Без названия

Идея этого произведения витает в голове уже больше 10 лет. Когда-то же надо начинать. Если надо, конечно. Буду добавлять по 1 главе.


Ветер усилился, бросая в лицо студеные капли дождя и срывая с вершины скалы колючие льдинки. Солнце было бессильно пробить черные тучи и указывало свое положение лишь еле различимым мутным пятном. Серый снег не добавлял никакого оживления в этот мир, который погрузился во мглу много лет назад. Сидя на скале, я смотрел вдаль, туда, где когда-то плескались волны теплого моря и на берегу росли оливковые деревья. Теперь море  было покрыто толстым слоем льда на мили от побережья. Совсем  недавно все было по-другому. Хотя в моем случае «совсем недавно» не очень удачное выражение.
- Кто-то поднимается к нам, - мой сын, стоя рядом со мной, смотрел в сторону от моря.
Я оглянулся. Внизу, сквозь дождь и снег, можно было разглядеть маленькое селение. С десяток жилищ плотно жались друг к другу. Из отверстий в крышах тянулись робкие струйки дыма. Хм, у них снова есть огонь. От селения наверх шла узкая тропа, по которой брела одинокая фигура. Отсюда было видно, что это человек высокого роста и крепкого телосложения. Большая редкость в нынешние времена. Но, не смотря на это, человек шел с некоторым трудом.
Кивнув, я отвернулся и снова стал смотреть вперед.
- Мы его ждем, отец? – Максимус, плотнее завернулся в одежды. – Не очень удачное место мы выбрали для встречи.
- Ты предлагаешь спуститься в их вонючие шалаши? – с легкой усмешкой ответил я.
- По крайней мере, у них есть огонь.
- Уверяю, он нас не согреет. Вернее, тебя, мне не холодно. – Для большего убеждения я расстегнул ворот рубахи.
-  Почему ты всегда сравниваешь? – Максимус обиженно посмотрел на меня.
- Ты мой сын.
- Не по крови.
- Ты чем-то недоволен? – Я удивленно поднял взгляд.
- Прости, отец. Ты знаешь, что я хотел сказать.
- Но ведь хоть чему-то я тебя научил. Хотя, искать где потеплее, это присуще людям.
  Я вновь оглянулся. Человек уже практически достиг вершины, где сидели мы. Теперь его можно было отчетливо разглядеть. Мне даже было интересно, как он изменился за прошедшие годы. Это был по-прежнему сильный физически человек. Ростом он превышал меня на голову. Лицо было красиво. Вернее было бы сказать, что это было самое красивое лицо, которое я когда-либо видел. Я помнил его молодым и жизнерадостным. Теперь его прорезали морщины. Белые волосы утратили свой солнечный блеск, и местами их прорезали серебряные пряди. И глаза… Глаза, которые всегда лучились радостью, порою сверкали ненавистью, голубые глаза. Теперь они погасли. Это был взгляд загнанного уставшего зверя. Да, он постарел.
- А ты постарел, Виктор, - произнес я.
Человек остановился и изучающее посмотрел на меня. На Максимуса он даже не обратил внимания.
- Ты тоже не первой свежести, - тот, кого я назвал Виктором, подошел ко мне ближе и сел на камень.
- Скажу больше, я умираю. Не знаю, сколько мне осталось, но не более пятидесяти  лет. – Я посмотрел ему в глаза.
- Хм, ты мог бы…
- Я сам отказался. И ты прекрасно это знаешь, Виктор.
- Но зачем?
- Ты забыл? Ведь я человек, а человек обязан умереть.
- Лукавишь. Мы же знаем, что происходит после телесной смерти. – Виктор взглянул на Максимуса. – А ведь он не твой сын, как мне говорили.
- Да, ты прав. Ты не растерял своей силы. Максимуса я нашел после того Дня, в куче пепла и горящих обломков. Теперь он мой сын. Да, кстати, Максимус, познакомься. Это Виктор. Именно ему я обязан тем, что нашел тебя.
Максимус взглянул на нового знакомого и слегка склонил голову.
Мы немного помолчали. Ветер усиливался, но никто кроме моего сына этого не замечал. Виктор, так же как и я, был одет всего лишь в просторную рубаху и легкие штаны белого цвета. Вернее, серого. В этом мире белый цвет давно исчез.
- Ты уже выбрал, куда отправишься после смерти, - Виктор нарушил молчание.
- Пока нет. – ответил я. -  А это так важно? Меня везде с радостью примут.
- Вот оно, счастье. - Виктор вздохнул. – Ты добился того, о чем мечтали миллиарды умерших.
- Ты тоже добился своей цели. Тебе принадлежит Земля. Разве ты не этого хотел? Ты – Победитель!
- Ненавижу это имя. И не этого я хотел. – Былые вспышки ненависти в глазах, вновь сверкнули, как тысячи лет назад.
- А чего же? Теперь ты можешь строить этот мир по своему усмотрению. Как я заметил, у людей снова есть огонь в жилище. – Я махнул рукой в сторону селения.
- Не у всех. Только здесь. Страх перед огнем еще не утих. Я потратил два десятка лет, чтобы несколько человек перестали его бояться.
- Но ты бы мог просто внушить им, что огонь – это тепло и вкусная пища.
- Я думал об этом. Но нет. Они  сами должны убить свой страх. Времена, когда они получали все свыше прошли. И ты же сам сказал, что это мой мир. И я сам решаю, как его строить.
- Как ты думаешь, сколько пройдет времени, прежде чем все люди на Земле начнут жарить мясо, плавить металлы, изобретут порох?
- Я не ограничен во времени. Теперь это стало проклятием. А порох они не изобретут никогда! – голос Виктора упал.
- Что так? Чего-то боишься? – я ухмыльнулся уголком рта.
- С того Дня прошло четыреста лет. И вот уже триста лет ни один человек не погибал от руки другого. Это я им все-таки внушил.
- Сколько их сейчас? Население растет? – Максимус решил принять участие в нашем разговоре.
- Около миллиона. – В голосе Виктора зазвучала надежда.
- Мда… Семь миллиардов. А теперь около миллиона. – Я снова ухмыльнулся. – И заселен один континент из шести.
- Мне так проще. Все рядом. – Победитель посмотрел на деревню. – И условия жизни здесь наиболее подходящие. Думаю, через сотню лет мгла рассеется и льды отступят. Станет легче.
- Разрушить все, чтобы начать строить заново. Заразная болезнь.
- А ты не догадываешься, что это как раз и было задумано. Что все это часть плана. – Виктор вскочил на ноги. – Мое рождение, даже твое рождение, это один большой план. Вот только почему виноватым оставили меня одного?
- А разве ты не виноват? У твоего Отца был совершенно другой план, но его пришлось поменять, Победитель, - я смаковал его имя.
- Не называй меня так! Прекрати надо мной насмехаться!
- Но ведь ты получил свой трофей в последней битве. Ты победил. Другим именем тебя называть запрещено.
- Да, но то было мое настоящее имя, которое знали все!
- И которое все ненавидели.
- Только последние тысячи лет. И все это замысел моего отца!  Ведь я просил его простить меня!
- Простить? За то, что ты Его предал и все разрушил? Но, в конце концов, не все так плохо кончилось. Весь мир перед тобой. – Я попытался успокоить ходившего из стороны в сторону Виктора.
- Это изолированный мир. Я не могу его покинуть. Я здесь как в тюрьме!
- Но души людей этого мира могут вновь обрести шанс на бессмертие. А следовательно, смогут покинуть его.
- Да, только если ты завершишь свое дело. – Во взгляде Победителя мелькнула мольба.
Я молча смотрел в сторону моря, обдумывая свои следующие слова. Казалось, что даже шум ветра и дождя стих, ожидая их. Победитель в упор смотрел на меня. Максимус тоже замер, плохо понимая концовку разговора. Наконец я произнес:
- Отказавшись от дара, я стал смертным. Когда умрет мое тело, я уйду в другой мир, а по Правилам, я могу выполнить последнюю миссию, лишь находясь в телесной оболочке. Она слишком хрупкая, чтобы на нее можно было серьезно полагаться. Она может погибнуть в любой момент. Я могу просто случайно сейчас сорваться со скалы. И все. Ты останешься навсегда в компании вымирающих людей. Поэтому, я решил не тянуть. Я пришел, чтобы произнести твое имя.
Было слышно, как Победитель сглотнул. Приближался момент, ради которого он жил последние годы.
- Но это еще не все. Вчера я видел Создателя. – Я красноречиво замолчал.
Победитель медленно осел на камень.
- Это невозможно, - еле выдавил он из себя. – Ты что-то путаешь.
- Как можно спутать Создателя? И разве для него есть что-то невозможное?
- Но…как? – голос Виктора окончательно перешел на шепот.
- Все намного проще, чем ты думаешь, – мне даже стало весело. – Временные отрезки. Перед тем, как уйти, Создатель оставил мне послание, до которого просто нужно было дожить. И вот вчера это случилось. И то, что Он мне сказал, касается тебя, Победитель.
- Что? Что он сказал тебе? – я скорее почувствовал, чем услышал эти слова, так тихо они были сказаны.
Я снова красноречиво замолчал. Но не потому, что мне доставляло удовольствие безумное ожидание Виктора. Нет. Просто те слова, которые я должен был ему передать, были самыми важными во всей истории этого мира. В Великом Плане Создателя можно было поставить жирную точку. И это предстояло сделать мне. Я вновь посмотрел на Победителя. Он стоял передо мной и ничего не видел вокруг, кроме моего лица. Как будто он знал, что я сейчас произнесу, но не мог в это поверить. Я почувствовал, как у меня пересохло во рту и слиплись губы. Я увидел Победителя другими глазами. Не вечным врагом. Не проклятым всеми демоном. Как тогда, в последний День, передо мной стоял ангел с оторванными крыльями. Лишь острые обломки костей торчали из спины. Сгустки крови покрывали все его тело. Покрытое гарью лицо было изуродовано ударом меча. Руки безвольно повисли вдоль тела, правое предплечье было переломлено пополам страшным ударом. Колени подгибались, но он держался из последних сил , чтобы не упасть. Таким я его запомнил в последний День.
Наваждение ушло, и я произнес слова всей своей жизни:
- Я произнесу твое имя ради людей этого мира. И еще…Ты снова свободен. Создатель простил тебя. Твой Отец простил тебя, Люцифер!


___

Вы когда-нибудь видели как плачет ангел? Я видел это впервые в жизни. Люцифер действительно плакал.
Мы сидели в полуземлянке, которую он занимал. Она была не больше тех, в которых жили люди. Может быть,  только огонь в центре горел сильнее и ярче. Втроем мы расположились вокруг костра на расстеленных на земле шкурах. Определить,  какие животные носили эти шкуры, было уже не возможно.
Скрестив ноги и опустив голову Люцифер беззвучно ронял слезы. Я и Максимус тихо сидели глядя на огонь. О чем думал мой сын в данный момент, я не знаю. А лезть к нему в душу мне не хотелось. Меня же одолевали странные чувства. Еще час назад, сидя на вершине горы, я ненавидел Люцифера всей своей душой. А что же сейчас? Я не знал как себя вести и продолжал молча смотреть на огонь, не решаясь поднять взгляд на плачущего ангела.
 Я вспомнил, что я не всегда ненавидел его. Когда-то я восхищался им и испытывал некий страх перед ним. Потом удивление и негодование перед открывшимися знаниями, и уже потом снова страх, но уже другой, постепенно переходящий в ненависть.
 Что потом? Торжество победы! Этой незабываемой победы! Сознание того, то ты был одним из творцов этой победы.
И вот наступает осмысление того, что пережито. Ненависть все еще живет в тебе, но она уже не кипящая, не яростная и рвущаяся наружу. Она просто осталась, потому что, кажется, была всегда. А вот теперь она начала иссякать. Медленно. Сначала незаметно. Но не проходит и мгновения, как ты чувствуешь, что она уже уходит из тебя лавиной, вытекает без остатка. А на ее место приходит …что?
Жалость? Или сочувствие? Может быть вина? Вина за то , что глумились над поверженным врагом., не дали уйти с честью. А заслуживал ли он этого? Врагом он был достойным. Но он был и предателем.
Значит все-таки жалость. Или сочувствие? Ну вот. Я перестал разбираться в человеческих чувствах.
Рука Максимуса на моем плече отвлекла от мыслей и я поднял голову. Люцифер, сидящий напротив, смотрел на меня. В его взгляде уже не было страдания или злости. Пришло спокойствие.
Вот! Взгляд Люцифера подсказал мне ответ на мой вопрос! Ко мне тоже пришло спокойствие! Все закончилось. Мне больше некого ненавидеть и некого бояться. Моя миссия подошла к концу и теперь я предоставлен сам себе. Я свободен!
- Да, ты свободен! – произнес Люцифер с легкой улыбкой. – Перед тобой Вселенная.
- Хм…что-то новенькое и непривычное, - улыбнулся я в ответ.
- Полвека посвятить самому себе – не так уж плохо для смертного.
Люцифер достал из рукава мешочек, развязал шнурок и протянул мне. Не веря своим предположениям, я заглянул внутрь. Все еще не веря,  опустил пальцы в мешочек и достал щепотку табака. Превосходный аромат ударил в ноздри, и рука сама потянулась в карман, где лежала курительная трубка.
- Даже не хочу спрашивать, откуда это у тебя, - я забил трубку и раскурил ее от уголька.
- Вот и не спрашивай. А табак на самом деле превосходен. – Люцифер протянул мешочек Максимусу. Мой сын не был заядлым курильщиком, но, глядя на меня, трубку носил всегда с собой.
- Если угостишь еще чашкой чая, будет просто превосходно.
- А вот этого у меня нет. Могу просто согреть воду и добавить в нее сухой травы, - Люцифер уже потянулся за глиняным сосудом.
- Нет, спасибо.
Три струйки табачного дыма устремились вверх, к отверстию в крыше и снова наступила неловкая тишина. Так бывает, когда сидишь рядом с мало знакомым человеком. Но мы с Люцифером были старые знакомые, я знал его почти всю свою жизнь. Даже до нашей первой личной встречи я слышал о нём. Вот также сидя у костра в хижине, покрытой шкурами, отец рассказывал мне об устройстве мира, о Создателе и его сыне. Минула целая эпоха, а в хижинах, покрытых шкурами, по-прежнему живут люди. Огонь, как и тогда, является гарантом жизни в этом мире. Вот только боги уже не те.
Люцифер смог уловить настроение моих мыслей. Он вытащил трубку изо рта, положил ее рядом и взял глиняный кувшин. В кувшине уже была налита вода и Люцифер крепко зажал его в ладонях.
- Да, время уже не то, но ко мне должна вернуться былая сила, ведь ты мне вернул свободу, - Люцифер с улыбкой смотрел на меня.
Я взглянул на кувшин и увидел, что вода в нём начала закипать, распространяя давно забытые ароматы полевых трав.
- Вот и чай, - Люцифер кивнул в сторону глиняных пиал.
Мы с Максимусом с удовольствием взяли их и протянули Люциферу. Он наполнил пиалы и налил себе.
Я держал чашку в ладонях и закрыв глаза вдыхал аромат напитка. Зверобой, мята, ромашка, земляника переплелись в этом летнем узоре. Почему-то перед глазами промелькнули воспоминания о детстве, когда мать кипятила воду в кожаном сосуде, опуская в него раскалённые камни. Именно запах травяного отвара был последним воспоминанием о матери и отце. Воспоминания шестилетнего мальчика, который потерял все в один миг, и в тот же миг приобрел большее.
Наверное я задумался, потому что вздрогнул от неожиданного, как мне показалось, прикосновения. Люцифер опустил свою ладонь мне на руку и внимательно смотрел на меня.
- Я хочу сказать…Вернее,  хочу попросить…- тихо начал он, - Я хочу, чтобы ты простил меня. Я понимаю, что должен упасть на колени перед целым миром. Но только твое прощение облегчит мне душу.
Не знаю, сколько времени я просидел, прежде чем ответить Люциферу. Мне кажется очень долго. Его просьба стала для меня неожиданностью. Наконец я собрался с мыслями и ответил:
- Ты убил мою мать. Убил моего отца. Убил моего маленького брата. Ему не было еще и двух лет. Ты уничтожил весь мой род. Я не единственный, кого постигла такая же судьба по твоей  милости. Но…
Сколько тысяч лет прошло с того момента? А я все это помню, как будто прошел один день. И все эти тысячелетия я жил с этим. Если бы я остался человеком и ушел вслед за ними, я бы еще встретил их. Но теперь даже Создатель бы не мог сказать, где поселились их души.
И я наверно последний из тех, у кого ты можешь попросить прощение. Ну что же. Создатель простил тебя. Куда уж мне, блохе, противиться Его воле. Я прощаю тебя, Люцифер. Но в отличие от Создателя, я буду помнить. Все оставшееся мне время я буду помнить, кто ты и что ты сделал.
- Спасибо тебе, Инвар, - Люцифер впервые назвал меня по имени. Мне показалось, что по его щекам вновь текли слезы. Но мне было уже наплевать.
- Не за что, - я грустно улыбнулся. – Хотелось бы мне, чтобы ты пережил то, что досталось мне, и все это почувствовал.
- А ты сам хотел бы еще раз пережить свою жизнь, вернее вспомнить ее? - спросил Люцифер.
- Хм, не уверен. А что?
- Просто мне было бы интересно. Я всегда хотел узнать тебя и твою историю.
- Знать о враге всю его подноготную? Не поздновато ли? – я не понимал, к чему клонит Люцифер.
- Нет. Просто мне действительно было бы интересно прожить жизнь человека и увидеть все своими глазами. Вернее, твоими глазами. Максимус, ты бы хотел узнать о своем отце побольше? Уверен, он тебе не все успел рассказать.
- Да. Я бы с удовольствием послушал, - ответил мой сын.
- Ну, к тому времени, когда я закончу свой рассказ, ты уже состаришься, - рассмеялся я, уже поняв, что хочет предложить Люцифер. – Придется вам немного пожить у меня в голове.
- Значит ты не против? – с надеждой спросил Люцифер.
- Хм. Если принять во внимание, что мы отпустили друг другу свои грехи и больше не являемся врагами, то можно счесть твою просьбу дружеской. Кроме того, я действительно не рассказал Максимусу многое. Кроме того, пережив все заново, я смогу сделать какие то выводы для себя, ведь жизнь подходит к концу и пора бы все переосмыслить. Где мы это сделаем?
- Можем прямо здесь. Я скажу людям, чтобы поддерживали огонь, иначе Максимус просто замерзнет, и раз в сутки приносили пищу для него. – Люцифер встал и вышел из хижины.
Когда мы остались вдвоем, Максимус спросил меня:
- Как все будет происходить, отец? Люцифер сказал, что мне будут приносить еду раз в сутки. Это займет много времени?
- Очень много,  сынок. Я прожил  долгую жизнь. Кроме меня, главный старожил в мире только Люцифер. Мы погрузимся в сон и вы увидите все моими глазами. Мне и Люциферу не нужны тепло и еда, ты же будешь есть и справлять нужду находясь в  трансе. Не беспокойся, по нужде ты будешь выходить на воздух, а затем возвращаться сюда.  Люди поддержат здесь тепло. Ты не замерзнешь.
- А если что-нибудь случится, пока мы будем…э-э…видеть сны?
- Что тут может случится? Воров и убийц в этом мире нет. Опасаться природных катаклизмов, я думаю, тоже не стоит. Поверь мне, мы обязательно проснемся, если что-то пойдет не так.
- Ну хорошо, - Максимус вроде бы успокоился и теперь просто сидел и ждал.
Полог хижины откинулся и вошел Люцифер. Он бросил принесенную вязанку хвороста рядом с костром. Следом за ним вошел молодой мужчина невысокого роста. Он был худ и бледен из-за недостатка солнца. Густая светлая борода покрывало его щеки и подбородок. Одет мужчина был в куртку и штаны из шкур животных.
Не поднимая на нас взгляда он прошел в глубь хижины и оставив какие-то съестные припасы беззвучно вышел.
- Скромные они тут у тебя, - сказал я Люциферу.
- Они немного напуганы. Вы первые незнакомцы, которых они увидели и считают вас наверно…богами.
- Когда-то мой народ не боялся смотреть в глаза богам. Боги сами боялись прогневить тех, за кого они отвечали.
- Да. Времена уже не те. Но на меня они смотрят без страха, а с надеждой. Дай им время.
- Думаю, к тому времени, когда мы выйдем отсюда, они на нас даже внимания обращать не будут.
- Хотелось бы, - усмехнулся Люцифер.
Я в очередной раз внимательно посмотрел на него. За тот короткий промежуток времени, что мы тут находились, он изменился. Причем сильно.  Спина его выпрямилась, плечи расправились. Даже седины в волосах, кажется, поубавилось. Движения его стали резкими и сильными. Глаза блестели. Он становился той самой Утренней Звездой, которой был с самого рождения.
 Может быть такие резкие изменения и заметили люди, что привело их в трепет.
- У тебя все готово? – спросил я.
- Да. Готовы ли вы? Я имею ввиду тебя Максимус. Все это довольно необычно, и тебе может не понравиться то, что ты увидишь. К тому же, когда все закончится, ты будешь уже не тем, кем являешься сейчас. Мы можем разрушить твои представления о мире и сокрушить твои идеалы. Нужны ли тебе такие перемены? – голосом наставника Люцифер обратился к моему сыну.
- Пусть рухнут мои представления о мире и мои идеалы, если их заменит истина. Мой отец прожил долгую жизнь. У меня же появляется возможность прожить две жизни. Его, а затем и свою, уже имея богатый опыт и знания. Какой смертный от этого откажется?
- В отличие от своего отца ты остаешься смертным, и жизнь твоя коротка. Такого количества опыта и знаний не нужно, чтобы прожить твою жизнь.
- Жажда знаний всегда будет толкать человека вперед. Это дар Создателя.
- Не забывай, что впереди может оказаться пропасть. Мне ли об этом не знать, - ухмыльнулся Люцифер.
- Тебя толкнула в пропасть жажда власти. В этом разница между ангелами и людьми, хотя мы все являемся детьми Создателя.
- Ну что ж, я вижу ты готов, - прервал я их диалог. – С чего начнем?
- Решай сам. Это твоя жизнь и твои воспоминания, - ответил Люцифер.
Я призадумался на мгновение и ответил:
- Думаю, что не нужно ходить вокруг да около и можно начать с самого начала. С начала войны. С ее первого дня. Причины этой войны известны всем, но наиболее точный ответ можешь дать только ты, Люцифер. Это твои воспоминания и мы отложим их пока.
Перед тобой, Максимус, сидят два бывших непримиримых врага. Один родился ангелом, другой человеком. Первый вышел из света Создателя, второй из чрева женщины. Ангел пошел против своего отца, а маленький мальчик оказался в центре войны и принял вызов.
Подробно рассказывать о том, как я провел свое детство, я думаю,  не имеет смысла. Это не имеет отношения к нашей истории. Тем более, это детство закончилось слишком неожиданно. Я даже не успел пройти обряд посвящения, проводившегося как во многих местах на земле в день весеннего равноденствия. Мне было шесть лет, когда все пошло не так, как задумывал Создатель.
Произнося эти слова, я почувствовал легкое головокружение и обстановка вокруг меня начала обретать размытые черты. Максимус уже начал клевать носом и я помог ему прилечь на шкурах. Люцифер напротив, сидел в удобной позе и внимательно смотрел на меня.
- Откуда ты родом, Ингвар? Из какого племени? – спросил он.
- Наш род жил относительно недалеко отсюда. – ответил я. Мы осели на границе лесов и степей, расположенной между морями, которые когда-то назывались Каспийским и Черным. На юге расположились холодные горы, на севере тундра. А еще дальше стена ледника. Но все же было намного теплее чем сейчас.
Последний мамонт проходил через наши земли много поколений назад, и мы знали о них лишь по рисункам наших шаманов. Но и без этих огромных животных нам хватало дичи для охоты. Я уже добыл свою первую косулю, а следующей весной должен был отправиться вместе с отцом на волка. Тогда бы меня приняли в род как полноправного и я стал бы мужчиной.
Пока я бегал с такими же как я, голопузыми мальчишками, и гадал, какое имя мне даст отец во время посвящения. А тогда меня все звали просто Ива.
- Как? Ива?
- Да. Мать родила меня под этим деревом на берегу реки, когда возвращалась от своей сестры из соседнего стойбища. За именем дело не встало, и я получил свое первое имя. Ива.