Глава 42. Если тебя позовут, то лучше пойти

Если тебя позовут, то лучше пойти

И послал званых на брачный пир
рабов своих звать; и не хотели придти.
Мат. 22:3.

По 22-й главе Матфея.

Поэтому (потому что слушали Его – С.Ч.) и продолжал Христос кормить притчами. Только для кого Он их рассказывал? Ведь раньше Он сказал, что это только для Его учеников, остальным понять не дано, да и ученикам они были не по силам. Правда, перед этим книжники и фарисеи догадались, что притча о злых виноградарях и двух сыновьях – о них. Сами догадались. Это всего один и единственный случай, когда притча Иисуса была понята народом, хоть он и представлял в этом случае людей слишком грамотных и образованных. Дано, не дано понять притчи, а для народа спектакль бесплатный. Слушают, а заодно и исцеляются. Да они, эти притчи, у Матфея, прямо подряд, торопливо сказывались. Понятно, надо было успеть – времени оставалось до предназначенного события весьма и весьма мало.

А следующая притча была о брачном пире. Очень интересная притча о Царствии Небесном. Это Царствие сравнивается с человеком, устроившим брачный пир для своего сына. Гостей позвал, но никто не захотел придти. Причины такого небрежения к просьбе позвавшего на пир определённо не указываются. А еда на столах пропадает, жарко в тех местах обетованных, где живут заблудшие овцы Израилевы. Он второй раз позвал, то же самое. И снова без указания причин. А еда на столах продолжает пропадать. Во второй-то раз даже и гонцов этого человека примерно побили, а некоторых так примерно, что даже и до смерти. Вот как не хотелось, почему-то, идти на пир.

Странная, конечно, ситуация. Как-то и представить трудно, что такое могло быть. Но это притча, художественный вымысел Автора, так что пусть фантазирует дальше, не будем мешать.

А дальше этот папаша (читай – Царствие Небесное), разозлившись на званых, что они не идут, перебил всех их к чертям собачьим, а город разорил.

Поступок достойный Царствия. Это Царствие вторую щеку для удара не подставляет, само не промахнётся.

Раз пир готов, еда одновременно с этим пропадает, то стали звать всякую шелупонь, кого только нашли. Можно сказать даже вместо шелупони позвали шантрапу.

Слово шелупонь произнёс я, а папаша сказал так (9-10):

«Итак пойдите на распутья и всех, кого найдёте, зовите на брачный пир. И рабы те, вышедши на дороги, собрали всех, кого только нашли, и злых и добрых; и брачный пир наполнился возлежащими».

Словом, он сказал «всех, кого найдёте», недалеко от моей шелупони-шантрапы. Я бы даже сказал так: «Всех, кто остался жив».

Почему бы надо было звать народ? Продукты-то пропадают совсем, да и от позора уйти. Однако, если расположить всё во времени, то холодильники, вероятно, у хозяина свадебного пира были. Поскольку представьте себе, что некоторое время ушло на то, чтобы позвать народ в первый раз. Ушло время на возвращение с отказом. Позвать народ во второй раз, с мордобитием от этого народа. Возвратиться с потерями и разбитыми носами. Послать какой ни на есть народ город разрушить. И на это время потребуется великое. Даже очень великое. Время на то, чтобы позвать шелупонь (всех оставшихся в живых). Ну, здесь, возможно, побыстрее получится. На халяву уговаривать долго не надо. Так что времени на всю эту историю до появления на свадьбе шелупони ушло, надо полагать, достаточное количество. Так что были холодильники у хозяина пира, как, например, наш «Север», а то и немецкий «Samsung», что в переводе означает «Самсунг», поскольку совсем даже не холодно было в тех краях, где обитали погибшие и заблудщие овцы из дома Израилева.

Шелупонь на пир собралась. А один из них, неблагодарный,  пришел на пир не в брачной одежде. Понятно, собирали же на скорую руку. Переодеться некогда было. Папаша жениха к нему: «Ты что же, сукин сын, пришёл не одетым? А ну-ка, бросьте его в темницу!» Человек молчит, что он на такое может сказать. Поделом его в темницу. Зван-зван, да не избранный. Какая-то галиматья получается, товарищи дорогие. Вот и пойми: кто? кого? чего? зачем? и почему? Да и странная была там шелупонь, бедная, но имела брачные одежды. Но здесь я, пожалуй, не прав. На пир набирали никак не шелупонь, а оставшихся в живых, всё-таки, богатеньких Буратино. Иначе, откуда у них ещё и специальные брачные одежды.

Особой частью одежды у евреев считался пояс. Бедняки носили пояса из войлока или кожи. А вот богатые евреи-мужчины носили пояс из шерсти или льна, расшитый золотом и драгоценными камнями, с золотыми пряжками. Рукава их одежды спускались до колен и тоже были богато отделаны. Но это, как пишут, повседневная одежда. Тогда что говорить о праздничной, брачной, например.

Кстати, Лука (14:16-24) совсем не так излагает эту притчу, хотя, казалось бы, не мог же Иисус одновременно рассказывать две разных притчи об одном и том же. У Матфея отказы от прихода на пир никак не объясняются позванными, а Лука отыскал некоторые причины: один купил землю и хотел пойти посмотреть на неё; другой купил несколько пар волов и тоже хотел взглянуть на свою покупку, испытать их, как он говорил приглашающим на пир; третий сам женился, куда бы ему переться на такой же брачный пир от своего-то. У Луки не было и разных битв со слугами, звавшими на пир, не было убийств и разрушения города, а сразу же, после отказа от пира званных, пригласили на него других, ранее не позваных. Лука не стал и сажать в темницу одного из приглашённых, не одевшегося в брачные одежды.

Как могло оказаться, что в одно и то же время из уст Иисуса прозвучали две совершенно разных притчи?

Теперь небольшой вопрос к читателю: «Как Вы думаете, какую из этих притч читают вслух в православных церквах?» Да, правильно, только притчу, которую записал Лука. Не знаю, как в католических. Понятно, почему. Представьте себе, что пришёл человек в церковь помолиться, с Богом пообщаться, а тут ему как обухом по голове про Царствие Небесное с Матфеевскими побоями и убийствами. Конечно, у Луки всё это подобрее, не так аляповато и не очень божественно, как у Матфея.

Притча о брачном пире (у Матфея – о брачном пире, у Луки –ужин) звучит, как мы видим, не очень одинаково. Марк и Иоанн об этом ничего не знали, поэтому и не записали. Так что автором этой притчи вполне можно считать Матфея, которого не читал Лука, как я предположил выше. Надо полагать, что эту притчу позднее вписали в Евангелие от Луки, убрав из неё страшные сцены с драками, убийствами и разорением города. Отредактировали эту матфеевскую притчу в духе Луки, под его стиль.

Ну, мне тут резонно могут некоторые возразить, что это две абсолютно разных притчи: одна про брачный пир (у Матфея), а другая про обычный праздничный ужин (у Луки). Я на это могу возразить тем, что в текстах Евангелий, того и другого, имеются сноски для параллельных мест. Так вот, обе эти разные притчи друг на друга и ссылаются. И другое. Как в баснях, в которых начало или конец указывают на её предначение, или, как говорят – «мораль сей басни такова». Так вот, в этих притчах мораль одна и та же.

Фарисеи балдели от таких разговоров (притч), как, вероятно, и я, читатель этих историй. И решили эти фарисеи отловить Христа, чтобы воду не мутил. А Христос в то же время продолжал поражать всех Своей мудростью. Приступили к Нему с вопросами всё те же фарисеи, но Христос их опередил: «Скажите, дяди, как вы думаете, Меня послушав, кто такой Христос? Чей Он Сын?» Они ответили: «Давидов».


А Христос, не удивившись таким их познаниям, спрашивает (стихи 43, 44): «Как же тогда Давид этот называет Его Господом, когда говорит: «Сказал Господь Господу Моему: седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих»?

Ах, как убедительно! Во-первых, Давид никак не упоминает здесь своего пра(28 раз)внука Иисуса. Он говорит здесь о тех, кто был раньше. Во-вторых, не очень правильно приписывать Христу род Давида хотя бы потому, что Иосиф, муж Марии, Матери Иисуса, не отец Иисусу. Это известно, до мельчайших подробностей. Иосиф, да, от Давида, как это с тщательностью для нас, лохов, устанавливается в 1-й матфеевской главе. Недаром же Бог, словами посланного Ангела, сказал Иосифу: «Не шурши!» Это когда Иосиф возмутился неожиданной беременностью своей жены.

«Так что, – говорит Иисус, – не сын Я Давидов, а Сын Другого. А Кого – не скажу. Сами догадайтесь». Как в песне: «В каждой строчке только точки, догадайся, мол, сама…»
Догадываться, конечно, никто не стал, но никто и не стал больше задавать подобных вопросов (46):
«И никто не мог отвечать Ему ни слова; и с того дня никто уже не смел спрашивать Его».

Какой в этом смысл? Загнёт опять в какую-нибудь сторону. Переглянулись, покрутили пальцем у виска, да и разошлись. Да и впоследствии таких вопросов уже и не задавали. Бессмысленно и бесполезно.


Далее: Глава 43. Горе вам.