Двадцать пятый

Когда-нибудь…
я обязательно допишу нашу историю.

Две тысячи двадцать пятый год. За прошедшее десятилетие не так уж много изменилось в мире.
Всего-то техника стала еще удобнее, технологии – совершеннее, а искусство – холоднее и непонятнее.
И, пусть, в России практически выродилась русская речь, но зато теперь каждый более-менее образованный человек знал в необходимых для общения пределах два или три языка. Для поездок за границу знание языков было необходимо.
Не смотря на напряженную международную обстановку и войны, то и дело вспыхивавшие в различных частях земного шара, границы для туристов были практически стерты теперь. И каждый, обладающий необходимыми возможностями и желанием, имел право отправиться на отдых куда угодно в Европу или Америку.
Образование и медицина контролировались теперь жесткими законодательными нормами, но и ничем, кроме них.
Врачам очень хорошо платили, и конкурс в медицинские ВУЗы достиг небывалой высоты, благодаря не ослабевавшему в последние годы потоку молодых людей, связывавших с этой профессией надежды на обеспеченную жизнь в будущем.
Врачей, вроде Анны Павловой, вспоминали теперь почти как легенды. Она – в своем белоснежном халате и траурной рамке – казалась студентам героиней античного мифа, если не еще менее реалистичной. Те, кто встречал их у этого портрета в холле госпиталя, уже не были ни такими, ни даже подобными ей.
Все изменилось. И только человеческое равнодушие оставалось прежним, спустя годы и десятилетия, становясь со временем лишь циничнее.

(Из ежедневника Я. Д. Павлова за 2025 год).

11.01.2012.