В Государственной Думе

В коридоре Государственной думы было очень людно. Во второй половине дня был объявлен перерыв заседания и депутаты и народные избранники важно прогуливались вдоль большого зала, осматривались, беседовали, звонили по мобильным телефонам.

К Марии, совсем недавно избранной  депутатом от  одной из Думских фракций, и участвующей в заседании Совета Федераций только третий день, приблизился один тучный объект. И для того чтобы его заметили, смущенно покашлял.

Она обернулась. Перед ней стоял Председатель Высшего совета партии Фёдор Михайлович. Это был очень важный тучный гражданин, с  причёской седых белых волос  с залысинами и маленькими глазками на свинячим лице. На мизинцах у него были кольца с драгоценными камнями, и он, оттопырив указательный палец и мизинец «козой» вытирал себе глаза.

От страха Мария вздрогнула, его она видела лишь издалека и никогда не могла посметь даже рядом подойти к такому высокопоставленному лицу.  Она знала, что его полномочия распространяются гораздо дальше его официального должностного назначения, и он имеет постоянный прямой доступ к президенту.

- Ой! – она скомкано улыбнулась.

На  ней была сиреневая блузка из тонкого блестящего шёлка, длинная чёрная юбка ниже колен, в руках она держала кожаную папку и телефон.

- Чего испугалась? – показал он ряд редких жёлтого цвета зубов. За его спиной немного по отдали стояли двое охранников в пол оборота. – Чего испугалась, что я такой страшный, чтобы меня пугаться?

Мария старалась как можно естественней улыбаться, понимая, что со стороны это больше походит на оскал. Ей было очень страшно, она никак не могла унять нервную дрожь.  «Что ему нужно?» - вертелось в голове.

- Да нет я просто… просто. Здравствуйте.

- Просто, просто. Ничего тут простого нет, здесь тебе не доклад, перед Членами Совета Федераций. Это юмор такой не обращай внимание. Ну как здесь тебе на новом месте? Привыкаешь?

- Да вот, пока знакомлюсь. Потихоньку.

Мария с силой мяла руки, и всё время поправляла плотно уложенные в сложную высокую причёску  свои длинные белые волосы. Вид такого важного лица не притуплял её эстетического отвращения к нему, она старалась не смотреть на его жирный потный двойной подбородок, толстые короткие пальцы и гнилой запах из-за рта.

- А во сколько начинается, не знаете?

- Ещё долго. А как тебе наш буфет? Что понравилось?

- Да, вот суп томатный с овощами, хороший. Да и оладьи из печени. Ещё можно попробовать…
 
- она заглядывала ему за спину ища знакомые лица, чтобы был повод отойти.

- Мне вот совсем четвёртый созыв не нравится. Ну, кого они на приглашали, что они могут внести в законопроекты нового, я не понимаю. Комиссия и рабочие группы вообще никуда не смотрят. У нас нету конституционного большинства вот в чём проблема. А президент, что он может, ему даже центральная комиссия не подчиняется. Что хотят то и творят.

- Да уж, - Мария опять поправила причёску, совсем её растрепав.

- Мария, а что вы думаете по вопросу децентрализации полномочий и повышения роли регионов?

- Считаю, правильно всё это.

- И верно считаете, только всё это на бумаге, - он опять чистил мизинцем уголки глаз. – Порядка так и нет никакого в налоговой сфере. Деньги, заработанные в регионах, должны оставаться там, где живут люди, которые их заработали, и направляться на выполнение социальных обязательств и благоустройств. А у нас что?

- Да, да, всё правильно. Я согласна.

- Что ты так напряжена? Не к премьер – министру ли с докладом собралась? С программой  модернизации энергетического комплекса? Ха –ха- ха.

- Да, что вы, - Мария снова показала кривой оскал.

- Слушай у меня к тебе будет одно важное дельце, - Фёдор Михайлович поднял руку и посмотрел на часы, - так, всё нормально, время ещё есть.  – Он взял её за руку, ниже локтя. – Пошли вон туда в коридорчик отойдём, а то шумно тут.

- Куда?  - она испуганно взглянула на него своими большими голубыми глазами простушки.

- Ну,  вот там, видишь.

- Фёдор Михайлович меня ждут, мне ещё проект манифеста партии надо прочитать перед заседанием.

- Да что ты заладила Фёдор Михайлович, Фёдор Михайлович, зови меня просто Фёдор, что я тебе, не родной что ли?

У Марии по спине пробежали мурашки, вонь из его рта была не выносима, но она последовала с ним.

- В общем, так Мария, тебе надо кое- что уяснить очень важное. И я как твой самый непосредственный начальник, и, причём один из главных заметь, должен это сделать. Иначе ты просто не поймёшь потом. А я как бы показываю всё в общем, весь план работы, - он сделал руками круговые движения, показывая сферу.

- Меня ждут.

- Блять, что ты заладила, - он снизил голос. – Переждут! Тут твоя карьера решается, всё самое основное, пойми.

Она неуверенно оглядывалась, тёрла руки, внизу живота неприятно сосало. Коридор был совсем далеко от основного зала Государственной думы.

- Так вот, о чём я?

- О карьере. То есть о деле.

- А да! О деле.

- Так Мария, наша ты избранница. Или не избранница?  Ты же баллотировалась?
Мария молча, махнула головой.

- Так надо оправдывать народное доверие. У нас в партии с этим строго. Задачи руководителей выполняются без разговоров. Программное обращение ты же читала? Ладно, не пугайся, сейчас мы как бы ни официально, без галстуков. Тут задача такая: мне надо спустить.

- Не поняла? Кого спустить?

- Что тут не понятного? Слить надо, зачем ты тут ещё? Зачем ты? – он толкнул пальцем её в лоб. – Что встала? Не понятно, ****а Ивановна? Как ещё баб используют? Ну, трахнуть, такое слово. Это тебе понятнее будет?

- Я не буду, отпустите меня.

- Куда же ты денешься. Я же буду. Туда пошли, – он показал в сторону двери. – И давай без вопросов, тут у нас всё чётко должно быть.

Они прошли к двери с табличкой «М». Фёдор Михайлович ключом открыл дверь. Махнул рукой телохранителям всё время стоящим, неподалёку.

- Это наше, партийное, не бойся никто не зайдёт.

- Да я…

- Вот так, - он втолкнул девушку, в первую комнату оббитую синим кафелем с большим зеркалом до пола, умывальником, сушилкой для рук. Следующие три двери шли к помещениям с унитазами.

- Повернись! Туфли сними, не люблю!

Девушка повернулась лицом к зеркалу, помогая пяткой, она стащила чёрные туфли и отодвинула рядом. Холодный кафель неприятно ощущался через колготки.

- Да повернись ты, блять! – Фёдор Михайлович возился с ширинкой. – Не смей
поворачиваться, когда тебе не было для этого приказа, - он тяжело дышал, - фу, наконец. Юбку спусти.

Мария потянула дрожащими пальцами пуговицу сбоку и лёгкая ткань, шурша, спустилась до колен, виляя бёдрами,  она сняла её до конца и положила рядом с туфлями. Он всё время прятался за ней, но сейчас подошёл, она увидела это в зеркало, грузный тяжело дышащий, шаркая ногами, со спущенными брюками. Сразу же полез толстой ладонью её под резинку колготок, под трусы, растирая ягодицы.

- Хороша.

Его палец растирал задний проход Марии, проникая туда.

- Ой!

- Ты что? Тебе туда не совали ничего?

Девушка мотнула головой, в зеркале его очки отражали свет, и глаз не было видно. Его жирное лицо всё вспотело.

- Ах ты, сука, ещё и врёт. Ладно, прощаю!

- Ой, не надо!

- Заткнись!

Он  стянул немного колготки с трусами и совал пальцы, доставал их обратно, облизывал и погружал снова, увеличивая количество, пока не дошёл до четырёх. Мария оперлась руками на зеркало, прикусила губы и мычала. Совершенно незаметно пальцы сменил, склизкий орган Фёдора Михайловича, он с силой грубо задвигал в ней, так что она чуть не упала, и ударилось лбом о зеркало.

- ****а Ивановна, народный депутат, блять.

Боль прекратилась, из заднего прохода по ноге текла склизкая холодная жидкость. Она потянулась за юбкой.

- Повернись! На колени встань! Да брось ты её, не одевай!

Она вся, дрожа, повернулась, встала на колени. Голова раскалывалась от стыда. Он стоял без штанов, пиджак и рубашка скрывали голый низ.

- Вот теперь ты молодец. Ты понимать кое- что начинаешь, ты работать начинаешь, а не как всё это ворьё. Места себе по накупали, уселись на халявный паёк. А народ что? Никому он не нужен народ, все только о себе думают. Как в тепле и достатке быть. Что думаешь, президент не знает? Да он сам такой был. Рот открой.

Он вынул из тёмного волосяного пучка вялый толстый отросток.

- Рот открой, я сказал! Шире! Не попаду!

Как только она это сделала, ей прямо в гортань ударила сильная, горячая струя мочи, Мария от неожиданности пыталась закрыться руками.

- Руки убери, сука! – закричал Фёдор Михайлович, председатель Высшего Совета.

Моча била плотным потоком в рот, Мария боялась захлебнуться и выплёвывала её.

- Брюки мне не испачкай, - он отошёл от неё, держа в руке член. Возле неё росла лужа. – На вот, - он перевёл струю ей на лицо, волосы, шею, блузку. – Вот молодец, умница просто! Хороший из тебя работник будет, ответственный.

Закончив мочиться, он отступил от неё, от растекающейся вонючей лужи, в которой стояла Мария.

- Ух, ты блять. Ты что обоссалась?  - он продвинул, лежащую рядом юбку в самую лужу. – А? Что? Стыдно быть такой, я не знаю, зассыхой. Что, а? Мы тебя почётной зассыхой партии сделаем, хочешь? Грамоту дадим. В прямом эфире покажем, как ходишь под себя, прям на заседании. Вся юбку обосышь и лавку рядом. Вот молодец, какая. Да ладно я шучу, не плачь. Ты на работе, на своём рабочем месте, деньги же не просто так зарабатываются, ты должна знать. Это же не, на лавке сидеть и кнопки нажимать, как эти все олухи. Ты передовой работник, гордись.

Мария вздрагивала и громко сморкалась, её тошнило от мочи. Тушь с глаз потекла, с насквозь промокших волос капало, вокруг ней было мокро и противно воняло.

Фёдор Михайлович насвистывая, натянул брюки, подошёл к умывальнику быстро обмыл руки и поднёс к сушилке, уже тихо напевая.  Потом вынул салфетку, вытер руки и бросил её на пол. Не оборачиваясь, он вышел из туалета. Тут же, его ждали, охранники, ехидно улыбаясь.

- Что лыбитесь? Дел что ли нет? Никто работать не хочет, всем лишь бы деньги получать. В наше время такого не было, каждый своё место знал. Ладно.

Председатель посмотрел на часы и двинулся к шумной толпе.