Вовча

Я смотрел как Вовчу ломает, и был рад, что отказался от ханки, которую он мне предложил часа три назад. Вовча лежал возле батареи, на бетонном полу и все его тело мелко трясло. В то же время рубашка его была мокрой от пота. Закатив глаза, он пытался унять дрожь, что ему слабо удавалось. Почему-то мне не было его жалко. Но какое-то сочувствие все-таки было.
- Может, в больницу тебе Вова?
- Шутишь? - Он свернулся еще больше, прижимая коленки к подбородку. - Скоро пройдет. Нормально все.
Я знал, что он наркоман, с пятнадцатилетним стажем. Так что волноваться не стоило. А вот некоторые его друзья, помоложе, уже некоторые давно в земле. Молодости свойственно ошибаться. Только ошибки эти бывают последними.
- Зима скоро. Надо спрыгивать потихоньку. - Стуча зубами сказал Вовча.
Еще я знал, что зимой и весной, до первых маков он пьет водку. Не то чтобы до полного угара, но может каждый день месяц подряд. Откуда только у него здоровье берется? Я посмотрел на его ладони. Кулаки как кувалды. Жилистый, среднего роста. Он имел повадки хищника и чувствовал каким-то шестым чутьем любую ситуацию. Зная его уже довольно давно и зная в каких передрягах он побывал, я все думал как ему удается не пропасть. Не здохнуть от передозы, как те двое, которых он сам подсадил на иглу. Не получить нож в спину от какого-нибудь мужика чью жену он совратил. Самые жестокие драки, убийство, за которое и сидел, но досрочно вышел. Все как бы вскользь, не на полную катушку. Наверно из-за этого шестого чувства или удачи по жизни.
- Может тебе Вовча выпить? Водочки. - Наверное, мне все-таки хотелось помочь. Просто стоять смотреть, как человек мучается или уйти было как-то не по-человечески.
- Не, не поможет. Не действует водка, когда под кайфом. Да и вредно смешивать. Вот скоро мак закончится. Будем водку глушить. А летом опять раскумаримся. Круглый год кайфа. - Он слабо улыбнулся. Видно его уже потихоньку отпускало.
Однажды я видел, когда Вовча и его компания варили "химию". Жидкость, в которой был уксус, растворитель 647 и еще куча всякой дряни, даже нюхать было страшно. Но они, зарядив шприцы, кололись. Наверно та свобода на кончике иглы стоит того шанса, поймать кайф за который можно поплатиться жизнью. А может просто как у собаки Павлова, рефлексы и животное желание удовольствия. Вроде мастурбации мозга. Не знаю. Наверняка у меня так и не хватит никогда духу, вогнать стальную иглу с эликсиром счастья себе в вену. 
Однажды я спросил у него, что он чувствует после дозы. В общем, что такое кайф?
- Вот представь что тебе хорошо. - Немного подумав ответил он - По настоящему хорошо. Настолько, что ничего и никого не нужно. Ты можешь сидеть, можешь таскать тяжелые бревна на лесопилке, трахаться. И тебе будет все время хорошо.
- А менты вас часто гоняют?
- Да вообще не гоняют. На фига им свою отчетность наркоманами портить. Город то маленький. И знакомые у меня там. Помогают.
Да. Я вспомнил, как через Вовчу договаривались не дать ход бумаге из милиции на мою работу.  Чтобы не лишили премии. В тот раз меня забрали за нарушение общественного прядка, по-моему, несправедливо. Хотя… В объяснении так и написал. "Справлял малую нужду в общественном месте из-за отсутствия общественных уборных, в которых и надлежит ее справлять". Хмурый сержант хмыкнул, и стал дописывать протокол.
Когда Вовча пьет с ним интересней.
- Зайка. Ну что тебе стоит. Одну бутылочку в долг. Веришь? Нет? Отдам, мамой клянусь. Послезавтра получка. Андрюха скажи. 
Я сделал самые честные глаза, на которые был способен после полулитры водки и кивнул. Хотя прекрасно знал, до получки еще недели две. В лучшем случае. Дела на работе не ладились. Заказов не было. И единственное чем мы занимались, иногда клепали корыта для свиней колхозникам, щедро расплачивающихся за такую высококвалифицированную работу местным самогоном. Когда самогон приедался, выручал Вовча. Который кажется мог уболтать любую, даже несговорчивую продавщицу на бухло в долг.
- Зайка. Ты же добрая. Я знаю. Пацанам догнаться надо. Скажи Андрюха.
Я еще раз собрался и кивнул. Наверняка в этот раз у меня получилось получше. Молоденькая, лет восемнадцати продавщица еще раз недоверчиво посмотрела на наши рожи и вздохнув пошла в склад. Вовча тут же спер две пачки сигарет возле кассы.
Выходя из магазина, мы несли две бутылки водки, и пять килограмм хамсы.
- На фига те столько этой рыбы? - Удивление нашего бригадного шофера можно было понять. Здоровенный пакет мелкой селедки не съесть и двум семьям за неделю.
- Да вот попросили купить. Деньги дали. А мне то что, вот купил - Ответил Вовча нюхая запах из пакета.
- Ну тогда доставай по одной, для закуси.
Потом мы достали еще по одной. Потом еще по одной и Вовча сказал.
- Теперь видно, что здесь не пять килограмм. Не буду отдавать селедку. Заедем еще по пути в пивнуху. Там пригодится.
Через день вдруг дали получку, все были при деньгах, но никто, конечно, не отдал долг «Зайке».

У Вовчи два шрама на животе. Как-то спросил откуда.
- Этот – он ткнул пальцем – в СИЗО сидел, передали «делай что-нибудь, чтобы в больницу попасть». А у меня ложка алюминиевая. Я ее поначалу глотать пробовал, ну никак не лезет, тошнит и все тут. Все горло ободрал. Ну я тогда об стенку ручку ложки заточил и давай ее в живот пихать. Знал, что если от пупка два спичечных коробка приблизительно отмерять вроде ничего важного не заденешь. Ну вот пихаю значит, а она гнется собака. Кожа легко резалась, а там дальше пленка какая-то, но запихнул. Лежу и думаю, «так и помереть недолго». Давай кричать. «Помогите, умираю». Ну вот. А второй уже после отсидки по пьяне. Бабе одной говорю «зарежусь из-за тебя». Она в смех. Ну я со стола нож схватил и тыркнул. Помню меня к хирургу дежурному привозят, а он сам пьяный и кричит «в морг его», я кричу «в реанимацию». А нож в животе торчит. Весело, в  общем было.

Наш шофер которого звали Володя, не любил когда на его машине ехал за рулем кто-нибудь кроме него.
- Вова поверни руль немного вправо - я старался говорить непринужденно, чтобы он случайно не дернул руль. Переместив сначала туловище вправо, а потом повернув руль Вовик послушал меня и машина съехала со встречной полосы. Скорость была не больше шестидесяти, но и этого хватило бы, чтобы навернуться на повороте с высокого полотна дороги в кювет.
- Дай я поведу. Я давно уже протрезвел - я говорил правду, последние четыре часа, за которые бригада успела нажраться второй раз за день я не пил.
- У тебя прав нет - хихикая, произнес Вовик и уставился стеклянным взглядом мимо дороги куда-то вдаль.
- Вовик подпевай - ухватился я за последнюю соломинку.
Бригада пела. Пятеро мужиков в потертых и битых жигулях, во все горло орали хит Татьяны Булановой про ночь. Выходило не очень, но это не имело тогда никакого значения.
Потом была деревенская столовая, пиво, пять килограмм селедки, которые все никак не хотели заканчиваться, и какой-то мужик которому Вовча вспомнив старые обиды, снес всю правую сторону лица. Оказалось он левша. Но несмотря на это, в драке владеет обоими руками на отлично. Потом было скучно. И в тот момент я почувствовал что бригада примет любое предложение, лишь бы не сидеть просто так. Ну и  предложил:
- А что если вот сейчас взять, да на озеро с ночевкой и удочками?
Идея понравилась и, не сказав ни слова никому из близких, мы на три дня съехали на озеро. Палатку взяли у знакомых физруков, водку и закусь в соседнем магазине. И началось…
Рыбы тогда так никто и не поймал. Правда, по дороге на озеро я взял пятилитровую кастрюлю ухи у моей бабки. Но, в общем, время мы провели отлично. Были пьяные «танцы на воде», поездка в ближайшее село за девками, погоня милицейской машины. За рулем был я. Без прав и выпимши. Но отделались только штрафом.
Теперь это все вспоминается с улыбкой. Позже страсти улеглись и все успокоились. И в ту ночь у костра, когда мой дядька пел "Костер" Макаревича было хорошо сидеть, просто глядя на огонь и не думать о завтрашнем дне. О том, что родственники звонят в милицию, затевая поиски нас как пропавших без вести, о том что «Зайке» никто и никогда не отдаст долг.  О том, что через неделю Володя совершенно трезвый отрежет на фуговальном станке ладонь. А через два года погибнет в аварии. Дядька сопьется к едрени фени и государство заберет у него квартиру за неуплату, превратив в бомжа. Сидящий рядом друг женится. Только для того, чтобы через три года развестись, оставив жене трехкомнатную квартиру и двух детей. О том, что в течение года Вовчу бросит жена, умрет его мать и брат и сам он окончательно спившись умрет в районной больнице от цирроза печени. Все это будет, в будущем. В том будущем, в котором я набираю этот текст на клавиатуре, вспоминая как все было.


- Андрей, как ты? Как жизнь?
Кожа у Вовчи потемнела, как это часто бывает у долго пьющих людей и от него, откровенно говоря, воняло. Не знаю где он жил последнее время, но явно не в доме. Хотя и дома бывают разные.
- Да так, нормально пока. А ты, как?
- Один я остался. Вот полгода назад брата похоронил.
- Знаю Вовча.
- Андрей дай если что есть, полечиться. Ты же знаешь, я не отдам. Отработаю.
Я протянул пять тысяч.
- Спасибо. Выручил. Если что обращайся.
Больше я его не видел. А через три месяца узнал, что Вовча умер.