Спелой рябины вкус

               
СПЕЛОЙ РЯБИНЫ ВКУС

Рассказ

   Не смотря на свои семнадцать неполных лет, Виталий Карасёв был хорошо физически сложен и со спины походил на рослого молодого мужчину. Широкие плечи, мощный торс, пружинная походка выдавали в нём неплохого атлета. Однако румяное, с пухлыми щеками лицо говорило о том, что это ещё вчерашний подросток, только-только вставший на порог своей юности. К тому же он был крайне застенчив и при малейшей возможности пытался спрятать от окружающих свои  голубые глаза, напоминавшие весенние подснежники. Его голову украшали, кучерявые есенинские волосы, и не одна девчонка мечтала зарыться в них лицом. Но ему нужна была  только Алена, Алена Виноградова, девчонка из соседней улицы, из параллельного класса.

   Она не была красавицей, но при виде её стройной изящной фигурки, не у одного Виталия замирало сердце. Когда девушка весело шла по просторным улицам Вознесенки, то казалось, что вместе с нею по дороге идёт само весёлое настроение. Всё вокруг смеялось и пело в такт подпрыгивающим, до половины прикрытым тканью грудям и огненным волосам. Её талия была так тонка и изящна, что, казалось её можно перехватить рукой. На её полудетских, пухлых губках всегда присутствовала лёгкая усмешка. И как Виталию было не мечтать о любви, когда он находился в таком возрасте, когда душу мучили вечные необузданные желания, а в груди жило ожидание. Ожидание чего-то большого, непознанного. И мечты, мечты, мечты…

    Молодёжь никогда не торопилась расходиться из клуба после окончания вечернего сеанса. Устраивались  всевозможные игры и гуляния на улице, и уже многие ровесники Виталия обзавелись подругами. Девушки, разговаривая меж собой, с упоением произносили слово «мой». «А мой вчера…» и т.д. Алёна пока ни с кем не была в паре, хотя некоторые парни время от времени  провожали её до высоких тесовых ворот. Таких ворот в их селе больше не было ни у кого. Их поставил Степан Кондратьевич, отец девушки, работавший в городе и занимавший какой-то значимый пост в финансовых кругах. Это был очень важный, даже  спесивый господин. Люди его не любили. Дочь тоже была гордячкой, но, в отличие от отца, пользовалась всеобщей любовью. А уж о Виталии и говорить было нечего. Он души в ней ни чаял.

   Часто стоял парень у  ворот Алениного дома, наблюдая за окнами. За изгородью буйно цвела рябина, а поздно осенью ее спелые гроздья свисали на эту сторону забора. Он в мыслях представлял, как  они однажды с Аленой будут срывать их и есть. И эти гроздья представлялись  Виталию самыми  сочными и сладкими.
Так потихоньку и закончился последний год обучения в школе. На выпускном Алёна сама подошла к парню и увела его к себе домой. Так он первый раз в жизни оказался по ту сторону высоких тесовых ворот. Остаток ночи влюблённые провели в домике для гостей, оказывается, бывают и такие сооружения во дворах состоятельных людей. К утру, Карасёв стал мечтать о совместной с девушкой жизни. Она поддерживала разговор, но как-то вяло. Однако жизнь всё сама расставила по местам. Несмотря на то, что Алёна слабо училась в школе, она поступила в институт, а Виталий до призыва в армию пошёл временно работать грузчиком в хозяйственный магазин. Виделись редко. На проводы девушка приехала с подругой на шикарной машине. Весь вечер она клялась в вечной и верной любви.
- Да, девочка – сказка, – сказал их бывший одноклассник Боря Седнев. – Зря идёшь в армию, даю слово –   она будет моей.
   
     Пять месяцев Виталий получал письма полные любви, а на шестой они прекратились приходить вовсе. Позже мать написала, что Алёна вышла замуж за Бориса.
После демобилизации Виталий, не заезжая домой, укатил на север. Его мать вскоре переехала жить в другую область, и он больше тридцати лет не был на родине. А прошлым летом скоропостижно умерла его жена Светлана. С севером его больше ничего не связывало, и он осенью решил в очередной отпуск съездить в родное село и если посчастливится, увидеть её, Алёну, ибо девушка  всю жизнь жила в его сердце.
   
    В автобусе Карасёв всматривался в незнакомые лица, старался найти людей, с кем раньше встречался, но в салоне были одни незнакомцы. Село изменилось неузнаваемо. .Всё было по-другому и даже школьная котельная хоть и осталась прежняя, но выглядела как-то совсем иначе. На подворье Карасёвых теперь стоял абсолютно новый кирпичный дом. Гроздья спелой горькой рябины, также как и много-много  лет назад, свисали из-за изгороди.
И вот Виталий стоит перед двором со знакомыми большими тесовыми воротами. Теперь они были открыты настежь. Из глубины доносилось гусиное гоготание. Кто здесь живёт, прежние хозяева или новосёлы?  Несмотря на  лето по двору ходила какая-то старушка в телогрейке и шерстяных брюках  «Значит, дом обитаем» - подумал Виталий.

  - Здравствуйте, хозяюшка, пустите в дом, - спросил он, не снимая с глаз тёмных очков.
  - От чего ж не пустить хорошего человека,  - ответила она прокуренным голосом, - сядешь за стол, гостем будешь, поставишь бутылочку, хозяином будишь. Торопиться было некуда и Карасёв достал из портфеля бутылку коньяка. Быстро спустившись в подпол, хозяйка достала солёные огурцы, торопливо порезала их прямо на стол и стала деловито разливать зелье по граненым стаканам. И только когда выпила первую порцию ,угомонилась и успокоилась.
  - Ну, со свиданицем, зачем пожаловали?
  - А где Степан Кондратьевич?
  - Нету, ушёл.
  -  И далеко?
  -  Куда ушёл оттуда ещё никто не вернулся, - сказал она как-то не  жалеючи. - Всю жизнь мне угробил…
     Сказав это, она будто спохватилась:
  - А вам зачем, кто вы такой?
      
     «Боже мой, это ж она, Алёна» - резанула, как ножом по сердцу, мысль. Тёмные очки надёжно скрывали изменившееся за тридцать лет лицо Виталия, а по голосу она не могла узнать, потому что после того, как три года назад простыл, провалившись в прорубь, голос его стал как у артиста Василия Ливанова некогда сыгравшего Шерлока Холмса.
   - Да работали когда-то вместе, - схитрил Виталий. - Можно я вас на фоне домика сфотографирую, - попросил он, сам не зная зачем. -  А давно умер?
   - Дак, он пару годков назад моего Бориску пристрелил и себя заодно… А снимать снимай, если за деньги, я могу и голой, - хохотнула она. - Сейчас только причешусь, - и засеменила в дом.

   Воспользовавшись паузой, Виталий достал из портфеля бумагу и написал «Вот мы и встретились, Алена, – потом подумав, добавил. - Только не пей. Виталик».
    
   Достав из внутреннего кармана пачку денег, он положил несколько банкнот под записку и решительно пошёл на улицу. Все также, хотя по-осеннему, но еще ярко светило солнце, пели птицы, но на душе у него было пасмурно и тоскливо, будто  только что  умер близкий ему человек.