Сволочь

Из цикла "Достоевщина ХХI века"
                .               
             До окончания обеденного перерыва оставалось пятнадцать минут. Чтобы скоротать время, я решил съесть бутерброд, а оставшуюся от него корочку хлеба по привычке бросил в снег – птичкам. Шустрый воробьишка не заставил себя долго ждать. Но, увлекшись трапезой, он не заметил стремительного броска кошки, сидевшей у входа в кулинарию. Воробей успел лишь издать предсмертный писк, и через несколько секунд его лапки безжизненно повисли в пасти хищницы. Убедившись что добыча больше не сопротивляется, кошка удалилась в укромное место для пиршества.
       – Какой ужас! – воскликнула стоявшая рядом со мной женщина. Другая женщина, также ставшая свидетельницей разыгравшейся молниеносной трагедии, лишь тяжело вздохнула.
       Я же поначалу ничего не сказал, лишь ощутил в душе тот самый ужас, о котором сказала одна из женщин. Однако через пару мгновений мое оцепенение сменилось приступом  агрессии.
       – Сволочь! – неожиданно вырвалось из моих недр.
       – Кто…кто сволочь? – недоуменно и робко спросила первая женщина.
       – Ну, не кошка, конечно! Ее же такой создали! Куда ж ей теперь деваться! Бог – сволочь! – громко и твердо отчеканил я. – Он же сотворил этот мир и такие вот «справедливые» порядки!
        Надо сказать, у меня давние претензии к Всевышнему. Разумеется, не по причине неустроенностей в человеческой жизни, – люди сами виноваты в своих проблемах. А вот за что животные страдают, совершенно непонятно. И всякий раз, когда мне доводилось видеть по телевизору жуткие сцены пожирания касаткой детеныша морского льва или выдирания заживо кишок у несчастной антилопы облепившими ее гиенами, я разражался проклятиями в адрес Творца. И все же они носили более интеллигентный характер. А вот эпитет «сволочь» применительно к Богу возник в моем сознании впервые.
        И словно почувствовав гордость от своей смелости и прямоты, невзирая на еще не остывший ужас от только что виденной картины, я повторил громко и отчетливо, так чтобы меня слышали не только эти две женщины, но и другие прохожие.
       – Бог – сволочь! Это все его работа! Он жестокий и бессердечный! А раз так, то не будет никогда в мире ни добра, ни справедливости!
       Женщины посмотрели на меня растерянными и печальными глазами.
       – Этот мир не нами создан и не нам его судить, – сказала одна из них и они ушли.
       Я остался без аудитории, не зная кому излить свою агрессию. И тут мой взгляд упал на ту самую корочку хлеба, которую я до этого бросил. Ту, что клевал несчастный воробей, пойманный кошкой. Больше к ней никто не прилетал, и она быстро покрывалась инеем. От нее словно исходил дух смерти.
       И тут до меня дошло: так это ж я сам послужил трагической смерти воробьишки! Я ведь заметил боковым зрением, что неподалеку сидит кошка, мог бы бросить корочку и подальше. Агрессии как ни бывало. Я вспомнил свое любимое высказывание, автора которого, к стыду, так и не узнал: «У Бога нет других рук, кроме твоих». 
       Сколько раз я употреблял его по разным поводам! Я непременно произносил эту фразу, когда слышал, как кто-то обращается к Всевышнему с жалобами и просьбами. Я несколько раз повторил это выражение оторопевшим молодым миссионерам, по неопытности попытавшимся наставить меня на путь истинный. «У Бога нет других рук. кроме твоих», –вбивал я им в головы, – идите и каждый день твердите эти слова своим прихожанам. Более  важной мысли о Боге не существует!»
       И вот как все обернулось! Если Он – сволочь, то как назвать меня?