Деалоги в тишине

Старая комната в частном доме. Я снимал её когда-то очень давно. Настолько давно, что теперь уже не помню название улицы, где она находилась. Всё привычное. Всё родное. Та же старая мебель, тот же маленький мирок, который я непременно создавал в местах, где мне приходилось жить в одиночку. Стопка любимых книг, несколько тетрадей и гитара мирно покоились на своих местах. Я улегся на кровать и взял в руки одну изкниг. Глаза стали шарить по знакомым строчкам. 
Из темной кухни, тихо, почти беззвучно ступая пушистыми лапками, грациозно и величественно вошла Ника, рассматривая комнату как свои владения, совершенно не обращая на меня никакого внимания, так, будто меня не было вовсе. 
Ника - дымчатоголубая персидская кошка, с которой вот уже больше года мы делили хлеб и крышу. Она спокойно прыгнула на кресло как на трон и, растянувшись во всю длину, внимательно посмотрела на меня янтарными глазами. 
-Как себя чувствуешь? - вдруг спросила она, нарушив тишину нежным тихим голосом. 
- Ни как, - спокойно ответил я, не отрываясь от книги. 
- И настроение соответствующее? 
- Определенно да. 
- И у меня, - сказала она, –правда, причин на это не много. 
- Что за причины? -поинтересовался я, взглянув на неё. 
- Да так, как-то вдруг скатилась, выбило, знаешь, бывает... 
Кошки очень часто изъясняются непонятно, отрывками мысли, так, будто человек должен сам их читать. 
- Ты пустоту любишь?- спросила онаснова. 
Я понял, что у неё сегодня особое настроение. Мы с ней редко разговаривали и жили немного обособленно, чаще чувствуяи понимая настроение друг друга без слов. 
- Что ты подразумеваешь под этимсловом?- спросил я. 
- Ощущение пустоты внутри, когда выходишь под открытое пасмурное небо. 
Я прекрасно знал, что, не смотряна своё любопытство, привыкшая к помещениям, она боялась находиться на улице, хотя и сильно стеснялась этого. 
- Не знаю,- ответил я.- Зависит оттого, как я себя при этом чувствую. 
- А как ты себя сейчас чувствуешь? 
- Внутренне не очень. 
- Что не так?- продолжала она. 
- Обычные мысли. Необоснованные переживания. Какое-то странное недовольство жизнью. 
- У тебя редко такое бывало раньше? 
- Скажем, оно не было таким поглощающим, и в то же время, я жутко ко всему безразличен. 
- Мурррсон,- протянула она. Она любила называть меня так, делая акцент на букве «р». 
- Где твой дом? 
- Я его не нашел вероятно,-отвечал я. 
- А надо? 
- Не знаю. Думаю, что когда возраст утомит меня окончательно, я буду в этом нуждаться. 
Она задумчиво задвигала хвостом и прищурила глаза. 
- А чем ты недоволен? 
- Я стал пересматривать свою жизнь трезво, и она кажется мне неправильной,- ответил я. 
- В который раз у тебя такой трезвый осмотр жизни? 
- Думаю, что второй. И ещё, яначинаю понимать, что становлюсь более сдержанным, осмысленным. В то же время -куда ещё сдержанней? Я начинаю отходить от людей совсем. В общем, меня настигли старые противоречия. Раньше я заливал их алкоголем, и вроде получалось недумать, а сейчас никуда не деться. Это уже бесполезно. Когда я пытаюсь представить будущее, мне становится страшно. Я стал очень закрыт. Строю железобетонную стену между собой, людьми и жизнью. Я боюсь, что так я останусь совсем один, вконец оттолкнув дорогих мне людей. Это всё старые мысли. Как говорил Сенека - если ты дважды возвращаешься к одной и той же дороге, значит, ты так её и не прошёл. Наверно как-то так. 
- Если ты говоришь, что всё не так, то разве это не ерунда, только если ты знаешь и чувствуешь, как же будет -так?!. А ты этого вероятно, не чувствуешь... 
Всё будет так, как тебе будетнадо, как бы банально это не звучало. 
Она говорила, по своему обыкновению сбивчиво и непонятно, но голос её звучал более приятно. Я улыбнулся. 
- Я знаю,- ответил я.- Мне кажется, я хочу того, чего больше всего боюсь. Как бы хочу и не хочу. Либо мне кажется, что это просто неизбежно. 
- Как ни странно, я понимаю,-мурлыкнула она.- У тебя будет время разобраться. 
- Милая, я хочу хоть какое-товремя ни о чём не думать. Я устал постоянно ковырять что-то. Я хочу быть обычной бездушной марионеткой, тупой человеческой единицей. А вместо этого сам,сознательно загоняю себя в одну клетку со всеми моими внутренними проблемами.Это шаг к растерзанию. Я почему-то становлюсь сам себе неприятным. Я начинаюиспытывать необъяснимое отвращение к самому себе. Это жутко. Впрочем, глупости  это. 
Всё проходит. 
- Когда тебе надоест страдать таким, и если надоест, конечно, ты перестанешь. И да - это жутко. Как всё сложно,оказывается,- закончила она, и на её мордашке появилась легкая улыбка. 
- Мне кажется, это просто,-ответил я.- Сложно - это то, что выдумали люди. Жизнь гораздо проще. Впрочем,как и всё гениальное. 
- Людям нравится выдумывать.Приходится определять, где жизнь сама по себе, а где жизнь с человеческими выдумками и вмешательством.- Ника замурлыкала.- В общем, не суть. Почему ты неживешь с женщиной? 
Я немного помолчал. 
- Знаешь, я всякий раз начинал панически бояться женщины, когда понимал, что она желает мной обладать. Я только сейчас это осознал. Я понял, что этот мой страх самый, что ни на есть здоровый, потому что желание обладать вызвано порывами эго, а не любовью, что, впрочем, очень часто путают и называют одним словом. Я понял, что подсознательно боюсь того, что всего лишь прикрывается маской любви. Люди всему дают названия, названия отношений, название поведения. Люди даже самим себедают названия в виде имен. Арабы мудры в этом отношении. У них человек приобретает имя со временем, и это имя определяет его как человека. У нас же наоборот, человеку при рождении дают имя, которое, как мне кажется, уже впоследствии влияет на всю его жизнь. Помнится как то, я смотрел длинный, скучный фильм, который стоило смотреть только из-за одной последней фразы: «Мы будем делать то же, что и все влюбленные - просто Любить..!» 
Это банально, как и всякая старая истина, но это не мешает истине быть глубокой и мудрой. 
Ника внимательно меня слушала,глядя своим прищуренным взглядом, почти не двигаясь. 
- Не знаю,- сказала она.- Я не знаю,что значит любить, я этого не понимаю. Я только понимаю, что значит делать что-топросто. Я согласна с тобой, что в нашем мире очень путают эти понятия. Впрочем, теперь под любовью подразумевается всё что угодно, только не она сама. Знаешь,мне кажется надо идти сначала от безымянного к названиям, а потом от названийопять к безымянному. Не ты один боишься того, что кто-то хочет тобой обладать.Это естественно, или когда хотят тебя поставить в коллекцию, или когда хотят ещё чего-то с тобой, какого-то общего чего-то. 
Она улыбнулась, так, как делала это ещё котенком. 
- А мне кажется, что названия только портят всё. Они ограничивают. Загоняют в рамки,- добавил я. 
- Мир, по сути, бессловесен, верно? И это чувствуется, по крайней мере, мне. А там, где названия - там искусственность. 
- Вот-вот,- поддержал я. 
- Меня часто тянет из крайности вкрайность. У меня большая тяга есть отдаться, но отдаться так, чтоб моё отдавание было трамплином, что бы по мазохистски оттолкнуться и придти к своему чертову одиночеству, которое я всю жизнь лелеяла, взращивала и считала слабостью все другие состояния. Мои подростковые желания - оставаться совсем одной в большом городе, потеряться для всех. Сейчас я понимаю, что не хочу этого, что нет смысла всю жизнь бороться с собой, по крайней мере в этом плане,потому как, честно говоря, надоело страдать так мелко и хочется что то сделать.- она задумалась.- Не знаю зачем и почему, но хочется, или чуть больше понять, хотя бы доказать себе, что жизнь и мир - абсурд полный, или это опровергнуть. А ещё моя задача как-то более-менее плодотворно, без моих больших глупостей и без вранья самой себе, совместить эту жажду свободы, таки самости, и жизнь в них с тем, чтобы непытаться ни от кого убежать каким бы то ни было способом, если я решаю с кем-то остаться. Я наверно запутанно изъясняюсь? 
Она улыбнулась. 
- Очень,- ответил я улыбнувшись в ответ. 
- Ну, главное, что я понимаю. 
- Да, это важно,- ответил я.-Потому что я себя иногда не понимаю совершенно. 
Она зевнула, спрыгнула с кресла и с молчаливой грацией, как ни в чём не бывало, удалилась на своё любимое место.Она решила, что её постель на моей одежде в нижней полке шкафа, который по этой причине я был вынужден не закрывать. 
Я отложил книгу в сторону взял вруки тетрадь и ручку, и стал писать. Комнату снова заполнила тишина. 
- Красивые слова,- вдруг раздался голос.- За ними нет ничего. Пустота одна. Я не верю людям. Они думают только осебе. Не люблю людей. 
Это была мятежная тень. Странный призрак, который заходил иногда ко мне в гости. Тень, с которой я очень часто болтал по ночам, и которая иногда казалась мне безумной. 
- Не появляйся так неожиданно,-сказал я.- Не будь так строга к людям. Они обиженны как минимум отсутствием чести, и чистой совести. А это уже не мало. 
- Совесть?! - воскликнула она.- Не смеши меня! Только выгода и безумная фальшь, дабы сохранить лицо. 
- Я о том и говорю. Будь внимательней.И если тебя кто-либо предал, пусть даже незначительно, виновница здесь толькоты. 
- Знаю!.. Мне смешно до безумия, ив большей степени я смеюсь над своей наивностью и слепой верой в то, что я думала, что разбираюсь в людях. Не раскрывайте объятий - не позволяйте распять себя!.. 
- Мне нечего тебе сказать. - ответил я. 
Тень улыбнулась. Я никогда не мог разглядеть её лица. Оно будто было прекрасным и явно очерчено идеальными линиями, и в то же время будто было стерто. 
- Впрочем, есть что сказать,-улыбнулся я.- Ты - Дура!.. 
- Спасибо!!!- захлопала в ладошиона и засмеялась.- Ты тошнотворно честен. А почему «дура»? 
- Не почему. Просто хотел тебя обозвать,- отшучивался я. 
- А что ты делаешь?- спросила тень. 
- Пишу,- отвечал я! 
- Что пишешь? 
- Что думаю, то и пишу. 
- У тебя есть талант писать?- неунималась она. 
- Сомневаюсь в этом,- отвечал я спокойно. 
- Талант, он тянет на себя,-размышляла она.- Даже когда ничего не хочется, нечто внутри карябает, дергает, и руки тянутся к бумаге, инструменту, а в итоге приходит понимание, что только посредством этого ты можешь обрести какой-либо покой.- Её лицо приняло ироническое выражение.- Но самое смешное,- продолжала она,- что покоя нет и не будет. Это мираж, к которому все стремятся, для достижения которого все делают что-то, или думают, что делают.Это вечная иллюзия на нашем пути. 
- Не знаю, - ответил я.- Я редко запоминаю,как и зачем пишу, и совершенно не пытаюсь анализировать эти моменты. Это просто происходит. 
Я посмотрел на неё ещё раз. Онабыла печальна и задумчива. Рука потянулась к сигарете. Я закурил, и отложил тетрадь в сторону. Из легких вырвалось первое облако дыма, и стало заполнятькомнату. 
- Мне кажется, покой более реален ,чем ты представляешь,- продолжал я.- Для этого просто достаточно плюхнуться с небес на землю и больше не пытаться взлететь. Нечего делать в облаках на самом деле. С возрастом я стал очень приземленным человеком. Не таким как прежде. 
Я поднес сигарету к губам и ещё раз затянулся. 
- Что есть покой?- она пронзила меня взглядом.- Сыто, тепло, обласканно и денежка на черный день? 
- Да,- отрезал я.- Если тебя это устраивает, и уже нет интереса к чему-то другому. Я стал пресыщен и скучен. Сух как изюм. Ничего не хочу больше. Мне нужно только спокойствие. 
- А что говорят твои сердце и душа об этом? 
- Не хочу с ними разговаривать.Они начнут нести бред про чувства и эмоции. Мне сейчас это ненужно. Хочу просто плыть по течению. 
- Отдаться на волю судьбы? 
- Да,- отвечал я, продолжая курить. 
- Ты старый циник,- бросила она.-Знаешь, я раньше считала, что если выпадает нечто на мою долю, то это как бы моё предназначение, а потом решила, что многое дается, как препятствие, чтоб преодолеть, чтоб выработать, высвободить соответственную силу. Суметь найти силы для рывка вперед. 
- Не хочу препятствий,- сказал я.-С меня хватит. Они нужны борцам, мазохистам, вечным мученикам, и тем, кому просто скучно жить. Я не отношу тебя ни к одной из этих категорий. 
- Ты не мазохист? 
- Ни сколько,- оборвал я.-Возможно в прошлом, и то сомнительно. Я был больше борец. Я слишком капризен иизбалован, чтоб быть мазохистом. 
- Нахален?.. 
- Да. Но это не имеет отношения квопросу. 
- А тебе нравятся женщины с подобным характером? 
- Мне думается, что в женщине это отвратительно, особенно если при этом ей свойственны мужские повадки. Никогда не связал бы свою жизнь с женщиной, которая хоть сколько-нибудь похожа на меня в своём поведении и пристрастиях. Я бы откровенно ненавидел её. Настолько сильно, насколько Нарцисс обожал своё отражение. 
- Боже!.. откуда в тебе столько ненависти?- рассмеялась она. 
- В душе человека достаточно места, как для любви, так и для ненависти, и как не странно, они умещаются равнозначно. Видимо в этом родство этих проявлений. 
- Ненависть - она от любви.-заключила Тень. 
- Нет,- ответил я.- В любви нет места ненависти. 
- Любовь - это сила огромная, стойкая, мощная. Ненависть - это слабая, немощная, бессильная любовь. 
- Ненависть - порождение неудовлетворенного Эго,- не согласился я.- Любовь здесь не причём. Могу лишь согласиться, что прах былой любви годится отличным удобрением для ненависти. Ненависть обладает той же силой, что и любовь, только разрушительной. Если говорить об их эквиваленте, эти две категории обладают равной силой, но разным направлением и противоположно разными результатами. Вот в чём родство.Стандартный график функций. Там где у любви +1, у ненависти -1. 
Тень сидела на том же месте, гдедо этого сидела Ника. Она поджала под себя колени, обхватив их руками, и задумчиво положила на них голову. Казалось, будто внутри ей холодно и одиноко.Образ её стал размыт и потерял резкость.... 
Я проснулся у себя в постели много лет спустя, и мне показалось, что меня навестили два призрака из прошлого. Быть может, это были потерянная Надежда, и умершая Любовь. Я так ни чему и ненаучился, раз не смог осознать это сразу. Мне вдруг стало не по себе от этоймысли. Я перевернулся на другой бок и сильней завернулся в одеяло…