92. Благоухающе-смердящее одоробло

… Впервые пришлось лететь пассажиром в кабине, отнюдь не «зайчишкой», а вдумчиво, осознанно и осмысленно... Наблюдая со стороны за технологией работы экипажа. Сильно надеялся сходу подсмотреть штурманские хитрости и премудрости, научиться лёгкости и почти всё мгновенно перенять... Со стороны казалось простым и вполне логичным, а на деле...

А на деле, всё выглядело несколько странно. Только осознать и проанализировать пришлось гораздо позже... Удивительно, что в кабине Ту-154 оказался чуть ли не впервые, если не принимать во внимание тренировочные полёты в Ульяновске. Когда учился в Академии, то даже многочисленные безбилетные поездки происходили на привычных Ан-24, Як-40, флагмане «Аэрофлота» тех времён, красавце Ил-62, и сестрицах-«тушках» – 104, 124 и 134. Десятилетняя якутская «ссылка» раз в год одаривала впечатлениями от Ту-154, когда убывал в отпуск, но только и исключительно находясь в роли легального и добропорядочного пассажира, занимающего место в салоне, согласно номерочку, указанному в билете. Надо ли говорить о том, как предстоящий перелёт почти через всю страну казался важным и интересным?! Со всех сторон, но особенно – как первый, осознанно и вдумчиво оцениваемый с позиции неуклюжей попытки «примерить» и применить кое-что теоретическое, выполненное чужими руками и мозгами. Очень надеялся, что и мои руки с мозгами  окажутся, хотя бы, не хуже, когда придётся «слесарить» самостоятельно в качестве штурмана Ту-154...

Регистрация авиабилета не вызвала никаких затруднений. Толпу желающих совершить двенадцатичасовое путешествие с двумя промежуточными посадками вывели на перрон, где заботливо отгородили загончик – своеобразный накопитель. Атмосфера аэровокзала, довольно спёртая и душная, сменилась относительно свежим воздухом и синтезированными запахами лётного поля – причудливой смесью аромата трав, увядающей листвы, раскалённого асфальта, бетона и всеми «техническими» оттенками, свойственными жизнедеятельности аэродрома. Эти, строго свои, постоянные запахи существуют не только на сугубо авиационном предприятии. Каждое пахнет по-своему и имеет индивидуальный специфический оттенок. Хлебное предприятие пахнет хлебом, молочное пропитывается молочной кислотой, металлургическое отдаёт жжёной землёй, нефтезаводы пахнут ископаемыми углеводородами и продуктами перегонки, отходы жизнедеятельности человека, сами понимаете, пахнут по-особенному, равно как и жир в столовых, ресторанах и двориках кафе. Как тут не вспомнить незабываемые запахи детства, которые у каждого ассоциируются с чем-то очень личным!

Чем пахнут ремёсла очень здорово рассказал Джанни Родари. Книжка Самуила Маршака с переводом этих стихов, выпущенная каким-то киргизом по фамилии «Детгиз» (долго пребывал в полной уверенности, что это младший брат «Учпедгиза»), навсегда осталась в домашней библиотечке. Изначально, книга принадлежала соседям, но их дети выросли, поэтому толстый том стихотворений долго кочевал из квартиры в квартиру (то брался на время, то снова возвращался), потом как-то само собой получилось, что соседи напрочь отказались её забирать. Мне она тоже стала не нужна, но подрастал младший брат, Серёга... А потом уже и сын, Павел, пожелал навсегда забрать изумительную подборку детских стихов Маршака.

                У каждого дела
Запах особый:
В булочной пахнет
Тестом и сдобой.

Мимо столярной
Идёшь мастерской -
Стружкою пахнет
И свежей доской.

Пахнет маляр
Скипидаром и краской.
Пахнет стекольщик
Оконной замазкой.

Куртка шофёра
Пахнет бензином.
Блуза рабочего -
Маслом машинным.

Пахнет кондитер
Орехом мускатным.
Доктор в халате -
Лекарством приятным.

Рыхлой землёю,
Полем и лугом
Пахнет крестьянин,
Идущий за плугом.

Рыбой и морем
Пахнет рыбак.
Только безделье
Не пахнет никак.

Сколько ни душится
Лодырь богатый,
Очень неважно
Он пахнет, ребята!

… Из этой же книжки навсегда запомнилось, что имя – это пророческое предначертание судьбы, оно обязательно должно соответствовать какой-то конкретной профессии в будущем, например:

          Алик - авиатор (это значит - лётчик) -
          Алым самолётом режет облака.

Самуил Маршак понуждал к серьёзным размышлениям и творчеством зарождал многие сомнения в детской головушке. В частности, получалось, что существуют жизненные исключения или несоответствия догматическим предсказаниям. В соседнем доме проживал пацан Валерка, а его папу звали Петром, но супруга частенько на весь двор обзывала мужа Аликом. Непонятно!... При этом, дядя Петя вовсе не был авиатором, а совершенно наоборот, лихо раскатывал на тракторе «Беларусь» и здорово помогал всем желающим по части ремонта вечно текущей сантехники. О возможностях существования сложных имён, типа «Остап-Сулейман-Берта-Мария-Бендер-бей», я пока не догадывался и в паспорт дяди Пети-Алика не заглядывал, но многое ставил под сомнение... Дурная привычка сохранилась до сих пор.

Поскольку для Маршака не существовало никакой принципиальной разницы в разделении авиаторов на лётные специальности, то и штурманом мне, судя по утверждениям и данному имени, не суждено было стать. Ни авиационным, ни морским. Убедитесь сами:

          Шура - славный штурман.
          Штурмовал он льдины.
  Шквал ему не страшен, в стужу он не мёрз.

Короче говоря, неведомому киргизу по имени «Детгиз» надо бы поставить памятник за то, что очень своевременно напечатал стихи Маршака, заложившего основы фунадаментального подхода ко всему, что вызывает ассоциативное мышление в контексте запаха, имени и профессии!

В свете вышесказанного и кое-чего, изложенного ниже, приведу маленький отрывочек из очень вольного перевода бессмертного стишка Дж. Родари:

У каждого дела запах особый.
В булочной пахнет сгоревшею сдобой.
Мясом протухшим пахнет мясник.
Газом угарным пахнет печник.

Пахнет молочник прокисшей сметаной.
Пахнут шахтёры горелым метаном.
Пахнет газетчик как дохлая утка,
Как парфюмерный отдел - проститутка.

Пахнет хирург неудачным наркозом.
Пахнет доярка вечерним навозом.
Содранной шкурой пахнет скорняк.
Ассенизатор... Знаете как.
 
… Приятные запахи часто называют словом аромат, а неприятные — вонь. В зависимости от концентрации, одно и то же вещество может оказывать разный эффект. Сильное влияние на ощущение запаха оказывает психофизиологическое состояние человека. В некоторых условиях наблюдается извращённое восприятие запахов, когда определённые и привычные вещества вдруг становятся резко неприятными... Думаю, так или иначе, каждый согласится с такими утверждениями.  Запах – специфическое  ощущение присутствия в воздухе летучих ароматических веществ, обнаруживаемых химическими рецепторами обоняния, расположенными в носовой полости животных и людей.

Есть очень страшные запахи – это запахи городских свалок, биокомбинатов, предприятий животноводства или, допустим, птицеферм. Эти запахи, кажется, разъедают глаза. Их можно поставить в ряд самых убийственных. Надо сказать, что народ постепенно привыкает, живёт рядышком, работает и почти не обращает внимания, выполняя и даже перевыполняя нормы и планы.  Когда попадаешь впервые и ненадолго, а потом оттуда выходишь, создаётся ощущение, что вокруг витает плотный удушливый ореол: что ни возьми, до чего ни дотронься – всюду отвратительный запах жжёного пера или дохлых животных. Просто удручающий запах, от которого отмыться очень тяжело, он просто преследует –  так и кажется,  что буквально стоит в носу даже несколько дней спустя.
 
В любом случае, если только обонять, то сложится впечатление какого-то устойчивого стереотипа одного и того же источника раздражения обонятельных рецепторов. Достаточно, в качестве примера, представить аромат дорогой сигары (трубочного табака)  и убойный дым от махорочки (самосада). А также припомнить амбре и перегар. Бьюсь об заклад, что человек восемь из десятка станут божиться, что это одно и то же, только сигара-трубочка и амбре – принадлежат достаточно приличному человеку, а махра-самосадик и отвратительный перегар – простолюдину или вообще бомжу... Честно говоря, все правы, но надо учитывать, что амбре изначально имело значение благовония (от слова амбра), но потом почему-то быстро устарело и видоизменилось в ироническое словечко, как правило, имея в виду дурной и очень неприятный запах. На суть не сильно повлияет даже первоисточник возникновения – будь то продукт брожения благородного винограда либо обычных зерновых злаков... Застарелый «аромат» от чрезмерно частого употребления настойки боярышника предлагаю расположить посередине, а «издержки» жидкости для мытья стёкол, типа сверхдефицитной «красной шапочки», вообще не рассматривать.

Оказывается, есть и по этому поводу стихотворное мнение:

У каждого пьянства свой запах особый:
Ликёр пахнет тайных фантазий свободой.
Шампанское пахнет кокетством и флиртом.
Разбитая морда - разбавленным спиртом.

Развратом и страстностью пахнет коньяк.
Взрывным позитивом - абсент натощак.
Вино отдаёт дорогим рестораном.
От вермута пахнет хихиканьем пьяным.

Коктейлями пахнут дебош и кураж.
Закваской хмельною воняет алкаш.
Утратой способности двигаться - водка.
Стремленьем по бабам пройтись - виски стопка.

Джин пахнет желаньем нажраться красиво.
Желаньем отлить отличается пиво.
Похмельем тяжёлым с утра - арманьяк...
И только лишь трезвость не пахнет никак!!!

… Пассажиры маялись в ожидании автобуса, который должен обязательно доставить их к трапу самолёта. Потные после душиловки аэровокзала тела медленно остывали на прохладном ветерке, с лиц сходила испарина, рубашки, кофточки, блузки и платья потихонечку обсыхали, как и носовые платочки, которыми промакивали выступающую влагу. Некоторые мужчины плюнули на условности, скинули пиджаки, обмахивались чем придётся – газетками и теми же носовыми платками, которые заодно и просушивались. Самые продвинутые и искушённые имели два «сопливчика» – один в качестве веера, а другой, сложенный вчетверо, укладывался на шею на манер солдатского подворотничка... Помогало!

Дети привычно капризничали и суетились, но большинство заинтересованно озиралось по сторонам: не каждый день выпадает удача вблизи поглазеть на самолёты и аэродромную технику. Запахи разгорячённых тел, дорогого и дешёвого парфюма, косметики, некоторого элемента амбре и прочих «прелестей» человеческого организма, сапожной ваксы на «гадах» курсантов военных училищ – всё это постепенно смешивались с запахами сгоревшего авиакеросина и выхлопов солярки спецавтотранспорта. Так обычно и пахнет аэродром жарким солнечным днём, когда кипит производственная деятельность...

Август – пик летнего сезона, но северяне уже потянулись к своим пенатам, стремясь завершить отпуска и обязательно успеть доставить отпрысков к началу учебного года. Так происходит ежегодно, хотя впереди ещё бархатный сезон, да и детские пляжи Анапы функционируют весь сентябрь... Самый «сенокос» для маклеров и дельцов, имеющих «своего» кассира, чтобы нагреться на дефиците авиабилетов. Стоимость услуги равна стоимости билета! Дорого, но время и нервы куда дороже. Из Сочи, Краснодара, Кавминвод, других  южных и курортных областей страны не так уж много наберётся вариантов, чтобы улететь дальше Новосибирска, поэтому северяне не слишком обременяли себя сложностями – через Москву, Ленинград или аэропорты Урала – лишь бы быть уверенным, что попадёшь, в конечном итоге, домой. Везением считался любой беспересадочный путь. Но беспосадочного,  то есть, полёта без промежуточных аэропортов, избежать практически невозможно... Семь вёрст – не крюк для бешеной собаки, а уж с расстояниями севера – и говорить не о чем.

… Автобус, наконец-то, подъехал, вобрал ожидающих пассажиров и неторопливо подкатил к трапу. Запахи  толпы и аэродрома начали смешиваться с неподдающимися описанию элементами предполётного волнения и неосязаемой атмосферой обречённости: самые нервные хотели бы вернуться, но если назад..., то потом снова всё сначала – проблем столько, что не пожелаешь и злейшему врагу! Пан или пропал... Таких откровенных паникёров и «бояк» мало, но они непременно присутствуют. А на север никаким другим транспортом добраться невозможно. Приходится рисковать и обязательно привыкать. Крайний Север – это не только испытания природным экстримом, но и определённый подвиг перелётов воздушным транспортом.

Самолёт тоже имеет свой специфический запах, как и любое транспортное средство. В тёплый период, когда приходишь на борт раньше пилотов, а бортинженер ещё занимается заправкой, то ничего такого особенного не присутствует – пахнет пластиком, матерчатой обивкой кресел и остатками пыли на ковровых дорожках. Кабина экипажа попахивает кожзаменителем, железом и приборами. Как ни странно, но приборы и электроника тоже имеют ароматы, присущие любым механизмам и радиоаппаратуре. Если нюхнёте декоративную защитную решётку своего телевизора с тыльной стороны, то безошибочно поймёте, что имеется в виду.

Когда бортинженер успел включить положенные тумблеры, и гироскопические приборы раскрутились, то запах уже другой – это почти рабочая обстановка с привкусом тепла и электричества. Не буквально, а тоже фигурально и почти необъяснимо: шорохи, поскрипывания, трение и вращение невидимых шестерёнок, рокот электромоторов – всё сливается гулом в определённый фон, свидетельствующий о том, что «процесс пошёл»! Поверьте, такой «запах» сильно отличается от «запаха» полного безмолвия огромной машины. Если же сезон холодный, то к приходу экипажа салон и кабину авиатехники прогревают тепловой машиной, просунув в двери толстые «хоботы», несущие пилотам почти домашний уют и заметное облегчение для первоначального пуска промёрзшего оборудования.

Конечно, салон пропитывается едва уловимым сладковатым запахом, скомбинированным из оттенков, присущих химжидкости в туалетах, своеобразного аромата кондиционированного воздуха, кипятка из бойлеров, разогретой пищи, кофе или чая. Экипаж предпочитает начинать работу с приятностей. Пищу для пассажиров разогревают предварительно, если перелёт предстоит относительно короткий, чтобы сэкономить время. Но бывает и так, что кое-кто не успел дома «подзаправиться», поэтому тоже не возражает и перекусывает... Но кофейком взбодриться – первейшее дело, как непременный ритуал и залог успешной работы в воздухе... Теперь можете представить настоящий «букет», вроде бы, несовместимых и разнородных ароматов, на которые «наворачивается» и то, что привносят пассажиры, размещающиеся в салоне... Волнений и без посторонних запахов вполне хватает, но если вдруг появится малюсенькая зона турбулентности в полёте... На полчасика всего-то! Тогда придётся молиться, чтобы не появились совершенно другие запахи, абсолютно не способствующие озонированию и свежести...

О том, как и чем пахнет пустой самолёт после длительной, дней на десять, стоянки в Эмиратах или Египте, когда металлическая труба фюзеляжа, кожухи радиоаппаратуры и приборов нещадно прожариваются на безжалостном пятидесятиградусном солнцепёке, пассажирам лучше не знать. Можно представить, в источник чего, в подобных условиях, превращается забытая пища, вовремя не замеченная нерадивыми уборщиками, а также остатки химжидкости, хоть и тщательно слитой после посадки –  это своеобразное испытание на «прочность», проверка силы воли и жизненных способностей экипажа. Слабонервным и особо мнительным такого не пожелаешь! Однако, как говорится, из песни слов не выбросишь – попозже обязательно расскажу и об этом...   

… Пассажиры расселись, женщина из отдела перевозок медленно передвигалась по салону: вновь пересчитывала «дебет-кредит», а стюардесса, как обычно, следовала сзади, производя эту же операцию. Обе напряжённо шевелили губами, бормоча цифры под нос, ведь оба результата контроля пассажирского «поголовья» обязаны непременно совпасть! Иначе, неминуемая задержка с непредсказуемыми последствиями – будь то нехватка «тела», либо наличие лишнего... Любое несовпадение влечёт определённые технологические операции, вплоть до снятия, повторной проверки и пересчёта багажа, сличения багажных бирочек и другой тягомотины, связанной с безопасностью полётов. Слово «тягомотина» прошу не считать ёрничеством, а объективной и отнюдь не быстрой реальностью. Каждый желает избежать нудного процесса, в глубине души понимая необходимость тщательной проверки багажа, не так ли?... Когда «и меня посчитали», другая бортпроводница подошла и тихонечко пригласила в кабину. Всё так, как и оговаривалось накануне в профилактории...

Пробрался вперёд, минуя ряды кресел с суетливыми людьми, готовившимися к очень непростому перелёту. Для кого-то лишь до первого пункта посадки, однако, волнения от этого не становилось меньше. Как бы то ни было, а всегда устраиваться надо поудобнее – проверить «откидные» возможности сиденья, изучить конструкцию привязных ремней, придирчиво оценить соседей сбоку, спереди и сзади. Сбоку – для возможной беседы и  свободы вероятного манёвра при посещении туалета, спереди – на предмет капризности, если свои колени упрутся ему в спину, а сзади – чтобы тоже оценить колени, но уже поставив себя на место переднего соседа...

Перед дверью в кокпит задержался на мгновение, потом решительно постучал, соблюдая правила приличия, вошёл и уселся на место лоцмана. Хорошо, что проверяющего в составе экипажа не было, не то пришлось бы наблюдать за работой не так свободно – кабина вовсе не такая просторная, как хотелось бы! Внутри царила атмосфера деловитости и «запах» профессионализма. Ведь и это можно оценить посредством фигуральности понятия «запах». По какому-то странному стечению обстоятельств, штурман экипажа выполнял свой заключительный рейс. По прилёту в Якутск – «отвальная» и выход в тираж на заработанную пенсию. Почему-то помню, что штурмана звали Сергеем Власовым. Имя могу переврать, а фамилию помню точно, хотя, кроме этого перелёта, сталкивался с ним всего один раз – когда Власов передавал мне «по наследству» свой бортпортфель и бесценную подборку справочной информации. И всего дважды пришлось услышать от него фразу: «Как бы хотелось передать тебе весь свой опыт!» – в том полёте и при прощании, когда я уже мысленно представлял, как распоряжусь «наследством».

Однако, фразу пока понял лишь умом, а сердцем пришлось осознавать всё время, вплоть до своего выхода на пенсию. Опыт тоже имеет специфический «аромат», надеюсь, спорить никто не станет. Но в тот момент я лишь «попахивал» и вовсе не опытом, а глубоко теоретическими знаниями и отчаянным желанием стать опытным штурманом... Кто возьмётся сконструировать анализатор-определитель концентрации этих понятий, чтобы как-то сравнить?!



Название сего опуса содержит словечко «одоробло». Оно распространено на Украине и в Краснодарском крае. Имеет значение: большая, громоздкая вещь, громадина; крупный, неуклюжий человек, увалень... Встречается и у Солженицына в книге «В круге первом», когда описывается шарашка, где трудился Нержин. Но есть более обширное значение: «... Одоробло — это не "что-то деревянное", это что-то огромное и неуклюжее. И только так. Кроме того, у одоробла возможны дополнительные характерные свойства, а именно стремление развалиться, лишиться каких-то частей, отвратительный скрип и другие симптомы нестабильности. Этимология, насколько известно — от телеги, влекомой одром, сиречь клячей.

Примеры употребления:

"Ну куда ты с таким одороблом — тебя же в самолёт с ним не пустят!" (о чемодане).

"Какой-то паршивец поставил своё одоробло — ни пройти, ни проехать." (о машине, поставленной поперёк выезда).

"Когда же мы выкинем это одоробло? Смотри, у него уже дверцы не закрываются!" (о старом шкафе; здесь ссылка на второе свойство одоробла — нестабильность, но крошечную тумбочку одороблом назвать всё равно нельзя)...»
 
Творчески осмыслив суть своего опуса, попытался пошалить, придав «никчёмной развалине, разваливающейся на части» ещё и оттенок пахучести, обыграв  термин "одорант" (от латинского odor — запах) — вещество, добавляемое в газ или воздух для придания ему характерного запаха.

Для тех читателей, которые стремятся пополнить багаж знаний от «перепевок» Дж. Родари, посоветую ознакомиться с мнением Фимы Жиганца, но это уже совсем не авиационное, а больше для подтверждения фразы «От тюрьмы, да от сумы не зарекайся...»:  http://www.stihi.ru/2006/03/25-1075

(продолжение следует)