Невыдуманная история

               
Этот рассказ я написала по воспоминаниям своей мамы -
Париновой Марии Константиновны и посвящаю его ей.



Не дает мне покоя история , которая время от времени всплывает в моей памяти.
А было это  летом 1942 года. Шли ожесточенные бои.
В этом кромешном ужасе жители не успевали опомниться, как село переходило из рук в руки,
то нашим войскам, то немецким.


В очередной раз, когда  немцы заняли правый берег Дона,  мы, оказавшись на  передовой,
собрали  свои пожитки и двинулись в соседнюю деревню Репное, которое находилось в  трех
километрах от нас.
Семья  из одиннадцати человек уходила подальше от линии огня.
Отец  - Константин  Григорьевич, мама  - Дарья Андриановна, две старшие сестры - 
Федора и Вера с шестью детьми разных возрастов, и я, семнадцатилетняя  девушка.

   
Шли целенаправленно, в том селе пустовал дом старшего брата Петра.   
Ушел он на фронт добровольцем, оставив на нас своего десятилетнего сына Ванюшу, у   
которого мать умерла в родах.


К вечеру  добрались до  места. Благо дом не  чужой, и мы в нем быстро обосновались.
Был он небольшой, но сухой и крепкий, комната была светлой  с большой печью,  а сенцы,
просторными, с маленьким чуланом, который дети сразу облюбовали.
Взрослые расположились  - кто на печи, а  кто на деревянных лавках, единственную
железную кровать отдали сестре с маленькой дочкой.


Когда немцы заняли  село, начались пьяные  погромы.
Праздновали они свои победы, пили и конечно искали развлечений.
Ночами женские крики не стихали. Как только вечерело, молодые женщины прятались
по огородам, благо картошка была в этот год высокой и сорной, было, где укрыться и переждать.


И наш дом не обошли.
В пьяном угаре к нам зашел немец небольшого роста и начал с печи тащить маму за ногу.
Отец еле отбил её, взяв за грудки оккупанта, начал трясти и кричать:
 «Посмотри, кого ты тащишь, она же бабка!»
Тот был настолько пьян, что  не оскорбился, а может просто рассмотрел, что перед ним
старуха, шатаясь, он  вышел из дома.


Обезумевшие женщины, прятались  каждый вечер кто куда,  до тех пор, пока не собрались
старики и  не сходили со старостой к немецкому командованию.
Безобразия прекратились, восстановилось относительное спокойствие.
Конечно, немцы вечерами развлекались, играли на губной гармошке, танцевали с дамами,
которые не прочь были с ними повеселиться, но до насилия дело больше не доходило.


Кормиться было нечем, а детей в доме было много, нам с сестрами приходилось  ходить
по соседним дворам, и просить подаяния.
Как-то раз обошли мы дворов десять, но безрезультатно, пока не увидели открытый подвал
дома, где квартировали немцы.
И мы, три дурёхи, решили  заглянуть в него.  Голод затуманил разум, а мысль была только
одна, где раздобыть еду.


Старшая сестра осталась стоять на страже, а я и средняя, спустились  вниз и там застыли.
На полках аккуратно был разложен свежевыпеченный  хлеб,  много хлеба, он издавал
завораживающий  запах, буханки были большие круглые с хрустящей корочкой, и мы, не евшие
со вчерашнего дня, едва не упали в обморок.


А рядом в доме пели и гуляли немецкие солдаты, доносился смех и хлопанье  дверей.


Дрожащими руками положили мы хлеб в мешок, быстро выбрались из подвала и все трое
бежали без оглядки по кустам, не чувствуя как ветки хлестали по лицу, рукам и ногам.
Ободранные, но счастливые спустились  в овраг передохнуть, съели по ломтю хлеба и,
дождавшись пока стемнеет, вернулись домой.


Отец, узнав откуда хлеб, пришел в ярость.
Всегда уравновешенный и рассудительный, он нам преподал урок, который  запомнили на
всю оставшуюся жизнь….
Потом, успокоившись, он  объяснил, что если бы немцы нас застали за  кражей, расстреляли
бы на месте.


Голод не тетка…и мы в очередной раз пошли за хлебом насущным.
Вернулись домой поздно, уставшие,  но… ни с чем.
Войдя в дом, застали притихших напуганных детей и растерянных родителей.
Отец рассказал, что заходил немецкий солдат, увидев улыбчивую трехлетнюю Светланку, взял
ее на руки и, сказав что-то по-немецки,  вышел.


Уже стемнело, незваный гость  не возвращался, все  ревели, а Вера выла до хрипоты.
Мы даже не услышали, как хлопнула дверь, и вошёл высокий светловолосый худощавый молодой
немец, он, улыбаясь,  держал на руках малышку, заваленную подарками.
Наша пропажа жевала шоколад и совсем не собиралась покидать доброго дядьку.
 

Увидев опухшие от слез женские лица, солдат бережно опустил малышку на пол, подошел к
отцу, сел с ним рядом и заговорил.
Заговорил быстро, стараясь донести до нас смысл сказанного,  расстегнув ворот кителя, он
достал крест, и объяснил, что когда уходил на фронт, его мать, благословив, сказала:
«Не тронь ни одного русского!»

Он поведал нам, что у него самого двое малышей остались на родине, незваный гость
достал  из конверта фотографию жены и детей, и улыбка, промелькнула на его озабоченном лице.
С тихой грустью он добавил, что жена его обижается, потому как не  получает трофеи из
России, как  её соседи, но он крепко помнит наказ матери и никогда его не нарушит.


Этот вражеский солдат стал  приходить к нам каждый день.
Он забирал малышку, кормил ее у себя, возвращал с хлебом, маслом и тушенкой,  а потом,
они с отцом подолгу говорили.
Говорили  о том, что простым людям война не нужна и солдат клал одну ладонь в другую,
что означало мир.
Объяснялись они каждый на своем языке, подключая жесты, мимику, всё,  что помогало
понять друг друга,  и они понимали.


Мы привыкли к этому странному гостю, к этим, смешным на первый взгляд, разговорам двух
разноязычных людей.
Дети и женщины сидели притихшие, смотрели  и слушали, а они беседовали, и беседовали,
будто знали друг друга всю жизнь.


Через неделю началось наступления наших войск, и немцы ушли из села.
Мы вернулись домой.
Предстояло выдержать  -  голод, холод,  лишения и утраты, еще надо было
прожить три страшных года войны до победы, а потом, голодать и восстанавливать
Родину из руин.


Много прошло времени.

У меня выросли дети, внуки, появились правнуки, но, когда я вспоминаю о войне, я
вспоминаю и о немецком солдате, всё думаю, выжил ли он, сохранил ли ему жизнь
материнский крест?
Я не знаю его имени, я знаю только, что он чей-то сын,
которого, ждала его старушка мать, как и многие наши матери.

Прожив долгую и нелегкую жизнь,  я поняла, что люди делятся только по двум признакам -
хороший человек или плохой, а национальность не имеет никакого значения!





31 января 2012