Глава 37. Яблочный спас

Яблочный Спас

Яблоки здесь при том же,
при чём и верба у православных,
а не пальмовые листья, на праздник
Входа Господня в Иерусалим.

По 17-й главе Матфея.

Преображение – один из великих двенадцати церковных праздников, так называемых – двунадесятых. Праздник непереходящий, празднуется он 19 августа по новому стилю. В российском народе называется он «яблочным Спасом». В этот день освящают садовые и огородные плоды. То есть – самое настоящее язычество, потому что раньше ещё «не пришло время собирания смокв», а тут как раз и приспело!

И снова об этом великом чуде ни словом не обмолвился Иоанн, хотя он-то как раз и присутствовал в чине призванного вместе со своим коллегой и будущим таможенником Петром и своим братом Иаковом при этом знаменательном событии. Странная забывчивость, даже несколько подозрительная: а было ли это? Странно, что смолчал Иоанн об этом истинно божественном происшествии, раз уж он усиленно обожествлял Иисуса. Матфей-то пишет, хотя сам не присутствовал при этом. Лука мог позаимствовать эту информацию от Марка (9:2-9). Хотя, кто у кого списывал, пусть разбираются специалисты. Во всяком случае, у троих это чрезвычайное чудо отмечено, а у несомненного участника этих событий – ни слова. А что же это он так?  Ведь он намного позже этих трёх своё повествование настряпал. Причём, так намного позже, что даже только после своей смерти он увидел своё напечатанное произведение, уже оттуда. Странная забывчивость Иоанна о таком весьма важном событии, как встреча Иисуса со своими родственниками Моисеем и Илией. Илия, ведь, по некоторым думам некоторых «исследователей» приходится Иисусу прапра…дедом, если считать Его родословие по приёмному отцу Иосифу. Хотя нет, ничего странного, в том, что Иоанн ничего не услышал. Всё просто объясняется. Почитайте и поймёте. Иоанн, оказывается, глуховат был. После того, как всё это произошло, Иисус сказал (9):
«Никому не сказывайте о сём виденном, доколе Сын Человеческий не воскреснет из мертвых».

Вот Иоанн услышал и запомнил только «никому не сказывайте о сём виденном». А конец фразы толком не расслышал. Так что простительно глуховатому. Да и времени с тех пор прошло слишком много, всего и не припомнишь. Хотя странно. Иоанн-то мог и запамятовать, а вот Бог-то вряд ли. Но не подсказал Иоанну, когда тот писал Евангелие под Его диктовку, сообщить и об этом чуде.


Похоже, что Иисус доверял больше Петру, Иакову и Иоанну Зеведеевым, потому что только им Он явился на горе как солнце, в сияющих одеждах. Иаков и Иоанн – понятно, поскольку весьма ближайшие родственники Иисусу, племянники. А вот с Петром, вероятно, действительно, как и сказано: Пётр – один из любимых учеников.
 
Сошли к Нему Моисей и Илия, о чём-то беседовали о своём, Небесном. Эта избранная тройка учеников сказала здесь Иисусу: «Как же нам тут хорошо! Давай устроим здесь вам три кущи: Тебе, Моисею и Илие?» Но тут вмешался Сам Бог: «Что вы лезете не в своё дело? Это Мой Возлюбленный Сын, слушайте Его!». Делать нечего: приказ есть приказ. Ломанулись все трое головами в землю со страху, но Иисус поднял их, говорит, мол, что это с вами, что вы головами-то об землю хряснулись?

Оглянулись избранные кругом – никого и нет. Чудеса, прямо, на зелёной траве.

И снова кто-то может меня обвинить, что я всё придумываю. А я к этому добавлю подлинные слова из Священной Книги Матфея (17:5-8) , чтобы показать, насколько я всё это не придумываю:
«Когда он (Пётр – С.Ч.) ещё говорил, се, облако светлое осенило их; и се, глас из облака глаголющий: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Моё благоволение; Его слушайте. И услышавши ученики пали на лица свои и очень испугались. Но Иисус приступив коснулся их и сказал: встаньте и не бойтесь. Возведши же очи свои, они не увидели никого, кроме Иисуса».

Я несколько отвлекусь на не совсем божественную тему. Вопрос: была ли такая острая необходимость для беседы Моисея и Илии с Иисусом непосредственно на земной поверхности, да ещё и при свидетелях? Они, на мой взгляд, если бы существовали, то побеседовали бы и без этой чисто человеческой встречи, сумели бы, что там и говорить. Мы очень хорошо знаем свойства всех их и их возможности, а уж об их способностях-то можно даже и не говорить. Безо всяких гор обошлись бы. Просто, у божественных-то людей, как нам, например, по мобильному телефону, даже совсем и без роуминга:
– Алло! Это ты, Илья?.. Нет? А кто? … А, это ты, Моисей! Не узнал, богатым будешь! Ну, как вы там поживаете? Отцу привет передавайте, скоро буду Сам!
Вот, примерно, так.

Спустилась четвёрка с горы, а внизу уже народ поджидает. Один из ожидавших попросил Иисуса вылечить его сына. Обращался, мол, к ученикам Твоим, а они и не смогли. Тут уж Иисус взъярился: «У, неверующие и развращённые! Сколько Я буду тут с вами мытариться? Ну, ничего, немного осталось! Терпеть вас не могу! Ну-ка, подавай своего сына, так и быть, вылечу».

Вы, вероятно, в который раз скажете, что я всё это выдумываю, не говорил Иисус таких слов. Точно таких же не говорил, но очень к моим словам близко. Посмотрите сами (там же, стих 17):
«Иисус же отвечая сказал: о, род неверный и развращённый! доколе буду с вами? доколе буду терпеть вас? Приведите его ко Мне сюда».

Ну, что, разве не так?

Ученики-то оказались туполобые, непробиваемые. Уж чего перед ними только не проделывал Иисус, каких только фокусов они не видели. Ничем не проймёшь. Сам виноват, таких собрал. Кого же ещё винить-то? Знал ведь, что набирал и неверующих, и твердолобых, и не понимающих, казалось бы, самого простого.

И ещё раз напомнил Иисус Своим ученикам, чтобы они ещё раз опечалились, о том, что будет Он убит и в третий день воскреснет.

И как тут пройти мимо такого чуда, как добывание денег? (Об этом и раньше говорилось – о несколько странном добывании денежек.) Очень поучительная картина. А то всё говорим-говорим, а о чём – неведомо. Как раз и подошло время сказать, как они добывали денежки. (Есть время добывать денежки и есть время их тратить, мог бы сказать Екклесиаст Проповедник.)

По словам Иисуса, с которыми Он обратился к Петру (стих 27), добыть денежку совсем даже и не сложно:
«…Пойди на море, брось уду, и первую рыбу, которая попадётся, возьми; и, открыв у ней рот, найдёшь статир; возьми его и отдай им (собирателям дани на храм – С.Ч.) за Меня и за себя».

Статир – это монетка в четыре драхмы. Драхма – это тоже денежка.

Воистину – птицы небесные, не жнут, не сеют, а драхмы из рыбьих ртов собирают. Понятно, что и рыбке, той, «которая попадётся», то есть – любой, негде взять монетку. Положена она была ей в рот Кем-то. Ну, господа хорошие, зачем же такие сложности устраивать с ловлей рыбы. «Пойди на море» (это не сложно), «брось уду» (а её ещё надо было где-то взять, скорее – попросить у кого-нибудь или у того же кого-нибудь украсть, поскольку купить было не на что). Про приманку забыл. Словом, целое никому не нужное делопроизводство. Да прямо так, протяни руку, как это делают часто фокусники, и дай этим сборщикам то, что они просят. Как индийский недавний бог Шри Сатья Саи Баба, например, помотает в воздухе рукой и одарит кого чем, даже и золотыми вещами. Ведь, в конце концов, всё равно так оно всё и получается. Кто бы сказал, что не так? Придумайте что-нибудь другое! Ан нет, с вывертом надо всё это обустроить, чтобы верующие читатели восторгались этим непонятно зачем и для чего придуманным чудом. Да и уместно ли эту глупость относить к чудесам? Но, повторимся, каков Поп, таков и приход. Расход тоже.

Будем радоваться тому, что фокус с рыбкой благополучно придуман одним только Матфеем, и никто из других связываться с этим не стал. Рыбка – она хоть и знак христианства, но не до такой же степени, чтобы это христианство ещё и кормить бесплатно и с вывертом. Да и глупо как-то.




Далее: Глава 38. Путь-дорожка в Царствие небесное.