Хроника жизни Дмитрия Любивого

Любивый Валерий. Отец : восстановление биографии / В. Д. Любивый; под. ред. И. И. Кочевых.– К.: ФАДА, ЛТД, 2011.– 448 с. – ил., портр. –  Библиогр.: с. 441–443.

Фрагмент "Хроника жизни Дмитрия Любивого" (Часть шестая)

Данный раздел состоит из трёх подразделов.
В первом изложена хроника жизни Дмитрия Любивого, представляющая собой перечень обстоятельств, которые имели место, влияли на поступки Дмитрия, определяли его судьбу.
Наши результаты не являются истиной в последней инстанции, и мы понимаем, что всего знать нельзя, а, зная многое, нельзя достаточно полно погрузиться в годы, когда происходили описываемые события. Поэтому мы не утверждаем, а предполагаем, мы верим и сомневаемся, хотя и пользуемся весьма достоверными источниками – документами, воспоминаниями и исследованиями, а также замечательной литературой (за что большое спасибо авторам!) Учитывая сказанное, мы, например, не во всех случаях сравнивали различные описания одних и тех же событий, о которых говорится в разделах книги, чтобы выбрать на своё усмотрение наиболее правдоподобные из них. Это занятие интересное и даже увлекательное, и желающие смогут пройти свой путь, воспользовавшись материалом книги. Всё, что заслуживает внимания, находится на её страницах и ждёт своего часа, дополнительной информации и новых исследований. Нас же более интересовало обобщение уцелевших материалов, общая панорама жизни героя – в свете исторических, классовых, национально-культурных обстоятельств.
Во втором подразделе – воспроизводится биография Дмитрия Любивого и называются мероприятия, связанные с сохранением памяти о нём. Это – основной результат работы, нацеленность на который указывает само название книги – «Отец: восстановление биографии». Поэтому он прост, как решение, с которым до поры до времени приходится соглашаться. Здесь уже нет описаний и выводов. Лишь строчки, называющие события и даты, им соответствующие.
В третьем подразделе приводится перечень актуальных задач, которые касаются дальнейшей разработки темы и увековечения памяти о Дмитрии Любивом, а также расширения наших знаний о роде Любивых и улучшения контактов между его представителями. Удалось сделать многое – и мы опять, словно в начале пути!

Подрисуночные надписи:

Фрагмент 1. На заднем плане – Сартибаев. Он в форме военнослужащего Красной Армии (точнее – РККА – Рабоче-крестьянской Красной Армии), принятой в 1924 г. Военная фуражка со звёздочкой образца апреля 1922 г. На петлице светлого цвета эмблема рода войск (службы) и два квадрата, соответствующих званию лейтенанта. Светлые петлицы на чёрно-белой фотографии, скорее всего, соответствуют малиновой расцветке петлиц пехоты.
На переднем плане справа – Дмитрий Любивый в картузе (без звёздочки) и тёмной косоворотке на левую сторону. В правой руке – винтовка. Тип винтовки определить трудно, но из воспоминаний (см. Часть вторую) следует, что у Дмитрия была винтовка, для которой он пули лил самостоятельно. С большой уверенностью можно сказать, что речь шла об относительно непритязательной гладкоствольной «берданке», заряжаемой патронами со свинцовыми пулями. Возможно, это всё та же «берданка», которая досталась ему от отца.

ХРОНИКА ЖИЗНИ ДМИТРИЯ ЛЮБИВОГО

Комментарий: В данном подразделе кратко изложены обстоятельства жизни Дмитрия Любивого, которые влияли (могли влиять) на его мироощущение и становление характера.
1906 г. Семейная традиция гласит, что отец Дмитрия – Игнат Игнатьевич, кузнец и шахтёр – был уволен с шахты за участие в забастовках, и семья оказалась в трудном финансовом положении.
В это время, в том числе с целью ослабления революционной напряжённости, в стране развернулась Столыпинская аграрная реформа. Она предполагала перемещение сельского населения на постоянное жительство в малонаселённые окраины России (в том числе в Ферганскую область Туркестанского генерал-губернаторства).   
Приняв под давлением обстоятельств решение о переселении, отец Дмитрия собрал и получил в переселенческом управлении документы с указанием цели и места переселения (паспорта, метрики, билеты переселенцев – см. Приложение 3), продал дом, купил «лошадку и бричку» и, снарядив семью, отправился в далёкие края.
Как человек хозяйственный, Игнат Игнатьевич взял с собой всё необходимое, что могло понадобиться в дороге и для обустройства на новом месте жительства. Здесь были и топоры с охотничьей винтовкой, и самовар с корытом, и ткацкий станок со швейной машинкой «Зингер». И, конечно же, необходимый кузнечный инструмент и свинец для отливки пуль. А у жены-старообрядки Домны – ещё икона да Евангелие.
В состав обоза входила семья Игната Игнатьевича: вторая его жена Домна Николаевна, дочери Евдокия, Анна и Мария, сыновья Никифор и Дмитрий. Кроме того, участником обоза был муж Евдокии – Кузьма Черноткач, а по дороге к ним присоединился Павел Блощецов – из крестьян Воронежской губернии. Позже он стал мужем Анны. Не исключено, что сын Игната Игнатьевича – Николай родился в дороге. Дмитрию едва исполнилось 10 лет. Вполне вероятно, что переселенческих повозок было несколько, поскольку путь был далёким, опасным, с преодолением рек и пустынь, ущелий и перевалов, а переселенцы двигались по указанному им тракту и должны были учитывать необходимость взаимопомощи. «Где каторга?» – так с грустной иронией переселенцы спрашивали дорогу.   
Нет никаких сведений о том, кто провожал переезжающих на новое место жительства. Были ведь родственники, родители, братья-сёстры. Возможно, они не поддерживали такое решение Игната, на почве чего мог возникнуть семейный конфликт.
В Намангане от обоза отделились Анна Любивая и Павел Блощецов, которые познакомились в дороге и решили остаться по месту переселения Павла Анисимовича, что значилось в его документах. Они потом часто наведывались в хутор Алексеевский, в том числе на семейные и религиозные праздники, для венчания и крещения детей – в Кетмень-Тюбе была православная церковь и жили многочисленные родственники. 
К моменту приезда Любивых в хуторе уже проживало определённое количество русских (из центральных районов России) семей, о чём говорят фамилии жителей: Безруков, Зубков, Комаров, Крылов, Маслюков.
Игнату Игнатьевичу необходимо было оформить водворение в волостном управлении (у земского начальника, у старосты) и укрепительное постановление, закреплявшее право крестьянина на земельный надел. А в межевую книгу вписать владельца, размеры и границы земельного надела.    
1907-1908 гг. и позже. Семья Игната Игнатовича, в основном, состояла из малолетних детей: старшему Никифору исполнилось 14 лет, Дмитрию было чуть больше 10-и, Николаю – год. В 1908 г. родился Тимофей. У Евдокии и Кузьмы Черноткача своих вопросов хватало. Так что Игнату и Домне Николаевне приходилось рассчитывать на свои силы и помощь соседей. Семья должна была срочно начать строительство дома. Да и земля требовала быстрой реакции. Игнат Игнатьевич в скором времени организовал и кузнечное дело, в том числе для подковывания лошадей, изготовления дверных петель и др.
Здоровье Игната Игнатьевича шло на убыль. На фотографии 1914 г., которая не сохранилась, Игнат выглядел щуплым по сравнению со здоровяком Дмитрием. Однако жизнь Игната завершилась, скорее всего, после призыва Дмитрия в армию – иначе на Дмитрия начинала бы распространяться льгота как на единственного в семье работника. Правда, конфликт со старостой, который надо было уладить, тоже мог повлиять на последовавший призыв Дмитрия в армию (скажем, в качестве охотника-волонтёра или по заявлению матери). Кстати, у нас отсутствуют сведения о том, служил ли кто-нибудь ещё из Кетмень-Тюбе в Русской (царской) Армии, а тем более – в ударных войсках, кроме Дмитрия. Ведь в Туркестанcком округе призыв обычно не проводился.
О других обстоятельствах жизни Дмитрия Любивого – см. в Частях первой-третьей, включая выводы, а также в Приложениях.
P.S. Сегодня трудно перечислить все подразделения, отряды, банды, басмаческие шайки, которые организовывались в Средней Азии и на землях Кыгрызстана в 20-х годах ХХ в. – в частности, в Кетмень-Тюбинской и Чаткальской долинах – на волне революций, интервенции, Гражданской войны в России, налаживания (весьма жёсткого) Советской власти. Причём, басмаческие группировки воевали (иногда и сотрудничали) и с белыми, и с красными, и с интервентами. Многое зависело от того, как долго сохранялись в неприкосновенности собственность, быт, традиции, религия, власть местных богатеев, определяющих действия подчинённых им дехкан. В тяжёлом положении оказались русские (и другие) переселенцы, которые вынуждены были защищать свои наделы бороться за выживание в условиях, когда они не только являлись представителями некогда господствующей нации, но и становились инициативными проводниками идей никому не известного социализма – на территории азиатских государственных образований.