Еще не замкнуто пространство

(ПОДПОЛЬНАЯ МУЗЫКА И ДВИЖЕНИЕ
ХИППИ В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ)


Безвременно ушедшим от нас участникам
Московской  рок-группы «Неудачники» а
также покойным  Сергею Горбунову,
Арслану Мухатову, Андрею Журавлеву и
Евгению Свертилову посвящаю…
               


    Сочинение сие не роман, не повесть, не рассказ – некоторые размышления о нашей рок-н-ролльной юности, о несбывшихся мечтах и жизненных препонах, о любви, о музыке, об удачах и по разным причинам несостоявшихся проектах, о молодости, о 70-х, одним словом. Дневников в те времена никаких не велось, многие события стерлись из памяти и придать этим воспоминаниям законченную форму довольно мучительно и проблематично – но взяться за это хотелось, конечно. Как будут восприняты эти записки молодым поколением (для коего они прежде всего и предназначены) да и нами, стариками, участниками тех событий,  для меня было загадкой и лишь «отмашка» моего друга, гитариста Александра Селиванова, которого я всегда любил, бесконечно уважал и ценю за острый ум, мудрость, прагматичность и неиссякаемый творческий потенциал сомнения эти разрешила – книга начинает свою жизнь. Размышления мои не претендуют на истину в последней инстанции, конечно, – многие события и взгляды, естественно, были переосмыслены с течением времени – годы берут свое – и это неплохо: житейская мудрость в той или иной мере присутствует в каждом из нас. Выдумывать ничего не буду – правда тех лет, какой бы она не была, гораздо важнее стилистических изысков и ничем не подкрепленных фантазий – все мы помним эту нашу жизнь и переубеждать нас в чем-либо  смысла никакого нет, и если эти воспоминания у кого-нибудь из людей моего поколения  вышибут слезу – буду считать сей труд не напрасным…


Пролог


     «Что за странная люстра? Явно не моя… Да где же я, на самом деле?» - Селиван открыл глаза и увидел на потолке одинокий плафон. Потихоньку повернул голову – и от сердца отлегло: пол в маленькой девятиметровой комнате был плотно застелен матрасами и слева на животе мирно посапывал в свои роскошные усы виннипухоподобный клавишник Женя Булатов. Поворот головы направо – невероятно худой и длинный, как жердь, басист Кася, раскинувшись на полу, также досматривал последние сны. «Прав был Женька – спать рядом с Касей, все равно, что с микрофонными стойками» - ворчливо подумал Селиван, почесывая потревоженный ночью острыми Касиными локтями правый бок. «Но почему он на полу? Ах, вот в чем дело…» - на единственной маленькой кушетке в этой комнате, с головой закрывшись одеялом спало какое-то существо противоположного пола – об этом свидетельствовала миниатюрная нежная ножка, предательски выглянувшая из-под одеяла. Кто это, откуда – Селиван припомнить был не в состоянии – отработанный в какой-то школе ночью выпускной вечер, не слабые возлияния под утро и мгновенный провал в сон по  приезде на Касину квартиру в Давыдково абсолютно вышибли на данный момент из его головы хронологию  развития ночных событий. «Да ладно, вспомню… А институт-то?!» - Селиван взвился и понесся в ванную – «Доброе утро, Саша! Завтрак на столе! – из кухни поприветствовала его Касина мама.  «Привет, теть Люсь!» набитым зубной пастой ртом прокричал из ванной Селиван. В это время из комнаты выполз Кася – биологический будильник в очередной раз вовремя сработал – проспать на работу в Дом Культуры  Института атомной энергии им. Курчатова он никак не мог – многолетняя привычка просыпаться в одно и то же время, во сколько бы он  не отошел ко сну, не давала возможности другого утреннего расклада. «Мам, мы сейчас с Сашкой уйдем, ты ребят не буди – во сколько встанут, во столько и встанут…» пробурчал Кася, меняя Селивана в ванной комнате… Через пятнадцать минут оба молодых человека уже выходили из подъезда. «Селиван, а как сегодня-то петь будем? Вчера-то как наорались…» - недоверчиво спросил Кася у Селивана. «А вот так: Ла-ла-ла и-и-и-и…» - просипел Селиван и ребята дружно рассмеялись…
     Через час Селиван прибудет в МИСИ (что-то в этом году весенняя сессия для него совершенно неожиданно затянулась),   прокрутится там для порядка
полчасика, попьет пивка в пивной на Бауманской и уедет к себе в Чертаново – несколько часов полноценного сна были ему просто необходимы… Похожий вариант был и у Каси – директор ДК, увидев его воспаленные глаза, просто спросил: «Выпускной, что ли, играли?» - и, услышав утвердительный ответ, сразу отпустил Касю домой – с пониманием был директор, что и говорить… Выпускной марафон только начинался – в 70-х эти вечера в московских школах шли четыре дня подряд, не то что сейчас, все в один день… Получить такой заказ считалось великой удачей – за выпускной меньше ста рублей на группу не платили – а обычный гонорар за танцевальный вечер был 50-60 рублей… Четыре выпускных подряд, как это случилось в тот год – неслыханное везение. Так что «Избыточному Давлению» предстояли еще три выматывающие ночи этой безумной гонки…
А. Селиванов «Ты иди…»
прослушать:

Эй, там поскорее,
Ты иди, сил не жалея,
И назло судьбе и року,
Пробивай себе дорогу,
Ты иди!

Ты иди сквозь темень леса,
 Где ни чёрта, и ни беса,
Ты иди навстречу солнцу,
Ты иди!
Скоро встанет солнце красное
И осветит путь наш ясно,
Ты иди!

Я, не могу идти больше….
Нет, и ни сил, и ни мочи….
Нет,… нет…, нет,… нет,…  нет…!

Ты отбрось усталость,
И пройди самую малость,
Ту, что нам пройти осталось..,
Ты иди!…..

Скоро встанет солнце красное….


Selivation

     Странные события 1971 года… Черт знает что творилось в нашей непонятной стране… Вроде бы рок добрался до Советского Союза, но коммунистическая наша гребаная партия  и комсомол, мать его, усердствовали всеми путями, какие только представлялись возможными:  «Удавить в зачатке!»  – и вот  столкнулись наши блин, пропагандисты с  удивительным парадоксом -  официальных запретов-то нет – закон, Конституция Брежневская… Как помешать? И находили они всяческие способы отваживания молодежи от стремительно перешедшего в наступление всемирного рок-н-ролльного движения… Но хипповые  веяния, царившие тогда в душах всей продвинутой молодежи ну  никак не вязались с любыми, даже самыми прогрессивными начинаниями комсомольских активистов… Коммунизм – в идеале, конечно замечательно, а на практике? То-то… И что  только ни придумывали эти потомки сталинских вертухаев!    Но все же согнуть творческое начало подпольных рок-групп   а, тем более, убить их  - был не в силах никакой ленинский аргумент…


Все мы пребывали в каком-то странном состоянии – группа играет, все очень неплохо – но нет какого-то удивительного  посыла, который сможет развернуть все наши старания в правильное и понятное  музыкальное русло. Многие группы (до сих пор уважаемые мною), безуспешно топтались в этом коммунистическом  болоте…
     ….. Предновогодний вечер… Я решил в этот раз собрать всех участников группы «Бременские музыканты», всех ее  поклонников, gruppis, на моем давыдковском флэту – с родителями я договорился - они поехали встречать Новый год к родне. Замечательно проходит время в ожидании праздника  – накануне, в какой-то организации мы успешно отлабали нашу программу, устроители напоили нас  любимым всеми нами в те годы портвейном, и теперь, за полчаса до Нового Года, наш замечательный гитарист Арслан, великолепно музыкально одаренный чувак рассекает пространство в моём махровом халате и втихаря постоянно залетает на кухню -  шарахнуть рюмочку, закусить колбаской… Оправдывался – «Твой отец, Кася, говорил – самые клевые впечатления от приготовления, а не от того, что на столе стоит…» - «Туркмен»- в последствие мы его так звать и будем, и он, Царствие Ему Небесное, дал  колоссальный посыл всему тому, что мы создавали после него…
     … «Алло! Кася?» - в половине двенадцатого ночи , абсолютно понимая, что все звонки – поздравления  с Новым Годом, набрав воздуха в легкие, готовлюсь отвечать… « Я – САША СЕЛИВАНОВ из группы «Неудачники». Ты слышал обо мне?» - Ну как не слыхать - все мы крутились в то время в определенном музыкальном пространстве – информация о том или ином музыканте не определяла приоритетов и тем более, каких-либо  контактов, и тем не менее… « Я сейчас с подругой, к тебе Новый Год встречать едем! Адрес свой скажи поточнее… Купить чего?» - определил этот молодой человек, абсолютно уверенный в том, что отказа ему не будет. Хипповая философия, конечно, штука хорошая, что и говорить…
     «Саша Селиванов» - представился он мне, но за мной стоял Туркмен в махровом халате… « Арсла-а-а-а-н…» - с придыханием обратил он на себя внимание,  и меня, (ну об этом еще будут  размышления ),  сразу же проперла ревность, касающаяся нашей группы – уж больно колоритный чувак появился  в нашей компании…
     «С Новым Годом, чуваки!» - все немедленно выпили, облобызались – и после этого началась Новогодняя ночь, не прогнозируемая, не подвластная ничему – хипповый дух был важнее всего, пипл подходил к столу, выпивал, если это было ему нужно, удалялся с барышнями в укромные места, орал, пел – свобода, мать его! Ну и мы с нашим новым гостем не отставали  от своих  друзей и поклонников. Понимание значимости загадочного неожиданного визитера обретало с каждой минутой все новые и абсолютно непредсказуемые очертания: Селиван, схвативший старую  гитару, раздолбанную в хлам и умудрившийся настроить ее, пел удивительные песни… Туркмен, очарованный происходящим, все больше и больше запахивал находившийся на нем мой махровый халат…Арслан мычал что-то невыразительное  и, как зомби, (а может, что и на фарси бубнил) повторял – «Надо брать чувака…»

     Женька Булатов, композитор и клавишник  группы Бременские музыканты», в которой я имел честь начать свою рок-н-рольную жизнь, отозвавший меня на кухню, закуривший «Salem» (редчайший шик в те времена!), блок которого мой папа сумел нам преподнести на Новый Год, пробормотал: «Кассаций, сумейте взять его!» - Женя не был лидером и ухватистым чуваком – большинство острых вопросов он переадресовывал  нам с Арсланом – но мнение его было очень и очень значимым для нас. Так что Новогодняя ночь стала для нас если не открытием, то уж точно, поводом для дальнейших и непростых размышлений…     Отбухались, оторались… Прошло несколько месяцев – почему  тема Селивана не всплывала  в это время – не помню – возможно, были какие-то другие проблемы… Но к весне она стала актуальной настолько, что тянуть дальше  не имело никакого смысла. И меня («так к тебе же он пришел на Новый Год, твой друг, Кася!») мои коллеги выбрали передаточным звеном между нами и Селиваном. Но я и не отказывался от этого, для меня это было даже почетное задание… Не буду объяснять, как непросто проходили (не по нашей вине) эти контакты – но в конце концов, где это произошло – не помню, убейте меня, читатели мои,  я встретился с Селиваном – и вскоре понял, что обрел настоящего друга и единомышленника…
      ….Удивительный, искрометный талант этого человека,  великолепно владеющего инструментом, находящемся в его руках, бесспорный поэтический дар и музыкальная прозорливость повергли меня в состояние, близкое к сексуальному оргазму – ничего подобного с  точки зрения  музыкальных, а тем более поэтических воззрений я  до той поры не слышал… Эстетские блюз-роковые  композиции, с оттенками Лед Цеппелиновского духа и ритм- энд- блюзовые вариации, напоминающие лучшие вещи «Rolling Stones» на совершенно неожиданные русскоязычные тексты давали непростые поводы к размышлениям… Да, был Градский – его стихи вызывали почтительное уважение, а феноменальные, просто фантастические вокальные данные и потрясающая, виртуозная игра на гитаре приводили в трепет всю московскую рок-н-ролльную общественность...  Но у Селивана все это было приправлено неистребимым духом свободы, о которой мы тогда и не помышляли…
     И что мне было делать, скажите мне, друзья мои? Группа «Неудачники», по независящим от них  причинам, доживала последние дни… В те времена, нынешней молодежи непонятные, уход из группы какого-то культового лидера расценивался как предательство, и судьба самого коллектива предсказывалась если не катастрофической, то уж, по меньшей мере, весьма запутанной… Драматический  развал «Beatles» воспринимался как личная трагедия и предостережение всем нам – хранить дружбу, не допускать баб к делам группы – Йоко Оно мы крыли последними матюгами…  Наивность подростковая… Конечно, Сашка Селиванов был, как теперь говорят, «фронтмэном» «Неудачников». Участники этой группы, в частности Леша Стрельцов и Бас очень ревностно относились к возможному переходу Селивана к нам – догадывались они об этом, а на меня ну просто точили топоры… Дело чуть не дошло до конфликта (это было, правда, когда Селиван уже был с нами и мы как-то выступали в ДК Института им.Курчатова), но слава Богу, обошлось тогда…   А вот  когда он первый раз пришел к нам на репетицию, и они с Туркменом на пробу сыграли какой-то классический блюзовый  квадрат (в два соляка) – врубились мы, что этого человека надо тут же ухватить за все его причинные места и оставить в нашей группе навсегда. Роль его в коллективе была в тот момент не совсем ясна – количественный состав группы, по моде тех времен, предполагал наличие лишь одного гитариста – Jimy Hendrix,  «Led Zeppelin» ,«Cream», «Deep Purple,» «Grand Funk»,» «Uriah Heep»… Но Туркмен орал на наших (без присутствия Селивана) собраниях о том, что, мол, вторая гитара повысит мощь, обеспечит более энергичную подачу музыкального материала на слушателя и раскроет неисчерпаемые импровизационные возможности исполнителей… Не согласиться с ним было сложно – Арслан  (вот уж на ком природа не отдохнула – отец – композитор, главный дирижер Ашхабадской оперы, а мама – главный балетмейстер, русская балерина классической школы Большого театра) очень хорошо чувствовал музыку, умел оценить и раскрыть возможности, по большому счету, несовершенных инструментов, на которых ему приходилось играть, а говённые звуки самопальной аппаратуры пытался приблизить к звучанию более-менее удобоваримому.
     Туркмен… Человек, абсолютно лишенный тщеславных воззрений (а у Селивана они присутствуют в огромной мере – но, может быть, это и неплохо – каждый художник вправе ощущать себя великим и думать, что его произведения настолько совершенны, что критические замечания в его адрес – пустой звук, если не сказать грубее), красавец, умница, страшнейший бабник и вообще мачо – барышни падали в обморок только от одного вида его – голливудский бомонд отдыхает… Необычайно музыкально одаренный человек – не смотря на то, что папа – композитор, Арслан не брал уроки игры на фортепиано – но при определенных обстоятельствах был способен сесть за рояль и успешно импровизировать на джазовые темы – а вот на рок-н-рольные не очень… Джаз, конечно, был в его душе преобладающим моментом – но ведь  и рок Туркмен играл так, как говорил Селиван: «Будьте - нате!».
     Бессменный барабанщик группы «Бременские музыканты» и, соответственно, замечательной команды «Избыточное Давление», Сергей Аркадьевич Горбунов… Старше всех нас  чувак был лет на шесть – это и определяло, по сути, наши с ним отношения в группе. Не имел близких друзей, болел жестоко ревматизмом – как говорил Туркмен, «Работа барабанщиком ограждает от закостенелости суставов…». Не пил, до определенного времени не курил… Технике исполнения любых партий на ударных (именно правильности техники!!!) мог позавидовать любой барабанщик того времени. Понтов не выносил – барабанщик культовой (в те времена) группы «Рубиновая атака» как-то у нас на репетиционной базе попробовал чего-то вякнуть – Серёга сел за установку и так врубил, что Шевелёв расстегнул свою молнию на венгерской косухе и тут же предложил свои услуги по обеспечению присутствующих портвейном (не путайте, молодежь – это вам не португальские вина - просто в наше время другого не было вовсе, а «Агдам» по два рубля две копейки  считался Porto 1897 года…), с тех пор к Серёге Шевелёв стал относится с глубоким почтением…
     Не зря я эту главу назвал «Selivation»… Все, что было в группе «Избыточное Давление» связано именно с этим человеком. Пробы других музыкантов – Арслан уехал в Ашхабад, Красная Армия наступала на пятки, а структуру группы поменять не имело смысла – Селиван взял на себя… Но,  с другой стороны, ему же предстояло играть с понимающим его гитаристом… Меня,  басиста, по тому времени далеко не последнего (об этом, кстати, спросим у Селивана, но позднее),  никто даже и не спросил… И Селиван взял Сашку Аргунова– чувак играл у нас какое-то время, даже Туркмен его приметил, когда в Ашхабад уезжал – но Аргун был какой-то «не куражистый»…  Но развивался чувак, иначе бы его Селиван не пригласил (вы чувствуете, как далеко все зашло – «Селиван ПРИГЛАСИЛ»! А ведь его-то, самого,  мы пригласили, и недавно совсем… Во как его авторитет в наших глазах возрос! И я, кстати, абсолютно ровно к этому относился тогда… Но это так, для справки…).
     Биографии наших музыкантов я не буду вам представлять – каждая глава моего повествования будет так или иначе затрагивать судьбы наших героев… Глава «Selivation» не о Сашке Селиванове лично, поймите правильно, а о  духе  и мироощущении, которые Селиван  привнёс в нас – вот это- то и  определило наконец  не только музыкальные предпочтения, но и все остальные понятия рок-н-рольной сути, если так можно выразиться…
Итак, движение началось…

               
                А.Селиванов. «До свидания»
прослушать:
До свидания, может быть, и я еще вернусь…
До свидания – где-то в глубине души затаилась
расставанья грусть…
До свидания, до свиданья все мои хорошие друзья…
До свидания, до свиданья милая моя!

Я потерял, все что нашел –
А может быть, я зря ушел?
А может быть, я зря был здесь?
Но не могу же я вам всем в души влезть…

До свидания – я не знаю, что там впереди…
До свидания – если, если сможешь, подожди…

Я все отдал, что мог вам дать,
Что ж я хочу – мне негде взять…
Отдамся я своим мечтам –
Что я хочу – не знаю сам…


 
 
Ши соу ха

     Как же все просто было тогда, в нашем околохипповом пространстве начала 70-х! Посещение любой вечеринки, на которой собрались люди тебе совершенно не знакомые, но приветствующие  принципы «Make Love Not War!»  считалось в порядке вещей – главное, чтобы кто-нибудь из присутствующих, ну хоть один человек, имел о тебе какое-либо чисто теоретическое  представление. И всё! Никто не спрашивал, откуда вы, чуваки, взялись -  просто тащили всех к столу и угощали – а там как Бог даст – знакомьтесь с интересными для вас людьми сами… «Кася, в Сокольниках какой-то День рождения намечается… Пиши адрес…» - позвонил мне как-то Женька Булатов. Адрес я записал (как потом разложилось – к великому Счастью двух очень близких мне людей), позвонил Селивану: «Пойдем, старик?». «Аск!» - ответил Селиван и поперлись мы в Сокольники на незнакомый флэт… Прихватил я с собой девушку одну, Надю – что-то у меня с ней не складывалось, хотя была она абсолютно в моем вкусе – симпатичная, высокая, прекрасные формы… И я ей, по-видимому, нравился – но вот у меня не лежала к ней душа… Любовь должна быть – это еще Господь наш две тысячи лет назад сказал…
     …Дверь в квартиру была приоткрыта – зашли, разделись – и сразу в большую (действительно большую) комнату… Никто на нас никакого внимания не обратил – народу было много, заметили Женьку Булатова, кивнули друг другу… В комнате той стояло пианино – за ним восседала небольшая, плотненькая черноволосая симпатичная барышня и пела незнакомые нам песни… Народ около нее стоял кружком – прямо как на раутах девятнадцатого века… Дождавшись окончания очередной песни, Селиван представился: «Александр Селиванов, композитор!» - я чуть не упал от такой наглости, но потом решил, что большая доля правды в этом конечно же, есть – так что ничего, разберутся… Обхаживать новую знакомую, Ларису, Сашка стал сразу же и по окончании вечера наладился провожать домой – стало понятно, что знакомство не на пять минут, а… на тридцать пять лет (пока что) – живут они в мире и согласии, дочь, внучка… Была у Селивана пассия до Ларисы – Тоня Маскаева – баба хорошая, конечно, и знакомство с ней у Сашки было долгим – но не орлица… Селивану нужна была подруга абсолютно близкая с ним ПО ДУХУ – и Лариса оказалась именно такой. Роман с Тоней как-то незаметно прекратился – обе стороны были не против – Тонька была старше нас, замуж хотелось, а тут никак не складывалось. И к обоюдному согласию расстались они полюбовно, без вырванных волос и матюгов в обе стороны – друзьями, одним словом…
     Лариса сразу стала для нас своей – Селиван, вероятно, очень быстро объяснил ей все прелести нашей музыкальной жизни и она, как оказалось, с радостью их приняла. Теперь они очень часто появлялись вместе, Лариса не лезла в мужские разговоры – удивительное свойство для современной женщины! Но при случае очень деликатно высказывала свое собственное суждение на происходящее – а оно почти всегда было у нее весьма обстоятельным и аргументированным. Так что прекрасно они дополняли друг друга, и Лариса никогда у нас не вызывала раздражения, что нередко бывало у участников данного повествования к другим нашим подругам. Музыкальная, хорошо знала английский… Часто они забегали ко мне в Давыдково – попить «сухАго», послушать музыку, помечтать о перспективах нашей группы… Кстати сухого болгарского вина различных марок было тогда в Москве в избытке – и стоило оно недорого, и качества было вполне приличного по тем временам. Обязательства болгарских товарищей перед Советом Экономической Взаимопомощи выполнялись неукоснительно.
     «Кассаций, дома? Мы с Обезьянкой сейчас к тебе прихиляем!» - Селиван не оставлял возможности другого развития событий. «Вещь одну, «Стоунзов», снимать будем…» - через полчаса с двумя  бутылками «Рислинга» они уже звонили в мой дверной звонок. «Кася, мы непременно должны ее сделать!» - Селиван достал из портфеля бобину с магнитофонной пленкой (молодежь, вы и не представляете, что это  были за времена…) и я сразу поставил ее на свою старую «Ноту». «Honky tonk woman»… Удивительные, настырные и мощные гитарные риффы  Кита Ричардса завораживали… Вещь была поистине необычной – слабать такую было бы ой,  как клево…  Замечу, что настоящие тексты песен на английском языке в те времена добыть было страшно сложно (молодежь, крепитесь!) – ничего нигде не публиковалось и то, что приходило к нам из-за «бугра», было невероятно скудным… Почти всё, что исполняло большинство групп того времени было снято «на слух», на созвучия, интонации и речевые аналогии… Сели мы, выпили по стаканчику, начали работу… Я постоянно перематывал пленку назад, ставил в нее бумажные «метки», слушали мы, спорили… В конце концов, «сняли» - и как оказалось через много лет, почти точно! Лариса в тот вечер очень нам помогла… Уж не помню, почему именно – а скорее всего, от недостатка мощи и качественного звучания тогдашней нашей аппаратуры мы ее так и не играли… Обидно, что и говорить! И ведь песня эта преследует нас всю нашу жизнь! На каждом нашем сегодняшнем сборище (ох, нечасто теперь наши встречи…) мы обязательно ее поем! «Кась, представляешь – мы почти сорок лет с ней носимся, почему так?» - сказал Селиван как-то. Что я мог ответить? Только руками развел – мне это так же неведомо. Но клевая ведь вещь, а, друзья мои?!
     …Дела наши музыкальные шли тогда интересно - Селиван взял бразды правления на себя и мы стремительно обновляли репертуар нашей группы – тогда еще «Бременских музыкантов». У Сашки была масса написанных им вещей, не сыгранных по разным причинам «Неудачниками» - и мы многие из этих композиторских задумок успешно осуществили и в составе «Бременских музыкантов», ну и, конечно же, в будущем «Избыточном Давлении» (всё, к сожалению, нам сделать тогда не удалось – несовершенство аппарата, на котором мы играли в то время, не позволяло добиться полноценного качественного звучания, которое Селиваном было задумано)…    Постепенно складывался свой стиль – это требовало постоянного внимания и укрепления завоеванных позиций. Женя Булатов потихоньку отходил от активной работы – и дела сердечные много времени отнимали – жениться предполагал чувак, да и увидел он в Селиване настоящего лидера – а поэтому за дальнейшую судьбу группы был СПОКОЕН.
     «Халтуры» - как мы тогда называли наши выступления на танцевальных вечерах – выпадали время от времени – это был единственный источник пополнения общей («в карман» тогда гонорары с «халтур» не делились) казны – все заработанные нами деньги предполагалось использовать для улучшения технического оснащения группы – аппаратурный вопрос стоял очень остро. Бабки мучительно собирались, накапливались – но вместе с этим  приходили и другие проблемы – то барабан Горбунову новый надо, то микрофоны получше, и еще много чего… Вопрос замены нашего «самопала», хотя и не самого хренового по тем временам, но не обеспечивающего достаточную мощь и плотность звука на больших площадках был только делом времени и количества «нахалтуренных» башлей – оставлять его у нас в качестве памятного раритета никто не собирался. Метался Кася, а папа его, большой «блатмейстер» по тем временам, прилагал невиданные усилия для того, чтобы достать всеми нами (да и вообще большинством самодеятельных групп) желанный гэдээровский «Регент-60» - ламповый усилитель на четыре входа с раздельной регулировкой и двумя колонками - или "кабинетами", как теперь говорят. Мощность этого «шедевра» восточногерманских инженеров от электроники  была паспортная сорок пять ватт (молодежь, готовьте валидол – вы же сейчас киловаттами оперируете!), максимальная – шестьдесят. Звуковое давление колонок было очень и очень, по тем временам приличным – обладание хотя бы одним таким аппаратом позволяло решить сразу несколько задач – иметь, при неплохих микрофонах, отличные «голоса», да и гитару туда же можно было без труда воткнуть… Но купить его в магазине – а поступал он только в магазин «Лейпциг» не было никакой возможности, не смотря на невероятное давление Юрия Владимировича на все доступные ему рычаги. Цена его в магазине была пятьсот пятьдесят рублей – деньги вполне нормальные за такой агрегат. У фарцовщиков на Неглинке – от восьмиста… Триста рублей по тем временам – бабки более чем хорошие… Достать что-нибудь еще, более ли менее приличное в те времена было невозможно.  «Чуваки, надо брать «Регентуху» - не уставал повторять Селиван, впрочем, оппонентов ему не находилось – все с этим были безусловно согласны. Но как? Под один из Новых годов нами была каким-то заезжим лабухам сразу продана вся наша звуковая аппаратура – остался лишь мой УМ-50 без басовой колонки – ее эти ребята тоже купили (может, УМ им и не нужен был? Сейчас и не вспомню…)  и вдруг - «Новогодние» халтуры, не престижные, правда, но повалили… Что делать? Аппарата-то нет! Выписал я тогда в своем ДК несколько «Радуг» (создание было еще то!), отлабали мы как-то…
 На Неглинке вели переговоры с фарцой – и все уже вроде бы сложилось, договорились брать «Регент» за восемьсот, но вдруг этот козел стал куда-то уводить разговоры, мало, мол ему, и там всякое-такое…
В общем, переговоры наши вступили в вялотекущую стадию с ненастойчивыми обвинениями сторон в нарушении прежних договоренностей…
Репетировать не на чем, а если  выступление какое клёвое наметится? Находились мы тогда в страшнейшем нервозном состоянии, и вдруг…


                А.Селиванов. Блюз Gm
прослушать:

Ну что же ты хочешь? – Скажи мне, мой друг…
О чем ты мечтаешь? Что ищешь вокруг?
Золотых дворцов ступени манят нас к себе…
Может быть, ты хочешь денег? Что ж надо тебе?

Может быть, ты хочешь славы? Иль верной любви?
Иль наркотиков отравы? Скажи мне, скажи…

Я хочу быть вольным ветром! Облететь вокруг весь свет!
Чтобы людям вместе  с песней
Подарить цветов букет…
Цветов, с лепестками из кусочков горячего солнца!

А золото ведь это не солнце – а в деньгах ненастье…
И любви на всех не хватит – но не в этом счастье…

 


Кассаций


     Глава эта, по моему разумению, должна была быть написана Александром Селивановым – мне как-то неловко было писать о самом себе, любимом… Но Селиван упорствовал и подчеркивал – «Это ТВОЯ книга, Кассаций…». Спорить не стану – возможно, это так и есть – но мне казалось, что более объективный портрет смог бы написать именно он… Ну, ладно – как сложилось, так и сложилось… Повествование в этой главе буду вести в третьем лице – «якать» постоянно считаю неуместным…
     …Появился Кася в рок-н-ролльном пространстве 1970 года довольно стремительно и неожиданно – у него уже к тому времени была бас-гитара «Орфей – Хеброс-супер бас», усилитель УМ-50 и басовая колонка…  Непонятные юношеские потуги, которые были у большинства из нас, вчерашних  школьников, стремящихся создать какие-то музыкальные коллективы, остались в прошлом… Кася не был занят ни в какой группе – но дома занимался – оттачивал технику игры на басу, усердно отрабатывал игру пальцами правой руки (в чем, безусловно, преуспел), пытался выработать свой собственный стиль… Случайно был одним из своих приятелей предложен в состав «Бременских музыкантов» и пришел на прослушивание в кинотеатр «Баррикады»  абсолютно без страха, с длинными на тот момент волосами, в самопальном джинсовом костюме, с басом подмышкой… Туркмен сыграл Касе басовую партию песни «The Doors» «Christal Ship»… Вещь эту Кася не слышал никогда – но в те времена в этом не было ничего странного – магнитофоны были если уж не редкостью, то во всяком случае совсем не обязательным атрибутом молодого человека – стоило все дорого, народ жил бедно… Басовую партию Арслан повторил два раза – а была она очень непростой, постоянно развивающейся и, лишенная голосовой партии и аккомпанемента представляла из себя довольно сложный гармонический расклад… «Вперед!» - скомандовал Туркмен, Кася удалился – но через десять минут вернулся и сыграл им этот «бас» нота в ноту… Туркмен, а особенно Женька Булатов были просто потрясены – чувака с такой музыкальной памятью они не часто встречали… В общем, взят Кася был в группу сходу – и буквально через несколько минут началась репетиция, к концу которой он практически знал и мог исполнить бОльшую часть басовых партий репертуара «Бременских»… Надо отметить, что основную часть коллектива составляли на тот момент студенты МХУ – Московского художественного училища памяти 1905 года - Арслан, Серега Горбунов, отличный саксофонист Гена Саленков -  все будущие художники, а значит, не лишенные творческих амбиций люди… Училище располагалось на Сретенке – по удачному стечению обстоятельств репетиционная база «Бременских музыкантов» переместилась из «Баррикад» в кинотеатр «Уран», который также находился на вышеупомянутой улице – так что было все очень удобно… Репетиции группы проходили два раза в неделю – в четверг и субботу, это отлично запомнилось… В «Уране» у них была большая, отличная репетиционная комната даже с подобием какой-то сцены, так что отрабатывать там было можно не только музыкальные моменты, но и варианты какой-либо сценической подачи того или иного произведения…
     …Очень скоро  участники «Бременских музыкантов» стали для него друзьями (кроме Горбунова, который  почему-то ни с кем из нас настоящих дружеских отношений не поддерживал, как, впрочем, и ни с кем вообще) или  добрыми приятелями – в составе группы все же происходили время от времени определенные кадровые изменения, но, правда, не основного ядра… Касю все любили – был он чувак необычайно добрый, веселый, неконфликтный, компанейский – очень переживал за группу и этим самым завоевал себе у «Бременских» и окружающих их поклонников определенный авторитет. Одеяло на себя не тянул – но в творческих поисках помогал своим собратьям – особенно после прихода в группу Александра Селиванова.  Знал  Кася о нем понаслышке, говорили, что чувак мечтает играть в стиле «Led Zeppelin» (это на те времена было настолько неожиданно и круто, что привести какую-либо современную аналогию для меня весьма проблематично) – познакомиться с ним Касе очень хотелось, хотя он и представить себе не мог, что вскоре судьба сведет их вместе и на музыкальном и на жизненном поприще…
      Лидером группы он и не думал становиться  -  но, без ложной скромности предполагаю, что вклад Каси в становление «Избыточного Давления» был достаточно весомым – помогал он Селивану рулить в музыкальном плане очень усердно, в силу способностей своих… Играть ему с Сашкой за все время  всей его музыкальной практики было комфортнее всего – понимали они друг друга с полуслова, мыслили практически одинаково, задачи перед группой определяли идентичные… Часто советовались, спорили – но до дури никогда не доходило, умели они с ним отыскивать компромиссы…  Так что «Избыточное Давление», которое бесспорно может считать Селивана «папой», все-таки в чем-то обязано и ему – внутреннюю жизнь группы,  аранжировки,  общие вопросы, разрешение каких-либо конфликтных ситуаций Кася всегда брал на себя – мир и спокойствие в коллективе он считал непременным условием развития, популярности и творческих изысканий бесконечно любимого им «Избыточного Давления»…
     …Была у Каси в то время любовь страшнейшая – первая, необычайно сильная… Избранница, его, Наташа, как потом оказалось к нему чувства питала немножко другие… Любовный  пыл ее (а был ли пыл-то!?) к Касе постепенно угасал, но юные гормоны плясали и требовали немедленного удовлетворения с каким-нибудь уже другим симпатизирующим ей объектом…  Переживал Кася очень, роман разваливался на глазах, предпринимал чувак какие-то судорожные попытки вогнать ситуацию в прежнее русло, но это было бесполезно - не имел он к тому времени опыта долговременных отношений, претендующих на серьезные жизненные расклады… Друзья Касины поддерживали его, как могли, пытались объяснить ему свой взгляд со стороны на происходящее – но любовная пелена застилала ему глаза и внимания он на реакцию своих друзей почти не обращал… Страдал чувак ужасно – даже мама его как-то  позвонила Арслану и просила приехать к ним домой – валялся Кассаций в жесточайшем  депрессняке, думать ни о чем другом не мог… Туркмен прибыл тут же – буквально через час… Утащил Касю на пляж, купил огромный, двухлитровый  кувшин «Гамзы» - было тогда в продаже такое болгарское красное сухое вино, заставил посмотреть плотоядным взглядом  на прекрасных барышень у реки, незаметно подливал красненького винишка в Касин стакан  и потихонечку стал его успокаивать – приводил примеры из жизни и уверял своего друга, что первый блин – всегда комом, а поэтому его просто надо выкинуть и забыть…  Закончился этот роман если не трагично, то во всяком случае с воспоминаниями, далекими от приятных… Пережил, конечно, Кассаций это стресс, забыл потихоньку о любовных мучениях  своих и музыка опять целиком заняла его доброе, но беспокойное сердце…

                А.Селиванов "Мокрый воробей"
прослушать:

Уселся мокрый воробей на ветку с желтою листвой…
С порывом ветра, летит на землю
С деревьев дождик золотой…
               
А осень – это не весна, забыли про любовь сердца,
Забыли клятвы и обещанья
Под сенью желтого венца…

Твое сердце под осенним дождем
Расползается, как хлебная мякоть –
И поэтому наша любовь
Превращается в серую слякоть…

А я по- прежнему люблю, слезами лужи я солю,
Но все равно, скажу я первым –
Тебя я больше не люблю!
Скажу я первым, «Прости, девчонка!» -
Тебя я больше не люблю…


               
Hemophil, как ощущение счастья

    
     Уж не помню где, но в какой-то московской пивной стоял я и пил пиво горестно – в одинаре, в раздумьях о невезухе хронической – ну никак нам этот «Регент» в руки не давался! «Здорово, чувак!» - поприветствовал невесть откуда взявшийся Володя Назаренко – играл он одно время с нами в «Беменских», «Rolling Stones» отлично знал и пел… «Ты чего такой притухший-то?» - продолжал он расспросы. Ну, поведал я ему о делах наших скорбных… Дернули еще по кружечке… «А знаешь, старик, могу предложить вариант неслабый – есть у меня аппарат…» - продолжал Володя. Я объяснил ему, что самопалами нажрались по самые бакенбарды, «Регентуху» надо… «Поехали, посмотрите – за просмотр денег не берем, а то, что не хуже «Регента» по всем параметрам, включая внешние, а по мощи, раза в два с лишним  посильнее  будет, гарантирую…». Я вяло поинтересовался, сколько, мол, хотите? «Четыреста!» не моргнув глазом сразу ответил Володя и тут у меня внутри что-то ёкнуло – может, Господь мне чего подсказывает? Был я в те времена человеком от Бога далеким, но ведь все мы Его вспоминаем, когда важное что-то происходит! Нашел я «двушку» в кармане, метнулся в автомат звонить Сереге Горбунову – он, как самый старший, надежный и непьющий был у нас хранителем общей казны. «Серега, поехали, аппарат посмотрим – Володю встретил…., говорит, стоящая вещь, бери с собой четыре сотни…» - и Горбунов, не смотря на свой непробиваемый скептицизм, как-то сразу согласился – условились встретиться на «Семеновской»…
     Прямо у метро, в двух шагах от него  стоял какой-то клуб, принадлежащий то ли ткацкой, то ли еще какой фабрике… Ну мы с Горбуновым вроде сразу нацелились на просмотр – но Володя заявил, что мол «товар лицом» надо обозревать и попросил подождать в фойе минут десять. «Заходите, чуваки!» - пригласил он нас наконец и, когда мы прошли в небольшой актовый зал, увидели удивительную картину… По бокам сцены стояли очень симпатичные, аккуратные колонки, обтянутые, как и «Регент» спереди серой дорогой тканью, но были они раза в два повыше «Регентовских», да и пошире немного, пожалуй. В центре сцены находился какой-то чувак с «Этерной де люкс» и тихонько пощелкивал языком в стоящий перед ним микрофон. И вдруг, как он засадил по гитаре! Я невольно отпрянул – звук, исходящий из колонок был мощнейшим, вкусным, с огромным звуковым давлением! «Чили!!! Альенде убили…» - запел этот музыкант свою неистовую, пронзительную песню… Молчим мы с Горбуновым, понимаем – и для «голоса» усилок на высочайшем уровне, и частотка отличная, но, главное, МОЩЬ! Пять входов в усилке, и все с раздельной регулировкой…
     Закончил петь чувак… «Ну как вам?» - спросил Володя Назаренко. Ну, покочевряжились мы с Серегой, конечно, для порядка немного – и, боясь спугнуть удачу, отсчитали Володе четыреста рублей. «Поздравляю вас, чуваки!» - сказал Володя. «Надеюсь, решил я ваши проблемы?» - мы в ответ что-то невнятно пробормотали, поблагодарили, и быстро стали натягивать на колонки темно-зеленые плотные чехлы. «Кася, дуй за мотором!» - прошептал Серега. Я мгновенно испарился и также мгновенно поймал «Рафик» за пятерку до Площади Курчатова. Погрузились мы, поехали… И вдруг, глядя друг на друга, начали счастливо ржать не переставая – вероятно нервное напряжение и неописуемая радость как-то сплелись между собой и дали такой неожиданный эффект Счастья! В тот момент это было СЧАСТЬЕ!
     Селивану я позвонил в тот же вечер и объявил ему о нашем приобретении. Раньше, днем, я этого сделать не мог – Селиван был в институте (не понять вам, молодежь, сей ситуации в эпоху мобильной связи!). Отреагировал он почему-то на наши восторги очень сдержанно – то ли не верил окончательно в достоинства купленного нами аппарата? Но, к счастью, на следующий день нам предстояло играть в спортклубе «Малахит» - вот, думаю, и будет нам всем испытание…
     …В «Малахите» огромный спортивный зал – с прежней нашей аппаратурой там, конечно, делать было нечего… Селиван осмотрел колонки, усилок,  одобрительно хмыкнул – ну давайте, мол, включаться! Включились мы – два микрофона, гитара и бас(!). Вывели ручки громкости так, чтобы было на пределе, но не «зафонило». И как врезали… Первый раз мы играли на таком роскошном звуке! И запас был, и качество отменное… Селиван почти танцевал – наше с Горбуновым СЧАСТЬЕ им ощущалось сегодня в рабочих условиях – видел он, что за прибор мы купили, мать его! После выступления Селиван сказал нам (чувства, вероятно, переполняли): «Чуваки! Я знаю, как теперь будет называться наша группа! А называться она будет «ИЗБЫТОЧНОЕ ДАВЛЕНИЕ»! А разве можно было что-то возразить? Комочки счастья, приправленные роскошным звуком, колыхались, перемещались, приятно щекотали что-то в глубине груди – как мало, оказывается, нужно человеку, чтобы почувствовать себя счастливым!  С этой минуты начала свою жизнь новая московская рок-группа «Избыточное Давление», путь которой был и счастлив и трагичен, но в тот момент мы еще об этом не думали…

А. Селиванов «А ну-ка, подсядь ко мне поближе»
прослушать:
А ну-ка, подсядь ко мне поближе,
 Позволь тебя тихонько обнять…
Ведь я же в тебя почти влюбился,
А ты меня не хочешь понять…

Пускай мы с тобой, сегодня пьяны,
Но ведь в тумане ласк всё равно…
Тем поцелуи будут жарче,
 Чем было крепче наше вино…

Ну вот к сожалению, уже пролетели,
Те несколько счастливых минут…
И тут только вспомним, что мы не успели,
Спросить, как друг друга зовут….




Кто есть кто и что есть что    

     Итак, аппаратурный вопрос был успешно решен процентов на  восемьдесят… Находясь в понятной эйфории, Серега Горбунов обещал мне лично изготовить басовую колонку (руки, кстати, у него росли из правильного места) – только пару динамиков марки «2А-9» или «2А-11» надо у кого-нибудь прикупить – бабки-то остались, а мой неубиваемый УМ-50 пылился на нашей репетиционной базе – на таких монстрических аппаратах (правда, после небольшого технического  усовершенствования, повышающего мощность)  играло тогда подавляющее количество басистов самодеятельных рок-групп – главное, чтобы акустика была обеспечена соответствующая. Так что всеобщая депрессивная хандра была побеждена нами покупкой чудесной аппаратуры, которую Селиван почему-то окрестил «Hemophil»… Что за слово такое, откуда взялось? Но это было не так уж и важно – Селиван сказал, что ежели кто спросит, что за аппарат, отвечайте: «Hemophil», а там пускай размышляют – «самопалы» так не звучат…
     Новый аппарат требовал серьезной «обмывки» - тут двух мнений быть не могло. И вот, на следующий день после выступления в «Малахите», мы должны были перенести аппаратуру обратно на нашу репетиционную базу. Тут-то я и познакомился с чуваком, носящем удивительное прозвище – «Ривайвал»…
     Женька Свертилов, обожавший музыку «Криденс» и вообще рок, носящий прозвище «Ривайвал», давно был знаком с Селиваном и всеми «Неудачниками» - то ли географическая близость (а жил он в Измайлове, где и репетировали «Неудачники» в ДК «Строитель»), то ли тусовка хипповая – но что-то их толкнуло навстречу друг другу. Был Женька (Царствие ему Небесное) необычайно добрым человеком – ну не могу припомнить я, чтобы он находясь в здравом уме смог сделать какую-то гадость… Отзывался на любые просьбы, приезжал, если это было необходимо, хоть среди ночи… Но неровный по характеру был чувак, что и говорить… Метало его из стороны в сторону – выпить очень любил (впрочем, а кто из нас не любил?) – но «дозы» не знал, и окружающие его пределов не знали – мог выдуть бутылку водки и оставаться на хорошем плаву, а мог со ста пятидесяти граммов неожиданно «дать креста»… «Под газом» башню у него сносило напрочь – цеплялся ко всем, ругался – хоть святых выноси, на успокоительные увещевания не реагировал: «Дайте мне пятак на дорогу!!!» - орал и уходил с вечеринки… Но через пять минут возвращался, извинялся, пропускал еще «соточку» - и по новой… И так раз по пять-шесть за вечер… Уматывался с ним народ, что и говорить…  Но все прощали ему, зла не держали – трезвый-то очень светлый человек был… Заботился о ближнем (в похмелье разбирался, хотя сам в те годы редко страдал) – просыпаюсь как-то у Селивана на раскладушке после ночной гулянки оттого, что кто-то рядом поет дурным голосом и почти с полным отсутствием музыкального слуха: «I know, it*s only rock and roll…» - Сидит Ривайвал, раньше всех проснулся (а было часов шесть), никого не разбудил, надел наушники и мычал себе под нос… Увидел – Кася застонал… «Лежи, Кассаций, сейчас все поправим…» - метнулся Женька на кухню, припер бутылку красного «сухАго», налил целый стакан: «Пей залпом!». Выпил я… «Ложись на спину, расслабься…». Минут через десять спросил: «Лучше?» и получив утвердительный ответ, налил мне еще полстакана с обещаниями, что теперь я буду как новенький… Что, в общем-то, и произошло… Добрый, добрый был чувак… Кстати сказать, наркотиками тогда ну почти никто из хипповой «системы» не увлекался – во всяком случае провести аналогию с нынешнем временем не то что сложно, а просто нереально… Конечно, все мы хоть раз, да марихуану покурили – но никакого фантастического впечатления она ни на кого не производила. А что касается наркотиков «тяжелых» - подавляющее большинство всей хипповой тусовки их даже и не пробовала никогда – и не потому, что сложно было достать – просто интереса к этому среди советских хиппи как-то не возникало – дешевого портвейна было завались, а посидеть с друзьями за стаканом уж куда приятнее, чем шприцами чокаться…
     Танька Сазонова… Верная подруга группы «Неудачники», с басистом которой, Александром Горбуновым (вот уж воистину – Горбунов рок-н-рольная фамилия!) – «Басом» был у нее довольно продолжительный роман – первая любовь, знаете ли… Закончились эти отношения, правда, так же внезапно, как и приход первой любви – с приятными чувствами прожитого и с абсолютно дружественным отношением друг к другу (я – исключение из правил – моя первая любовь закончилась ощущениями, далекими от приятных)…  Из поля зрения Сазонова не выпадала - всегда была на связи – веселая, жизнерадостная , симпатичная «тетка»… Ривайвала знала отлично – мне постоянно про него рассказывала и говорила: «Вот придет Ривайвал с флотов (а он тогда тянул срочную на Северном флоте, на крейсере служил,  тоже своего рода героизм!), познакомитесь – и не оторвать вас будет друг от друга, есть в вас какое-то сходство… Не знаю, в чем это сходство (может, в доброте?) но уж на Ривайвала я не был похож никак… Внешне точно нет – Женька был очень симпатичный, высокий и стройный парень – девушек страшно любил и они отвечали ему тем же (хотя по пьяной лавочке очень часто имел от них мелкие неприятности медицинского характера) и я – длинный, худой, уже тогда седеющий… Но дух хипповый был, конечно, у нас одинаковым – и в музыкальных пристрастиях мы с ним сходились полностью…
     …Встречаемся с утра у «Малахита» - все, кроме Сереги Горбунова – как-то жалели мы его, перетаскать аппаратуру можно и без него было… Появляется Селиван: «Сейчас Ривайвал подойдет!» - говорит… И через пять минут появляется (вот только не помню – с Сазоновой или нет) чувак в каких-то странных брюках в полоску и вязаной шапке с огромным помпоном. Темные, красивые усы с подусниками (по моде тех лет), карие глаза… А как улыбнулся – сразу каким-то теплом повеяло – понял я, что права была Сазонова!
     А была в тот день суббота – на работу не надо, занятия в институте Селиван вполне мог «задвинуть» - учился он хорошо…Перетащили аппаратуру, прикинули наличность – в те времена деньги-то у нас редко приличные водились – я зарабатывал 88 рублей, ну родители что-то подкидывали, Женька Булатов тоже работал – но жил вдвоем с мамой, а зарплата у обоих была ой как невелика… Единственным, у кого деньжата более-менее присутствовали, был Селиван  – стипендию получал, которую мог оставлять на свои нужды, так как  папа его в те времена был действующим подполковником Военно-Воздушных Сил, а в 70-х государство наше коммунистическое служащих офицеров в материальном плане ну никак не обижало… Предки денег  Селивану, конечно, подбрасывали, но не особенно,  поскольку была в семье старая бабушка, замечательная Баба Милица, которая не получала гос.пенсию, так как никогда не работала на советское государство, а зарабатывала на жизнь частными уроками игры на фортепиано… Селиван же, после школы, недобрав вступительного балла в институт связи МЭИС,  не успел  перевести документы на другой факультет, где его баллы были проходными, поскольку рванул после вступительных экзаменов с Жорой (о нем речь впереди)  и всем хипповым «Психодромом»  в город Ригу отдохнуть, себя показать, на людей посмотреть… Так что в первый год после школы он не поступил никуда, и, дабы не петь песню печали  «А для тебя, родная, есть почта полевая…» тоже поступил на работу все в тот же Курчатовский институт всех ПАЦИФИСТОВ и московских хиппи, где честно за вредность давали броню от армии и спасали юные души от армейских развратов…  Зарплата оператора станции очистки производственных стоков, хотя была и не очень большая, но, целиком передаваемая маме на сохранение, позволила Селивану через несколько месяцев труда на станции очистки, приобрести себе электрогитару…   И отправились они с мамой на Неглинку – посмотреть, что продают… А в свободной продаже была лишь чехословацкая «Торнадо» - клон ранних полуакустических «Джибсонов», с тремя съемниками, двумя раздельными схемами их включения – на аккомпанемент и на атаку. Рычаг оригинальной конструкции, опять же…Стоила гитара 405 рублей – неслыханные башли по тем временам – но красивая какая была, собака, глаз не отвести!… На таких гитарах играли даже зарубежные (в частности, польские) официальные группы – «Небеско-чарни», например… «Ну что, Саша, нравится?» - спросила мама у сыночка. И сыночек, погоняв пальцами по грифу, выдохнул: «Да-а-а-а…». «Заверните в бумажку» - распорядилась мама, спокойно отсчитала четыре сохраненные  сотни и через пять минут счастливый Селиван покинул магазин… А почему сыну не купить было такой инструмент? Учился парень хорошо, в хулиганстве замечен не был…
     Но это так, к слову… Прикинули мы средства и с удовлетворением отметили, что вполне можем отправиться пировать в нашу штаб-квартиру – так мы называли шашлычную «Ласточка», а по-нашему – «ЛастЫ», которая находилась на Лубянке (тогда улица Дзержинского),  в угловом доме, выходящем на Сретенский бульвар. Что представляло из себя заведение сие? Общепит? Ну, в общем, да, но с официантками, спиртными напитками (кроме водки) и вполне приемлемыми для нас тогдашних ценами – шашлык с гарниром из красной капусты, горошком  и соусом – 1 рубль 5 копеек, люля – кебаб, тоже с гарниром – 77 копеек, лаваш свежий опять же… В меню присутствовали и традиционные для шашлычных холодные закуски, а цыплята табака были от души нашпигованы чесноком и всякими приправами, и аромата они  были необыкновенного…  Причем, всё это было очень вкусно, а люля отличался необычайной стабильностью качества – Селиван его часто заказывал вместо шашлыка…Втроем на 15 рублей с копейками можно было отлично провести вечерок – напротив был магазин, покупались две бутылки водки – это 7 руб. 24 копейки, выпивать в «Ластах» по- тихому было можно – для отмазки заказывалась бутылка дешевого «сухаго», какая-нибудь «Фетяска» - это еще рубля два, а на оставшиеся – три шашлыка и чуть позже три люля-кебаба – и все мы в шоколаде, даже какая-то мелочь для чаевых оставалась… Официантки были знакомые – особенно любима нами была тетя Шура – тетка лет сорока с лихом, всегда приносила вместе с заказанными нами шашлыками кофейную чашечку – наливали мы ей грамм сто водочки, а выпивала она на кухне. В крайних случаях кредитовала нас – знала, что отдадим в следующую ее смену, и мы за всю нашу историю ни разу тетю Шуру не подвели… Швейцары тоже были знакомые – в очереди на улице (молодежь, знайте- тогда в ресторан или кафе, пивной бар или шашлычную, не отстояв добрый час на улице, хрен попадешь…) мы не стояли никогда, да и столик для нас всегда находился, во сколько бы мы не заявились…
     Так случилось и в этот раз – день моего с Ривайвалом знакомства… Чем вечер кончился – не припомню, конечно, но по-моему, в тот раз все как-то неплохо сложилось… Встречаться стали чаще – Ривайвал посещал наши репетиции и с удовольствием ездил на все сейшены, где нам доводилось выступать. Для него было безразлично – то ли это вечер в школе для старших классов, или какой-нибудь праздник в НИИ – везде он был своим человеком – принимали его все возрастные категории, отлично плясал – в те времена круче его никто такие па не выделывал – Майкл Джексон со своей «лунной походкой» просто отдыхает… Вот ведь судьба какая – Женька за свою жизнь почти нигде не работал – очень быстро его вышибали за пьянку с соответствующими записями в трудовой… Да и дела по душе он не находил… Дискотек тогда не было – а вот если бы были, мог бы из него получиться великий диск-жокей, это уж точно, уверен на все сто.
     …Вот так текла тогда наша жизнь беспокойная… Музыкой головы были забиты – ни о чем другом думать не хотелось… На сейшенах случались какие-то знакомства с барышнями – кого-то сами кадрили, кто-то за нами увязывался… Но чаще всего отношения эти были, как бы  это поделикатнее сказать… - не переходящими определенных границ (я имею ввиду долговременные обязательства сторон), что ли. Селиван увлекался часто – новые знакомства вдохновляли его – рождались какие-то стихи, а то и песни… Лариска об этом догадывалась или даже знала – но стоически и с пониманием переносила Селивановские флирты – поэту же необходимо влюбляться… Это как новое гусиное перо заточить… Но гусиные перья – вещи временные, а вот любимый «Монблан» с двадцатичетырехкаратным золотым пером, достойно и прочно, а главное – законно, занимает свое почетное место  во внутреннем левом кармане, рядом с сердцем… Как говорится – почувствуйте разницу…
     В те замечательные времена в компании нашей присутствовал еще один интересный персонаж – не рассказать о нем было бы неправильно и некрасиво по отношению к памяти  его. Андрей Журавлев – «Жора» - старинный Селивановский приятель – учились они вместе в 110 школе (а школа эта предназначалась в основном для отпрысков советской элиты – вместе с ними учился и правнук Хрущева, внучка маршала Конева,  сын Василия Сталина и много еще кто… Лучшие учителя Советского Союза преподавали там, и попасть в эту школу было ой как непросто…) – правда, Селиван после 8 класса перешел в 112 школу, поскольку 110-ю «оккупировали» испанцы, особенно прелестные девочки, которые в 8 классе, ну практически все, разом, были влюблены в Селивана уже тогда игравшего в «Неудачниках»,  а Жора перешел сначала в 31-ю  спец-английскую, а потом в 20-ю (тоже, скажу я вам, некислые были учебные заведения) где учился вместе с Кавагоэ – участником «Машины Времени». Имел Жора самое что ни на есть прямое  отношение к хипповому движению, если это можно так назвать – был в первой десятке его московских предводителей. Мнение его о выступлениях тех или иных самодеятельных рок-групп ценилось всеми, кто имел к этому касательство, очень высоко – Жора со свитой хиппарей посещал какой-либо сейшен, слушал внимательно, как и что группа играет, а потом выносил один из двух своих убийственных вердиктов – руки его выставлялись вперед и Жора показывал перекрестье из указательных пальцев – «плюс» - всё, группа «на коне», лабают клево, успех и одобрительные слухи по Москве обеспечены… Или горизонтально выставленный указательный палец – «минус» - можно продавать аппаратуру и уходить в смертельный запой…
     Познакомил нас Селиван – оказалось, что Жора тоже живет в Давыдково, в соседнем доме со мной – впоследствии мы друг к другу в гости ходили прямо в тапочках… Но надо заметить, что в принципе все мы были с рождения своего  чуваками «центровыми» - я родился на Тверском бульваре, Селиван у Никитских ворот, Бас с Герцена, Жора с Арбата, барабанщик «Неудачников» Серега Ширяев – с улицы Палиашвили… Это потом все разъехались по новым спальным районам, но Селиван наоборот ухитрился после смерти своей любимой бабушки Милицы вернуться обратно на Никитские,  где аж до 90-го года(!) был открыт гостеприимный, но отчасти подпольный  салон рок-н-ролла «У Селивахи»…Был второй день какого-то праздника, но не Новый Год, точно – по-моему, второе  мая… Позвонил мне Сашка – «Кася, с ЖОРОЙ не желаешь познакомиться?» А я Жору видел один раз – мой приятель, Фима (кстати, отлично знавший «Неудачников» и рассказывавший мне про них легенды – прямо, как про «Beatles», но почему-то не знакомивший нас) притащил Жору в кинотеатр «Баррикады» - там вначале была база «Бременских музыкантов» и изредка мы там выступали перед сеансами – играли свои вещи, «Doors», «Rolling Stones»… Сказал: «Если Жора покажет «плюс» - считайте, что дальнейшая ваша судьба только от аппарата зависит…». Жора показал «плюс»…
     Жил Жора с мамой – она сутками работала в клинике первого МЕДа им.Сеченова старшей медсестрой какого-то паталого-гинекологического отделения… Покойный отец Жорин был профессор медицины в области гинекологии, так что видимо оставил он им наследство приличное – купить какой-нибудь крутой, по тем меркам, магнитофон для их  семьи проблемы не составляло… Учился Жора в МАИ – престижный институт, по тем временам – и поступил он туда сходу – все-таки подготовка в 20-й школе была основательной… Прилично знал английский… Но…
     Бухал Жора крепко… Со дня нашего знакомства и до смертельного часа его ни дня не было, чтобы он как следует не приложился… Все мы, однако, грешили этим делом – но брали себя в руки и понимали, что ЖИЗНЬ важнее – деградация злоупотребляющих происходила стремительно… Кася, к примеру, чувствуя, что «зеленый» побеждает, шел к соответствующему доктору «Пилюлькину», вшивал «торпеду» и к спиртному по  несколько месяцев не прикасался… Но это надо было соображать, решаться, понимать, что для тебя важнее… Жора на это не шел… Интересы поменялись, приятели подбирались только сильно пьющие (что-то у меня вся глава про алкоголь – прямо, как у Венечки Ерофеева – но правда важнее, ничего скрывать нельзя…), отвратные и поговорить с ними на какие-то общие темы было весьма проблематично… Но вначале нашего знакомства все еще было ничего – Жора ходил в институт, доставал «рекорда», менялся, покупал новые записи… Посещали мы с ним тогда и пивную на Давыдковской улице – прямо на берегу засыхающей речушки Сетунь стояло двухэтажное здание – на первом этаже продмаг (портвейн там продавали, а водку – нет), а на втором – «двадцатикопеечные» пивные автоматы…Внизу, у лестницы, постоянно тёрся местный алкаш Серега по прозвищу «Герман» (кстати, Жора его отлично знал – в свое время Герман также был на вершине хипповой тусовки) с неизменным вопросом-утверждением: «Добавляй полтинник на красное!». Добавляли – кто полтинник, кто двадцать копеек, да хоть две копейки – все равно стакан тебе обеспечен… Через некоторое время Герман поднимался наверх, в пивную, и всем скинувшимся честно наливал стакан портвейна… Если же подходящие к пивной завсегдатаи не видели Сереги у лестницы, то они скаберзно шутили, перефразируя пушкинское – «Оргазм уж близится, а Германа все нет!»…
     Происходили с Жориным участием  забавные вещи – он был способен на пари очень быстро, без отрыва, жахнуть кружку пива – буквально за несколько секунд… Стояли мы как-то с ним поутру в этой самой пивной – а денег у нас было 40 копеек – только на две кружки, а с бодуна мы были с ним со страшнейшего… За нашим столиком находились двое, как мне показалось, очень приличных молодых человека – по внешнему виду, студенты престижных ВУЗов и небедных родителей – входившие тогда в моду «дипломаты» имели место быть у этих парней, причем это были дорогие кожаные кейсы с золочеными застежками… Разговаривали они о том, что один их сокурсник выпивал на спор кружку пива за пять секунд… Жора тут же встрял: «Я за три с половиной выпью! Спорим?» - «Спорим! На что?» - «На пятерку!» - «Годится!» - я был почти в обмороке – денег-то нет, а вдруг проиграем? Но Жора был непреклонен – чуваки купили ему кружку, Жора предложил всем сверить секундные стрелки… «Давай!!!» - мне казалось, что прошло даже меньше трех секунд – кружка лишь оторвавшись от стола сразу же стукнула донышком обратно по мраморной столешнице… Чуваки почтительно покачали головами и тут же выдали нам проспоренные ими пять рублей… Дальнейшие события этого утра проходили уже в других местах, но по знакомому сценарию…
     Флэт свой Жора называл «рейхсканцелярия» - сам он имел некоторое сходство с бесноватым фюрером – усы, постоянно спадающая на левую часть лба челка, глаза пронзительные…  Длинных волос он тогда уже не носил – со второго курса в институте началась «война», приходилось стричься… Вечеринки в «рейхсканцелярии»  устраивались часто – мама Жорина находилась на постоянных дежурствах… Были и хорошие вечера, были и с выпиской хозяину «по фейсу» - все глубже погружаясь в алкоголизм Жора переставал мыслить по-человечески – мог, к примеру, умыкнуть втихаря бутылку и спрятать ее для собственного утреннего опохмела… А ведь мог бы попросить и объяснить – отказа бы ему никогда не было …  Но это так, к слову…
    Как-то на 8 марта мы собрались у него – Селиван (вот только запамятовал с кем – с Ларисой или еще тогда с Цуциком (Тонькой), Сазонова, я, еще кто-то… Очень культурно мы отдыхали в тот вечер – присутствие определенного количества представительниц прекрасного пола обязывало нас к галантности…   Танцевали, хотя в Жориной комнатке, где все и происходило, развернуться было проблематично… Сазонова весь вечер прозрачно намекала: «Люблю басистов!» - вероятно имея ввиду свой исторический уже, к тому времени,  роман с «Басом» ну и мое присутствие, конечно… Перестреливались мы с ней взглядами, улыбались, танцевали… В какой-то момент чуваки сообразили, что нас нужно оставить одних – и как раз кто-то собрался уходить, а Селиван с Жорой потащили всех с флэта провожать часть гостей… И соединились два взрывоопасных элемента! Но до «критической массы» дело, к сожалению (а, может нет?) не дошло – ждали мы, конечно, внезапного возвращения наших друзей… Хотя по прибытии обратно в «рейхсканцелярию» они что-то очень долго и громко ковырялись в замке… И все равно, спасибо вам, ребята!... То, что ничего такого не произошло в тот вечер, может, и к лучшему – я был очень влюбчивый и ответственный перед партнершами человек – а Сазонова  была далеко непростая барышня… Остались мы с ней друзьями – чего может быть лучше? Хотя червячок неудовлетворенности при воспоминаниях гложет иногда…
     И Жора, и Ривайвал (который, кстати, Жору терпеть не мог из-за его постоянного жлобства) пристально и с сопереживаниями следили за становлением «Избыточного Давления». Часто бывали они на наших сейшенах, отзывались положительно… Все крутилось тогда вокруг нашей группы… «Неудачники», так и не отошедшие от собственного распада, постепенно становились моими добрыми приятелями – антагонизм остался в прошлом, «обнюхались» мы и поняли, что  неприязни никакой между нами нет и быть не может. И Леша Стрельцов, их бессменный и страшно переживавший за судьбу группы руководитель, и Бас, и Серега  Ширяев – барабанщик, а  чуть позже пришедший из армии Сашка Блинов (Мурзик, вот уж талант был!) дружески, но назидательно давали мне понять: береги, мол, Кася, Селивана – от себя оторвали, можно сказать…
     Всех этих ребят, к сожалению, уже нет с нами… Ширяев и Мурзик трагически погибли,   Ривайвал и Жора убили сами себя алкоголизмом – а ведь умные и замечательные были чуваки… Стрельцов и Бас умерли от болезней – и ведь рано-то как… Горько и тяжко все это для меня… Вот пишу я сие сочинение и думаю – а читать-то кто будет? Один Селиван да я остались из ДВУХ групп… Ну Лонг еще (о нем речь впереди), Сазонова… Прибирает Господь, и уж точно не самых плохих…



                А.Селиванов
   
               
                Пусть нечасты теперь  наши встречи –
                Но тем радостней стали они –
                Сквозь печали разлук и пустой суеты
                Выпадают хорошие дни…

                Отворите скрипучие двери,
                Отодвиньте ненужный засов…
                Вы такие хорошие звери, ребята –
                Мои спутники сладостных снов…

                И, как будто в часы вдохновенья
                Мы обнимемся вместе, друзья…
                И, как в лучшие дни, в наших душах они –
                Вы на крыльях несите меня!

                Так наполним бокалы полнее,
                Грянем песню – слова я нашел…
                Будем пить до утра, не пьянея, за нас –
                И за память о тех, кто ушел…



      

Вначале было слово…               

         Арбат… Для любого москвича это место поистине родное – вне зависимости от того, в каком районе города ты живешь, появление на Арбате всегда приятно тревожит душу… Кто-то из нас проводил там больше времени, кто-то меньше – но для всех сама улица, ее переулки, садик у метро, которого уже к сожалению, нет -  вызывали определенное душевное волнение – Арбат для каждого из нас представлял из себя своеобразный сплав каких-то зачатков свободы и традиционного микроклимата старой Москвы… Вот там-то и была написана знаменитая песня «Избыточное Давление», ставшая гимном нашей группы…
     Площадь возле станции «синей» линии метро… И самой станции (в смысле ее внешнего облика) уже нет – архитектурный «новодел» Министерства обороны сожрал ее при помощи своих милитаристских развертываний – а ведь здание станции «Арбатская» являлась типичным представителем сталинского ампира – со всей своей тяжеленной лепниной и прочими архитектурными изысками того времени… Тоже не Бог весть что – но «сталинская» архитектура для меня ближе, чем современные странные постройки с башенками, заполонившие центр города – в ней все-таки жила МОСКВА… А может, это ностальгия по юности? Может быть, может быть… Но современную лужковскую концепцию градостроительством никак не назовешь – скорее это градоубийство…
     … Садик справа от выхода из метро… Небольшой фонтан, лавочки по кругу – некоторые из них довольно близко стояли к окружающим их густым кустам сирени – казалось, что листва готова проглотить эти симпатичные скамеечки… Идеальное место для влюбленных вечерком – вдали от глаз любопытных, да и днем можно было посидеть там с друзьями, поболтать о том, о сем – милиция почему-то обходила это место стороной, а проблемы с ней не нужны были никому – за несанкционированное распитие спиртных напитков в общественных местах можно было нарваться на штраф в десять рублей – очень неслабые деньги, а также получить «телегу» на работу или в институт – а уж тут неприятности грозили перейти все разумные границы… Но мы знали, что место это почти безопасное и поэтому в теплое время года частенько сиживали на этих самых лавочках…
     Вот и тогда… Или был конец мая, или начало июня – помню только, что стояла настоящая летняя погода в тот день… Встретились мы Селиваном вдвоем, ближе к вечеру, купили портвешка, колбаски любительской по 2-90, булочек свежих по 7 копеек, присели на дальнюю, почти скрывшуюся в кустах арбатской сирени лавочку …  Портфель, с которым Сашка ходил в институт, был довольно объемистым – вошло туда всё и еще место осталось – а ведь там и книги, да и конспекты еще присутствовали… Сгонял я к станции метро, за стаканом –стояли там автоматы, можно было газировочки попить или за 3 копейки (с сиропом) или за 1 копейку, чистенькой… Граненых стаканов в этих автоматах было в избытке – так что исчезновение одного никак не ущемляло интересы жаждущих граждан…  Дернули мы с Сашкой по стаканчику, и вот тут он мне и поведал…
     «Кассаций! Крутится у меня в башке один текст: «Громче, громче, громче – сотня децибел… Громче, громче, громче – это не предел!»  Может, подумаем, поработаем – а там, глядишь, что-нибудь интересное получится?» - поведал он мне… Я как-то сразу всё понял –  и понеслось… Фонтаны рифм и  словосочетаний вылетали из наших уст с такой скоростью, что мы едва успевали записывать их за собою… Примерно через час текст песни был написан, и Селиван начал напевать мне мелодические темы будущей вещи – а там были четыре независимые части… В общем, как теперь говорят, написана песня была на одном дыхании…
     На ближайшей репетиции мы спели ее всем нашим чувакам… Селиван придумал интереснейшие риффы для Аргуна – как я уже упоминал, этот музыкант играл с нами время от времени, лидерской задачи не выполнял, но для напора и общего драйва его гитара выполняла немаловажную функцию… Выучить показанные ему партии для него не составляло никакого труда, а вот самостоятельно импровизировать у чувака получалось куда хуже… «Способный гитарАст, но не творческий…» - говорил когда-то про него Туркмен… Развитие всей композиции, при переходе на Селивановский соляк, предполагало резкий двухтактовый «кочум» - внезапную, абсолютную остановку всех разом и такое же стремительное продолжение… В общем, отрепетировали мы песню быстро и качественно – всем она по душе пришлась… А вот премьера ее состоялась попозже, осенью – но обо всем по порядку…
     В те годы слабать на каком-нибудь вечере в учебном институте считалось и большим везением, и огромной ответственностью – слух о прошедшем сейшене и его результатах мгновенно распространялся на следующий день по Москве, и отклики на него играли огромную роль или для продвижения группы в сознании хиппового или околохиппового населения, или роль негативную – ну это при лажовой игре. Аргун учился в Бауманском институте – публика там была очень продвинутая и на его предложение нам – мол, я договорюсь – мы, конечно, откликнулись с радостью… Вечер был необычным – сначала концерт, потом пляски – но  мы должны были принимать участие в концерте, что для нас очень нечасто выпадало… Привезли аппарат (кстати, за пару дней до этого я приобрел себе новый «Музимовский» полуаккустический бас с длиннющим грифом), посмотрели сцену, поставили оборудование  свое… Кроме нас там еще должна была играть какая-то великолепно технически оснащенная  группа (они потом и на плясках лабали) – гитары обалденные – «Фрамус» и японский скрипичный бас, «Биговский» звуковой аппарат (эти венгерские комплекты звукового оборудования стали потихоньку появляться тогда, но в розничную продажу не поступали – только по «безналу» и для высших «сословий» – в этом комплекте были голосовая, гитарная и басовая системы, микрофоны, стойки и никелированная «этажерочка» на колесиках  для установки на нее усилков и ревербератора… Были BEAG-80 и BEAG-100 – по мощности каждого входящего в комплект усилителя (а в сумме они давали или 240 или 300 ватт) но мечтать об обладании таким аппаратом для большинства самодеятельных рок-групп было, конечно, за гранью реальности. (Но, кстати, такой аппаратурой обладал Стас Микоян – тут уж дедушка помог, это бесспорно).  Кстати, предложили они Селивану, познакомившись и немного потрепавшись с ним , обсудив музыкальные и аппаратурные проблемы,
 100- ваттный гитарный «BEAG» полабать – просто из чисто уважительных мотивов… Для нас это было очень кстати – в «Hemophil» лишнюю (Аргуновскую) гитару было совать нежелательно, а тут все само собой разрешилось… Шел концерт, шел, – мы должны были выступать последним номером… И, когда предпоследний номер прошел и занавес стал закрываться, а весь пипл из зала повалил в фойе на пляски, ведущий объявил: «Наши гости – группа из Института атомной энергии!»…
     …Раскрылся занавес… Прожектора в лицо, просматриваются только первые ряды, но уже понятно, что народу в зале почти не  осталось… Но надо играть, и мы для «распевки» жахнули на всю мощь Rolling Stones – «It*s all over now»… И вижу я, сквозь слепящий свет прожекторов, как неостановимым потоком вливается обратно в зал весь продвинутый хипповый  контингент!  К концу песни зал был забит до отказа – яблоку негде было упасть, в проходах пипл стоял очень плотно… И понеслось – лабали мы с большим воодушевлением и куражом, «коды» наши тонули в аплодисментах и на окончание мы приберегли наш будущий гимн… «…Избыточное Давление!!!» - прокричал Селиван в микрофон и тут же две гитары на риффе в терцию засадили первые аккорды нашей новой песни… Несемся, мчимся в рок-н-ролльном пространстве на созданном нами же тяжелом корабле, в зале уже гул и визг стоит беспрестанный, момент Селивановского соляка – «Тук!!!» - сработал переключатель с «ритма» на «атаку» - и вжарил Селиван на своей любимой «Торнаде» такую партию, каких и мы-то от него редко слышали… «Вы слушали группу Института атомной энергии имени Курчатова «ИЗБЫТОЧНОЕ ДАВЛЕНИЕ!!!» - хрипел Селиван в момент закрытия занавеса… Мы бросились поздравлять друг друга – сейшен удался, как никогда, да еще в таком престижном месте! «Избытки», «Избытки» идут…» - провожали нас шепотом студенты, когда мы пробирались через толпу к выходу… В фойе уже начались танцы – но пока мы не покинули обозримое помещение, на лабающую группу внимания почти никто не обращал…
     Дело клонилось к позднему вечеру – работающим в те времена оставался лишь гастроном на Смоленской площади – он был открыт до 23 часов. Закупились мы – отпраздновать это событие с нами пошел даже наш великолепный барабанщик Серега – вообще-то он наши посиделки не особо жаловал… «Чуваки, это настоящий успех!» - провозглосил тост Горбунов, от которого похвалы редко когда дождешься… Стояли мы в подъезде на Смоленской, пили дорогущий (для нас) «Айгешат» - после девяти вечера в упомянутом гастрономе продавали лишь дорогие вина и радости нашей не было предела – даже Серега Горбунов счастливо улыбался – а такое настроение я у него видел только тогда, когда мы с ним «Hemophil» покупали… Вспомнили мы с Селиваном, как  летом песню нашу ударную сочиняли, повинились почему-то  все, кто присутствовал,  друг перед другом, прямо как в Прощённое Воскресенье… Перехлестывали впечатления, конечно… И поняли мы в тот вечер, что теперь группа «Избыточное Давление» обрела, наконец, ту форму и мощь, о которой так мечтал Селиван, когда пришел к нам…

А.Селиванов, А.Касперович
«Избыточное Давление»
 (Громче, громче, громче…100db)
Прослушать:
               
Громче, громче, громче – сотня децибел!
Громче, громче, громче – это не предел!   
             
Эй, парень, сделай свою гитару тише –
В конце концов ведь невозможно слушать этот рев…
Ну что могу ответить я тебе, приятель?
Ведь в наше время люди глохнут даже
От телефонных звонков…
Шум кругом, шум кругом, шум кругом…

Ватты-децибелы, ватты, ватты-децибелы…

Пусть звуки станут в этом мире  глуше –
Приложим все усилья для создания тишины…
Не то мы кинем клич: «Спасите наши уши!» -
Ведь это также важно,
Как защита окружающей среды!

Шум кругом, шум кругом, шум кругом…


Шерше ля фам
    
     Этим же летом 1973 года, когда нами была написана великая песня «Избыточное Давление»,   Селиван уехал в интернациональный стройотряд в село «Медное» под Калининым – ныне город Тверь. Нам с Жорой очень хотелось навестить его, но как добраться? И вдруг позвонила нам Тонька Маскаева или, как называл ее Селиван, «Дер Цуцик»… У него вообще было много прозвищ для знакомых ему девушек… Каким-то образом, уже будучи с Селиваном по разные стороны любовных баррикад, но продолжавшая поддерживать с ним дружеские (и только!) контакты, Тонька узнала адрес этого стройотряда (спустя много лет, я понял, как это у нее получилось – оказывается, работала Тоня в КГБ – но на всю нашу хипповую жизнь ее причастность к спецслужбам никак не влияла…). И все-же, долговременные отношения с Сашкой воспитали в ней определенный дух ревности – даже не будучи ничем друг другу обязанными, Тонька возжелала увидеть, как там Селиван и интеротряде поживает, какие девочки вокруг него крутятся? Любовь-то старая – штука стойкая… И решились мы на вояж – чтобы не беспокоить никого с устройством нас на ночлег, взяли мы с собой две двухместные палатки, всяческие туристические принадлежности (решили остановиться в лесу), рюкзак портвейна, шашлычка замариновали килограмма три и в одну из июльских пятниц, чудом протиснувшись в «Калининскую» электричку (место для нас нашлось лишь в тамбуре – но мы удобно разместились на наших огромных рюкзаках) отбыли мы втроем в неизвестность… Дорогу нашу скрашивал употребляемый в умеренных количествах портвешок, так что три часа пути пролетели почти что незаметно. Гитара была у каких-то пассажиров, песни я наши хипповые попел…  От станции мы добирались на раздолбанных  попутках, но добрались-таки… День клонился к вечеру – базу мы нашли, клуб там какой-то стоял – и оттуда неслась очень знакомая музыка. Вошли – а там Селиван отрывается с какой-то наспех сколоченной студенческой группой – знакомые вещи «Rolling Stones» слышим мы… Танцы, пляшут студенты… Селиван заметил нас, объявил перерывчик – поздоровались мы очень тепло, рад он был безмерно – но ему еще предстояло заканчивать танцевальный вечер. Устроено в этом стройотряде  все было очень неплохо – рядом с клубом, в деревне, у дороги,  находился небольшой ресторан – туда Селиван вместе со своим временным студенческим басистом перед танцами забегал шарахнуть сто грамм для куража. Так что с вечерними развлечениями у них  было все в порядке – танцы, иностранцы… Мы объяснили Сашке предполагаемое место нашей стоянки и, пока будем ставить палатки и готовить привезенный из Москвы шашлычок,  тут как раз и Селиван подтянется… Когда мы уходили, Сашка шепнул мне на ухо: «Кассаций, готовься – сегодня будем укреплять дух социалистического содружества!» - и хитро так подмигнул… В тот момент я его так и не понял…
     Часа через полтора из глубины леса появился Селиван – с ним были две очаровательные, видные, крутобедрые и очень симпатичные барышни… «Знакомьтесь, чуваки – Янина и Даниэлла, представительницы братской Чехословакии!» -  представил нам их Селиван… Впечатление было, ещё то, конечно – в глухом лесу, около наших палаток и шашлыка – две иностранки, да какие, блин! Ну, мы с Жорой, понятное дело, сразу засуетились – места им самые почетные определили, портвейну налили,  шашлычком угостили… Гитару Селиван с собой приволок – пели мы с Сашкой песни наши клевые без удержу – рок-н-ролл ведь  штука интернациональная?!  Девушки по- русски разговаривали очень плохо – ну почти никак. Были бы польки какие-нибудь – тут бы мы с ними объяснились – гены мои шляхецкие позволяли понять собратьев, а тут – ну просто швах… Пришлось Жоре беседовать с ними по-английски – в те годы он еще язык не забыл – алкоголизм был в самом зачатии… Переводил мне Жора, я расточал комплименты, девчонки хихикали сдержанно… Вечер замечательно продолжался, я уже сидел с Яниной совсем  вплотную, чувствуя ее прелестный иностранный запах… И вдруг она задала Жоре какой-то вопрос, кивнув головой в мою сторону… Что ответил ей Жора, я до конца  так и не понял – познания мои в английском языке на тот момент были очень посредственными – я только песни западных групп пел хорошо – но два слова из его ответа все же уловил: «NUCLEAR BOMB».  Девки вытаращили глаза и чуть не попадали… «Ты что сказал ей, скотина?!» - набросился я на Жору, подозревая, что международный контакт может стремительно разрушиться, так по-человечески и не начавшись. Жора был уже изрядно поддатый: «Да спросила меня Янина, а где ваш Кася работает? Ну я ей и сказал, что работаешь ты в институте, где делают атомные бомбы, чтобы защищать вас, козлов!!!» - я был просто в «ауте»… Печальный, а отчасти даже трагический  ввод советских войск в Чехословакию в 1968 году, конечно, еще не стерся из памяти жителей этой прекрасной страны – а тут про бомбы…  «Быстро объясни им, урод, что пошутил – наш институт только мирным атомом занимается!» - тут ложь должна была сыграть во благо… Кое-как успокоил Жора барышень – знал, что за неправедные действия можно от меня огрести по полной программе  без всяких предупреждений…
     … Через некоторое время Жора отрубился прямо у костра, Дер Цуцик пошла спать… Теплая июльская ночь все крепче сжимала нас в своих объятиях – языковой барьер был сломлен – да он уже и не ощущался – слова уступили место действиям… Забрезжил рассвет… И учили мы с Селиваном в эту ночь залетных чешских валькирий искусству русской любви… 

                А.Селиванов, блюз F
прослушать:

На темном дворе, в уголке под забором,
Собирались коты,  валерьянкой лечась…
Был среди них один серенький котик,
Но выше других он ставил себя…

Кот был эстет и играл на гитаре,
Но все равно он был не любим –
Кошечка та прогуливалась в паре
То с одним, то с другим – но не с ним…

И чтоб доказать, что он любит, как голубь,
Что он храбрый как тигр –
Решил кот покончить с собой –
Прыгнул он с крыши, но как раз в это время
Во двор выносили ведерко помой…

Упал кот в ведро, расплескав все помои…
Обрызгавшись сам, он грязью облил
И тот уголок, где коты собирались
И кошечку ту, что сам он любил…

Отсюда мораль – уж если ты котик –
Не можешь ты, как голубь, любить,
Не можешь ты, быть храбрым, как тигр –
Уж если ты кот – то котом тебе быть!


Мастер Лонг

     Каждая уважающая себя группа в те времена имела в своем составе так называемого «аппаратурщика» - но многие называли эту должность «оператор», «тонмейстер», «звукоинженер» и прочее, это уж кому как в голову взбредет, главное, чтобы звучало красиво. Задачи перед ним стояли довольно конкретные – учитывая, что большая часть самодеятельных коллективов играла на аппарате самопальном, человек этот обязан был следить за функциональным состоянием оборудования, проводов, микрофонов, всяческих приставок – паяльник в его арсенале присутствовал постоянно – как шпага у тореро… Что-то частенько  ломалось – аппаратурщик врубался в проблему, ремонтировал… В общем, работой он был загружен всегда. В «Бременских музыкантах» через нас прошло два таких человека – но оба относились к своим обязанностям  как-то с прохладцей… Другое дело – легендарный Лонг – Миша Чернецкий, который был в составе «Неудачников». Мало того, что чувак сам разрабатывал аппаратуру, будучи еще очень молодым человеком, он полностью разделял рок-н-ролльные воззрения, царящие тогда среди продвинутой молодежи, да и сам был к хиппи приближенным – волосы имел до плеч и все такое… Как рассказывал мне Жора, Лонг детали для «фуза» носил в кармане – при необходимости он за минуту  вручную скручивал транзисторы, сопротивления, конденсаторы, присоединял батарейку, кнопку – и милости просим – «I can get no – satisfaction…»… Не знаю уж из-за чего, но при развале «Неудачников» мы почему-то не пригласили его к себе – ну не помню я, почему, но наверное, на это были какие-то веские причины, от нас не зависящие. Лонга я знал, конечно – он приходил на вечеринки к Селивану, но плотно я с ним познакомился совсем при других обстоятельствах… Не хотел я в этой книге подробно рассказывать об этом периоде СВОЕЙ музыкальной жизни – ну, может, потом вскользь поведаю вам об этом – но глава посвящена Лонгу – и этот период МОЕЙ с ним работы не вычеркнуть никак…
     …Год 1975… Не буду пока углубляться в причины дел моих неправедных, но чувствовал я себя тогда так, как отхлёстанная по щекам неверная и впоследствии разведённая жена… Творческий порыв угас (по причине предшествующих неприятным событиям обстоятельств), работать на улучшение технической базы группы абсолютно не хотелось – деньги за все выступления делились поровну и никто никому ничем обязан не был… Жуткое время было, что и говорить…Работали мы в то лето на танцверанде в Люберцах – очень «козырное» место это было тогда*  – через эту площадку прошли и «Воскресение», и «Високосное лето», «Аракс» да и еще многие клевые группы, которые позже  заявили о себе совершенно на другом, уже по-настоящему профессиональном уровне. Сосватал нас на этот контракт наш старинный добрый приятель Андрей Смирнов, замечательный музыкант, одно время игравший в "Високосном лете". Сразу скажу, чтобы хоть как-то было понятно – Селивана с нами не было – а почему – ну попозже, господа… И вот, в один из вечеров, в воскресенье, под конец программы у нас сгорел наш знаменитый «Hemophil»… Ни схемы к нему, ничего не было – но это было и не нужно – аппарат сей работал до этого происшествия, как автомат Калашникова.  Через два дня следующие танцы – срывать программу ни в коем случае нельзя – контракт, бабки и все такое – форс-мажоры в тогдашних договорах предусмотрены не были… Ну кто возьмется за ремонт? Обзвонили кучу знакомых мастеров – все в один голос отказались… И поехал я к Лонгу домой – не  застал его, рюкзак с усилком оставил в прихожей, поговорил с его мамой, просил передать записку, которую тут же и написал… Уж не помню, почему – но Лонг мне так и не позвонил ни в тот вечер, ни на следующий день – а мои звонки ему отзывались лишь длинными гудками… Может, думал, наказывает он меня за ****ство мое? О том, что произошло полгода назад, конечно, все знали… Но почему-то надежды я не терял… В среду, как и положено, к шести часам вечера мы были на танцверанде – расставили ударную установку, басовую систему, колонки от «Hemophil»a, орган «Матадор»… Саксофонист Гена Саленков (в этом нашем танцевальном контракте он тоже участвовал) ходил по сцене с полным ртом саксофонных тростей – время от времени  Гена вставлял одну из них в мундштук своего великолепного тенор – «Сельмера» и потихоньку «раздувался».   Был в этом проекте и трубач Юра – хороший, в общем-то чувак, старше нас лет на шесть (как и Гена, впрочем – они были с Горбуновым одногодки), а с Геной выполняли они усеченный вариант духовой секции.  Выпили по стаканчику «куражного» портвешка… Лонг знал, во сколько начинаются танцы, и без пятнадцати семь я, на удачу, позвонил ему домой из автомата…
     … «А Миши нет дома…» - ответила его мама – сердце мое упало… «А это не Кася?» - спрашивает она меня… «Кася, Кася!!!» - ору я в телефонную трубку… «Миша починил ваш усилитель, едет, ждите с минуты на минуту!» - и в этот миг увидел я бегущего с электрички Лонга с рюкзаком! Танцы начались вовремя – аппарат работал, как новенький. В этот же вечер Лонг получил предложение присоединиться  к нам в качестве звукооператора на равных с нами долях гонораров. Согласился он сразу – и работал просто отлично! При прибытии на какой-либо сейшен мы помогали ему лишь дотащить колонки до площадки – да и то не всегда – Лонг находил на улице чуваков, стремящихся прорваться на сейшен, вручал им самые тяжелые элементы оборудования и всем было хорошо – и хиппы внутрь помещения  попадали (исполняя роль грузчиков), да и нам не нужно было ничего таскать…  Потом полчаса можно было заниматься чем угодно, но только не аппаратурой (меня, кстати сказать, такое наше «барство» немного коробило – мы же всегда принимали участие в расстановке аппарата и наладке звука) – Лонг не позволял нам приближаться к ней: «Каждый своим делом занимается!» - и отгонял нас от аппарата…   Минут через сорок, проведя, как теперь выражаются, «саунд-чек», Лонг подходил к нам со словами: «Прошу, господа, можно начинать!» и на протяжении всего сейшена ходил по разным точкам площадки, слушал, что-то потихоньку регулировал… В звуке, чувак, конечно рубил – это уж без вопросов…
     Сейчас Лонг возглавляет одноименную фирму – занимаются они проектированием и изготовлением профессионального звукового оборудования МИРОВОГО КЛАССА… Многие зарубежные исполнители и звукорежиссеры отказываются от аппаратуры известнейших мировых брэндов в его пользу… Говорят, что компрессоры от «Лонга» не имеют равных в мире – «Маршаллы», «Пивэи» и «Фендеры» отдыхают… Очень рад я за чувака – и успех заслуженный, и по призванию человек трудится, да и вообще Лонг очень клёвый!
     …Ладно, не буду томить вас, читатели мои, интригой – раз уж рот раскрыл, надо договаривать… События 1974 года развивались так, что мне и сейчас стыдно и больно об этом вспоминать, но послушайте мои откровения и сами сделайте выводы – оправдываться не буду – оправдания хороши тогда, когда на твоей стороне ПРАВДА – а ее-то как раз в тот момент и не было…
     Все, кто работал в те времена в Курчатовском институте имели бронь от армии – вне зависимости от того, в каком подразделении ты трудишься.  Хиппи ходили по территории института табунами – и никто не мог их обвинить в «закосах» от призыва – они выполняли «…важнейшую государственную задачу по укреплению обороны страны»… Раз в неделю для таких, как мы проводилась военная подготовка (слава Богу, стричься не надо было!) – на целый день мы освобождались от работы и занимались в учебном центре всякой ерундой. В перерывах между занятиями выходили покурить на улицу – трепались обо всём, знакомились поплотнее… Разговорился я как-то с чуваком – звали его Гурам, но на грузина он похож не был.  Рассказал ему, что играю в группе, он тоже скромно поведал, что гитарист и пригласил меня после занятий к себе домой посмотреть, как он играет.  И увидел я вещи на тот момент поразительные… Чувак играл, используя технику форшлагов – правая рука его лишь изредка поддёргивала нужную струну – все остальное делала левая.  Скорость пассажей и чистота звука были на тот момент непревзойденными – так как Гурам, не играл никто (а сейчас, молодые мои читатели, так, и даже круче играют шестнадцатилетние парни и ни у кого это не вызывает никаких восторгов…). Было очень интересно и я решил ПРОСТО показать его Сереге Горбунову, благо он на следующий день собирался приехать на нашу репетиционную базу и повозиться с барабанами.  Приехали, познакомились… Гурам выдал Сереге все, что показывал мне накануне и Горбунов был также потрясен удивительной техникой этого гитариста.  Замечу, что техническое исполнение (а не творческое начало) очень ценилось в те годы – каждый хотел переплюнуть своего собрата… Горбунов, будучи по характеру своему человеком довольно циничным и безжалостным, сходу предложил  мне взять Гурама, а Селивана отставить… Я в начале своим ушам не поверил – что он такое говорит-то?! Но Серега настойчиво долбил мне одно и то же на протяжении нескольких дней. Я отказывался и не хотел даже слушать весь этот бред.  И тогда Горбунов стал грозить в ультимативной форме – или Гурам, или продаем аппарат и разбегаемся… Формально участвующий в делах группы Женька Булатов в этот конфликт не лез – он вообще был мирный чувак, да и к тому времени в «Избыточном Давлении» выполнял функции второстепенные… Но я – то, мать вашу,  всю свою рок-н-ролльную жизнь вложил в эту группу, в эту аппаратуру!!! Ну не мог я расстаться со всем этим никак! Предложил Горбунову, в таком случае, самому поговорить с Селиваном… Нет, говорит, ты его друг, тебе и разговоры разговаривать!
     …Как я сказал обо всем  Селивану, где были в этот момент мои глаза – не помню… У Сашки при этом было такое состояние, как будто он под танк попал – его же детище дает ему отставку! Попытался он объяснить, что одно другому не мешает - два гитариста не так уж и плохо, учитывая Селивановские композиторские способности,  но Горбун уперся, как баран, и ни на какие компромиссы не соглашался… Уехал Селиван понурый, низко опустив голову… Я в тот момент чувствовал себя так, как будто только что выбрался из глубокой ямы с говном, а помыться негде… Уже потом, спустя годы думал - да за такие предложения надо было просто дать Сереге в бубен и никаких дискуссий не разводить… Хотел Горбунов видеть около себя музыкантов себе подобных – виртуозов экстра - класса… А дружба (я уже упоминал, что он ни с кем не дружил), порядочность и честь для него в тот момент не существовали… Может, и не хорошо так о покойном - но это наша история, а я перед вами обязался говорить правду и ничего не выдумывать. Уже после понял – попался бы тогда Горбунову какой-нибудь технарь – басист, лабающий виртуозные партии на безладовом басу – он и меня бы выкинул и фамилию не спросил…
      Программу срочно переделывали – играть Селивановские вещи было просто неприлично (по этическим соображениям) и невозможно без него – не звучали они совсем… А их-то у нас было подавляющее большинство. Селиван, задетый за живое, понимая, что в техническом исполнении несколько отстал от жизни, срочно стал наверстывать упущенное – через неделю он пригласил меня и продемонстрировал точно такие же форшлаги, какие выковыривал Гурам! Почему Селиван меня сразу не послал в тот день на хер   – до сих пор загадка… Или понимал, что инициатор столь чудовищной перестановки не я? Или пытался понять, почему я, его друг, так смалодушничал? Не знаю… Мучаюсь уже почти сорок лет – как будто человека убил… Перед Селиваном извинялся бесчисленное количество раз – и простил он меня, конечно,  а чувство вины все не проходит…
     Игралось с Гурамом отлично – это необходимо признать. Не смотря на юный, в общем-то, возраст и отсутствие опыта музицирования в каком-либо коллективе, у Гурама присутвствовал необычайный музыкальный вкус и самобытное понимание той музыки, которую мы с ним играли. Всё это вольно или невольно передавалось нам с Серёгой, а много лет спустя я понял, как тонко и ненавязчиво, но очень твёрдо Гурам воспитывал в нас настоящих музыкантов...
     К сожалению, память подводит – и не только меня – совсем недавно мы с Гурамом нашлись в социальных сетях, обрадовались, поговорили, окунулись в былое… И вспомнили мы с ним один любопытный эпизод нашего недолгого, но яркого сотрудничества.
     На наших репетициях стала появляться девушка – Зина Варшавская. Кто её привёл, откуда она – тут мы с Гурамом не то, чтобы во мнениях разошлись, а просто вспомнить не можем! И именно это и удивительно – Зина обладала таким роскошным, убийственным рок-н-ролльным голосом, что и сейчас такой нечасто встретишь! В то время женский вокал в наших рок-группах был редкостью – ну, не модно было барышням петь в такой группе… Это же не «Самоцветы»… Зинкин вокал просто потрясал… Чистейшие, жёсткие и пронзительные, а не визжащие, верха, огромный диапазон… Когда она пела, у меня аж уши закладывало… И всё бы срослось, но мы были в большом недоумении: а что ей петь-то? Как я уже упоминал, музыкальный материал, поступающий к нам из-за бугра окольными путями, был необычайно скудным – а что женского вокала касаемо, его почему-то, считай, вообще не было – Сюзи Кватро и Маришка из «Shoking Biue» не в счёт… Почему-то Зина хотела петь именно  в стиле Сюзи Кватро – но Сюзи по вокалу до Зины, как до БАМа пешком… Несколько вещей Сюзи Зинка знала, одну балладу для неё Гурам написал… Репетировали, в общем…
     Как-то, под Новый год,  Серёга Горбунов выступает с предложением сыграть на Новогоднем вечере у него в Суриковском институте. Только, говорит Серёга, сыграть надо так, чтобы это было что-то: на предыдущем вечере у них выступала  модная московская команда «Русско-турецкая война», которая имела в своём творческом багаже такие новаторские приёмы, как бас-гитара с кваком и две ударные установки (или два больших барабана? Но это тоже было ново в нашей стране). Сыграть ХУЖЕ их мы просто не имели права. И даже слегка лажануться – тоже, пипл на этих вечерах присутствовал уж больно знающий… Гурамовская сумасшедшая гитара позволяла нам это осуществить, так что мы особенно и не волновались почему-то…
     Странно, но этот вечер и я, и Гурам довольно смутно помним – я имею ввиду репертуар. Помним лишь несколько вещей. Гурам настаивает, что с нами выступала на том вечере Зина Варшавская. Не помню, но и спорить не стану – вполне возможно, что соитие Гурамовской гитары и Зинкиного вокала предполагало убить всех наповал…
     Отдельные эпизоды того сейшена, конечно, остались в памяти. Здание Суриковского института в Товарищеском переулке, которое было спроектировано или в конце XIX века, или в начале XX… Поднимаемся мы с аппаратом на четвёртый этаж почему-то по «чёрной» лестнице – на площадках между этажами стоят группки волосатых и бородатых парней, хипповые чувихи, подоконники заставлены киром… И на каждой площадке нас уже ждут налитые стаканы – от которых мы неуверенно отказываемся – с такими темпами, глядишь, до четвёртого этажа не доберёмся…
     Место проведения танцев – длиннющий и узкий коридор, в торце которого поставлены и сдвинуты столы, на которых зачем-то лицом вниз лежал огромный портрет Ленина, написанный на доске - вероятно, для "связки" столов.  Это и была так называемая  сцена… С нашим аппаратом втиснуться туда было довольно проблематично, тем более, что накануне, специально под этот вечер, нами был куплен для Горбунова второй большой басовый барабан зелёного цвета, который странно контрастировал с бордовой Серёгиной «Тровой». Забегая вперёд, скажу – что до этого момента Горбун на двух «бочках» никогда не играл, но справился отлично – талант, как говориться, не пропьешь… Женя Булкин с «Матадором» стоял сзади, упираясь спиной в стену, Гурам сбоку, также подпирая стенку, рядом с окном… Я – на самом краю, возле нового зелёного бас-барабана, так что всё, что на нём Серёга вытворял, я слышал отлично.
     …Жахнули во всю силу… Акустические возможности коридора не позволяли оценить ни общую громкость, ни уровни настройки громкости каждого из инструментов. Предварительный саунд-чек провести было просто невозможно – приехали мы с небольшим опозданием, народ  плясок жаждал… Но было отлично слышно, как  Гурамовская «Элгита» летела, словно болид «Феррари» на Формуле-1…  После первой композиции Женька побежал в зал – послушать, как там всё. Но то-ли чуйка наша профессиональная, то-ли ещё что – но выстроили мы сразу звук  всего аппарата  почти правильно, абсолютно на ощупь. Женя лишь вокал прибавил чуть. «В конце коридора – ну ОЧЕНЬ громко, чуваки… Ближе – я даже не знаю, как там пипл-то располагается!» - таков был Женькин вердикт на саунд. Отлично помню барышню с выпучеными глазами, которая стояла вплотную к «Hemоphil»-овской колонке и не могла от неё оторваться, как будто её 220 вольт шарахнуло, трясло и не отпускало…
     Впечатления от сейшена были самые что ни на есть благоприятные – сыграли мы уверенно, точно, с большим драйвом и мастерством. Пипл подходил и благодарил сердечно… Русско-турецкая война была выиграна…

     Гурам поиграл у нас совсем недолго – вдруг приспичило ему сняться с брони и отправиться в армию – правда, он хотел поступать в Гнесинку на эстрадно-джазовый факультет и с армией разделаться поскорее – не сидеть на броне до 28 лет. Подлянка отрыгнулась Горбуну – теперь он молчал и ничего не предлагал… Правда, Гурам, расставаясь с нами, привел хорошего клавишника – Мишу Фомина, которого откуда-то знал… Чувака мы посмотрели – впечатление очень приличное произвел, хорошей исполнительской  техникой обладал, многие вещи «Deep Purple» знал «от и до» – и пел их тоже очень неплохо… Но скатывался к попсе, как не странно – многое из того, что мы с ним потом исполняли, ну никак в мои рок-н-ролльные представления не вписывалось. Дело в том, что Миша мечтал играть в кабаке - из меркантильных соображений, естественно, и поэтому мысли его невольно направлялись на репертуар кабацкий. И  гитарист ведь нужен был опять же! Многих просмотрели, никто не подошел… «А может, Селивана?» - уж не помню, кто предложил, но не Горбунов – ему-то Сашке было бы в глаза смотреть ой как непросто… И идея эта, не начавшись, тихонько умерла**…  Так что продолжали мы играть без гитариста – в стиле популярнейшей в то время (многие композиции этой группы появились тогда в нашем репертуаре, в частности, из альбома «Tarсus»)  команды «Emerson, Lake and Palmer»… Миша, игравший до нас лишь на легендарных электроорганах «Юность» советского производства, сразу получил от нас великолепнейший (по тем временам, конечно) гэдээровский орган «Matador TO 200/6», звук которого отдаленно был похож на «Hammond» и выпиливал Майкл на нем очень лихие партии… «Hemophil» делал звучание этого органа необычайно глубоким и рок-н-ролльным – подключался «Матадор»  через фузз с кваком производства Женьки Булатова, так что при необходимости заменял этот орган несколько необходимых в группе инструментов…
     Чтобы закончить эти неприятные воспоминания не буду я дальше лезть в подробности моего участия в этом проекте… Группу мы по инерции называли «Избыточное Давление», но конечно, это всё было абсолютно не то –  без Селивана это была очень прилично играющая группа БЕЗ ЛИЦА ( вот так ее, блин, и следовало бы назвать – московская рок-группа «Без лица»)… Ничего интересного, а тем более выдающегося, тогда с нами не происходило… Автоматически отыгрывались сейшены, я начал поддавать сверх меры, интерес к творчеству начисто пропал… Работавший с нами Лонг очень деликатно вел себя – ни меня, ни тем более Серегу Горбунова о причинах сложившейся ситуации не спрашивал… Да и после, спустя годы, никого не обвинял – на редкость  правильный все-таки чувак , Миша Чернецкий – а ведь тоже переживал, наверное – Селиван-то ему ведь был  совсем не чужой…
     Ладно, любезные мои – не будем больше о грустном! Сумбурная, конечно, глава получилась - но  впереди вас ждут интереснейшие моменты НАСТОЯЩЕЙ истории «Избыточного Давления», хотя она простой-то не была никогда… Набрав свою творческую силу после выступления в «Бауманском» группу нашу ждали очень любопытные события – наберитесь терпения, всё вам расскажу!
*На танцверанде этой половина публики была из Москвы – хиппи приезжали, вторая же половина состояла из Люберецких хулиганов. Никаких «люберов» в те годы, конечно же, не было, но сперматозоид их уже зарождался, это несомненно… Внушительная группа НАСТОЯЩИХ дружинников (что в те времена была большая редкость – в организацию эту вступали лишь за какие-то незначительные привилегии) постоянно дежурила на танцах и бесстрашно врубалась в любую потасовку – так что порядок там, как ни странно, был обеспечен…  Но хулиганы время от времени подходили к сцене и требовали, к примеру: «Сыграйте «Шейк задом»!!! Не сыграете – п…ды получите!» - и удалялись… Так ведь нужно было быстро сообразить, что это за «Шейк задом» такой?!  Оказалось – «Venus» группы «Shocking Blue», в простонародье называемая «Шизгарой». Созвучия, конечно, между «Шейк задом» и «Шизгарой» еще те…  А вещи «Beatles» - «Birsday» и «Cant By Me Love» - соответственно, назывались у них «Звезды» и «Комбайнер лав» - надо полагать, что в переводе означало «Любовь комбайнёра». Была ещё одна песня, черезвычайно популярная у местных "Крестов"(так называли себя Люберецкие хулиганы) - "Мосты". Не помню, кто автор этой песни - из какого-то советского кинофильма она, по-моему, но буквально все рок-группы, заканчивающие свой сценический контракт на Люберецкой танцверанде, по-дружески передавали текст песни и гармонию сменяющим их на этой площадке коллективам. Попробуй за время выступления не сыграть "Мосты"!  Но, справедливости ради нужно отметить, что никто нас не трогал – я много раз возвращался один из Люберец, в двенадцатом часу ночи, после танцев, на электричке – так на перроне стояли поддатые люберецкие парни, цеплялись, к кому попало – но меня, с басом подмышкой, никогда никто не задел – а попробуй, задень! Заденешь – так завтра (а может, и целую неделю) танцев не будет – басист на больничном, а как без баса-то?!

** Был, правда, единственный случай нашего выступления в ПРЕЖНЕМ  составе…  Как-то вечером,  в августовское  воскресенье 1975 года,  приехал в Люберцы на эту танцверанду Селиван со всеми нашими друзьями – прибыли с ним  Ривайвал, Жора, Сазонова, еще кто-то, Лариска Селивановская, естественно… Я глаза поднять от стыда не мог… Правда, Горбун уже к тому времени успокоился – поздоровались они с Сашкой , как это ни странно, довольно тепло,  Генка очень рад был, Миша-клавишник  тоже, с Юрой-трубачом  Селиван  познакомился… В перерыве накатили по стаканчику «Агдама»… И Селиван спросил нас: «Чуваки, а может ВМЕСТЕ одну вещь споем?» - все дружно согласились, только я молчал, глаз поднять не смея… И все же врубили мы! Спел Селиван («Торнаду» он с собой привез – как чувствовал…) свой блюз – «Ну что же ты хочешь?...»…  Ближе к соляку Лонг поднялся на сцену и выкрутил ручку громкости «Hemophil»а до конца… Соляк Селивановский потряс Люберецкую общественность мощью и новаторскими приемами звукоизвлечения… Трубач Юра,  восхищенный услышанным, не будучи в курсе наших прежних позорных жизненных раскладов, уже узнавший, что Селиван в данное время не задействован ни в каком коллективе,  наивно удивлялся – а почему такой клёвый чувак с нами-то не играет?! Ну и что я мог ответить ему тогда?!  То-то…

                А.Селиванов "Мечты мальчишки"
прослушать:

На мокрой скамейке мальчишка
Сидит и о чем-то мечтает…
Но все мечты мальчишки, как капельки дождя
Сливаясь со слезами, вниз по лицу спешат,
А люди равнодушно, о чем-то говоря,
Проходят, словно тени, мимо…

Мечтать можно сразу о разном –
О розовом, желтом и красном…
Но все мечты мальчишки, как капельки дождя
Сливаясь со слезами, вниз по лицу спешат
А люди равнодушно, о чем-то говоря,
Проходят, словно тени, рядом…      

Вошел он с открытой душою
В наш мир, чтоб мечтать и смеяться…
Но все мечты мальчишки, как капельки дождя
Сливаясь со слезами, вниз по лицу спешат,
А люди равнодушно, о чем-то говоря,
Проходят, словно тени, мимо…

               
Проводники в мир рок-н-ролла

     Во все времена всем поколениям, с самого начала зарождения рок-музыки, было совершенно понятно, ЧТО является главным проводником в мир рок-н-ролла – это, конечно же, гитара! И сейчас, в наш век абсолютного изобилия по всем направлениям, с грустью и определенной степенью досады вспоминается не настолько уж и давнее всеми нами пережитое советское прошлое – время  непреодолимого дефицита по всем пунктам «товаров народного потребления» - музыкальные инструменты исключением не являлись – и об этом я расскажу поподробнее, прежде всего для читателей молодых – они и представить себе не могут того положения вещей, которое присутствовало в нашей музыкальной жизни в начале 70-х годов ХХ века…
     Сейчас, заходя в магазин музыкальных товаров, я даже и не удивляюсь ничему – привык, вероятно – купить можно всё, что захочешь – а нет - так заказать нужный инструмент проблемы никакой опять же не составляет – позвонят тебе из магазина, сообщат о наличии – а хочешь, так и домой доставят… Ни о чем подобном в годы нашей молодости даже не мечталось – купить простую акустическую гитару в магазине на Неглинке можно было лишь по чистой случайности – гитары производились на Ленинградском заводе музыкальных инструментов (лучшие по качеству, как считалось, применительно к тому времени, конечно) и на  Шиховском заводе, расположенном в ближайшем Подмосковье. Цены были от 7 руб.50 коп. до 26 рублей, но это не значило, что инструмент за 16 или 26 рублей был лучше того, который за 9 руб. Все они были, так сказать, на троечку с минусом… Ленинградские гитары разлетались, как горячие пирожки буквально в течении часа после того, как они были «выброшены» на прилавок. Все мы начинали свою рок-н-ролльную жизнь именно с них, и  чувства благодарности к этим незатейливым инструментам,  у меня конечно же, присутствуют…
     «Приличные» электрогитары были в еще бОльшем дефиците, чем акустические – фарцовщики у дверей магазина на той же самой Неглинке продавали их за двойную цену… Выбор электрогитар был невелик – советская промышленность их тогда не выпускала (выпускать стали позже – но лучше, если бы они этого не делали – кроме позорища ничего более достойного нашим доморощенным Гварнери добиться так и не удалось), а все инструменты были из «стран социалистического содружества» - ГДР, Чехословакии и Болгарии. Гитары Восточногерманского концерна «Musima» считались очень неплохими – и качество отделки, и звук претензий в общем-то не вызывали. Отлично помню даже уровень цен на них – полуакустическая «Музима-Рекорд», формой напоминающая джазовые гитары «Gibson», с отличным по удобству грифом и великолепнейшей отделкой (мирового уровня, между прочим!) стоила 220 рублей – но она-то как раз, могла провисеть в магазине «Лейпциг» несколько дней – естественно, для рок-н-ролльщиков играть на «джазовой» гитаре было несолидно, не смотря на все ее положительные качества. Кстати, такой инструмент получил от нас Сашка Аргунов – он вошел в состав «Бременских музыкантов» после стремительного отъезда Туркмена в Ашхабад – Арслан оберегался от военного призыва… «Рекорд» был куплен нами для Аргуна практически мгновенно – у него была самопальная электрогитара очень неважнецкого качества, а звуком пожертвовать мы никак не хотели. Отлично звучала «Музима-Рекорд»! Но видок у неё был уж чересчур вызывающе джазовый…  Полуакустики вишневого цвета «Musima 1655 Н» и такая же модель с рычагом вибрато были по 180 и 200 руб. соответственно  – их разбирали охотно, очень быстро. «Доски»: «Элгита» - 180 руб. (электронная схема та же, что на «Рекорде» и 1655 Н» - два сингла, громкость, тембр и переключатель позиций)  и флагман ряда - «Этерна» - 240 руб. вообще уходили влёт – считались они инструментами очень престижными, особенно «Этерна» - позднее была выпущена «Этерна де-люкс», которая стоила 350 руб. («чистый» звук «Этерна» воспроизводила лучше – «перегруз» и «фуз» она воспринимала весьма болезненно) – фарцовщики просили за нее 500 руб. – это уже было вообще за гранью… Но беда-то заключалась в другом – звукосниматели на всех моделях были совершенно одинаковыми, как и темброблоки – так что если кто считал, что «Музимовские» гитары друг от друга по звуку отличаются – на мой взгляд  это скорее какие-то личные, интимные ощущения, не более того… Струн к электро и бас-гитарам также не было – только у фарцы, басовый комплект немецкого «Атлантиса» или «Протоса» стоил рублей тридцать. Крученых струн не было – только «гладкие».
     Бас-гитары этой фирмы были в еще  большем дефиците – моделей было всего три – доска за 180 руб. (с корпусом от «Элгиты») и две полуакустические модели по 200 руб. – у одной из них был корпус от « Musima 1655 Н», а другая – желтый «санбёрст» с двумя рогами – была у меня и такая, но почему-то, не пришлась по душе… Мне довелось поиграть на этих поуакустиках – разницы в звуке я между ними не обнаружил никакой… Отвлекаясь на секунду замечу – сейчас магазины забиты китайскими клонами «Стратокастеров», «Лес Полов», «Ибанезов» «Ямах» и прочих уважаемых брэндов, басы любых моделей… Стоимость их по современным меркам очень невелика – тысяч пять рублей, а то и меньше. Но по звучанию – никакая «Этерна» даже в принципе не может с ними сравниться – звук современных «китаёзов» абсолютно «фирменный», практически не отличающийся от родных «Фендеров» и «Джибсонов» - звукосниматели патентованные, как и темброблоки, так что неожиданности здесь абсолютно исключены. Ну да, может гриф через год или два «повести» (а может, и нет) – да и не жалко – цена невелика, другую гитару куплю… У меня сейчас есть китайский бас, клон «Ибанеза» - так я о таком звуке в годы своей юности  даже и мечтать не мог…
     Чехословакию на нашем рынке представляла фирма «Jolana» моделями «Star-5» и «Star-7» - «доски» красного цвета, довольно невзрачные,  по два звукоснимателя на каждой, рычаг вибрато… Позже появилась «Alpha» - Туркмен такую приобрел – черного цвета (а через год - игравший с нами тогда Сашка Аргунов - у него «Альфа» была вишневая с черной панелью) - ну она и по звучанию и по внешнему виду была посолиднее… Хотя немецкие «Элгита» и «Этерна» ценились выше… Топ-модель этого ряда – полуакустическая Jolana «Tornado» - любимая на тот момент гитара Селивана – стоила 405 рублей – цена завышенная, конечно, минимум раза в два – один знакомый чувак, служивший в армии в ГДР в Группе советских войск в Германии, привез оттуда «Торнаду», которую он купил, в переводе на советские деньги, всего за 200 руб. На Неглинке эти гитары лежали – ну смысла нет ее брать за такую стоимость – можно у фарцы «Этерну» за эти бабки спокойно прикупить… А вот поставили бы «Торнаду» к примеру, рублей по двести – и покупалась бы она очень даже неплохо. Напичкана эта гитара  была множеством всяких клавиш, ручек и колёсиков, а звук все равно был слабоват -  музыканты шутили по этому поводу так: «Ведро переключателей -  и никакого толку…», зато внешний вид у «Торнады» был хоть куда!
     Но бас-гитары чехословацкого производства – «доски» «Basso-5», «Тайфун» и «Тайфун – 2» были инструментами вполне  достойными – не смотря на непрезентабельность внешнего вида звук они выдавали очень похожий на настоящий звук бас-гитары. Чего нельзя сказать про «Музимовские» и особенно болгарские «Орфеевские» басы – их звучание  было каким-то расплывчатым, твердости и упругости звука явно не хватало… «Тайфуны» в продаже практически не появлялись – до прилавка не доходили – все перекупалось на более ранней стадии, да и вообще их было в Москве очень немного…
     Ну и третий Поставщик двора Его Величества Рок-н-Ролла - болгарская фирма «Orpheus». Полуакустические гитары с двумя и тремя звукоснимателями, очень несовершенные по звуку, ну и басы – тоже полуакустики – один в форме скрипки – 180 руб., и «Хеброс-супер бас» - темно-коричневый «бёрст» с выпуклой декой – первая моя настоящая бас-гитара, стоила она 215 руб. Гриф довольно узкий и с небольшой мензурой – очень удобный для скоросных пассажей – а в остальном, конечно, неважнецкий инструмент… Но играли мы на них – и за счастье почитали – после «самопалов», которые многие из нас строили в то время, это было что-то! «Фирмы» НАСТОЯЩЕЙ тогда  почти никто не имел – очень редко у кого-то были (привозные, конечно) западногерманские «Фрамусы» - но смотрели мы на них так, как примерно смотрим сейчас на винтажный «Стратокастер» Джими Хендрикса 1962 года выпуска… Поиграть на таких  инструментах было так же нереально, как и оказаться на одной сцене с «Beatles». И поэтому некоторые композиции, сочиненные Селиваном в те годы, не имели выхода на слушателя – мы отказывались от их исполнения вследствие убогости звука, издаваемого нашими гитарами, да и относительной примитивности усилительного оборудования, в которое гитары эти втыкались… И все же, несмотря на это, самодеятельные рок-группы (и мы в их числе) играли множество вещей западных исполнителей – каким-то образом подбирали подходящие тембры инструментов,  более ли менее соответствующие звучанию оригинальному, что было чрезвычайно сложно, почти невозможно – уверен, что ни один молодой современный музыкант, переместившись на фантастической  машине времени в начало 70-х, не смог бы сделать этого… И сейчас, спустя почти сорок лет, я страшно завидую (белой завистью, конечно) нашим юным коллегам – техническое оснащение группы без труда может быть одним махом обеспечено визитом в ближайший музыкальный магазин – да и денег-то особых на это не потребуется – разве что прикинуть надо, на каких площадках выступать предполагается, чтобы необходимую мощность обеспечить… Наш самопальный «Hemophil», который казался нам чуть ли ни верхом совершенства, по КАЧЕСТВУ звука неизмеримо уступал бы современному комбо-усилителю «Fender Frontman», звук которого, обладающий им сейчас Селиван, называет «волшебной россыпью хрустального ручья»…
     Как я уже упоминал, все «съёмники», которыми коплектовались гитары того или иного социалистического производителя, были абсолютно одинаковыми – ну что голову-то ломать, и так всё схавают за милую душу! Понятия «хамбакер» не существовало вообще – звукосниматель он и есть звукосниматель… И только спустя лет двадцать мы, получившие информационный доступ к различным ресурсам, рассказывающим об электрогитарах знаменитых мировых брэндов, с удивлением узнали, что датчики для каждой модели инструмента («Лес Полов», к примеру, десятки модификаций),  которые по внешнему виду могут быть совершенно одинаковыми, тщательно конструируются – количество витков и толщина провода на магнитных катушках «синглов» и «хамбакеров», соотношения магнитных полюсов - это целая философия…
     Ошибались мы, юные рок-н-ролльщики – думали, что качество звука в бОльшей степени зависит от усилителя, чем от гитары (хотя усилитель играет также роль немаловажную) – но оказалось, что это совсем не так… В какой бы «Маршалл» ты не включил «Торнаду» - НЕ БУДЕТ там звука фирменного – но проверить это тогда мы, к сожалению, не могли ни при каких обстоятельствах – я уже упоминал, что кроме «Регента» и в редчайших случаях «Бига» включить гитару в приличный заграничный усилитель было невозможно по причине абсолютного отсутствия оных в нашем музыкальном пространстве – и лишь спустя много лет мы поняли, что «Регент» и «Биг» к фирменному звуку отношения никакого не имеют – иной раз «самопалы» звучали покруче…
 И все же, вспоминая те годы, я с благодарностью думаю о тех гитарах, на которых мне довелось играть – это и «Орфей – Хеброс-супер бас», первый мой настоящий инструмент, верой и правдой мне служивший, и две последующие полуакустические «Музимы»… Но никаких ностальгических чувств, а тем более желания поиграть на них, я почему-то не испытываю… Ах, если бы в то время у нас были хотя бы современные  китайские клоны «Стратокастера» и «Фендер – джаз-баса»!  Что  бы мы тогда натворили! А с другой стороны – чего я сожалею –то? В Китае тогда культурная революция процветала, пипл на горсть риса в день жил, ни о каком экономическом могуществе никто и помыслить себе не мог… Как же  неожиданно  ВРЕМЯ расставляет всё по совершенно непредсказуемым полочкам! Ну и слава Богу, что так происходит – не мы, так внуки наши на приличных гитарах полабают – а что за музыку будут играть – ну тут уж это их выбор…
    
 

МИСИ и профи (в смысле – профсоюзный актив…)

     Времена те, как теперь говорят «застойные», по моим сегодняшним ощущениям были не такими уж и суровыми – лазейки в указаниях «руководящей и направляющей» всегда можно было отыскать… Но парткомы, профкомы и комсомольские организации конечно, рулили на бесконечных пространствах Советского Союза. Прорубленное когда-то Петром Великим «окно в Европу» было наглухо задраено «железным занавесом» - власти старались держать народ в неведении от того, что происходит в мире.  Конечно, Америка со своей демократией, джинсами, вискарём, бесподобными сигаретами «Филипп Моррис», лучшей в мире жвачкой, великими гитарами Gibson и Fender,  музыкой, кино, автомобилями, небоскрёбами,  хиппи, Вудстоком и неизмеримой государственной мощью являлась для нас каким-то далёким, но символом СВОБОДЫ… А что мог противопоставить наш режим в пику пресловутому, но могучему «Дяде Сэму»? Только своего трагикомичного «Дядю Васю», в котором собралось все худшее, что мог придумать разум человеческий, а также нежизнеспособность этого строя, но об этом мы стали задумываться куда как позже – в те времена казалось, что «Дядя Вася» - на веки вечные…  И тем не менее, как-то жили ведь мы, творили, играли! Скудная политическая, а особенно музыкальная информация, поступающая из-за рубежа, посредством «вражьих голосов» изучаема была нами до последней запятой – иначе мы, по своим понятиям, от жизни отставали… Молодой муж моей молодой родной тетки, Борис, (старше меня они всего-то на шесть лет и воспринимал я их не как старших родственников, но как себе подобных) был страстный любитель рок-н-ролла с солидным  стажем – музыкальные свои увлечения он начинал еще в «стиляжьи» времена, так что в тусовке московских меломанов пользовался определенным авторитетом. Новые диски западных рок-групп – «Grand Funk», «Black Sabbath», «Slade»  да и многих других появлялись у него довольно часто – менялся Боря постоянно, покупал что-то… Частые мои контакты с ним позволяли нам быть в курсе происходящих на западе музыкальных событий -  слушали мы в те годы и великую рок-оперу «Jesus Christ Superstar», виртуозные пассажи Ричи Блэкмора,  удивительную музыку «Pink Floyd»… Так что, не смотря на все трудности, было нам, конечно, где – что взять для эстетско-меломанского самообразования, тут уж что было, то было… Профсоюзные организации предприятий и учебных заведений, конечно, были более либеральными, чем к примеру парткомы – профсоюз обязан защищать трудящихся… Организация сейшенов, расплата с музыкантами лежала как раз на плечах профкомов. Комсомольские организации лишь в редких случаях проявляли какую-то самостоятельность – ну, к примеру, в Курчатовском институте.  Там они чувствовали себя вполне неплохо – устраивали в своем ДК очень крутые сейшены – без особой, правда, рекламы – но народу набивалось на них столько, что зал по швам трещал – это я вам как работник того самого ДК говорю!  Могли устроить встречу с появившимися в то время диссидентами  – один раз даже неизмеримо опального Сахарова хотели пригласить, и только мягкие, ненавязчивые но очень «доходчивые» рекомендации парткома не позволили им этого сделать… Конечно, вечный фрондирующий дух физиков делал свое святое дело – да и в институте Курчатова в то время работали такие научные светила мирового уровня, что их невозможно было проигнорировать даже из Кремля…  И светила эти не препятствовали, а порой даже помогали в организации тех или иных интересных начинаний…
     Селиван в своем МИСИ тоже был избран членом профкома – ну, во-первых, это было очень удобно в смысле выполнения им учебной программы – с каждым курсом она все наращивалась, усложнялась, курсовые отнимали много времени, а Сашка часто «задвигал» занятия – музыкальные дела наши требовали постоянного его присутствия… Но принадлежность, как говорил Ильич, к «школе коммунизма» позволяла ему избегать всяческих неприятностей в учебном процессе – получить (порой и незаслуженный) зачет шансов у Селивана было неизмеримо больше, чем у его однокурсников – ну кто из преподавателей станет «валить» члена профкома? Себе же дороже станет впоследствии… 
     Для активистов всей этой профсоюзной чехарды было принято устраивать так называемую «профсоюзную учебу» - все выезжали в какой-нибудь подмосковный дом отдыха или на турбазу и отлично проводили там несколько дней со всеми вытекающими отсюда – сама «учеба» занимала лишь несколько дневных часов… Культурную программу активисты себе готовили заранее – приглашали одну из известных московских рок-групп и в один из вечеров отрывались по полной… Надо сказать, что на этих сборищах были не только профсоюзные деятели – под разными предлогами  (в помощи организации обеспечения в основном)  вместе с ними выезжала довольно большая группа студентов, не имеющих к профкому никакого отношения, но страшно любящая рок-н-ролл и все что с ним связано… Профком МИСИ устраивал эту «учебу» зимой в своем пионерском лагере, который располагался в лесу близ деревни Петровское - между городом Бронницы и одноименной станцией. Пару раз нам довелось там выступать и воспоминания от этих мероприятий остались самые теплые…
     …Первый раз выезжали мы в этот пионерлагерь с аппаратом в пятницу, довольно стихийно – Селиван позвонил нам вечером в четверг и сообщил о предстоящем всем нам путешествии. Женьку Булатова мы не смогли найти – в его маленькой однокомнатной квартире тогда не было телефона (вы представляете молодежь, себе такое?!) и контакты с ним мы держали через его соседку по лестничной клетке – очень добрую бабульку, которой иногда звонили и просили позвать Женьку. Но в этот раз не срослось… Я, отлично знавший всю округу, куда мы направлялись, так как в трех километрах от этого пионерлагеря у меня была дача, решил позвонить Женьке уже с утра, из Бронниц – там на почте был телефон и я очень надеялся застать его дома и объяснить, куда ему следует прибыть.  Так и получилось – ранним утром я позвонил ему, а через два часа уже встречал  Женьку на станции «Бронницы», и еще через двадцать минут  приехали мы с ним на автобусе в лагерь.  Была это зима конца 1973 года – очень мягкая, солнечная, с легким морозцем… С утра нас покормили и мы были предоставлены сами себе – нечасто нам выпадали тогда такие совместные свободные часы… Отправились мы в лес погулять, подышать – Селиван, правда, в этот момент постигал «школу коммунизма». Помню прекрасное солнечное утро, легкий снежок, режущие глаз белоснежные сугробы, узенькие тропинки в еловом лесу… Все это очень способствовало отдохновению души – и разговоры наши были какими-то спокойными, добрыми, жизнерадостными и оптимистичными… Для усиления ощущений купили в сельском магазине пару бутылочек портвешка и выпивался он нами на зимних подмосковных воздусях просто замечательно…
     …Вечером нам предстоял вполне свободный и демократичный сейшен – никаких соглядатаев, как это нередко бывало на выступлениях самодеятельных рок-групп, на обозримом пространстве не наблюдалось. В спортзале, почему-то очень слабо отапливаемом, были накрыты столики – традиционное для тех времен сухАго, пирожные, фрукты… Понимали мы, что в холодном помещении ни нам, ни нашим слушателям никакого комфорта нет – а значит, вначале нужно исполнять вещи быстрые, мощные – замерзнуть публика не должна, а поэтому ее танцевальные па обязаны были быть весьма энергичными.  И все было так, как мы и задумали – пипл визжал, трясся в немыслимых танцевальных конвульсиях, а от спины нашего барабанщика, Сереги Горбунова, поднимался густой пар…
    …Селивановская сольная партия… По-моему, это как раз была вещь «Избыточное Давление»… Я на какой-то момент отвернулся от чуваков, отвлекся – уж больно колоритная барышня  выплясывала  недалеко от того места, где я располагался – за кофточкой у нее была, как говорят, «полная пазуха», и эти самые принадлежности прекрасного пола приводили меня в неописуемый восторг – все это хозяйство очень ритмично и призывно колыхалось… И, обернувшись назад, увидел я такую картину: от Горбунова валит пар, а Селиван  летает – да прямо летает по воздуху всем телом! Ну, медитирует, как бы, а по грифу просто мчится пальцами! И только потом заметил я, что он стоит на СТУЛЕ (откуда он его взял?!) на одной ноге  и выпиливает свой бесподобный соляк… Как он не завалился оттуда – остается загадкой – Сашка и по росту и по комплекции своей очень немаленький чувак, а ножки стула в этот момент ходуном ходили… Женька дополнял ритм-секцию тамбурином и, глядя на эту картину, чуть прикрывая рот ладонью, посмеивался в усы…
     Было бы несправедливо не упомянуть в этом повествовании о роли Женьки Булатова, или, как мы его называли, «Булкина» в нашем совместном творчестве.  В «Бременских музыкантах» он выполнял довольно активную роль – клавишные в этой группе доминировали, и без участия Женьки многие вещи было просто невозможно исполнить. Писал очень красивые и гармоничные баллады с довольно активной второй частью – много позже они мне напоминали чем-то баллады великого Оззи Осборна… В отсутствии звукоинженера Булкин мог отремонтировать какую-то часть аппаратуры – разбирался он в этом неплохо, а также изготавливал для нас «фузы» и «квакеры» - получались они у него очень неслабо звучащими, но и своими собственными разработками не гнушался – его приставки для усиления атаки – как уж их назвать по современному я даже не знаю -  давали весьма приличный тягучий и мощный звук.  Женька , как впрочем и Селиван, в свое время закончил музыкальную школу, хорошо знал ноты, умел разложить на «голоса» любую вокальную партию да и сам пел очень приятным, хотя и не сильным голосом…  Само его присутствие в «Избыточном Давлении», а  в особенности на наших выступлениях, внушало какую-то уверенность и спокойствие, даже если Булкин в большинстве композиций и  не участвовал. Да и сам по себе парень был очень замечательный – добрый, компанейский, с отличным чувством юмора – а что еще надо для того, чтобы прослыть хорошим чуваком?  Селиван и сейчас отзывается о Женьке с глубоким почтением, в чем я абсолютно с ним солидарен…
     …Бронницкие выезды дали нам неплохую школу выступлений непосредственно перед студентами определенного ВУЗа – как я уже упоминал, сейшены для студенческой аудитории являлись самыми престижными в околохипповой тусовке. Пора было и непосредственно в МИСИ засветиться – тем более Селиван настаивал на этом и гарантировал договоренность о таком сейшене. В то время мы активно и скрупулезно репетировали великую композицию «Led Zeppelin» - «Stairway to heaven»… Оттачивали мы ее до последней нотки – Аргун в совершенстве знал все гитарные партии этой вещи, а Селиван раздобыл где-то текст песни ( башка моя дырявая – он же был на обложке оригинального диска написан!)… Кстати, необходимо упомянуть еще вот о чем – в те времена «съем» вещи «один к одному» считался чуть ли не основным критерием профессионального подхода музыкантов к исполнению той или иной композиции, а в особенности это касалось песен «Beatles».  Селиван на этот счет имел свое собственное суждение – он не боялся в некоторые оригинальные музыкальные партии вносить свои собственные изменения – вещь от этого становилась не хуже – она просто по другому звучала, сохраняя при этом первоначальную прелесть композиторской задумки. Не все композиции западных групп подвергались такой переделке – «Rolling Stones» и «Doors», к примеру, мы исполняли «один в один», а вот что «Beatles» касается – тут да – и инструментов не хватало, и звук оригинальный было сложно воспроизвести… Но Селиван не боялся ничего – «Lady Madonna», «Rocky Racoon», «She`s a Woman», «I Am The Walrus» да и много еще чего звучало у нас очень клево и боевито.  А вот «Led Zeppelin» мы просто «отдрачивали» – и добились таки своего! Исполняя «Лестницу» по несколько раз за время репетиции мы не находили в своей работе каких-либо ошибок – все звучало правильно и солидно.  Пора бы и показаться с ней – таково было наше общее мнение на этот счет…
     …И вот, долгожданный сейшен в МИСИ… Все вроде бы идет ровно и клево – но это же институт, ответственность большая и трясучка, нашедшая себе укромное местечко в середине груди, постоянно напоминает о себе, собака, неприятным холодком… Да еще кто-то провокационно крикнул из зала: «Цеппелинов» давай!»…  И вот,  под конец этого злополучного сейшена,  замечательно начав исполнение «Лестницы», все углубляясь и углубляясь в ее музыкальное и ритмическое волшебство, чуваки наши допускают роковую ошибку – не попадают в такт, отчего вещь начинает катастрофически разрушаться… Лажанулись мы тогда, конечно, крепко и основательно – не было с нами такого ранее, но не остановились, доиграли, никто ничего не заметил – и только неизмеримая мощь и грохот нашего великого «Hemophil»а спасли нас от неминуемого позора… Больше мы «Лестницу» не играли НИКОГДА…*


*Взгляды мои и Селивана на сейшен в МИСИ расходятся…  Но это как раз тот случай, когда два мнения быть МОГУТ… Привожу дословно его монолог при обсуждении с ним этих событий: «Кассаций, вот ты понимаешь, «Лестницу» в МИСИ я совсем по другому воспринимаю!  Конечно, я не Плант – даже рядом не стояло, однако спел я ее нормально, и довольно чисто… Да, было тяжело,  конечно, в первой части, когда мы с Аргуном вдвоем отдувались, однако после твоего, а главное, после Горбуновского вступления все стало на свои места, а уж когда Аргун слабал соло – ну извините, подвиньтесь!  Жора здесь держал одни «плюсы» не только на руках, но и на ногах!!!  Да и все остальные хиппы тоже… Еще был немного лажовенький моментик, ну самый кончик песни – «and she`s baying a stearway to heaven…» - вот эта фраза, которая поется акапелло – и все, остальное было просто замечательно… Да и сам подумай – на дворе 1973 год, некоторые тогда вообще только что узнали про «Цеппелинов», а тут такое, да еще в МИСИ, да еще так клево!!!».               




А.Селиванов, А.Касперович -
песня в стиле кантри-блюз
Здравствуй, хозяюшка, встречай-ка гостей!
Печь затопи-ка ты, да дров не жалей…
Бедному страннику ты чарку налей,
С трудной дороги ты мне баньку согрей!

В жаркую печку ты поставь чугунок,
Мягкого хлебушка отрежь мне кусок…
Нынче веселье в твой войдет теремок –
Доброму молодцу будь рад, мой дружок!

В край расчудесный ты ко мне приезжай,
Суженым-милым там меня называй…
Мне на дорожку испеки каравай –
Славного странника ты не забывай! 



«Make love not war!»


       Историю эту поведал мне Селиван, когда мы с ним, в уже достаточно почтенном возрасте сидели в прекрасном ирландском пабе «Джон Булль» на Смоленской площади…  «Я, Кася, раньше тебя к хиппи примкнул, аж в 69 году» - вспоминал Сашка эти времена под добрый черный «Гиннес»…  «Хочешь, расскажу про первые контакты с хиппарями и как автостопом в Ригу ездили с Жорой и Ширяевым?» - продолжал он… Я, конечно, с радостью откликнулся – и вот вам Селивановский рассказ…   

«А было это в какой-то очередной революционный праздник, поскольку в советские годы  у нас вообще праздников никаких не было, кроме революционных…
И вот на 7 ноября или на 1 мая - нет, скорее на 1 мая, поскольку было тепло, и радостно на душе, а 7 ноября -  ну какой это праздник, метель метёт, на душе противно, холодно и мерзко…
Ну, будем считать было это 1-го или, там 2-го мая -  выходные праздничные дни…
На Арбате (а мы, наверное, себя больше относили к "Арбатским", нежели к "Никитским)",  жил  дружок моего приятеля Серёги Синельщикова, по прозвищу Шеф, некто Ваваинька….
Не помню, как его на самом деле звали, но все знали, что  у него было золотое качество -  договариваться с разной шпаной из других районов  ( и практически всегда обходилось)  - без надоевших всем драк  и словесных перепалок между столкнувшимися вдруг нос  к носу молодежными "кодлами"…
На этот раз наша "арбатская компания" забрела довольно далеко, т.е. к кинотеатру "Ударник", или вообще чуть ли не на Софийскую набережную -  ну в общем  где-то в окрестностях Кремля -  «под газом»  были слегка - сами понимаете, какой- никакой, а праздник всё-таки…
Шла наша ватага не просто так, а с гитарой,  да под музыку, да не под привычные всем блатные песенки, а под Битлз , под "Сержанта Пеппера"!
Я лихо тогда играл "Little Help from my friend" и ещё пару -  тройку вещей с этого великого битловского альбома…
Заходим  мы в подземный переход - тот, что с Васильевского спуска к Гостинице Россия ведёт, и я даже сразу и не понял, что это -  а лишь  подумал, что это эхо, или резонанс моих мыслей какой-то,  а на самом деле  навстречу нам двигалась   и тоже пела такая же компания молодёжи…
И, что вы думали за песня  прорвалась сквозь гитарный перебор  и звучала, как грозный клич  и предвестник всей будущей перестройки  и переделки, и неслась, и гремела на весь этот переход, на всё его подземное, промозглое пространство?  Ну да, правильно -  "Lucy in the Sky With Diamonds"!
В этот момент  даже не понадобился дипломатический дар Ваваиньки, который ему,  видимо,  прямо от Громыко достался -  и без него никто драться и выяснять отношения между  вдруг столкнувшимися компаниями не собирался, а наоборот -  все с интересом и с нескрываемым восторгом пели Битлз, и были счастливы вдруг обретённому смыслу и радости общения… А кто у них играл на гитаре?  А,  Володя Гусев!  Мы с ним тут же подстроив гитары в унисон  с удовольствием для себя и для окружающих нас "разбойников"  запели на два голоса "Oh dear what can I do? Baby's in blake and I'm Feeling Blue"…
Ну, вот с этого всё и началось, во всяком случае для меня…
Гусев сказал, что вообще-то мы не одиноки, и на Маяковке, возле памятника поэту, собираются нормальные такие люди, «хиппи», которые вполне разделяют наши пацифистские и музыкальные взгляды, и рады всегда новичкам в своей компании…
В подтверждение своих слов он взял аккорд Gm, и начал петь замечательную песню…
Я не знаю -  сам ли он её написал, или в соавторстве с Шурой Заборовским, по прозвищу «Забор» , однако привожу здесь её текст, как текст гимна всех московских хиппи…

Владимир Гусев
 "Наш флаг с огромными цветами"
прослушать:

Счастья мы хотим и мира -
И не надо нам кумиров,
Тех, что предлагают нам,
А мы сами разберёмся -
Выше облака взовьётся
Наш флаг с огромными цветами!

Эй, прохожий,  к нам подойди -
Мы подарим тебе цветы…
Улыбку счастье нежность и веселье!

Пусть не все нас понимают,
Фразы вслед пускай кидают -
Это не смутит нас,  нет -
Мы доказывать не станем,
Время зря терять не будем -
Ведь им трудно нас понять…

Эй, прохожий,  к нам подойди -
Мы подарим тебе цветы…
Улыбку счастье  нежность и веселье!

Вот видите!  «Дядя Вася»  серьёзно проспал - из озлобленных детенышей комсомола  и местной шпаны мы, без его помощи, превратились в людей мыслящих ИНАЧЕ, с другими ценностями, и точками отсчёта,  со своими песнями, стихами и взглядами на жизнь…
И  оказывается на необъятных  просторах USSR,  в частности, на западе, т.е. в Риге -  очень даже разделяли наши взгляды, и хотели с нами дружить  и петь такие же песни…
У нас на «Маяках» , всю компанию "хиппи"   возглавлял Юра, по прозвищу "Солнце", а у них в Риге был тоже свой лидер по имени или прозвищу Нимаш,  или как-то так, а собирались они у Домского собора, вернее у Англиканской Церкви, т.е. у «Англиканки»…
Да, у нас в Москве, кроме «Маяков» была ещё система, или,  как сейчас скажут -  «тусовка»,  на Советской площади около памятника Юрию Долгорукому, так эту тусовку возглавлял Боря Соседов по прозвищу "Джаггер",   поскольку очень даже на последнего был похож внешне, а тусовка эта называлась "Славянский Бунт".
Рижские люди приезжали уже к нам на «Маяки», звали к себе в гости -  и в один прекрасный день, после не очень успешно сданных экзаменов в институт связи МЭИС - ну просто я не добрал баллов( об этом Кася писал в главе «Кто есть кто и что есть что»), вместо того, чтобы  продолжить борьбу за поступление в какой-нибудь другой ВУЗ, или просто на другой факультет, я,  бросив всё, с моим одноклассником, и нашим барабанщиком из "Неудачников" Серёгой Ширяевым  и с Жорой, т.е. с Журавлёвым Андреем, в то время так же приобщившимся и стремительно выдвигавшимся на лидерские позиции  в хипповой тусовке, поехали в Ригу…
Там мы познакомились с местной хипповой системой, и надо сказать лихо провели время…
 До сих пор вспоминаю пригороды Риги -  Ассари, Майори, Бабите, где собственно и проходили наши совместные с рижанами хипповые сборища…
Однако, когда финансы стали поджимать, мы заторопились домой, но Жора неожиданно  встретил "Джаггера" из «Славянского бунта», у которого денег и в помине  не было вообще , а поэтому решили мы ехать домой на попутках, и не просто сразу в Москву, а через Питер, тогда ещё Ленинград…
Разбились мы на пары -  я с Серёгой, а Жора с "Джаггером" -  к ним ещё прибился местный хиппи Альфред… Вышли мы все на шоссе ведущее в Питер и стали голосовать…
Но что  самое интересное -  всё у нас  получилось! Мы с Серёгой благополучно добрались до Питера и остановились у моих питерских друзей, а когда на следующий день пошли в Эрмитаж , то  кого мы там встретили?  Ну правильно - Жору и Борю!
Из Питера в Москву мы так же успешно доехали на попутных машинах и  встретились все  потом на "Психодроме" -  это скверик МГУ на Моховой…
Володя Гусев  как раз притащил свою новую песню, и пел ее под гитару  - про миллионы друзей, Москву и «Психодром» … Мне эта песня  очень понравилась, и под впечатлением от наших недавних путешествий на попутках, я решил написать   ну как бы припев -  сочинил я его  и показал Гусеву -  этот вариант ему очень понравился -  так и родилась песня… 

В. Гусев, А. Селиванов
 " Не сиди в тёмной комнате…"

Не сиди в тёмной комнате,
Птицу счастья не жди…
Возьми в руки гитару  и по свету иди!
Будет много дорог,
Встретишь новых людей…
Среди них ты найдёшь миллионы друзей…

Хей-хей, ветер дуй посильней -
Ветер  волосы рассыпь по плечам!
Хей-хей,  шеф гони побыстрей - 
Ведь повсюду успеть нужно нам!
Хей-хей, в наших жилах течёт
Молодая горячая кровь!
Хей-хей,  пусть гитара звенит,
Чтобы  людям петь про мир и любовь!

Очень долго искал Птицу Счастья везде…
Наконец я нашёл эту птицу в себе…
К нам в Москву приезжай, царь-царей городов -
Разыщи "Психодром", там не встретишь врагов!

Хей-хей, ветер дуй посильней,
Ветер волосы рассыпь по плечам!
Хей-хей,  шеф гони побыстрей - 
Ведь повсюду успеть нужно нам!
Хей-хей,  в наших жилах течёт
Молодая горячая кровь!
Хей-хей,  пусть гитара звенит,
Чтобы людям петь про мир и любовь!

Но коммунисты не дремали -  своих провокаторов, "Попов Гапонов", имели они достаточно в нашей хипповой тусовке…
На следующий год, первого июня ( «День защиты детей»), спровоцировали эти власть предержащие партайгеноссе какую-то дурацкую демонстрацию из хиппового люда, которая, как известно,  закончилась арестом всех ее участников с доставкой их в особый околоток, по прозвищу"Берёзка" -  (в обиходе "Берёза"). В этой гребаной "Берёзе" перебывал весь цвет «центровой» молодёжи, ну и конечно Жора – он оттуда вообще не вылезал, поскольку очень всерьёз переживал и близко к сердцу принимал все, что происходит (хотя его папа, известный медицинский профессор, в два счета мог бы отмазать его от всех этих неприятностей)  и всеми фибрами тогда еще светлой своей души ненавидел этот  постылый коммунистический режим…».
               
А.Селиванов. «Белый пароход»,
                баллада А

прослушать: 

А когда-то было – белый пароход
Разрезая волны в море уходил…
Мы тогда не знали, что найдем друг друга,
Что под звездным небом клятву верности дадим…


Я вспоминаю тот теплый  вечер,
Блеск морской волны и нашу встречу…
Мы стояли на корме, любуясь морем,
Говорили, что всегда мы будем вместе,
Вместе, вместе…

Речетатив: Но вместе им быть не пришлось –
Парня забрали   воевать в чужую страну –
Защищать непонятные ему интересы…
Он погиб, как герой, даже не поняв, за что он воевал?
А на палубе белого парохода
Тихо плакала девушка, наверное, вспоминая о нем:

Ну, где же ты, милый?
Я не могу поверить в то, что ты убит!
Ну, где же ты, милый?
Я не верю…   



Не всё, что горит

     Конечно, мои рассказы были бы не полными, если бы я не упомянул в них об отношении молодежи 70-х к употреблению спиртных напитков, как бы нелепо это не звучало. Разумеется, подавляющее большинство хиппового контингента в той или иной мере грешило этим делом – но многие из нас, почувствовав опасность, сумели вовремя остановить  зелёнозмийную огненную колесницу. И к великому сожалению, это удалось не всем – очень много наших друзей погибло от пагубного пристрастия, и преждевременная гибель их, как мне думается, совсем не была запрограммирована Свыше – просто дьявольские искушения оказались сильней неокрепших душ наших собратьев…
     И тем не менее, какое-то количество спиртосодержащих жидкостей нами все же употреблялось –  но здесь сразу надо сделать оговорку – никаких суррогатов мы не пили, понятия «паленой» водки не существовало вообще, хотя сорокоградусная продукция Шуйского, Рязанского, Калужского ликеро-водочных заводов (да и многих других провинциальных) была такого омерзительного вкуса, что пили мы ее лишь оказавшись вдали от родной Москвы. Но отравиться ею было невозможно – как говорил небезызвестный кибернетик Шурик из фильма «Иван Васильевич меняет профессию» - «В наше время, Государь, килькой отравиться гораздо вероятнее, нежели водкой, так что пейте смело!», что к сожалению, было жесточайшим образом опровергнуто в начале 90-х годов века прошлого…
     Итак, что же  входило в наш молодежный рацион? Ну, во-первых, пиво – оно всегда, во все времена, считалось напитком задушевным и к доброму расположению духа весьма подходящим. Проблема была лишь в ДЕФИЦИТЕ его – молодежи это слово по большей части не знакомо, ну и слава Богу, а означало оно острейшую нехватку того или иного продукта или товаров народного потребления, что в наше капиталистическое время представить себе крайне сложно, где бы ты не находился (Северная Корея, разумеется, не в счет). Бутылочное пиво в магазинах было далеко не обязательным продуктом и не всегда соответствовало сроку годности – пастеризованных напитков, способных сохранять свое качество месяцами, тогда, увы, на нашем рынке не существовало - исключение составляло лишь пиво заграничное – чешское, немецкое или египетское, которое купить было крайне сложно (в случае великой удачи) и только в центральных магазинах города, но об этом я вам поведаю позже. А так – были немногочисленные пивные палатки с «Жигулевским» пивом, продающимся в розлив,  средненького качества и огромными очередями страждущих. В палатках этих цена его была 22 копейки за поллитровую кружку, что считалось в то время весьма демократичным. Но ошиваться вблизи подобных мест было  делом не совсем пристойным, поэтому прибегали мы к их услугам нечасто. И, учитывая предрасположенность пива к возникновению доброй беседы, хотелось все-таки где-нибудь посидеть в месте более или менее приличном (это тогда считалось «приличным», сейчас ни один здравомыслящий человек в подобный шалман даже не зайдет) – а было их в восьмимиллионной Москве по пальцам посчитать – пивбар «Жигули» на Калининском проспекте (сейчас это Новый Арбат) – пиво по 40 копеек среднего качества, закуски нехитрые… Но очень престижное было место, хотя я за всю свою молодость был там всего раза три… Знаменитый бар «КПЗ» - «Киевский пивной зал», такое прозвище дали ему завсегдатаи за близость месторасположения к Киевскому вокзалу. Позже этим же людом он был переименован в «Сайгон» (почему «Сайгон», до сих пор не пойму), и название это за ним закрепилось вплоть до его закрытия уже в постперестроечные годы. Пиво по 28 копеек, отвратительного вкуса, бледно-желтого цвета с почти полным отсутствием газа и обязательной пены, причем качество пива из года в год было «стабильно – говённым», но никто почему-то не жаловался… Такие же простенькие закуски – переваренные креветки, сосиски с нехорошей капустой, изредка раки и лангусты – цены копеечные (а ведь за границей лангусты чуть ли не в категорию лобстеров входят – деликатес, а у нас с сомнительным пивом подают!)…  Изредка официантки из-под полы продавали воблу - от 50 копеек до рубля за штуку – вобла в те времена была САМЫМ страшным дефицитом из обозримых продуктов, поэтому никто не торговался и заполучить соленую сухую рыбку почиталось за счастье.  Но популярен «Сайгон» был необычайно – это было одно из немногочисленных пивных заведений московских, которое работало до одиннадцати часов вечера – подобный бар на Абельмановской заставе, даже архитектуры такой же типовой, почему-то закрывался в 8 часов… Пробиться в «Сайгон» вечером было сложно – очередь у дверей громадная, конечно сунутый швейцару мятый рубль проблему эту отчасти решал, но ведь до этой двери еще добраться надо было… Существовали тогда и пивные заведения ресторанного типа (хотя, забыл ещё одно популярное место -"Пильзень" в Парке Горького - такая же стекляшка с говённым пивом - но очень у студентов популярная. Никаким чешским пивом там даже не пахло - мутный кислый напиток...) – «Ракушка» на Юго-Западе и «Саяны» на Щелковской, но это все-таки были почти рестораны – публика туда ходила более состоятельная, нам не чета… Стеклянные стоячие павильоны с двадцатикопеечными автоматами и полным самообслуживанием – даже кружку самому надо было помыть – также имели место быть в нашей столице. Из обслуживающего персонала – только кассирша в разменной кассе, она же и соленые сушки по 1 копейке продавала да убрщица – в туалете висели начертанные ее рукой обязательные к исполнению призывы: «НИ СЦЫ НАПЛ!» - впечатление такое, что слова из этого объявления пребывают в глубокой орфографической коме – вникнуть в смысл написанного удается не сразу – но позже приходит осознание того, что это просьба не мочиться мимо писсуаров…  На 20 копеек наливалось 454 грамма пива, а уж качество – где какое, не угадаешь, хотя одна такая пивная, опять же возле Киевского вокзала,  располагалась в помещении площадью метров в 30 квадратных, не более, на первом этаже  старого двухэтажного дома. Набита она была всегда битком, в любое время – но какое пиво там было! Думаю, что и сейчас, в наш век изобилия, оно могло бы конкурировать с лучшими мировыми сортами, и выигрыш был бы далеко не всегда в пользу последних. Ну и как объяснить такую разницу? Ума не приложу однако, парадокс… Но не смотря на такое качественное различие, о котором мы, конечно же, прекрасно знали, ходили мы в эти пивные и заказывали себе количество пива,  многократно превосходящее нынешние нормы при посещении подобных заведений, и дело тут было не в желании напиться до «белых слоников», а как можно дольше пообщаться с приятными тебе людьми, что в общем-то, в большинстве случаев и происходило… Десять кружек за вечер на человека считалось нормой, бывало и больше – сейчас же редко когда такое количество выпивается, не смотря на несравненно более высокое качество пенного напитка. Или люди стали другими – общаться не хотят? Или просто нет тем для разговоров подходящих? Может, и этот фактор присутствует  – наше настоящее устроено так, что материальное заслонило духовное уверенно  и безвозвратно…
     Прямо в центре Москвы, в Столешниковом переулке тоже был пивной бар – все называли его «Яма», так как он был расположен в подвальном помещении старинного дома… Низкие сводчатые потолки, приглушенный свет, темные деревянные столы и скамейки – интерьер очень подходил для подобного рода заведения – но качество пива и все тех же дешевеньких закусок конечно, почти ничем не отличалось от «Сайгона»… С этой самой «Ямой» произошел как-то раз в нашей истории любопытнейший случай.
      Сидим мы с Туркменом у меня дома, днем, в Давыдково,  собираемся кушать приготовленную в духовке утку – Арслан уже накрыл красивый стол, поставил приборы и напитки и вот-вот уточка должна на столе появиться… Вдруг звонок в дверь – интересно, кого это несет, мы никого не ждем… Стоит женщина средних лет и говорит с сильным польским акцентом – спрашивает мою бабушку. Ответил я ей, что бабушка, к сожалению, умерла две недели назад… То ли это была какая-то моя польская родственница, то ли кто попросил ее зайти к нам – сейчас и не вспомню… Тетка покачала головой с сожалением и собралась уходить – Туркмен галантно пригласил ее поучаствовать в нашей трапезе – благо с кухни доносился запах просто божественный… Но она деликатно отказалась, сославшись на нехватку времени, подарила мне два отличнейших, невероятно модных и дефицитных в ту пору широких галстука (один из которых мы немедленно загнали с Арсланом у магазина «Галстуки» во все том же Столешниковом переулке за невероятную цену – 25 рублей!) и сказала, что недели через две в Москву из Польши приедет мой троюродный брат Петр (я уж не знаю, по какой линии он мне приходился, но раньше об его существовании я что-то не слышал) – может, пластиночку какую привезти? У нас в это время музыка грохотала, поэтому она и спросила, вероятно… «Пусть диск Джими Хендрикса привезёт» - нагло сказал Туркмен – я поддакнул, конечно – на том и распрощались…
     И действительно, недели через две мне позвонил какой-то чувак, хорошо по-русски говорящий, но опять же с сильным польским акцентом, представился Петром и сказал, что привез мне в подарок пластинку.  Я не замедлил назначить ему встречу у фонтана на Арбате, позвонил Женьке Булатову – вдвоем как-то проще с иностранным гостем разговаривать… Встречаемся – подошел к нам молодой человек, волосы темные до плеч, познакомились – вручил он мне пакет с диском – ну и мы с Женькой в качестве алаверды пригласили его пивка попить – поляки в пиве понимают, так что он с радостью согласился. Ну куда его вести – не в «Сайгон» же – Женька предложил в «Яму» - центр города все-таки, и надежда на пиво лучшего качества в нас на тот момент присутствовала, конечно… Приходим, заказываем… Принес нам пиво официант – я сразу отхлебнул и понял, что позорища не избежать – качество напитка оставляло желать лучшего… Съёжился я от стыда, глазёнки опустил, стал извиняться… Петр тоже отхлебнул и сказал, что пиво очень даже ничего – у них в Польше похуже будет! Я сразу распрямился во весь свой прекрасный рост, Женька заулыбался и сказал, что оставит нас на несколько минут, а мне велел заказать сосисочек – я – то понял, куда он клонит! Женька мгновенно сгонял в знаменитый на всю Москву лучший винный магазин во все том же Столешниковом переулке и купил две бутылки «Московской» водки по 2 руб. 87 коп. – в то время она стала из продажи пропадать, так как винно-водочная промышленность перешла на выпуск «Коленвала» за 3-62… Но Женьке повезло – и мы прекрасно провели время в компании моего новоявленного брата.  Водку мой неожиданный польский родственник пил так же лихо, как и русские, так что проблем в общении не возникло абсолютно никаких…
     Ну и пару слов про пиво бутылочное. Сортов советского бутылочного пива было всего лишь несколько – «Жигулевское», «Московское», «Рижское», «Портер», «Ленинградское» (эти два последних сорта были из «крепких» и купить их удавалось чрезвычайно редко – ну разве что в «Елисеевском» гастрономе),  позже появилось «Славянское» (очень неплохое, кстати), «Ячменный колос» (по вкусу совершенно непонятное – ни то, ни сё),  ну и «Московское оригинальное» и «Рижское специальное» в маленьких бутылочках, по 0,33 л.  Ценовой диапазон на эти напитки простирался от 37 до 42 копеек.  И всё! Сейчас в любой палатке сортов пива столько, что продегустировав их все,  потребитель гарантирует себе первую стадию пивного алкоголизма. Чешское, немецкое и египетское пиво (египетское «Stella», не путайте  с теперешним «Стелла Артуа»!), как я уже упоминал, можно было попробовать или в буфетах самых значимых московских театров и концертных залов, или иногда в престижных ресторанах. В свободной продаже оно появлялось в редчайших случаях – ну, может, для выполнения магазином обязательного ежемесячного плана. Хотя выполнение его  по продаже алкоголя и так никаких затруднений не вызывало… Ваш покорный слуга в вопросе потребления заграничного пива занимал особую, неизмеримо более выгодную по сравнению со всеми своими друзьями и знакомыми  нишу  – в ДК Института Атомной Энергии им.И.В.Курчатова, где я тогда работал, очень часто проводились районные партконференции и другие различные коммунистические сборища – комсомольские, профсоюзные… Буфеты на этих форумах также были соответствующими – это еще со сталинских времен повелось – и пиво чешское, и бутерброды с черной икрой по 30 копеек… Зная заранее  о проведении какой-либо конференции, я тоже готовился к ней – уж коробку-то пива классного я просто обязан был оттуда унести! Денежки копил – коробка (вот только не помню, сколько бутылок в ней было – 20 или 24) стоила рублей десять, и мне всегда удавалось ее заполучить. У моих друзей в тот вечер (естественно лишь тех, кто был на тот момент в зоне контакта и досягаемости) был настоящий праздник…  Конечно, мы предполагали, что существуют в действительности не только те сорта пива, которые до нас доходили. Мама моя, осуществляя авторский надзор за проектом вентиляционных систем на Пивоваренном заводе им.Бадаева, рассказывала мне, что в кабинете директора завода, где она изучала  соответствующие проектные документы, стоял огромный холодильник – и директор любезно предлагал маме попробовать продукцию их старейшего завода. Было там сортов тридцать бутылочного пива, 90% из которых никто из простых смертных никогда в глаза не видывал… И куда все это шло? Мне неведомо... Или, может, кремлевские небожители были такими любителями отечественного пива? Не знаю – но думаю, что они-то как раз предпочитали заграничные сорта в банках – кстати, баночного пива вообще не было, мы даже не знали, как выглядит такая  банка и как ее открывать. И вообще, очень много было странного  в вопросе насыщения московского, в частности,  рынка любимым напитком – на территории Москвы в этом направлении работало в 70-х три огромных завода – старейший Бадаевский, Московский и Останкинский. Причем, отъехав от Москвы всего лишь какие-нибудь 20-30 км продукцию этих предприятий встретить было почти невозможно – это касалось и розливного, и бутылочного пива. Вот такие трудности были в этом вопросе, друзья мои, но почему-то это считалось почти что нормальным положением вещей – закалила, все же, за столько лет преступного своего владычества,  коммунистическая партия наш несчастный народ – лишь бы войны не было, а остальное-то – да Бог с ним, переживём…
     Следующим пунктом в ряду молодежного алкогольного потребления шел, конечно же, портвейн и креплёные вина ему подобные.  Это был излюбленный напиток не только молодежи, но и подавляющего числа населения нашей страны – водку  почему-то в те годы пили реже – и не из-за цены – стоила она лишь на рубль дороже ходового портвейна. Да и мы, юные хиппи, по правде сказать и пить-то ее не умели – не могли расчитать дозы, не знали, как правильно закусить… К сожалению, сейчас невозможно продегустировать те напитки – их попросту перестали производить, но на тот момент нам казалось, что были  все они, по большому счету, вполне приличными. И на праздничном столе в благопристойной семье их нередко можно было бы созерцать. Цена на ходовые марки портвейна была от 1 руб. 97 коп. до 2 руб. 47 коп. за бутылку емкостью  0,7 л. Наверное, название «портвейн» для этих вин было весьма условным – настоящее «Porto»  вкус имело несравненно благороднее – его нам в те годы удалось пригубить – уж не знаю, почему - может за фрахт судна какого-нибудь портвейном сим с нашей великой страной расплатились, но на непродолжительное время в московских винных лабазах появился португальский портвейн по немыслимой по тем временам цене за бутылку     - 6 руб. 20 коп.! Отменный был портвешок, ничего не скажешь, но как «специалист» по подобному пойлу могу вам сообщить, что советский  марочный портвейн «Айгешат» (вся этикетка в золотых медалях различных международных выставок и конкурсов), по цене 2-87 ну уж никак был  не хуже того самого «Porto» - даже, я думаю, букет у него был более изысканный и основательный…
     Когда мы «скидывались» на выпивку, практически никогда не обсуждалось, что мы «предпочитаем в это время суток», как говаривал небезысвестный Булгаковский персонаж. Портвейн подразумевался сам собой – водка была напитком больше событийным… Не брезговали мы и сухим вином – да что там не брезговали – любили его очень, стоило оно дешевле протвейна, барышни опять же отдавали ему должное перед всей остальной алкогольной продукцией. В общем, портвейн занимал в ряду употребляемого алкоголя главенствующее место – естественно, предполагая присутствие в нем химических красителей, предпочтение отдавалось «белому» его варианту, и все, что нами потреблялось, претензий по качеству у нас никаких не вызывало. Конечно, продавалась и всякая крепленая рвань, о которой и вспоминать-то не хочется – «Солнцедар», «Южное», «Розовый вермут», «Кавказ» и тому подобное дерьмо, но в нашем рационе появлялись эти ужасные жидкости в исключительнейших случаях.
     Конечно, посещением лишь пивбаров и распитием портвейна в подъездах мы не ограничивались – посещали и более приличные места – в основном, где собирался  хипповый контингент да и просто продвинутая молодежь. Одним из таких заведений являлось очень популярное кафе-мороженое «Метелица» на Калининском проспекте – туда мы захаживали довольно часто. Вопрос выпивки при посещении вышеупомянутого кабака был вторичен – шли в основном за контактами в хипповой среде, в также для возможного «съема» какой-либо симпатичной барышни и продолжения вечера совершенно в ином духе – но об этом в следующей главе расскажу, сейчас - только про спиртные напитки. В «Метлу» было так же сложно попасть, как и в «Сайгон» - очередь огромЕнная, но различие между ними было существенное – в «Метлу» швейцары не пускали лишь на основании заполненности гардероба верхней одеждой (но это в зимнее время, летом пройти туда было гораздо проще), а в «Сайгон» - по количеству мест в зале. Будучи мальчиком смышленым, не зря аж до седьмого класса круглым отличником был, нашел я выход из положения – выходил зимой из дома в довольно легкой болоньевой куртке на «рыбьем меху» и брал с собой портфель. До автобуса бежал бегом – морозно все-таки, ехал до «Метелицы», снимал куртку, клал в порфель, стучал в дверь кафе, игнорируя очередь – и проходил внутрь беспрепятственно. Самая главная проблема заключалась в том, чтобы перед уходом из дома  портфель не забыть…
     Теперь про алкогольный репертуар этого заведения. Кафе-мороженое не предполагало тогда наличия крепких напитков, подаваемых на столики – в меню присутствовало только сухое вино и «Советское шампанское»…   Был в «Метле» довольно большой бар – но по существующим в те времена парадоксальным правилам подойти и выпить там рюмку водки или коньяка было невозможно – только коктейли. Довольно легкий и объемистый коктейль «Шампань-Коблер», очень приятный на вкус, стоил 1 рубль 37 копеек – а это значит, что имея трешку в кармане, в «Метелице» можно было вполне целый вечер протрепаться со знакомыми хиппарями… Присутствовали также всяческие слабоалкогольные пунши, которые вообще стоили копеек по 90 – сиди и тяни потихонечку, там одного только льда на пол-банки… Но были и коктейли крепкие – «Таран» и «Привет» - в их состав входили в различных сочетаниях только крепкие спиртные напитки – водка, коньяк, ром, виски, джин, сорокоградусный ликер, без добавления какой-либо водички или слабоалкогольных жидкостей. Штуки были опасные – учитывая абсолютное отсутствие закуски, шарахнув, к примеру «Таран» и через короткий промежуток времени «Привет», после чего «полирнув»  все это дело «Шампань-Коблером» вполне возможно было протаранить башкой ближайшую стену и передать большой коммунистический привет всему продолжению так удачно  начавшегося вечера…
     Вот такие были алкогольные расклады в нашем хипповом пространстве  в те замечательные  времена… Думается мне, что если бы не было глупых ограничительных мер по продаже спиртного, а также ощущалось бы  отсутствие  всяческого дефицита на эту тему, многие наши друзья были бы живы… Ну да, слаба у них гайка была на это дело, но в условиях абсолютной доступности спиртных напитков, мне кажется, и интерес у них к ним был бы не такой пристальный…


Не всё, что шевелится

     Ну как не затронуть проблему взаимоотношения полов, которая существовала во все времена, но в 70-е годы ХХ века  приобрела невероятную популярность и многие пытались рассмотреть ее в совершенно иной плоскости – «сексуальная революция», «Занимайтесь любовью, а не войной!», а на хиппи валили интимную неразборчивость и всякую прочую ерунду? Очень многие наши современники, моложе меня лишь лет на десять, придерживаются этой позиции – но это и не удивительно – сами они в этом не участвовали, начитались чего-то (про Вудсток, наверное, в частности),  наслушались от «старших товарищей» - прошедшие хипповую школу старики частенько пытаются выдавать желаемое за действительное… Постараюсь я, читатели мои, в какой-то степени вас в этом разубедить…
     Ну, конечно, всепобеждающий лозунг «Make Love - Not War!» несомненно разделялся всем хиппующим населением в той или иной мере… Но в реальности все было немножко не так – во всяком случае, в нашей стране. Подавляющее большинство тогдашней молодежи, а особенно это касалось юношей и девушек  Москвы и Ленинграда, было воспитано, как бы это поправильнее сказать – на высоких морально-нравственных принципах, традиционных для народа РУССКОГО – уж как бы пафосно это не звучало. Бабушки юных хиппи родились задолго до Октябрьской революции, воспитывались в достаточно благородных традициях, и те из них, кто не встал под кровавые знамёна пролетарского беспредела, сохранили эти принципы на всю свою жизнь. Старые петербурженки отличались от всех остальных своих ровесниц в этом смысле в лучшую сторону - даже коренные москвички уступали им в качестве воспитания. И пестовали знаниями внуков и внучек своих,  конечно же, эти замечательные бабушки – родители в советское время на работе проводили бОльшую часть своего времени. И не могли эти распрекрасные бабульки научить чему-то дурному – и основы этикета постигали юнцы, понимали, кто есть ЖЕНЩИНА и как с ней надобно себя вести… Отвлекаясь на секунду, замечу – что в нашу юность, какими бы хипповыми лозунгами она не была бы охвачена, допустить в присутствии женщины матерное слово – это было невозможно даже в принципе, ни при каких обстоятельствах – исключение составляли либо какой - нибудь представляющий для всех интерес анекдот, или уж совсем критическая жизненная ситуация… С пивом по улице бродить было просто неприлично – не говоря уже об общественном транспорте – и тут даже не в запретах было дело – стеснялись люди, неудобно как-то… Посмотрите, любезные мои, что есть сейчас – случайно услышав беседу какой-нибудь молодежной компании не сразу и поймешь, женская или мужская половина более искусно изъясняется на матерном наречии – русских слов в их лексиконе – просто мизер… А уж с пивом по улице только младенцы не ходят…
     Всё это воспитание оставило свой след и на романтических отношениях между молодыми людьми нашего поколения, опять же замечу – какие бы хипповые принципы они ни разделяли. Конечно, что греха таить, были в наше время и скоротечные сексуальные контакты, призошедшие в первый же вечер знакомства – но поверьте мне, происходило это, по большей части,  не от половой распущенности или разнузданности какой-то – вероятно, тут преобладала «любовь с первого взгляда» – многие из этих пар связали свою жизнь прочнейшими брачными узами, я знаю таких… Хотя, конечно, были такие случаи  и по пьяной лавочке, и по другим каким-то причинам, что уж тут скрывать – но не так уж много их и было, вы уж поверьте мне… Редчайший случай, чтобы после интима – «пока, всего хорошего!» - и все, гуд бай… Отношения эти продолжались – в различных формах, конечно, хотя могли и остыть также внезапно, как и возникли… Но порой такие, казалось бы, ни к чему не обязывающие любовные приключения  перерастали и в серьезные – появлялись новые молодые семьи – недаром у людей моего поколения так много ранних браков – да и я сам из таких – ЛЮБОВЬ была тогда на первом месте, а не физиологические причины, к браку приведшие…
     Основная проблема была в другом – невозможность приватных встреч со своим партнером ввиду отсутствия площадей,  для этого удобных – свободная квартира вечером в те времена была такой редкостью, что современную аналогию к этому даже трудно подобрать… Да и днем – вездесущие бабушки несли в домах свою нескончаемую нравственную вахту… Многие влюбленные пары, не выдержав таких испытаний, к сожалению, распадались… Ну летом был лес, а зимой-то как?! И находили собратья наши хипповые,  решения этого вопроса совершенно неординарные…
     Как я уже упоминал в главе «Не всё, что горит» московское  кафе «Метелица» было ну уж если не хипповым клубом, то «точкой» их контактов, это точно. Один наш приятель, не буду его называть, в хипповой тусовке слыл бабником неисправимым – но человек был очень правильный, культурный и порядочный, а что девушек так любил – так кто из нас не любил? Часто «снимал» он в «Метле» понравившуюся ему барышню и почти всегда с ней довольно быстро нас покидал – мы знали, что у Вити (так его назовем) свободного флэта нет и у всех обозримых приятелей тоже с этим делом неважно. Но уходил Витька после закадривания очередного объекта всегда – никогда не оставался. Ломали мы голову, ломали – и однажды, после очередного подпития в «Забытом дворике» (был такой внутри большого строения,  выходящего одной стороной на улицу Горького, а другой на Тверской бульвар), открылся нам Витёк…
     На четной стороне Тверского бульвара в те времена существовало много старинных домов – кое-какие особняки, правда, сохранились и до сегодняшнего дня – не успел наш прошлый, будучи не к ночи помянутый,  маниакальный мэр до них добраться… В одной из таких двухэтажных построек в подъезде имелись только две квартиры – на первом и втором этажах. Между ними была лестничная площадка с окном, выходящим во двор и большим широким подоконником. Витя прикинул – вероятность того, что кто-то из жителей этих квартир заявится поздним вечером домой – крайне мала, и поэтому на этом подоконнике, как будто специально для любовных утех приспособленном, друг наш и объяснял своим сиюминутным пассиям все прелести хиппового бытия… Организовав нам экскурсию в этот самый любовный подъезд, Витюша провёл своеобразный мастер-класс: чувак жестами показывал нам преимущества  позиций совокупления, подходящих для этого подоконника, а также отвечал на многочисленные технические вопросы… Ну всем хорош был подоконник – широкий, а по высоте настолько комфортный, что создавалось невольное впечатление, что именно для этих приятных дел он и был спроектирован…  Витёк даже вбил там в стену огромный «сталинский» гвоздь, чтобы верхнюю одежду можно было вешать! Так что всё спокойно было, никакого стрёма – а это, согласитесь, одно из главнейших условий успешного любовного контакта. Впечатление на нас всё  это произвело колоссальное – многие чуваки из нашей компании сразу же взяли этот подъезд на заметку, униженно прося Витюшу поделиться с ними своим приватным местечком…
     Так что, друзья мои, говорить о «распущенности» и «безнравственности»  хиппового люда в те времена было бы весьма некорректным – с нынешним поколением их и сравнить-то нельзя… Даже гражданским браком, что сейчас повсеместно принято и никаких отталкивающих эмоций ни у кого не вызывает,  тогда никто из нас не жил – ну неприлично это было! И проституции не было, как таковой – мы даже не предполагали, что существуют в нашей стране такие женщины (хотя слухи про «Метрополь» ходили), так как в те годы НИКТО из нас проституток не встречал и даже не знал, как они могут выглядеть. Надеюсь, что большинство из ныне здравствующих хиппи 70-х мою точку зрения вполне разделяют – ведь даже в лозунге «Make Love Not War!» слово ЛЮБОВЬ, в чем я абсолютно убежден, намного более значимое, чем все остальные!
      
 

Чухасы   
      
     В те далекие 70-е годы ХХ века ни один из представителей продвинутой советской молодежи (а уж хиппи – поголовно) не мог обойтись без такого привычного в наше время и даже набившего оскомину атрибута, как ДЖИНСЫ… Подростки мечтали о них, упрашивали родителей о дорогостоящей покупке, объясняли им невозможность своего дальнейшего существования без проклепаных, с могучими, нервущимися швами, стоящих колом, великолепного цвета «Indigo» замечательных американских штанов… И ладно бы – сдавались родители на милость своих волосатых отпрысков – но портки эти надо было еще отыскать… Нынешняя молодежь, родившаяся двадцать лет назад, к великому счастью своему, не знакома с приговорным словом «дефицит», но ведь и понять не может она всех наших страданий в те годы – просто теперешние  молодые современники никогда не оказывались в ситуациях, которые преследовали нас всю нашу молодость…
     Джинсы в Советском Союзе не продавались ни в одном магазине –лишь в 80-х они стали появляться, но об этом позже… В 70-х же, даже в валютных магазинах «Березка», где торговля шла на иностранную валюту или сертификаты Министерства внешней торговли различной «полосатости» - «бесполосые», с синей и желтой полосой, а также дипломатические «чеки серии D»  джинсов не было и в помине – уж не знаю, почему – в магазинах этих, витрины которых всегда были наглухо задраены непросвечивающимися драпировками, дабы не смущать нищий народ наш, который пройти внутрь лабаза мог лишь по предъявлении этих самых сертификатов, но в большинстве случаев обязан был  и иметь бумагу, подтверждающую законное обладание ими (в противном случае наивным согражданам нашим, купившим «серты» на «черном рынке» грозила серьезнейшая уголовная статья – «За нарушение правил валютных операций»)  продавали порой товар диковинный –  фирменную японскую и западногерманскую бытовую музыкальную аппаратуру, шмотки различных модных домов, французскую косметику, невиданные продукты, выпивку мирового класса,  американские сигареты, да даже автомобили советского производства (без очереди, что молодежи опять же непонятно!) – а джинсы – нет!
     Штаны сии желанные нужно было «достать» - то есть купить либо у фарцовщиков, промышляюших перепродажей дефицита и «привозных» вещей, либо у знакомых – если оные привезут заветные портки из-за границы, но вероятность такого расклада была крайне мала – за границу-то ездили люди в редчайших случаях, а пачками везти оттуда джинсы они не могли ни при каких обстоятельствах… Можно было на этот предмет захомутать какого-нибудь залетного иностранца, но контакты с представителями вражеских цивилизаций грозили вонью лубянских и петровских подвалов…  Вещевых рынков в природе не существовало – были какие-то стихийные «толчки» в Малоярославце, Калуге, Торжке – но и они постепенно закрывались властями – не хрен нетрудовыми доходами промышлять – да и даже там купить джинсы удавалось далеко не всегда… В комиссионные магазины привозные штаны, понятное дело, не сдавали – на «руках» получить за них можно было намного больше…  Так что даже не знаю, с чем сравнить ту ситуацию с нынешней – ну, может, тогда владелец фирменных джинсов был по значимости своей равен нынешнему обладателю «Ролекса» - и дело даже не в цене, а в том, сколько за день в таком городе, как Москва, мы могли увидеть людей, гордо несущих на себе такой настоящий флаг свободы (а мы, если честно, были в этом уверены), как джинсы…
     Проблематичность покупки и продажи вышеупомянутых штанов и прочей необходимой хиповой атрибутики хорошо прослеживалась в юмористических стишках, гуляющих среди продвинутой молодежи:

Чумовозами стрит загружен – пипл самвэй канает,
Но смело ступая по лужам к психодрому Петя шагает…
Фарцовщик масштаба Попова – а может быть, выше даже
Идет, жует шамовку – джины несет на продажу…
Опасны левые мани - полиция ходит эраунд!
Петя вспотел, как в бане – страшит его андеграунд…
А если нагрянут с обыском – у дедди рука тяжелая -
Рекордс, диски отнимут – а ноне они недешевые!*
    
     В наши же магазины поступали в редких случаях – обычно к конце месяца, для выполнения плана – джинсы стран «народной демократии» - Польши или Индии. Индийские джинсы «Miltons», презрительно называемые настоящим продвинутым хипповым людом «Чухасы» (от слова «Техасы» - так стиляги 50-х называли настоящие джинсы почему-то, но есть версия, что в 50-х в нашу страну кто-то привез из Америки джинсы - предположительно фирмы «Texas», отсюда и пошло… А вообще в СССР «Техасами» называли рабочие брюки, крой которых отдаленно напоминал джинсовый), сделаны были из тоненькой ткани, прошиты некрепкими швами, заклепок на них не было – но самое главное – они не «терлись», то есть краска на них не обесцвечивалась вследствии всяческих механических воздействий. «Трущиеся» джинсы – самый главный показатель «фирмовости» - даже не брэнд был так важен, как это непременное условие  настоящих, «правильных» штанов. «Чухасы» стоили рублей семь, по-моему – и за ними выстраивались громадные очереди – хотя они ни при каких обстоятельствах не могли заменить настоящую американскую «фирмУ». А «фирмА» на черном рынке шла от 50 до 100 рублей в первой половине 70-х, и буквально за два года, с 76 года  по 78, пока я долг отечеству отдавал в Советской Армии, цена их скакнула аж до 200 рублей в нижнем пределе, что впрочем, удивления ни у кого не вызвало – разве только что у меня…
     Женских моделей фирменных джинсов в нашей стране практически не было – поэтому не все представительницы прекрасного пола могли себе позволить носить штаны мужские – как известно, мужская и женская фигуры ниже пояса имеют разную, особенную конструкцию – у мужчин бедра вширь, у женщин – основные округлые прелести почему-то выступают назад… Так что в мужские джинсы, к примеру, 48 размера, что большим «сайзом» для молодых людей совсем не считалось (я, худой и длинный, носил 48 размер),  можно было втиснуть просто огромную, визуально оценивая, женскую попу размером с телевизор – а спереди еще место оставалось – ладонь поперек вставала…  Джинсы 40-44 размеров были чрезвычайно редки – ну ведь не для школьников младших классов вся наша советская фарца старалась… Так что барышни, имеющие подобную мужской нижнюю часть тела,  носили заветные американские штаны – а для остальных это было проблематично…
     Были в Москве портные, готовые сшить вам копию настоящих джинсов из подходящего материала – но и его найти было почти невозможно… Так что все мы, счастливые обладатели заветных штанов, берегли их, как могли – хотя настоящие американские джинсы были настолько качественны, что носились как минимум год без повреждений -  при ежедневной нещадной эксплуатации… Достойные были вещи, что и говорить! Сейчас ничего подобного нет – вроде и джинсов навалом, но все они почему-то не «трутся», как те, да и новые пахнут не так, как раньше – бывало пакет трясущимися руками распечатываешь с каким-нибудь «Супер-Райфлом», так еще минут десять никак нанюхаться не можешь этим запахом райским… Счастье было – не передать! В этих штанах ты мог появиться в любой модной компании, на любом сейшене – это был своеобразный пароль – и тут же ты становился для всех присутствующих своим… К верхней части гардероба внимания было гораздо меньше, а вот джинсы – непременно…
     И, как это ни странно, в нашем обиходе марок-то фирменных штанов было по пальцам сосчитать – «Леви Страус», «Ли Райдерс», «Рэнглер», «Супер Райфл», попозже появилась «Монтана», навороченные портки «Super Perrys» - сзади все в металлических жетонах, бирках, бляхах, расшивках – не задница, а броня! - да и все, наверное…  Но любые джинсы  этих знаменитых брэндов были хоть куда – эталон качества, иначе и не скажешь! Когда меня, юного хиппи, только что купившего новый «Супер Райфл» за 80(!) рублей – мама моя премию получила, так всю ее на мои портки и угрохала – при какой-то облаве забрали в участок, менты расстегнули молнии на задних карманах моих драгоценных штанов и рванули карманы вниз… Повисли, они, болезные, как языки у запыхавшихся собак… А могучие швы остались на месте! Мама моя несчастная, виду не подала (а отец вообще не знал – иначе не сносить бы мне головы – деньги в те времена ой, как тяжко доставались), и, будучи от природы рукодельницей, пришила мне эти карманы так, что ремонт сей мог бы заметить лишь человек, со случившейся ситуацией знакомый…
     Гарантией качества джинсов известных марок еще было то, что все они были РОДНЫЕ – то есть произведенные в Америке или других западных странах (что, впрочем, являлось по тем понятиям некоторым  недостатком – считалось, что настоящие джинсы должны быть только американскими) – никакого Китая, Турции и прочего не рассматривалось, да и в помине не было… «Родные» штаны от «неродных» могли отличить лишь немногочисленные специалисты из продвинутого хиппового контингента – они пристально изучали качество швов и ниток, выворачивали наизнаку гульфик и исследовали оверлочную обметку, выбитые надписи на пуговице, молнии и заклепках рассматривали в лупу…  Если какие-то показатели не совпадали с общепринятыми, такие джинсы «родными» не признавались – не смотря на всю их обеспеченность фирменными лейблами и, соответственно, падали в цене в случае их предполагаемой покупки. Уже позже, в начале 80-го года, лицам, занятым обслуживанием будущей Московской Олимпиады выдавались (или продавались?) итальянские джинсы «Jesus», скроенные «бананами», но настоящего качества. Вот тогда такие портки появились у многих москвичей – обслуга олимпийская продавала их заждавшемуся населению, как в день страшного суда за цену очень небольшую – рублей по 80, по-моему (напомню – нижний предел, к примеру «Lee» был двести рублей). Вот тогда-то и был (хотя и с помощью методов, по тем временам, незаконных) преодолен первый порог джинсового дефицита – щеголяло в «Джесусах» пол-Москвы… Да и вообще Олимпиада проломала в какой-то мере глухую стену «железного занавеса» - в те времена появились и «Пепси-Кола», и жвачка – о производстве которых в нашей стране не смог бы еще недавно помыслить даже самый смелый фантазер… Понять постепенное угасание коммунистического строя мы были еще не в состоянии – но непонятное душевное волнение в каждом из нас присутствовало – только раскрыть его мы не умели тогда…
     В 1975 году в столичных валютных «Березках» появились итальянские расклешенные «Супер Райфл», без традиционных для «Райфла» молний на задних карманах. Приличные были штаны, стоили 7-50 в «бесполосых» сертификатах. Один малознакомый человек, достававший такие джинсы (многие из моих приятелей в них ходили), взялся и мне достать – а у меня было пять «бесполосых» сертификатов, остальное – рублей шестьдесят – я русскими рублями добавил. Непросто для меня все было – «серты» я у отца выпросил (каким-то образом они у него были, но только эта пятерка), остальное с ничтожной своей зарплаты добавил… И сгинул чувак с концами… Вероятно, я так переживал по этому поводу, что меня дома даже не ругали…
     К середине 80-х дело с мертвой точки все же сдвинулось – в московских магазинах по 100 рублей продавали итальянскую «Риорду», причем без особой толкотни, (неплохие были джинсы  кстати), выбрасывали отличнейшие мальтийские «Fus», еще что-то… Но все равно, настоящий «привозной» «Levi*s» был круче всех! Как говорил мой покойный приятель Жора – а по хипповому статусу своему – принадлежностью к высшему эшелону движения -  он обязан был разбираться в молодежных атрибутах: «Левис» есть «Левис» - и «кАттон» посолидней, чем у «Ли»… И какая история интересная с «Левисами» этими у меня произошла! Году в 79-м еду я в троллейбусе – и вдруг встретил одноклассницу свою. Не виделись уж лет десять, изменились, переженились… И когда Марина из троллейбуса выходила, поведала она мне тайну великую – в «Спорттоварах» у стадиона «Наука» завтра будут продавать бразильские расклешенные «Левиса» по 25 рублей! Информация была точнейшей – Марина работала в структуре «Спортторга». Я кинулся занимать бабки – а дело было уже вечером, занял лишь 100 рублей… Утром, к открытию магазина, я примчался заранее – у дверей оказался первым. Все было так, как и рассказала моя одноклассница – «Левис», клеш, на заднем кармане оранжевый флажок – (это к клешам, а традиционно он красный) по 25 рублей… Схватил я четыре пары, метнулся в ближайший НИИ, тут же, не задирая цену, загнал  портки по 100 рублей, счастливый, что сейчас и себе джинсы куплю, и долг отдам, да и с наваром останусь несся я, как на крыльях, обратно в «Спорттовары»… Времени с открытия магазина до моего повторного туда прихода прошло всего-то минут двадцать – но кроме ракеток для пинг-понга в этом лабазе я больше ничего не нашел… Понятно, что информацией ценнейшей не я один обладал, да и коммерсант из меня неважнецкий – это качество мне до сих пор не присуще…
     Но время уходит куда-то… Когда я был в Америке, в огромном, просто колоссальном по своим размерам гипермаркете видел я джинсы разных марок и в таком количестве, что наши доморощенные вещевые рынки просто отдыхают… И скроены они были мастерски – брэнд «Кельвин Кляйн» представляет, например, джинсы какого-нибудь ОДНОГО размера и роста – но все они разные, и любой человек, подходящий под эти мерки, может подобрать себе одежду, идеально сидящую на его, скажем так, непростой фигуре… А счастья нет… Ну не то это все – сделано в Китае (пусть и с драконовскими требованиями качества – специально для торговли на территории США), «фирмЫ» прошлой не ощущается… Наверное, у современной молодежи понятия «счастья» свои – «Mazda – трешка» какая-нибудь, дача на Рублевке или дешевая квартира в Болгарии на морском берегу… Может, и неплохие чувства эти – но никто из них никогда не распечатывал новый пакет с привозными «Левисами», не глядел на все приклеенные к ним бумажные лейблы, не ждал нетерпеливо первой «протирки» на коленках… Каждому - свое, конечно, и счастье у всех свое – но я со сладострастными чувствами вспоминаю то время – ведь с ДЖИНСАМИ и жизнь, и любовь, и творчество приобретало невиданную, а нынешнему поколению совершенно непонятную фантастическую  окраску…

*Чумовоз – милицейская машина для доставки контингента в участок;
  Стрит – улица Горького (нынешняя Тверская);
  Пипл – продвинутые люди;
  Канает – идет (блатной жаргон);
  Психодром – садик у старого здания МГУ на Моховой,  хипповая «точка»;
  Фарцовщик – спекулянт, в настоящее время данного термина нет;
  Шамовка – жевательная резинка;
  Джины – джинсы;
  Мани – деньги;
  Эраунд – вокруг;
  Андеграунд – здесь: подвал КГБ на Лубянке или МУРа на Петровке;
  Дедди – отец;
  Рекордс – заграничные долгоиграющие грампластинки с записями рок-музыки. 


CODA

          Год 1974 –й… В последнюю субботу июня начинался официальный визит Президента США Ричарда Никсона в нашу страну… Вот это запомнилось очень хорошо – так как в ночь с субботы на воскресенье  нам предстояло отыграть последний школьный выпускной четырехдневного (вернее, «четырехночного»)  изматывающего марафона – с ног мы валились, в буквальном смысле слова… Решили мы в этот раз врубить так врубить – снялись с базы и повезли в школу  неслыханный для таких сейшенов аппарат – «Hemophil», басовую систему,   «Регент-60» и «Регент-30» для «Матадора» - был у нас в то время такой немецкий электроорган… К счастью нашему, поймали мы «Рафик» (были тогда такие микроавтобусы Рижского завода)  «Скорой помощи» – это давало нам гарантию беспрепятственного проезда по Москве – врубил сирену и пошел – а то ведь Никсон приезжает, какие-то улицы могли быть закрыты для обыкновенного транспорта… Кстати сказать, улицы-то тогда не особенно перекрывали, даже когда Брежнев ехал – как-то все спокойно было, не то что сейчас – прет какой-нибудь планктон из Госдумы с мигалкой, так вся Тверская должна замереть в глубоком пардоне…
     С нами вместе увязался (чуть позже объясню, почему) Женя Маслов – «Музыкальный руководитель вокально- инструментальных ансамблей ДК Института Атомной Энергии им. И.В.Курчатова» - так называлась его должность в нашем ДК… Чувак, кстати, был профессиональным саксофонистом, окончил в свое время военно-дирижерское Суворовское училище, где учился вместе со Стасом Микояном, почему-то взявшего себе впоследствии фамилию Намин…  Но не играл Женя ни в каком коллективе, а занимал в Доме Культуры вышеупомянутую должность за зарплату совсем невысокую… Работа его была больше похожа на беспрерывное сачкование – круг его обязанностей определить было очень проблематично… В ДК кроме нас существовала еще одна группа –«Гелиос», но программы у них никакой не было – собирались они изредка, лабали что-то, инструментов своих не имели… Числились еще какие-то коллективы, но я их и в глаза не видывал… Маслов к нам на репетиции частенько заглядывал – все подсовывал какие-то листочки с якобы «залитованными» произведениями – но это была такая мура, что для нас она интереса никакого не представляла – у нас была своя и концертная и танцевальная программы, мы владели собственной аппаратурой и инструментами и было нам глубоко плевать на какие-то указания «сверху». От ДК мы имели лишь небольшое  репетиционное помещение – но за это отыгрывали все вечера (бесплатно!), какие устраивались руководством нашего института… Но в тот день Маслов увязался с нами потому, что в воскресенье (традиционно, последнее воскресенье июня) должен был проводится День молодежи, и Женя получил разнарядку отлабать в  Кузьминском парке и, чуть позже,  на одной из площадок близ Курчатовского института… А кому лабать-то?! Только нам, и поэтому он слезно просил нас не подвести, а учитывая три выматывающие предыдущие ночи и ночь предстоящую опасался, что можем мы на это дело не подписаться, увезти после выпускного аппарат и уехать отсыпаться…  «Да хрен с тобой, Маслов, - подумали мы, - садись, поехали…».  Очень интересный момент того дня отложился в памяти – летим  мы по Ленинскому проспекту, сирена наша ревет, светофоры и менты для нас не существуют, подъезжаем к Октябрьской площади – а там был кинотеатр «Авангард», располагавшийся в здании бывшего православного Храма, использованного большевиками для культурно-просветительских целей… И видим мы сквозь щелки зашторенных предусмотрительно окон, что никакого Храма нет, а на его месте располагается очень аккуратный зеленый газон с бордюрами… Парадокс заключался в том, что вчера «Авангард» был на месте – мы каким-то образом были тогда у метро «Октябрьская»… Снесли его (или взорвали) за одну ночь, убрали весь мусор и расстелили газон – кому-то из нашего кремлевского руководства это место показалось, вероятно, недостаточно живописным – а что Никсон скажет, следуя из аэропорта? Во, блин, работоспособность была! Спецслужбы, как мы понимали, в этом вопросе тоже в стороне не стояли…
     …Прибыли мы на место… Обыкновенная пятиэтажная типовая школа в районе Рязанского проспекта, с небольшим, в общем-то, актовым залом… Времени у нас был вагон – что-то рано мы собрались, все опасались, что из-за Никсона вовремя не попадем… Но получилось все по-другому… Было еще часа три-четыре дня, так что мы не спеша расставились, подключились, провели «саунд-чек» на хорошем, правильном звуке – спели пару куплетов Оззи Осборна… Сидящие случайно в зале на первом ряду несколько выпускников с одобрением уважительно покачали головами… Отвел нас в сторонку председатель родительского комитета – подполковник артиллерии – показал нам пустой класс, где мы смогли бы отдыхать в небольших перерывах, поставил там пепельницы и от родительского комитета презентовал нам портфель с водкой и закуской… «Приятно все-таки, что нас здесь уважают…» – сказал бы Владимир Семенович Высоцкий… Делать было пока еще нечего, решили мы пойти погулять, может, где пивка попить – погода в тот день уж больно замечательная была… Серега Горбунов с нами не пошел – остался при аппаратуре – а заодно подстраивал и без того великолепно настроенные барабаны свои… Хотя, может быть, была и другая причина – ну не любил он с нами вне группы контачить – может, возраст сказывался, может еще что…
     … И вот, аттестаты вручены, первые бокалы шампанского выпускниками выпиты и теперь пришла наша очередь удивлять! Врубили мы сразу очень мощно и лихо – часть выпускников, не ожидавшая такого звука, даже растерялась сперва…  Но быстро все пришли в себя - и понеслось… Отплясывали они неистово – долгожданный праздник наконец-то вступил в свои законные права! У дверей стояли счастливые родители и с умилением наблюдали за своими скачущими чадами…
    …Все дальше и дальше продвигался этот удивительный сейшен… Женька Булатов, свободный в большинстве композиций от непосредственного участия, постоянно поднимался на сцену и потихоньку подкручивал ручки громкости усилителей – ему казалось (а может, оно так и было), что толпа на небольшом пространстве «съедает» часть звуковой мощности… Но все-таки, думаю, были это скорее всего иллюзии – гремело все так, что хоть святых выноси – «Избыточное Давление», блин, слушаете – это вам не хухры-мухры! И вот, часа в два ночи, Женька докрутился таки – все ручки были выведены в положение «max»… Грохот стоял такой – ну прям Ачхой-Мартан какой-то… Картину всеобщей вакханалии отлично дополняли  два больших бас-барабана из огромной Горбуновской ударной установки – гром их, многократно усиленный микрофонами и пропущенный через «Hemophil», напоминал пальбу дальнобойной артиллерии… Представляю, как радостно и в то же время привычно заходилось в тот момент сердце артиллерийского подполковника – председателя родительского комитета! Задецибеленные «по самые не балуйся»  выпускники страшно вращали глазами – угар был полный,  но не останавливались в своих неистовых плясках, духота в зале накапливалась и родители открыли, наконец, все окна… 
     …Рубилово наше страшнейшее достигло апогея – в ход пошел «Black Sabbath»…
"You're searching for your mind don't know where to sta-a-art!!!" - орал я что есть мочи голосом, очень похожим в те годы на голос Оззи Осборна... Бас-гитара предварительно была включена в фуз - так что здесь два фуза присутствовали - у Селивана и у меня... Рёв гитарный был на уровне истребителя с включенным форсажем...  Селиван спрыгнул со сцены вместе с гитарой и отплясывал с какой-то высокой симпатичной брюнеткой… И в это прекрасное время жители близлежащих (хотя какие они близлежащие – метров 300-500 до них было) домов вызвали полицию – уснуть в ту ночь они не могли ни при каких обстоятельствах…

     …Приехали за нами две бригады на двух «бобиках», да еще милицейские  мотоциклисты какие-то в придачу… Менты с остервенелыми мордами ворвались в зал и, казалось, арест неизбежен -  но очень быстро были остановлены двумя бравыми подполковниками из родительского комитета, которые вывели их в коридор, построили, объяснили ситуацию, налили водки – и счастливые и слегка пьяные околоточные отправились восвояси в свой участок – нести дальнейшую службу по укреплению общественного порядка…
     …Как закончилась эта удивительная ночь помню смутно – трехдневный недосып да стакан водки под конец вечера как-то размазали конечные впечатления… Помню только, что Селиван кого-то все-таки прикадрил – телефон какой-то барышни он точно записывал, а свой предусмотрительно не давал… Разница в годах между нами и выпускниками была всего-то года четыре, так что воспринимали мы друг друга вполне адекватно…
     …Утро входило в свою привычную стадию – солнце поднялось, выпускники разбрелись по флэтам догуливать… Посидели мы, отдохнули слегка, выпили немного и покушали подаренные нам яства от родительского комитета… Отправились ловить машину – ехать предстояло в Кузьминский парк, а машина меньше «Рафика» по объему нас никак не устраивала, так что пришлось постоять, помучиться… Но поймали, прибыли вовремя… На берегу Кузьминского пруда стоял бортовой грузовик – это и была наша площадка… Кое-как втиснулись с аппаратом и огромной ударной установкой в это ограниченное пространство, подключили сеть через какую-то висящую на проводах времянку… И тут что-то прорвало нас… «Откидывай борта!!!» - заорал Селиван водиле и в следующий момент грянули мы со всей дури «Леди Мадонну»… Купающийся в пруду пипл вылетал из воды, как ракеты «Трайдент» из субмарин, находящихся в подводном положении… Секунда – и мы окружены чуваками в плавках и барышнями в бикини, а народ бежит и бежит к нам со всех сторон… Несчастный Маслов, пробравшись к кузову, пытался докричаться и остановить нас – вероятно, в райкоме, исполкоме или еще какой советской организации ему было приказано в День молодежи исполнять лишь «Песни о тревожной молодости»…  Назревал скандал – но нас это не волновало – Селиван ногами отгонял Маслова от кузова машины, и мы продолжали лабать, как ни в чем не бывало…  Плюнул Маслов, в конце концов на это безобразие, махнул рукой, достал из портфеля недопитые нами полбутылки водки, колбаски, устроился под деревом и отдался в руки провидения – серьезной взбучки за наши художества ему было уже не избежать…
     …Часа через полтора, под визг девиц и гром аплодисментов мы (уж  и не помню, каким образом) переместились на одну из площадок близ Курчатовского института – там была построена какая-то самопальная сцена… Ну здесь все было в порядке – спокойно играли, что хотели – авторитет руководителей Института Атомной Энергии был настолько велик, что никакой секретарь райкома был не вправе задеть каким-либо образом группу, находящуюся под патронажем  современных Оппенгеймеров… На «закуску» мы исполняли какой-то инструментальный блюз, и, минут через пять после всех положенных «запилов»  Селиван тихонько скомандовал нам: «На «КОДУ»… Знать бы, какими чудовищно-пророческими окажутся его слова…
     …Июнь 1974 года триумфально закончился… В те дни я познакомился со своей будущей супругой (тоже выпускницей) и она, наслушавшись московских слухов за последние четыре дня (а треп и впечатления от удачно проведенного сейшена распространялись по Москве на следующий день с космической скоростью и проникали во все хипповые закоулки) была страшно удивлена, что «Кася» из громоподобного «Избыточного Давления» это я и есть, собственной персоной… Наступала пора летних отпусков, стройотрядов, каникул, выездов на практику… Договорились встретиться в сентябре – но что-то не складывалось, репетиции решили перенести на более поздний срок и тут случилась та жуткая  лажа, о которой я вам уже поведал, друзья мои… Бог, вероятно, хранил как-то меня и с моей помощью созданное, потому что  когда, после безликого существования «Псевдоизбыточного давления» я неожиданно в мае 1976 года загремел в армию,  месяца через два получил письмо – решетки на репетиционной базе были распилены, аппаратура украдена какими-то злодеями… Верите ли, я даже не очень и расстроился – понял, что Господь все видел и примерно наказал нас, грешных, за нашу неправоту… Но замечательная история московской рок-группы «ИЗБЫТОЧНОЕ ДАВЛЕНИЕ», настоящая, славная история, закончилась 30 июня 1974 года… Ярчайший свет этой группы, самобытной, творческой, созданной неутомимым и беспокойным талантом Александра Селиванова путем интриг и подлости был погашен почти до черной, непроглядной ночи…

А. Селиванов  «Всё забыть, начать сначала»

Всё забыть, начать сначала, не последний день живём,
Расслабляться не пристало -  мы своё  ещё возьмём!

А я пути не выбираю, словно  в сумерках бреду,
Жизнь, как воздух ртом хватаю,  надышаться не могу…

Мне б на миг остановиться  там,  где зелёная трава,
Но по дорогам пыль клубится, и седеет голова…

Я со всеми вами дружен, и не знаю почему,
Я  и сам себе не нужен,  и не нужен никому…

Ностальгически страдаю,  расставаясь вновь  и вновь,
Но тотчас  же примечаю -  светит новая любовь….

От желания сгорая,  вторгся в чей-нибудь уют…
Может завтра приласкают, ну, а может быть убьют…

Вот уже меня поймали, близок, близок страшный суд,
Но опять гремят оркестры, и шампанское несут!

И пока хожу под Богом, и пока всё весел я,
Будет много новых женщин, будут новые друзья.!


               
Эпилог

     …Что за странная люстра? Ах да, моя… Александр Юрьевич Касперович, известный фотограф, преподаватель журфака и член всех возможных журналистских и фотографических союзов глазел на потолок и никак не мог отделаться от ночных сновидений… «Явь-то какая, Господи…» - подумал он – в голове отчетливо формировались события почти сорокалетней давности с мельчайшими подробностями, о которых Александр Юрьевич давно забыл… «Забуду, забуду…» - метнулся он к компьютеру и стал лихорадочно набивать так четко проявившиеся фрагменты воспоминаний… Удивительный прыжок вне времени в ЕЩЕ НЕ ЗАМКНУТОМ ПРОСТРАНСТВЕ  почти на сорок лет назад и обратно вызывал в нем даже какие-то опасения – а может, блин, с ума страгиваюсь? Но нет, успокаивал он сам себя, это все интервью… Недели две назад Александр Юрьевич дал часовое интервью на радио FMGU, посвященное рок-н-роллу 70-х, основываясь на личных впечатлениях и рассуждениях…  Отправил звуковые файлы своему другу – Александру Викторовичу Селиванову – руководителю фирмы по природосберегающим экологическим системам инженерного оборудования и через час Селиванов  позвонил ему – радовался, хохотал – из соседней комнаты был слышен такой же веселый голос его жены, Ларисы… Но, успокоившись,  Александр Викторович тихо промолвил в телефонную трубку: «Кася, напиши книгу…»… Приятно все это конечно, было Александру Юрьевичу, но он трезво отдавал себе отчет – «Какой из меня писатель?! Публицистические статьи в журналах это одно, а литературный труд – совсем другое…»… Но вот сейчас, в это удивительное утро все как-то начало само собой становиться на свои правильные места – Касперович уже отчетливо видел некоторые главы своего будущего сочинения,  начало повествования и эпилог… Мозги его требовали немедленной прочистки – да и нервное напряжение необходимо было как-то снять… Шел очень теплый май, погода стояла абсолютно летняя, супруга Александра Юрьевича находилась на даче в Бронницах, сам он тоже собирался туда – внук его очень тосковал по деду… Касперович быстро принял душ, побрился, оделся и на голодный желудок выскочил из дома – на выходе из его двора находился  ночной клуб «Примерное Поведение» - днем он работал как ресторан с баром, поэтому Александра Юрьевича туда и понесло… Предъявив швейцару клубную карту, полученную им  в прошлом году от владельца клуба лично – он преподнес ее Касперовичу с поклоном на золотом подносе – дело в том, что Александр Юрьевич во время летнего ремонта в своей квартире вместе с супругой столько прообедал и проужинал в этом ресторане, что там бы еще на один ремонт хватило,  Касперович прямиком направился к бару – в это время суток посетителей в зале, кроме него, не было ни одного… Выпил «соточку», закусил лимончиком, попил водички… Через минут десять, выкурив сигарету попросил еще «полтинничек»… «Все, хорош…»… Он расплатился и побрел домой – в голове его почему-то звучали финальные строки Селивановской философской песни, написанной в 90-х годах… «Напишу, напишу книгу – во что бы то не стало…» - с каждой минутой все увереннее думал Александр Юрьевич…  «Да что же эта песня –то ко мне привязалась? Ох, блин – да это же про меня…»…

               
                А.Селиванов, из баллады Еm
                «В ночь с четверга на понедельник…»               
прослушать:

…..И жаль, что замкнуто пространство
Условностями и табу…
Не затхлый запах - ветер странствий
И в чутком  сне,  и наяву –
И я живу, живу, живу…
Живу я жизнью всех Героев,
Но большей частью, сам  собою –
Душа зовет: «В полет, в полет!» -
А друг руки не подает – я на него не обижаюсь…
В пивной мне пива не нальют, я в зеркале не отражаюсь…
Я каюсь, каюсь, каюсь, каюсь…




P.S.


     ВРЕМЯ…  Неумолимо, жестоко и неподвластно оно для нас порой… Все мы, оглядываясь на прожитое,  хотели бы что-нибудь изменить в нашей жизни – ан нет! Нет пути назад…  Вспоминая  все то, о чем я рассказал вам, дорогие мои читатели,  находясь уже более чем в зрелом возрасте, с сожалением понимаю, что многое из того, что произошло, имея тогда за плечами хоть какую-то толику жизненного опыта, можно было бы совсем по-другому повернуть… Но история «Избыточного Давления» не знает сослагательного наклонения… Многое не сбылось, не сложилось, мечты остались лишь мечтами – но пути назад нет – ВРЕМЯ…  И осознать прожитое можно лишь в сравнении – угодив в армию в 1976 году создал я там вполне  достойную  группу – мы опять же лабали лишь то, что хотели – аппаратура и инструменты были свои (точнее, одного замечательного старлея - Анатолия  Николаевича  Хопина – в душе неистребимого рок-н-ролльщика)…   Селивановские песни играли – и объявлял я каждый раз их автора с глубоким почтением… Играл я правда, уже не на басу, а на гитаре – гитариста достойного  не мог сыскать, пришлось самому учиться, развиваться ( и развился ведь, до определенных пределов, конечно), играли мы и на танцах в ДОСА, и на «халтуры» хорошие выезжали…  После службы, в начале 80-х работал в одном проектном институте – там опять же сверстал группу, очень прилично  играющую и часто приглашаемую на всяческие танцевальные вечера камерного типа, ну и другие мероприятия такого плана… И музыканты были у меня неплохие, в частности, барабанщик Сергей Балян – лабал он без маниакального  фанатизма, но очень чисто и правильно, ошибался редко…  Но такого кайфа, который я получал играя в «Избыточном Давлении», я не ощущал  никогда более! Александр Селиванов тоже имел (недолгое время, правда) свой коллектив  – играл у него талантливый басист Алексей  Виноградов – Селиван при наших встречах постоянно поддевал меня – какой, мол, Виноградов способный, куда тебе до него!  И голос второй «в терцию» сразу берет, и гаммы хроматические очень чисто и лихо по грифу гоняет… Ничего не хочу сказать плохого про Лешу  Виноградова – но думаю, если бы на его месте был я – игралось бы Селивану куда как задиристее!  Понимаем мы это все, к сожалению, слишком поздно – но неумолимо ВРЕМЯ…  И даже сейчас, когда все чувства и впечатления от былых событий, казалось бы, должны угаснуть, ловлю себя на том, что постоянно сравниваю кого-то с Селиваном, а свое участие где бы то ни было с «Избыточным Давлением»… Группам своим, в которых я играл после «Избыточного Давления» я и названия придумывал какие-то пессимистические – в армии – «Замороженные надежды», в послеармейский период – «Позднее зажигание» (в смысле «зажигаем», но слишком поздно…).   Недавно мой друг и барабанщик «Позднего зажигания»  Сергей Балян (с ним мы теперь тоже нечасто встречаемся)  затащил меня в гости к одному интереснейшему человеку – Николаю Хомутову, с которым он хотел меня познакомить давным-давно, но как-то все не складывалось… Колька встретил нас радушно – чувак он необычайно приветливый, открытый, добрый… В его квартире, походящей скорее на студию, я увидел огромное количество всяческого оборудования – тут стояли и мощные комбо-усилители –«Фендер», «Маршалл», «Пивэй», клавиши «Роланд», куча различных микрофонов, проводов, гитарных примочек…  «Сейчас котлеты дожарятся, сядем, выпьем, «поджемуем!» - определил Колька дальнейший расклад. Из другой комнаты он притащил мне гитары на выбор – две «Ямахи», «Ibanez», еще что-то… Играет Колька очень здорово – чисто, правильно, в отличной технике,  абсолютно не задумываясь – ноты просто летят из-под его пальцев! Лабает в любом стиле и на многих инструментах – в середине ночи он вытащил из-под кровати дедовскую гармонь и выписывал на ней вполне современные рок-н-ролльные соляки! В общем, «наджемовались» мы до полного изнеможения, до утра практически. Великолепный музыкант  Колька Хомутов, и играть с ним одно удовольствие – а счастья нет…   Нет в нем Селивановского драйва – Сашка мог и не играть ничего особо, так, шарахнуть пару риффов,  но само присутствие его, накачка, настроение, «завод» – это все конечно передавалось мне, ощущения эти я не спутаю ни с чем… 
     Об одном жалею – не осталось у нас даже каких-либо самопальных магнитофонных записей нашего творчества… Единственная "приличная" запись, сделанная в 1973 году моим старинным добрым другом Михаилом Роксманом на удивительный по тем временам стереофонический кассетный магнитофон "Sanyo", который писал в автоматическом режиме - слышно было абсолютно всё, никто никого не забивал - безвозвратно утеряна...  Но  мечта моя – записать альбом – так и не угасла… Есть теперь для этого и технические возможности – в наше время неисчерпаемые, да и за эти почти сорок лет все наши вещи в Селивановских, а особенно в моих мозгах приобрели абсолютную отточенность и инструментовку, каждая из них имеет несколько вполне полноценных аранжировок… Но самое главное – костяк (именно костяк, а не осколки!) «Избыточного Давления» - Селиван  да  и я живы пока! Не знаю, удастся ли нам с Сашкой осуществить этот проект – опять же, хватит ли нам ВРЕМЕНИ  Господом нашим отмеренным – но желание это не пропадает… Может тогда, если Господь сподобит и мы сделаем эту справедливую запись – буду считать, что не зря мы струны рвали в 70-х!
     …И Александр Викторович Селиванов, и я уже много лет живем  своей собственной жизнью – семья, работа, суета какая-то беспрестанная… И встречаться стали очень нечасто – да что греха таить – звоним-то друг другу лишь изредка… Взгляды наши на жизнь давно  поменялись – у каждого из нас они свои, индивидуальные , прежней солидарности в осознании происходящего, конечно же, нет… И все это сделало ВРЕМЯ…  Но когда сидим у Селивана на кухне – можем незаметно песни-то свои до шести утра петь…  Душа в эти моменты просто на части рвется… Многое обсуждаем – события, происходившие сорок лет назад, как ни странно, живы в нашей памяти,  но не смотря на прошедшие годы (да пол-жизни в общем, с ума сойти!) в эту часть своей истории мы  никого из посторонних пускать не хотим…  И не было дня в моей жизни, чтобы не вспомнил я юность нашу сумасшедшую – «Избыточное Давление», любовь мою…
     ROCK  AND  ROLL  FOREVER!



P.P.S.


И все-таки мы пишем альбом – сбылась мечта идиота! После многочисленных консультаций с Александром Викторовичем Селивановым решили мы, что все же попробуем осуществить это - пусть в пределах не совсем и совершенных… Решили, что группа наша будет называться «Selivan&Kassya», что вполне справедливо. Куплено все необходимое – комбо-усилители, микрофоны, новые гитары… Засиживаемся допоздна – заново прорабатываем сочиненные сорок лет назад композиции, пытаемся придать им звучание более-менее современное. Великий Лонг обещал сделать нам полноценную запись, как только у него будет готова студия: «А пока, чуваки, вспоминайте, сыгрывайтесь заново, пишите демо…». Мой друг и рок-н-ролльный брат из города Рубцовска, Вячеслав Решетняк, прошедший в своей жизни похожую на нашу историю и написавший две великолепные автобиографические книги, посвященные тому времени, назидательно сказал мне: «Играйте, чуваки… Дольше проживете – вон Кит Ричардс и Оззи по всем подсчетам лет двадцать назад должны были «кони двинуть» – такого количества алкоголя и наркоты, которое они за свою жизнь в себя воткнули, никто не выдерживает… И только великая музыка, ими создаваемая, не дает им отправиться в мир иной… Держит, держит рок-н-ролл стариков, главное – не останавливаться!».
Удивительно – но то, что мы с Александром Викторовичем  записали до этого момента – а это вещей двенадцать – звучат совершенно по-другому (не хочу сказать что хуже или лучше, но по-другому), чем в наши огневые годы…  По стилю не похожи ни на кого – и в этом тоже есть определенный кайф своеобразный! Что в итоге из этого получится – мне неведомо, но счастлив я, что жизнь наша рок-н-ролльная трансформировалась в такое неожиданное продолжение – некоторые вещи, Селиваном в те годы  написанные, только сейчас получили свою полноценную жизнь – не сыграны они были в 70-х по разным причинам – и аппаратурным, и морально-этическим… Хотим собрать как можно больше – по моим подсчетам, на два альбома наберем спокойно! Наконец-то мы исполнили «Honky tonk woman» - в шуточном варианте, с русским текстом… Уж так давно эта вещь в нас сидит, что напевать я ее все равно напеваю каждый день… И вот, еду на дачу в электричке, и вдруг что-то подумалось  мне – дай, думаю, русский текст напишу, прикольный… Показал Селивану – и записали мы ее «на раз» – вероятно, что после сорока лет пребывания с этой вещью в обнимку репетировать не было необходимости!
     Происходят на наших теперяшних музыкальных сессиях и довольно комичные ситуации, но оценить их неоднозначность можно лишь по опыту прожитых лет… Пишемся мы с Селиваном при помощи определенной компьютерной программы – выбираем из соответствующей библиотеки подходящую партию ударных, а все инструменты и голоса записываем по очереди -  записать одновременно, скажем, гитару и бас или гитару и голос – невозможно по техническим причинам (сейчас, правда, эта проблема отчасти снята – нами куплена мощная звуковая карта, имеющая несколько независимых входов и выходов) – и это очень непросто для нас – я в частности, пока сам с этим не столкнулся, предполагал, что такой метод записи и очень прост и крайне удобен – ан нет – и драйв теряется, и кураж куда-то уходит… Но вот, все инструменты записаны и в студии остается только Александр Викторович Селиванов в наушниках – он должен слышать очень отчетливо весь инструментал и писать свою вокальную партию. Я, неизмеримо уставший, и, как говорили в советские годы «с чувством глубокого удовлетворения» покидаю нашу импровизированную студию и  ухожу на кухню покурить и сделать кофе-паузу… В студии – тишина, внешние мониторы выключены, весь звук лишь в Селивановских наушниках. А в это время – вечер на дворе, Лариса готовит ужин, из детского сада пришла Сашкина внучка Соня с мамой – Селивановская дочка Танечка и внучка Сонечка  заходят к ним почти каждый день вечерком – благо живут они в двух шагах… Таня разговаривает с мужем Андреем по телефону, Сонечка играет, Лариса занята ужином… И вдруг, совершенно неожиданно, из дальней комнаты раздается страшный, душераздирающий вопль: «Я все отдал, что мог вам дать!!!!! Что ж я хочу – мне негде взять!!!!!» (тут бы ещё прибавить: «Отстаньте все, ёб вашу мать!!!») - впечатление такое, что глава семьи пребывает в многодневном смертельном запое – и так уже всем своим домочадцам осточертел, что они на него внимания никакого не обращают – ну сидит папа у себя в комнате, бухает, несет какую-то белиберду… Я, когда услышал это и представил себе вышеописанную ситуацию – ну просто в лежку лежал, а по сути-то чему удивляться – весь аккомпанемент слышит только Селиван в наушниках и поет под него…
Вот так неожиданно, друзья мои, во многом благодаря написанной мною книге, осуществляется наша давняя мечта… Дай Бог, чтобы наши рок-н-ролльные годы продлились на время значительное и прежний огонь этой музыки и свободы не угас в наших душах никогда!


Honky tonk Зинка
М.Джаггер, К.Ричардс
Русский шуточный текст А.Касперович
прослушать:
               
В вечерний час, в пельменной на Таганке
Рабочий люд в углу сдвигал столы…
Посудомойка Зинка – символ пьянки,
Толкала людям хань из-под полы…

Она была натурой очень кроткой –
Краснела, опуская очи вниз…
Но засадив стакан паленой водки
Могла устроить огненный стриптиз!

It*s the honky tonk women,
Gimme, gimme, gimme the honky tonk blues

В те годы в мире призрак коммунизма
Давным-давно ушел в небытие…
И лишь в России сталинская клизма
Вставлялась людям всюду и везде!

Но Зинка прозорливо угадала
Слегка подувший ветер перемен…
И очень скоро вся страна узнала
Что будет ей предложено взамен!

               
It*s the honky tonk women,
Gimme, gimme, gimme the honky tonk blues

Осталась в прошлом наша перестройка –
Шалман приватизирован в стрип-бар…
Хозяйка клуба, Зинка-ложкомойка
Успешно продает живой товар!

               
It*s the honky tonk women,
Gimme, gimme, gimme the honky tonk blues 



Залп из подводной лодки


     … Вся моя писанина, друзья мои, в основном крутится вокруг «Избыточного Давления» - ну, понятно, чувства выход-то какой-то ищут и в конце концов находят… Вроде все написано, успокоился я – но что-то не дает остановиться, и не пойму, что… Почему-то озарения в последнее время ко мне приходят во сне – вот и в этот раз…
     Молодость наша была жестоко загорбачена коммунистической партией – все, что мы творили в музыкальном плане делалось почти на ощупь – послушать что-то мы могли, но не всегда в хорошем качестве, а вот посмотреть – нет… Конечно, ходили на концерты каких-то более-менее приличных (на то время) официальных вокально-инструментальных ансамблей советского производства – да и то больше ради того, чтобы глянуть на чудесную фирменную аппаратуру этих коллективов, если оные ею обладали… Залетные ансамбли (рок-группами их назвать язык не поворачивается) стран «народной демократии» – польские, венгерские – производили впечатление, конечно, лучшее, чем наши убогие «бэнды» в одинаковых костюмчиках, но все равно это всё было не то… Конечно, большинство из нас, семидесятников, смирилось с тем, что никогда мы никого в живую не увидим – представить перемену общественного строя не могли тогда даже самые отъявленные диссиденты – а без перемены такой ни о какой свободе и мечтать не приходилось… Но грянула перестройка – завертелось всё, закружилось – и стали к нам наведываться в страну музыканты такие, что только от имен их у нас в молодости дух захватывало… Первые, кого я увидел – «Uriah Heep» в сильно усеченном варианте – там только гитарист Мик Бокс да и барабанщик Керслейк остались от первоначального состава – ни Хенсли, ни покойного Байрона с ними не было – но это были первые настоящие звезды, на чей концерт мы попали! Шел я на этот сейшен  в «Олимпийский» - думал, помру от увиденного, недолго жить осталось… Но, вероятно, ТО  ВРЕМЯ ушло – душераздирающих впечатлений, почему-то, не случилось… Потом я видел очень многих – включая колоссальный сейшен на стадионе им. В.И.Ленина в 1989 году, организованный Стасом Наминым – «Рок против алкоголизма и наркотиков» - и Оззи Осборна, и «Скорпионс», и «Синдереллу», «Мотли крю», «Бон Джови» видел и слышал в упор практически – и то с ума не стронулся…  Но, не смотря на отличное настроение, которое неизменно появлялось на концертах, а особенно после них, состояние полнейшего счастья почему-то не приходило – старше стал, что ли… И смирился как-то я с этим – на сейшены фирменные  ходил, но воспринимал теперь все как должное – к хорошему привыкают быстро…
     …Лето 1998 года - финансовый кризис набирал обороты, до дефолта оставались считанные дни… Афиша на Гоголевском бульваре (а я в те годы работал в Фотоцентре Союза журналистов) – Ринго Старр… Глаза верить отказываются – многих уже увидел, но чтобы битла живого… Концерт состоится в зале «Россия» - ну, тут просто звезды сошлись в причудливую конфигурацию – я обладаю пропуском в этот зал, по работе своей фотографической, абсолютно на все мероприятия, а у коллег своих, имеющих такие же пропуска, я могу взять их без труда – и вперед, чуваки, когда еще битла-то увидим (а может, и никогда)! Звоню Селивану – Сашка деликатно спрашивает, можно ли прихватить с собой дочь Татьяну – девушку, воспитанную папой в духе хендриксизма и роллингстонизма… Можно, говорю, приезжайте в «Фотоцентр», отсюда и тронемся…
     …Входим в «Россию» через служебный вход – охрану, с которой я шапочно знаком, поменяли – но пропуска-вездеходы не вызывают у поставленных к дверям  тонтон-макутов каких либо сомнений – и все же, я иду первый, боясь оглянуться назад -  за мной Селиван, за ним Таня – и вдруг слышу: «А ты-то, соплюшка, кто такая?!» - «Как кто? Я визажист!» - гордо отвечает Танечка – и все мы благополучно оказываемся в зале – тут уже вопросов ни к кому не возникает…
     Первые пять рядов предусмотрительно оставлены пустыми для всяческих VIP – персон, которые могут припереться совершенно неожиданно, не зная, кто такой Ринго Старр – тусовка, знаете ли… Сашка с Таней сели в пятый ряд – ну, сгонят – постоим, мол, в проходе, ничего страшного – ради Ринго можно и на грязном полу полежать, если придется… Я расположился вплотную к сцене – снимать можно лишь две первые песни, и я надеялся, что мне удасться САМОМУ снять все это действо… Посматриваю в зал, знакомых не вижу – у прохода заметил Андрея Макаревича, который на ходу отвечал на вопросы какой-то молоденькой журналистки. Попытался снять – но он увидел камеру, выразил неудовольство какое-то… Ну и ладно, думаю, не ради тебя пришел…
     … Грохнула музыка, выбежал Ринго в черных очках, держа на двух руках сложенные из пальцев символы победы - «V»… Остановился в трех метрах от меня – и тут ВРЕМЯ стремительно улетело назад – я сразу стал тем восемнадцатилетним волосатым пареньком с басом подмышкой – сердце колотилось так, что мне казалось -  я слышу его не смотря на все усилители, присутствующие на сцене… Снимаю, снимаю – и не знаю, то ли на кнопку нажимать, то ли смотреть на битла, боясь моргнуть и пропустить какое-нибудь чудесное мгновение его присутствия… Две вещи, отведенные для съемки, пролетели в одну секунду – я даже не помню, что Ринго пел-то – никак я от него взгляда оторвать не мог, надышаться битловским воздухом… VIPы, козлы, так и не пришли – их места потихоньку заняла публика, прошедшая на концерт, как и мы, без билетов – какими-то обходными путями. Селиван держал для меня место рядом с собой, на котором я и очутился после произошедшего в течение пяти минут психологического удара. А какие музыканты приехали с Ринго, чудо! Великий басист Джек Брюс, лабающий на этом сейшене на безладовом басу, не менее великий клавишник Гарри Брукер, другие замечательные и известные рокеры… А звук! Никакого лишнего грохота, к чему мы уже привыкли за последние годы, наблюдая на сцене стенки «Маршаллов», не было – был чистейший, хрустальный, настоящий битловский звук исходящий из битловских же «VOX»ов!  Полное впечатление какого-то  КАМЕРНОГО  рок-концерта, если такое определение сюда подходит… Чудо, чудо, чудо! Поворачиваю голову налево и вижу, как по щекам моего друга, Сашки Селиванова неостановимо текут слезы, а на лице такое СЧАСТЬЕ, что трудно описать – как долго он этого ждал! И не удивительно, что отреагировали мы так – если кто-нибудь в 70-х сказал бы  мне, что я буду стоять в трех метрах от Ринго Старра, а после мы с Селиваном будем слушать концерт, состоящий наполовину из битловских песен и сидеть в пятом ряду – я, клянусь, смачно плюнул бы в морду такому фантазеру – в те годы так издеваться над чувствами рок-н-ролльщиков было не принято…
     «Надо выпить…» - шепотом прохрипел Селиван мне в ухо – я согласно качнул головой – дальнейший расклад от полученных впечатлений уже ощущался.  Зал пел вместе с Ринго – единение было абсолютным. Джек Брюс исполнил несколько песен из репертуара «Крим», а Гари Брукер – из «Прокол Харум». Клевее сейшена я не видел никогда! «Yellow Submarine»… Зал встал – пели все во всю мощь, концерт заканчивался, пипл шизел от впечатлений, Ринго улыбался… На «коду»  маэстро приберег «Little help from my friends», и великую песню эту, заливаясь слезами, зал также стоя спел вместе с ним…*  Танюшка встретила после концерта своих друзей, у папы отпросилась – и умчались они по своим делам молодежным… В фойе продавали последний альбом Ринго – мы его купили, конечно, вышли из «России», поймали такси и быстро переместились с Селиваном в любимый нами «Джон Булль» на Смоленской… Молчали, слов не было…
     В таком же глубоком, торжественном  молчании (чувства переполняли, конечно) мы страшно напились с Сашкой в тот вечер… «Джоном Буллем» дело, естественно, не закончилось – мы поехали к Селивану домой и провели с ним там в слезах, соплях и битловских песнях несколько дней и ночей – запой сей был не тяжким, а удивительно приятным…
     Бог не забыл наши молодежные страдания – в зрелом возрасте мы увидели то, о чем и помышлять-то не могли никогда… Селиван был на концертах и «Роллингов», и Маккартни (я по уважительным причинам, к сожалению, на них попасть не смог), душа его, в какой-то мере успокоилась и удовлетворение от всего этого нашло в ней свое законное место… А мои впечатления от Ринго могут сравниться лишь с незабываемым сейшеном «Pink Floyd» - но все же «Beatles» в нашем сознании занимает ячейку ОСОБУЮ и, я думаю, главную – с них всё началось, и первые битловские аккорды, взятые нашими неумелыми пальцами на раздолбанных семирублевых гитарах, вели нас в тот волшебный мир, который эта великая группа открыла для всех нас – она перевернула не только музыкальные представления, царящие прежде в сознании людей – я просто убежден, что для краха коммунизма «Beatles» сделали куда больше, чем Горбачев или Ельцин…
*В июне 2011 года Ринго приехал в Москву снова – через 13 лет после первого своего в нашей стране выступления. Я чудом попал на этот концерт – зала «Россия» уже нет – градоубийца,  бывший наш мэр, снес весь комплекс гостиницы с одноименным названием,  и теперь подобные сейшены проводятся в зале «Крокус-Сити»…      Команда музыкантов приехала совсем другая – и не то, чтобы они были плохие – хорошие, но это не Джек Брюс и Гарри Брукер… Так что впечатления мои были совсем не те, что в 1998 году, да и звук был явно не характерный для звучания вещей, так или иначе с «Beatles» связанных… Единственное, что приятно поразило – огромное количество зрителей в возрасте 50-60 лет – и мужчин, и женщин, одетых как и я сам, в фанатские «битловские» майки! На их фоне молодежь, пришедшая на концерт, явно проигрывала по всем статьям… И пели седые женщины моего возраста, стоя рядом со мной и одетые в эти самые маечки с битловскими картинками вместе с Ринго – и слезами заливались также, как и в годы юности своей, и как в первый приезд участника этой величайшей на все времена группы -  тринадцать лет назад…   

А.Касперович. Москва - Бронницы, 2010-2011 г.       
          Автор выражает глубокую благодарность Александру Селиванову за неоценимую помощь при работе над книгой, Олегу Велину за участие в оформлении издания, а также Вячеславу Решетняку за поддержку, понимание и рок-н-ролльное братство.

Касперович Александр Юрьевич.
Родился в 1953 году.

Участник рок-групп:
- Бременские Музыканты
- Избыточное Давление
- Замороженные Надежды
- Позднее Зажигание
- Selivan&Kassya
Бас-гитарист, вокалист, аранжировщик.

В настоящее время –
Профессиональный фотограф, член Союза журналистов,
Союза фотохудожников России,
Преподаватель факультета журналистики МГУ.