Глава 41. Ослов красть не грешно

Ослов красть не грешно

 Не укради!
Одна из заповедей Бога и Иисуса.

«Бродяга к Байкалу  подходит,
Рыбацкую лодку берёт…»
Из народной песни.

По 21-й главе Матфея.

События происходят за пять дней до распятия Христа, за неделю до Его воскрешения: Вход Господень в Иерусалим. Так называется этот двунадесятый переходящий праздник. А в православии его называют ещё и Вербным воскресеньем. Не пальмовым, а вербным, за неимением пальм, естественно. Хотя в Сочи, например, вполне может быть и Пальмовое воскресенье. Но сочинцы, вероятно, из солидарности празднуют Вербное воскресение.

Склонность к незаконному добыванию того, что нужно, неукоснительно следует за группой тринадцати. В пригороде Иерусалима Христос послал в какое-то селение двух Своих учеников (можно было и одного, но на всякий случай, всё-таки четыре кулака побольше, чем два): «Пойдите туда, найдёте там привязанных ослицу и осла и приведите ко Мне. А если скажут вам что-нибудь не ласковое, то не слушайте их, скажите, что Господу, мол, это надо». Вполне, надо сказать, приемлемое объяснение для хозяина ослов: Господу надо – и этого для него достаточно. Но, как ни странно, воровство удалось, хозяина, вероятно, рядом не оказалось, некому было сказать про Господа, Которому это надо. Привели ослицу и молодого осла. И Иисус на них поехал в Иерусалим. Одновременно и в одно и то же время на двух этих животных, так написано у Матфея. Марк (11:2) и Лука (19:35) обошлись только молодым ослом, что было для Иисуса удобнее, конечно. Иоанн (12:14), поскольку ему виднее, пишет, что Иисус Сам нашёл молодого осла, никого не просил красть (это защита Иисуса от Его приказа – украсть; думаю, что Иоанн, а то и другой писатель четвёртого Евангелия, читал, всё-таки, предшествующие Евангелия, поскольку добывание осла переключилось непосредственно на Иисуса). На этом осле Он и въехал в Иерусалим под восторженные возгласы народа.

Александр Мень в книге «Сын Человеческий» пишет, откуда-то взяв эту свою лживую информацию, что ученики сказали хозяину ослов, что они нужны Господу. Хозяин беспрекословно выполнил их просьбу. В Евангелиях об этом – ни слова. Всё на совести А.Меня (которого уже и не спросишь).

Однако из всех их, евангелистов, ближе всего к истине оказался, всё же, Матфей. Хоть и неудобно было Иисусу так ехать на двух животных одновременно, но, хочешь ты того или нет, а пророчество Захарии (см. Зах. 9:9) должно сбыться абсолютно точно:
«Ликуй от радости, дщерь Сиона, торжествуй, дщерь Иерусалима: се, Царь твой грядет к тебе, праведный и спасающий, кроткий, сидящий на ослице и на молодом осле, сыне подъярёмной».

Осёл должен быть не только молодым, он должен был быть ещё и сыном этой ослицы. Да, не так всё просто оказалось, как думалось раньше.

Иконописцы и художники больше склонились в пользу Марка, Луки и Иоанна. Не решились они изображать раскоряченного Иисуса на двух ослах сразу. Хотя требуется весьма малая конструкторская фантазия, чтобы простыми средствами обеспечить в художественных изображениях полное пророчество Захарии.

В связи с этим у Марка и Луки не получилось исполнения ранее заявленного пророчества про двух ослов, как это программировалось у Захарии.

Я позволю себе возвратиться к главе «О субботе и другом, не менее важном», где я приводил некоторое неблагожелательное отношение ко мне моих читателей в незнании еврейских законов (см. Второзаконие) в разрешении нищим и бедным пользоваться на месте (то есть – не уносить с собой) нивой и виноградником ближнего. В этой главе я группу из тринадцати мужиков, во главе с Иисусом, обозвал ворами. До сих пор так считаю и утверждаю. Этим моим убеждениям имеется и подтверждение в этой главе, основанное на приобретении осла для въезда Иисуса в Иерусалим. Осёл был просто украден. (Это только А.Мень попытался своей не совсем доказательной информацией хоть как-то смягчить это воровство.) Хотя во Второзаконии не говорится о животных, а только о ниве ближнего и его винограднике. Согласитесь, что осёл к перечисленному съедобному имуществу ближнего никаким боком не приходится. А то, что Господу, мол, это надо, то эта прибаутка только для очень сильно верующих, настолько сильно, что они и не вклёвываются в такие обычные для Господа вещи. Хотя вполне благоразумным было бы Иисусу просто из ничего создать Себе осла, из мухи, например. И кражи не было бы, да и ещё одно чудо,

По дороге этой группы в Иерусалим народ ликовал. Постилал землю одеждами, дорогу устилал ветвями деревьев. Кричали: «Слава!» А в Иерусалиме удивились: «Кто это припёрся? Почему крик?» На что им ответили: «Это Иисус, Пророк, не видите, что ли? Глаза-то протрите!» Ну, тогда понятно.

Зашёл Иисус в храм. А там народу – полным-полно. Продают, покупают. Что продают – не сказано. Он всех и повыгонял, дышать нечем. Представьте себе, что Он один выгнал целую толпу. Пусть даже и все тринадцать за это дело взялись. На каждого из них по нескольку торговцев-прихожан приходилось.

Вот оно, учение-то. В Евангелии не сказано, а оказывается, что помимо прочего учил их (учеников) Иисус и известным приёмам борьбы без оружия (несомненно, что здесь проявились Его способности к дракам, полученные, вероятно, ещё в далёком  юношеском возрасте в Индии): пальцем в глаз, ногой под дых. Столы поопрокинули, скамьи тоже, со словами: «Ах, разбойники, устроили тут вертеп разбойников!»

Что же это был за храм? Какому богу в нём молились? Вот это тоже неизвестно. Скорее всего – языческий, если в нём так запросто разрешалось торговать. Тогда чего же Ты лезешь не в Своё дело? Дуй по Своим делам! А тут – столкнул две религии: Свою, которую строит всего-навсего дней-то по пальцам пересчитать, и другую. Причём – такими средствами. А, Дорогой мой, в храмах Твоих и по сей день торгуют. В том числе и душами. Можно полагать, что это был храм в честь Его Отца, потому что так и пишет Матфей, что вошёл Иисус в храм Божий. С теми же намерениями, то есть разогнать продающих и покупающих, вошёл Иисус в Божий храм и у Марка с Лукой. А Иоанн (2:15) ещё задолго до этих событий отметил в Иисусе такую дружескую особенность: погонять народ в храме по его углам. Как же Иисус оправдал Свои действия? Очень просто, Он сказал (Мар. 11:17):
«Дом Мой домом молитвы наречётся для всех народов, а вы сделали его вертепом разбойников».

Странно, заходит в храм какой-то мужик, устраивает в нём настоящий погром, а потом ещё и всех разбойниками обзывает. Как на это надо смотреть? Только так, как и вы думаете. Однозначно! Иоанн как-то полегче всё это обустроил. Он завёл в храм скот домашний, голубей, которых Иисус и выгнал со словами о том, что здесь устроили из молитвенного дома дом торговый. И не называл при этом Иисус торговцев разбойниками.

Как-то несколько странно трактуют церковники слова Иисуса «Мой дом». Они просто полагают, что это строительная конструкция, о которой Он так говорит. А если по правилам, по логике, то это никакая не физическая строительная конструкция, а духовная, Его учение. Вот учение-то Иисуса и можно назвать домом молитвы для всех народов. Этот дом с верующим находится в любой ситуации, всегда при нём (как дом улитки), и не надо ходить в физическую строительную конструкцию для общения с Богом. Это чисто мои мысли, как ярого атеиста. И мне они больше понятны, чем разглагольствования служащих церкви.

Первосвященники и старейшины, бывшие там, естественно, вознегодовали на действия Иисуса и Его помощников. Впрочем, как и любой бы из нас, не будучи книжником или, тем более, первосвященником. Группа тринадцати не стала рисковать своими лицами и прочими частями тела и ушла в Вифанию. Провела там ночь.

Немного придётся отвлечься и на тему главного человека в иудейской религии. Я об этом где-то уже говорил. В предыдущем абзаце записано во множественном числе слово «первосвященники». Это, кстати, всё равно, что сказать: «Папы Римские и старейшины, бывшие там…». В отношении нашего российского православия: «Патриархи Московские и Всея Руси и старейшины, бывшие там…». Первосвященник был один-единственный в стране или государстве, самый главный над всеми священниками и книжниками. Так что этому евангельскому выражению можно смело не доверять, да и не только в этом месте, встретятся и ещё.

Конечно, настроение было – не ахти. Ушли, не поевши, а с утра ещё больше захотелось. Можно было и кусочком хлеба пробавиться, да ещё осталось бы, как в недавние времена. Но это как-то приелось, поэтому, когда увидели смоковницу, поспешили к ней. Но, к их сожалению, плодов на ней не было. Иисус, в сердцах, проклял её: «Что б ты засохла, карга старая, не плодить тебе больше!» Это в мыслях, вероятно, так было. А на самом деле (19):
«Да не будет же впредь от тебя плода вовек».

Не намного, впрочем, отличается от моих предположений. Смоковница тут же и засохла. Вот так, не будешь связываться с Кем попало! Подвернулась, понимаешь, на дороге. Ученики удивились этому (в который раз удивились): как же так, раз, и засохла. А Иисус упрекнул им: «Веру надо иметь, товарищи мои дорогие, и не сомневаться в том, что делаете. И горы можете свернуть и с места сдвинуть». Просто никакой логики, никакого вразумительного объяснения. При чём здесь вера. Хорошо, при чём здесь смоковница, если «не время было собирания смокв», как правильно указал Марк (11:13). Не время, действительно. Ведь происходило это близко к Пасхе, весеннему празднику. Хоть это и еврейская сторона, но какие там смоквы? Хорошо – листья хоть были.

Я ещё раз напомню, что этот случай со смоковницей, описанный в Евангелиях, назвал весьма нелогичным и не совсем объяснимым наш великий писатель Л.Н.Толстой, который был глубоко верующим человеком. Даже он не смог справиться с этой замысловатой проделкой Иисуса, куда уж нам!

Пришли они опять в храм. Прямо задиры какие-то, нарываются на неприятности. Служители храма опять на них попёрли. «Что Ты, – говорят, – мутишь тут народ честной? Кто Тебя уполномочил?» Христос на это спросил Сам неопределённо: «Да и Я вас поспрошаю вот о чём. Скажите вы о том, то и Я вам скажу, кто Меня уполномочил. Откуда, вы думаете, Иоанн-то Креститель появился? С небес или от человека?» Ну что ты на это скажешь? Иоанна какого-то приплетает. А кто Он, что Он, попробуй, узнай? Только по слухам. Что сказать этому сравнительно молодому человеку? Скажешь – с небес, так Он упрекнёт: «А что же вы Ему не верили?»  А если скажешь, что Он от человека – народ не поймёт. Люди же Иоанна за Пророка держат. Так и сказали: «Не знаем». «Ну вот, – радостно отвечает Христос, – и Я вам не скажу, кто Я! Так вот!» И показал им нос. Длинный нос, такой же, как у Буратино с Пиноккио.

Ну вот, опять я наговариваю напраслину на Иисуса. Не показывал Он им Своего буратино-пиноккского носа приставленными руками. Это я соврал, придумал. Было совсем не так, а вот как (стих 27):
«И сказали в ответ Иисусу (служители храма – С.Ч,): не знаем. Сказал им и Он: и Я вам не скажу, какою властью это делаю».

Такой же разговор между первосвященниками, книжниками и старейшинами и Иисусом описан и у Марка в 11-й главе (стихи 27-33). Марк тоже грешит множественным числом в отношении первосвященников. Один к одному, как и у Матфея. Да нет, наоборот, у Матфея один к одному, как у Марка.

А потом Христос посрамил первосвященников двумя притчами: о двух сыновьях и о злых виноградарях.

В первой притче говорится о том, что один человек, у которого было два сына, попросил одного из них пойти поработать в винограднике. Но сын этот сначала отказался, а потом, раскаявшись, пошёл и работал. А второй сын на аналогичную просьбу отца ответил согласием, но потом не пошёл работать. Вопрос Иисуса: «Кто из сыновей исполнил волю своего отца?»

Во второй притче говорится о некоем хозяине, который насадил виноградник, оградил его забором, выкопал в нём точило (давильню, специальный пресс), построил башню, и, отдав всё это виноградарям, уехал. Когда виноград созрел, то этот хозяин послал своих слуг взять плоды. Но виноградари отметелили этих слуг по первое число, даже и убили некоторых из них. Хозяин послал следующую партию слуг, с которыми произошло то же самое. Тогда хозяин послал к ним своего сына. Виноградари убили и сына. Вопрос Иисуса: «Что сделает с виноградарями хозяин?»


Кстати, эту притчу придумал, вероятно, Марк (12:1-11), у которого и списал её Матфей. Больше ни у кого из их коллег такой притчи нет.

Своими ответами Иисус так обличил первосвященников, так прозрачно (я, кстати, так и не понял этой прозрачности, не достиг ещё в этом совершенства, да и достигну ли когда?), что они-то поняли, что эти притчи о них, и решили Его арестовать, но побоялись делать это прилюдно, народу больно много было. Надо отдать должное первосвященникам и фарисеям, в отличие от меня, что они так быстро сообразили об отношении именно к ним этих Его притч.

«И слышавши притчи Его, первосвященники и фарисеи поняли, что Он о них говорит, и старались схватить Его; но побоялись народа, потому что Его почитали за пророка».

В отличие практически от всех предшествующих и последующих притч Иисус не пояснял этих двух Своим ученикам. А значит, что и они разобрались в этих притчах, как и первосвященники с фарисеями, это я такой тупой. Словом, и на учеников-то я, пожалуй, напрасно напустился, обзывая их туповатыми.

Да и народ слушал этого Говорливого во все уши, но понял ли что народ – об этом не говорится.



Далее: Глава 42. Если тебя позовут, то лучше пойти.