского профессора-антрополога Гульда, характерными признаками природных воинов и мореходцев являются короткое туловище, высокие развитые ноги и длинные руки и шея. Физическое различие человеческих рас. Профес. Ранке, 1902 г.).


Казаки этого типа идут в гвардию и артиллерию, первого же — составляют лихую кавалерию, известную своею подвижностью всему миру. Казаки верховых станиц, как большей частью переселившиеся из древнего Рязанского княжества, составляют переходную степень от казаков, названных выше типов к великороссам.


После покорения Россией Казанского и Астраханского ханства, между реками Яик(Урал) и Волга было уже много временных казацких станов на землях, отнятых у татар.  Но там еще продолжали кочевать остатки татарской орды, из которых ногайцы считались богаче и сильнее прочих. Они обладали бывшей столицей ханов - Сарайчиком, находящимся в шестидесяти вёрстах выше устья р.Урал.
    Большую территорию Урала в то время составляла страна Башкирия, за ней к юго-востоку кочевали в обширных степях орды киргиз-кайсаков, в те времена сильных и обладавших такими городами, как Ташкент, Самарканд. Татарские орды и ногаи к тому времени уже не были опасны для России из-за неурядиц и усобиц, происходивших между ними. Киргизы, за отдалённостью в то время, также были не страшны для Москвы. Башкиры же, изнуряемые внутренними родовыми распрями, теснимые набегами киргиз-кайсаков и, осознавая распространяющуюся власть московского государства, предпочли признать над собой власть московского царя, и в 1557 году внесли первый ясак (подать), за что Иван Грозный утвердил за ними их земли.
    Доставлять ежегодно ясак в Казань башкирам было неудобно из-за большого удаления. Они попросили царя построить им город, куда бы они могли свозить подать и укрываться от набегов степняков. В Башкирию был послан Иван Нагой, под руководством которого с 1573 года по 1586 год был построен город Уфа.  В 1570 году несколько донских атаманов разгромили и окончательно уничтожили столицу ногайского ханства Сарайчик, бывший при устьях Яика. За этот подвиг Иван Грозный в том же году прислал на Дон жалованную грамоту, первую из сохранившихся . (При атамане Михаиле Черкашенине.)


Есть версия, что, награждая казаков за их заслуги и поощряя в войне с татарами, Иван Грозный как тонкий политик, в то же время старался уверить ногайцев в своей к ним дружбе, вследствие чего некоторые донские атаманы, бывшие в это время на Волге, как-то: Иван Кольцо, Богдан Барабоша, Никита Пан и другие, попали в довольно неприятное положение: напали и ограбили близ переволоки ногайских послов, в том числе и ехавшего с ними русского посла Василия Перепелицына. Разгневанный царь положил на них свою опалу.
Рассказывая об этом событии, некоторые историки особенно стараются подчеркнуть будто бы производимые казаками того времени разбои на Волге и воздвигают на первый план наложенную на них царскую опалу. На кого Иван Грозный в последние годы  царствования  не налагал опалы! Казнил правого и виновного, разорял целые села и города, усадьбы бояр и князей... Что значила опала этого человека над вольными, свободолюбивыми волжскими атаманами, быть может, что всего вероятнее, навеянная ему его же низкими приспешниками, Годуновым и Скуратовым, что она уж так рельефно подчеркивается нашими историками? Какие окраины Московского государства наслаждались в то время спокойной жизнью. Разбойничьими шайками из беглых тяглых людей и дворян кипели все примосковные леса, Ока, верхняя Волга, Вятка, Кама, литовские пограничные области и север.


 Видя некоторые, не совсем похвальные действия Донских казаков на Волге и двусмысленное положение их атаманов, подпавших под опалу Грозного царя, а также слыша, что для умиротворения волжского края плывут вниз по Волге царские войска, под начальством стольника Мурашкина, Ермак, не желая сталкиваться с единоверным ему народом, двинулся со своими сподвижниками вверх по Волге и, предупредив Мурашкина, вошел в Каму. С ним были атаманы: Иван Кольцо, Яков Михайлов, Никита Пан и Матвей Мещеряк (вероятно, из мещерских казаков), с 540 донских казаков. Всего же войска, как полагает Фишер, было у него от 6 до 7 тысяч. Из преданных есаулов Ермака известен (по народной песне) Осташка Лаврентьев. Цель похода была завоевать неведомую, по сказаниям, баснословно богатую басурманскую страну, лежащую по ту сторону Уральского хребта. Сильно, надо полагать, было обаяние этого замечательного человека над другими атаманами и казаками, если они беспрекословно подчинились ему и согласились идти на такой трудный подвиг, в далекую суровую страну; вероятно, другого исхода не было.


Одна из старинных казачьих песен довольно ясно характеризует затруднительное положение Ермака на Волге: „... на речке было на Камышенке... собирались они во единый круг..., они думу думали..., где мы, братцы, зимовать будем: под Казань город идти, там Грозный царь стоит; на Яик идти, переход велик; на батюшку Тихий Дон нам возврату нет, а на Волге быть, нам ворами слыть”...


Почему Ермаку на Дон не было возврата? Вероятно, действительно у него там были недоразумения, раздоры с другими атаманами. В то время казачество низовьев Дона стало формироваться как бы в войско, с главным станом в городке Раздорах, впервые упоминаемом под этим названием в 1584 году.


Карамзин, придерживавшийся, как известно, Строгановской летописи, говорит, что мысль о покорении Сибири внушили Ермаку купцы Строгановы, владевшие по жалованным грамотам всеми землями по р.р. Вычегде, Сильве и Каме до р. Чусовой. Слыша о подвигах казаков в низовьях Волги, умные Строгановы будто бы предложили Ермаку и его товарищам службу честную: послали им дары, написали грамоту ласковую (6 апреля 1579 года), убеждали их отвергнуть ремесло, недостойное христианских витязей, быть не разбойниками, а воинами царя белого, искать опасностей не бесславных, примириться с Богом и Россией; сказали: „Имеем крепости и земли, но мало дружины: идите к нам оборонять Великую Пермь и восточный край христианства”. Ермак с товарищами прослезился от умиления, говорит Строгановская летопись: мысль свергнуть с себя опалу делами честными, заслугою государственною и променять имя смелых грабителей на имя доблестных воинов отечества, тронула сердца грубые, но еще не лишенные угрызений совести... Они подняли знамя на берегу Волги, кликнули дружину, собрали 540 отважных бойцов и 21 июня прибыли к Строгановым — „с радостью и на радость”, говорит летописец: „чего хотели одни, что обещали другие, то исполнилось: атаманы стали грудью за область христианскую. Неверные трепетали. Где показывались, там и гибли”.


И действительно, 22 июля 1581 года казаки на голову разбили мурзу Бегумия(Бегбелия), дерзнувшего с семью стами вогуличей и остяков грабить Строгановские селения на Сильве и Чусовой; взяли его в плен и смирили вогуличей. Этот первый успех был началом важнейших событий. Призывая Донских атаманов, говорит Карамзин, Строгановы имели в виду не одну защиту своих городов. Испытав бодрость, мужество и верность казаков; узнав разум, великую отвагу и решительность их главного вождя Ермака Тимофеева, родом неизвестного, душею знаменитого; усилив его дружину русскими, татарами, пленными немцами и литовцами; добыв оружие и изготовив все нужные запасы, Строгановы объявили поход. Ермака — воеводою и Сибирь — целью. Воевода устроил войско: сверх атаманов избрал есаулов, сотников и пятидесятников. Главный под ним был неустрашимый Иван Кольцо. Нагрузив ладьи запасами и снарядами, легкими пушками и семипядными пищалями; дав вожатых, толмачей и иереев, отпев молебен, выслушав последний наказ Строгановых: „Иди с миром очистить землю Сибирскую и выгнать безбожного султана Кучума”, Ермак с обетом доблести и целомудрия, при звуке воинских труб 1 сентября 1581 года отплыл на Чусовую к горам Уральским на подвиг славы без всякого содействия, даже без ведома государя. В этой летописи, цитируемой Карамзиным, в ходе событий, характере деятельности и обрисовке нравственных качеств Ермака и его товарищей есть много правды, но нельзя не заметить там, где летопись касается Строгоновых, большой
пристрастности. Это так естественно. Летопись писалась самими Строгановыми, которые, пораженные колоссальными успехами Ермака и желая угодить Грозному царю, наложившему на них за этот поход, как мы увидим ниже, опалу, по наветам пермского воеводы Перепелицына, а также желая получить от него еще больших льгот, приписывали всю инициативу похода и государственную заслугу Ермака только себе, своему уму, своей дальновидности и административной деятельности по устройству восточного края России. Они не обманулись. Представив в таком виде поход Ермака царю Иоанну, Строгановы за их службу и радение были пожалованы: Семен Строганов — двумя местечками Большею и Малою Солью на Волге, а Максим и Никита — правом торговать во всех своих городках беспошлинно.


После ухода Ермака за Уральский хребет, пелымский князь с вогуличами, остяками и татарами напал на берега Камы, выжег и истребил все селения близ Чердыни, Усолья и новых крепостей Строгановых, в том краю построенных. Пермский воевода донес о том Иоанну Грозному, обвиняя Строгоновых в бездеятельности. Разгневанный царь в грамоте своей от 16 ноября 1582 года на имя Максима и Никиты Строгановых писал так: „...послали вы из острогов своих волжских атаманов и казаков, Ермака с товарищи, воевати Вотяки и Вогуличи, и Пелымския и Сибирския места, сентября в 1 день (1581 г.), а в тот же день собрался пелымский князь с сибирскими людьми и с Вогуличи, приходил войной на наши Пермские места
и к городу Чердыни, к острогу приступал и наших людей побили и многие убытки нашим людям починили. И то сделалось вашей изменой: вы Вогулич, и Вотяков и Пелымцев от нашего жалованья отвели и их задирали и войной на них приходили да тем задором с сибирским салтаном ссорили нас; и волжских атаманов, к себе призвав, наняли в свои остроги без нашего указу, а те атаманы и казаки преж того ссорили нас с ногайской ордой, послов ногайских на Волге на переволоке побивали... и им было вины свои покрыти тем, что было нашу Пермскую землю оберегать... и то все стало вашим воровством и изменой... не вышлите из острогов своих в Пермь волжских казаков, атамана Ермака Тимофеева с товарищи..., и нам в том на вас опала своя положена большая...”(12)      


Возвращаясь к вопросу об инициативе похода Ермака, все остальные летописи, кроме Строгановской, а также комментаторы на них Фишер и Миллер, положительно отвергают инициативу Строгановых в покорении Сибири. По этим источникам, Ермак с товарищами в 1579 году вошел в Каму и достиг Вычегды, где жили богатые солевары Строгановы; те, устрашенные таким неожиданным появлением грозной казацкой рати и боясь их своевольства, дружески приняли их и, снабдив всем необходимым, оружием, припасами и проводниками, постарались поскорей выпроводить вверх по Чусовой к Уральскому хребту. Этот первый поход был неудачен, так как данные Строгановыми проводники завели их из Чусовой в Сильву, откуда никакой дороги в Сибирь не было. Наступившая зима принудила казаков остановиться и приступить к постройки временного укрепления, а также и часовни во имя святителя Николая. Соблюдая в войске строгую дисциплину, Ермак в то же время строго следил за нравственностью казаков и преступивших заповеди Божии сажал на три дня в оковы или на некоторое время в воду. Ослушником и пойманных беглецов казнил, по древнему казачьему обычаю: сажал в мешок (куль) и, насыпав туда песку или камней, бросал в воду . (Этот род казни, как известно, практиковался по решению войскового круга, в ХVІІ и ХVІІІ в.в. и в других казачьих станицах)


По народному преданию Ермак остановился станом зимой 1581г. у горы Медвежьей, которая носит название «Ермакова городища»(13).


Возвратившись весною назад, Ермак потребовал от Строгановых съестных припасов и все необходимое для похода, обязавшись вознаградить их за все издержки в случае возвращения и благоприятного окончания похода; потом, взяв новых проводников, с пятью тысячами казаков (по Фишеру) поплыл вверх по Чусовой; это выступление Ермака во второй поход в далекую Сибирь и было описано с такою торжественностью в летописи Строгоновых. Путь Ермака лежал вверх по Чусовой, потом волоком, т.е. сухим путем, до р. Тагила, впадающую в р. Туру, а эта — в Тобол, а Тобол — в Иртыш. На всем этом пути Ермаку приходилось беспрестанно сражаться с дикими полчищами вогулов и татар, бывших под предводительством татарского мурзы Епанчи. Помимо этого, казакам на каждом шагу приходилось преодолевать неимоверные природные препятствия, непроходимые леса, скалистые горы и проч.; так, например, при движении по р. Серебрянке, притоке Чусовой, суда по мелководью не могли двигаться и постоянно садились на мель; казаки делали запруды из парусов и поднимали воду. (Фишер и Карамзин говорят, что в их время устроенные для зимовок городища Ермака на р.р. Сильве и Серебрянке еще были заметны, а оставленные им между Серебрянкою и Баранчею, впадающею в Тагил, тяжелые ладьи еще не совсем истлели, и на их днищах росли высокие деревья.)


После многих битв и неимоверных трудностей похода на весну 1582 года у Ермака осталось не более 1000 человек.


Но, несмотря на свою малочисленность, Ермак шел вперед, поражая врага на каждом шагу. Главное преимущество его заключалось в огнестрельном оружии, пушках и пищалях, которых у татар совсем не было, а также беззаветной храбрости его сподвижников. Каждый богатырь его шел на толпу неприятелей, смертоносною пулею поражал одного, а страшным звуком пищали разгонял двадцать и тридцать. Так, в первой битве на берегу Тобола, в урочище Бабасане, Ермак, стоя в окопах, несколькими залпами остановил десятки тысяч нападавших всадников Маметкула, племянника сибирского хана Кучума, а потом сам ударил на них и, довершив победу, открыл себе путь к устью Тобола.


На правой стороне Тобола, в 16 верстах от впадения его в Иртыш, есть небольшое озеро, на берегу которого жил богатый татарин Карача. Услышав о том, Ермак вышел на берег, взял то место и нашел там много золота, серебра и жемчугу, большие запасы хлеба, скота и меду. Казаки простояли тут около шести недель, ничего не предпринимая. Татары их также не беспокоили. Но Ермак не бездействовал, не проводил время в праздности, а зорко следил за татарами и в то же время, в виду наступления Успенского поста, велел казакам поститься и молиться 40 дней, дабы, по словам летописца, Господь Бог помог ему овладеть басурманским царством. После нескольких битв Ермак вышел в Иртыш. На берегу этой реки снова произошла жаркая и упорная битва с татарами, стоившая казакам многих жизней и доказавшая, что независимость отечества мила и варварам; уступая Ермаку в этот вечер победу, татары готовились на утро к новому кровопролитию, не теряя надежды поразить и уничтожить горсть дерзких храбрецов. Хан Кучум вышел из укреплений и стал на Чувашьей горе; племянник его, храбрый Маметкул, расположился в засеке на берегу Иртыша, преграждая путь к столице Сибирского царства; казаки же, заняв с вечера городок Атик, расположенный на высоком мысу берега Иртыша, не смыкали глаз всю ночь, опасаясь нападения.


После всех сражений у Ермака осталось около 500 человек; кроме убитых и раненых, многие из участников похода от многих лишений потеряли силу и бодрость. Видя такое малолюдство, одни приходили в страх и требовали возвращения в Россию, говоря, что, сражаясь один против двадцати, они все
погибнут. В эту ночь Ермак собрал в своей палатке военный совет из атаманов, есаулов и старых опытных казаков и предложил им, как быть. Больные и слабые говорили: „мы удовлетворили мести, время итти назад. Всякая новая битва для нас опасна, ибо скоро некому будет побеждать”. Храбрые атаманы говорили: „ где бы ни умирать – все равно. Хуже, если будем чинить своеволия на Волге и убивать своих же братьев христиан или получать от них же самих смерть. Здесь же мы имеем перед собою неверных и если погибнем, то жребий наш лучше будет того, какой мы должны ожидать в России”.
Ермак, выслушав мнение сподвижников, обратился к ним с краткою, но теплою речью: „Братцы, куда нам бежать? время уже осеннее, на реках замерзает лед. На возвратном пути мы можем замерзнуть в снегах. Будем лучше надеяться на Бога. Победа дается не от множества воинов, но от Бога. Он и беспомощным может помочь. Умрем же, если суждено, но за то и по смерти нашей память об нас не оскудеет и слава наша вечна будет. Умрем же доброю славою! Бог дает победу кому хочет: нередко слабым мимо сильных, да светится имя Его”. Дружина сказала „аминь” и с первыми лучами солнца 23 октября устремилась на врагов и на голову разбила многочисленные войска Кучума в виду столицы его Искера. Победа эта была куплена смертью 107 человек, но за то утверждала господство казаков от Уральских гор до реки Оби и Тобола. Маметкул был ранен и скоро попал в плен к казакам, а Кучум убежал в степи. Столица Сибирского царства была занята Ермаком без боя.


После описанной победы, все подвластные Кучуму народы покорились Ермаку добровольно и были им обложены легкой данью, состоящею из мехов, съестных припасов и разных произведений этой страны.


Покорив Сибирь, Ермак приступил к устройству края и при этом проявил большие администраторские способности: наказывая изменников и непокорных, к мирному населению он относился с большим милосердием и справедливостью, старался развить местную торговлю и промышленность, укрепить города и села и завести сношения с средне-азиатскими народами, Бухарой, Хивой и другими.


Возможно, что, покоряя Сибирь, Ермак действовал на свой риск и страх. Во всех летописях, кроме Строгановской, ни слова не говорится, чтобы Ермак действовал именем царя и требовал дани для России. Он шел не для завоеваний и приобретения новых земель, а на борьбу с неверными, исконными врагами христианской веры; на борьбу, составлявшую удел казачества и воспитавшую в нем в течение веков неукротимый воинственный дух, жажду деятельности, стремление вперед, к чему-то далекому, неизвестному. Сибирь, как страна, ему была не нужна, при том он и не мог удержать ее в своих руках по своей малочисленности. Хотя много писалось в нашей литературе о том, что Ермак, как завоеватель, думал даже сделаться носителем сибирской короны и властвовать неограниченно в восточных землях, но подобные измышления имеют, быть может, значение для художественного творчества, но не для исторической правды.


Некоторые же беллетристы и драматурги в своих произведениях, приводя родословие Ермака, выставляют его человеком даже семейным, имеющим детей и проч., но эти сказания для истории не имеют никакого значения. Ермак шел на борьбу с неверными и достиг своей цели, разгромив царство Кучума. Ему оставалось только удержать в своих руках то, что им, и его сподвижниками было приобретено кровью, а что делать дальше, он скоро решил: созвал круг, и на нем решили „бить челом царством Сибирским единоверному им русскому царю Иоанну Васильевичу” и с этою целью „послать к царю атамана Ивана Кольцо с несколькими казаками и дарами и просить соблаговолить прислать в Сибирь мужа, который принял бы правление над покоренными народами и защитил бы земли от вражеских нападений; также просить, чтобы царь принял на свою службу многих татар, которые добровольно пожелают, и разрешил им нести службу, как и казаки, и простить им, казакам, все обиды, которые они раньше причинили Российской державе”. Тут же решили, для большего уважения своей просьбы, послать царю собранные до того сокровища, состоящие в разной мягкой рухляди и дорогих мехов: 60 сороков соболей (2400), 20 черных лисиц и 20 бобров. Кольцо выехал из Сибири 22 декабря 1581 г.


Известно как был обрадован Грозный царь этим известием: опальный атаман был допущен к руке царя, слушал от него похвалу и имя доброго витязя. Опала сменилась великой милостью. Царь велел в соборной церкви служить
благодарственные молебны и раздать многою милостыню нищим. Щедро наградив казаков и простив им все вины, Иоанн послал Ермаку два богатые панцири, серебряный ковш, шубу с своего плеча и кусок сукна, и грамоту, в которой величал его князем Сибирским. Кроме того, для усиления Ермака, в Сибирь был послан отряд стрельцов с воеводой Болховским; однако же главное управление краем оставил в руках Ермака, пока им будет избран способный управитель вновь завоеванной страны.


Около двух лет казаки господствовали в Сибири и успели завести торговые сношения с самыми отдаленными азиатскими странами. Бухарские караваны приходили к ним с восточными товарами через степи киргиз-кайсаков, и вскоре столица Сибири превратилась в оживленный ярмарочный торг. Ожидая однажды бухарских купцов и прослышав, что их задерживает блуждающий по степи Кучум, пылкий Ермак с 50 казаками двинулся вверх по Иртышу, но, проискавши целый день, нигде не открыли никаких следов неприятеля. На возвратном пути казаки на одном из островов Иртыша расположились ночевать в шатрах, оставив лодки у берега близ Вагайского устья, где река, делясь на-двое, делает кривую излучину. Хотя Ермак и знал о близости врага, но как бы утомленный своей бурной жизнью, погрузился в глубокий сон с своими удалыми витязями, не поставив никакой стражи и не приняв никаких мер к предупреждению на случай внезапного нападения. Лил сильный дождь, шумел ветер, ревела река. Казаки спали непробудным сном. Но бодрствовал неприятель: его лазутчики уже высмотрели стан Ермака и отыскали брод, видели сонных казаков и взяли у них три пищали с ладунками и представили своему царю. Заиграло Кучумово сердце, говорит Карамзин со слов летописца: обрадовался он возможности отомстить грозному завоевателю и, тихо пробравшись на остров, напал на спящих казаков и всех перерезал, кроме двух: один бежал в Искер, другой, сам Ермак, пробужденный звуком мечей и стоном умирающих, воспрянул... увидел гибель, взмахом сабли отразил убийц, кинулся в бурный Иртыш и, не доплыв до своих лодок, утонул, отягченный железною броней, данною ему царем Иоанном... Конец горький для завоевателя, говорит Карамзин, ибо лишаясь жизни, он мог думать, что лишится и славы. Нет, волны Иртыша не поглотили ее.

Смерть Ермака последовала в ночь с 5 на 6 августа, под праздник Преображения Господня, 1584 года.

«На протяжении нескольких лет казачий богатырь играл роль потрясателя Сибири. Ермак вышел в поход при Иване Грозном, пережил грозного царя и погиб в 1585 году, уже при Федоре Ивановиче. Хан сибирских татар Кучум и иные местные правители воспрянули духом. Незначительные силы, оставшиеся в Сибири, отходили, оставив неприятелю города и земли.

Однако, оставшиеся в живых сподвижники Ермака двинулись далее на восток, открывая и приобретая новые земли. Из них, прославившие имя казаков на востоке, известны: Перфирьев, Бекетов, Буза, Корытов, Копылов, Стадухин, Нагиба, Хабаров, Степанов и др.»(14)

В «Новом летописце» сказано, что в царствование Федора Ивановича «…посылаху многия воеводы в Сибирскую землю…к Сибирскому царствию розные языки подведоша  и многие  грады поставиша в Сибири: град Тару, Березов, Сургут иные многие грады»(15)

Английский представитель по торговым и дипломатическим делам Джером Горсей подробно рассказал о венчании Федора Ивановича на царство 31мая 1584 года. Затем, по его описанию, царь с царицей и большой свитой совершили богомолье в Троице- Сергиев монастырь и возвратились в Москву. «Вскоре после этого,- писал Горсей,- царь, направляемый  князем Борисом Федоровичем( Годуновым – И.К.) послал войско в Сибирь, откуда шли все богатые меха и соболи. В течение полутора лет войско завоевало 1000 миль».(16)


Тюрко-язычное население Южного Зауралья принесло присягу Ермаку - о чём свидетельствует грамота февраля 1586 года, написанная до прибытия отряда Сукина и Мясного в Сибирь. Наряду с другими группами аборигенов в Сибири, татары Южного Зауралья подтвердили присягу и стали платить ясак воеводам в Тюмень с лета 1586 года - о чём единогласно свидетельствуют работавшие с грамотами конца XVI - XVII веков Г.Ф. Миллер и И.Е. Фишер. Подтверждая, что после 1586 года "в кратное время реки Тура, Пышма, Исеть, Тавда и сам Тобол стали частью Тюменского уезда»(17)
Вскоре после этого в Сибирь были присланы новые царские войска, учреждено особое воеводство, основан близ древнего Искера город Тобольск, а в 1621 году учреждена и митрополия.


В более ранних народных преданиях конца XVI – начала XVII в., Ермак  - обыкновенный казачий атаман: от войска неприятеля он бежит, чего не сделал бы герой- богатырь; иногда он именуется Ермачком; сила приписывается не ему, а всей дружине. Он еще не возвышается над дружиной, как исключительная личность, хотя он храбр и смел.


Оценка народом личности Ермака менялась по мере отдаления по времени сибирских событий. Чем дальше они уходили в историю, тем ощутимее становилась важность присоединения Сибири. Уже в первой половине XVII в. превращается в идеального казачьего предводителя: все дела решает «советом с дружиною»; отвергает «девку рода ханского», как и положено вольному казаку; у него боеспособный отряд, живущий по традиционным казачьим порядкам; сам Ермак дерзок и смел, и эти его качества  как бы отражение свойств дружины, которой он руководит. В среде уральских работных людей и крестьян Ермак – справедливый разбойник, вступающий в конфликт с царем, выходец из казаков, с обостренным чувством достоинства. Сделал то, что не под силу было царским войскам-  окончательно разбил татар, завершил многовековую борьбу русского народа. Ермак – завоеватель Сибири и по праву должен быть сибирским царем.  Подобные предания выражали народную мечту о настоящем, «мужицком царе».(18)


По повелению Императора Николая І в 1838 г. в Тобольске воздвигнут атаману Ермаку великолепный мраморный памятник, в виде пирамиды, с надписью: Покорителю Сибири Ермаку.


В настоящем же 1904 г. на добровольные пожертвования донцов открыт памятник Ермаку в городе Новочеркасске на Соборной площади. Памятник изображает фигуру Ермака в шлеме и панцире, стоящую на гранитной скале. В левой руке он держит большое русское знамя, а в правой — корону Сибирского царства. На памятнике надпись: Ермаку Донцы.


И сейчас память о Ермаке, какого бы он происхождения ни был, осталась.
Ермаком называют не только плавучие средства, оздоровительные детские лагеря, поисковые отряды.
 Также   проводятся музыкальные фестивали имени Ермака.
 И наш региональный телеканал назван его именем -  ЕРМАК.


Какую же память мы оставляем своим потомкам?