Хроники пикирующего, записки лекаря, дневники голо

Хроники пикирующего, записки лекаря, дневники голодания, или как доктор парламент разлагал.
 О, доктор!
Здравствуйте.
Вы такой опухший!
Проходите.
Доктор, почему у Вас такой хриплый голос?
Присаживайтесь.
Доктор, что с Вами?
О. Не тревожьтесь, опухший я с пережора и пересыпа, а голос у меня такой хриплый от перекура и переора.
Орал знаете ли. Всю ночь практически пришлось командовать, вот и охрип. А пережрал в плане подготовки к плановому голоданию, начало коего на вчера намечено было. Но, хватит обо мне. Что с Вами? Чем могу служить? Чем можем поддержать?
О. Доктор.
Говорящий выражал лицом и позой фигуру крайнего отвращения. Выражал в рамках приличия, приличного такому приличному человеку. Три вышки. Академия. Референт лет уж не двадцать ли кряду, у еще более приличных людей. Нет, не у ныняшних. Уже нет. Ныне лектор. Я лекарь, он лектор. Читает лекции приличному народу. Ну и должность обязывает - студентам тоже читает. Так что, рта не раскрывалось, слюнями не шипелось, лицом не кривилось, руками не махалось, словом, отвергалось предполагаемое к обсуждению на уровне позы, направленности отторгающей энергетики тела, жеста, движений плеч и спины, всем, так сказать, существом пациента. Ясно было, что тема ему отвратительна. Отвратительна до глубины души, на всех уровнях существования.
Явился пациент отнюдь не случайно, на плановое введение лекарства в одну из частей своего тела. Но мы. встречаясь редко, интенсивно общаемся, мы интересны друг другу. Во первых строках нашего интеллектуального обнюхивания он немедленно сообщил о своих приличных связях, с ходу предложив перевести меня в центр по обслуживанию таких, как он, с оплатой в твердой валюте, я выразил сомнение в целесообразности моего передвижения с верного места в настоящий момент, отметив по дороге принадлежность свою к служивому, государственному люду, убедительно показав копированием элементов его первоначальной позы отвратительность мне любой иной ценности. Общение завязывалось. Позы отторжения сменились домашними, доверительными, появилось пространство для слов домашних, простых, для своих, для слов - вне протокола. Люблю дипломатов. Изумительны речи, речи с минимальным количеством звука, эмпирических дипломатов Руси - уличных алкоголиков. Суггестология с уровнем понимания на три - четыре волны вперед. О. Мудрость улиц. О. Чиновники высших рангов - дипломаты все, как один. Войны такого уровня в системах такого класса не ведутся без дипломатии. Без дипломатии - сожрут, используют, отодвинут. Или сам не пойдешь. Значит, все дипломаты. Значит, каждое слово его - в контексте предыдущего поведения, мотиваций, обозначенных целей системы, он - не умеет не быть человеком системы, всегда выражая не себя, но комплекс своих интерпретаций системного взгляда. Но, хватит нам НЛП, к делу, к телу, к тушке, к душе. О. Об чем же был весь этот вышенаваленный спик? А так. Ни о чем. Дядьку мы укололи, нам он подарил лучшую в своем классе книжку по медицине, уж не в Норвегии ли распечатанную, мы поболтали о политике, я ему прогнал телегу о необходимости ограничений, в деле поддержания тушки на плаву, пожаловавшись при этом на собственную невоздержанность и нарушение режима, мы еще раз, для закрепления, проговорили историю демократии, судьбы парламентаризма в России, выявив попутно несколько теоретических закономерностей в поведении народов, лишенных единого разума, комлекса "Знаю+Умею+Могу+Намерен+Верю", я похвалил вкус принесенного им в прошлое посещение напитка - настойки - О, знаете, её Сам употребляет. А он говна не любит. -, отметив попутно, что шофера её очень хвалили, я и в самом деле употребил, уважил, грамм пятнадцать, отличная настойка, подарил охраннику, он действительно очень хвалил, словом, расставили всё по местам к расставанию, мною дарована была пациенту свобода выбора даты следующего визита, был отдельно похвален вкус и класс в выборе подаренной книжки, вновь в трех словах была пропедалирована тема об ограничении приема пищи до одного в день, указаны были известные уже опасности переедания, внушена твердая надежда на 10-15 творческих конструктивных лет впереди при условии соблюдения, и мы расстались.
Судьба парламента.
Орган изъявления воли народа. О как. А хули. Мы, хирурги, дети войны и убийства, народ грубый, не означает, что неотесанный. Мне еще мыцца, брицца надо, в натуре опух, переевши и переспавши в плане подготовки к зимнему голоданию. Тело вчера получило ответ на аппеляцию, дарован был завтрак приговоренного, сожрато вкусного было, скурено тож. На режим был забит, соответственно, болт. Не играно, не тренировано, не учено, жрато, спато, не срато, правда, тушка убедившись в неизбежности отмены снабжения вцепилась в съеденное, высасывая видимо из говна все полезные соки. Но не суть. В периоды потрясений, режимы меняют приоритетность. Революция устанавливает свой режим. Какие нах революции, автор бредит, обычное нарушение режима, обычная прокрастинация, обычная невоздержанность. А то норовят тут под каждый эпизод обжорства революцию подкладывать, идеализировать свою роль в столь родном и приятном свинстве. Ну покушал мальчик, ну и дай бог здоровьичка. Чё доебались? На дворе -20 по Цельсию, хотите мальчика без корма оставить? Мне еще до службы 45 минут по морозцу, ну дай бог здоровьичка, хоть трудовому народу зиму показывают, нельзя русскому без зимы.
Ну и вот. Дали ему год. А он сомневается... Два полагается!
А вот получиться ли сегодня в голодание войти?
Большой вопрос.
Об остальном - потом.


http://papalagi.livejournal.com/117515.html