По ту сторону берега Господа Моего

                По ту сторону берега Господа Моего               
Я как-то странно, не естественно ощущала себя. Словно одновременно находилась в двух измерениях. Несуразно, бессмысленно на кровати лежало одно я, как кусок вязкой массы, точно кислое тесто. И другое я, испуганное, измученное, запутавшееся, глядело с верхнего угла комнаты на это первое я, которое казалось белым платьем, обшитым синею тесьмою. Нелепые, странные мысли и видения проносились в моей голове. Жар перемешивался с бредом. Оба я уже довольно долго брезгливо глядели в окно и испытывали отвращение. На стеклах мерещились разбитые яйца, которые медленно растекались и отвратительно мерзко пахли.
К вечеру два я соединились, и я, корчась от боли застонала. Вошла перепуганная мама вся в слезах. Она открыла окно и ахнула.… В это время влетела летучая мышь. Задела слегка люстру, но пролетела мимо, хотя вскоре ударилась об косяк двери. Дверь задребезжала и тотчас захлопнулась. Бедное животное попало в неприятное, затруднительное положение. Любая попытка взлета с ее стороны терпела неудачу. С одной стороны удерживали стены, с другой расстроенная мама, которая наотмашь шваброй стучала по стенам, желая, попасть в летучую мышь. Не отрываясь, я устало волочила глазами по потолку и стенам, наблюдая за мрачной картиной. Как-то странно, отдельно, сосредоточенно впустила воздух в легкие и быстро произнесла:
- Мама не убивай! Я умираю!
В декабре 1982г. страшный диагноз – менингит вез меня на скорой помощи в больницу. Мне было 12 лет.

Откуда-то, почти с небес, бежал могучий, ледяной, непрерывный водный поток. Огромное количество белой пены взбивало берега и выкидывало на них разноцветные камешки, которые блистали на желтом сахарном песке. Я стояла на высокой, обрывистой горе, а внизу, в глубине долины располагалась деревня. Вдаль речного русла, в удлиненной впадине росли молодые яблоки. Я уловила томительный и сладостный аромат, исходящий от крупных розовых цветов. Но что было удивительнее всего, так это множество благоухающих плодов, нагружающих кроны деревьев вместе с сучьями. Стволы с румяными душистыми, желтыми, красными, зелеными и прочими оттенками яблок возносились к небу, как будто благодарили Господа.
К берегу реки причудливыми узорами бежали всевозможные дорожки, на которых виднелись густые посевы хлопка. Было видно, что кое-где яйцевидные коробочки уже треснули и местами волокна высыпались на землю. Здесь же, с кувшинами, плавно ступая, ходили девушки. Сверху, тропинки казались сетью белоснежных ковровых покрытий.
Молодые женщины шли, совершая движения в одном и том же направлении от берега реки к холму, на котором сидели мужчины и играли на 3-х струнном инструменте, напоминавшем бандуру. Иногда они возводили руки к облакам и читали молитвы.
Вода внизу была несколько затуманена паром. Отчего мне чудилось, что кувшины наполнялись молоком. Одеты они были просто, но в их наряде прослеживался девственный вкус не тронутой цивилизацией природы. Опрятность и свежесть нежных тонов подчеркивали внутреннюю гармонию с окружающим миром. Людей облекали белые  длинные рубахи, которые служили им нижним бельем. Поверх платья, с каким-то особенным изяществом сидели плетеные из трав мужские жилеты и женские сарафаны тонкой и качественной работы. На головах блистали спелые виноградные венцы.
Драгоценные головные уборы символично перекликались с плетенными жилыми домами. Виноградный дизайн быта выстроился вблизи пологих склонов. Окна и двери сдвигались и украшались сочными гроздьями.
Орнамент был геометрически точен и создавался путем перекрещивания растущей лозы. Она причудливо свивалась и изображала неповторимые формы: цветов, побегов, солнца, облаков, журавлей, голубей, бабочек и ангелов.
В то время, когда я разглядывала внутренние двери дома, то ко мне подлетела голубка. Она села на мою ладонь и молвила голосом бабушки Василисы:
- Эти двери приспособлены для складывания и делают помещение просторнее, чтобы мы могли соединить наши души в молитве ко Спасителю. И тогда ничто не может преодолеть Любви Бога к нам и нашей Любви к Сыну Божию. Все окна, которые ты видишь здесь, регулируют t0 воздуха. Окна – символ нашего духа. Ведь t0 здесь после благодарственных молитв становится райскою прохладою. Но все это лишь малая доля того, что чувствуют наши души. Потому что Благодать не имеет границ.
Я вспоминала о том животворящем источнике бабушкиной души, которым она питала меня с раннего детства и спросила:
- Как мне постигнуть красоту Божественной природы и приобрести навыки твоего ремесла?
- С верою, с разумною молитвою Благодать Спасителя способна составить список твоей дальнейшей жизни. Умение сплести с любовью изящный веночек есть начало твоего будущего. Если всем сердцем, всей жизнью своей сможешь нести Веру так, что заполнишь ею все мысли свои и никогда не отгонишь их плохими делами, то Господь откроет тебе дорогу в Благодатный Край, как на земле, так и на небе. Ведь все, что ты видишь здесь – это стремление твоего духа и твоего дела.
- В детстве, бабушка, ты учила притягивать к себе травы, размышляя, наблюдать за ними. Приобщала к рукоделию. Сколько радости доставляла мне несложная работа с природным материалом в зеленой мастерской под открытым небом. Я и теперь бывает, присяду на лугу отдохнуть, сорву тонкий стебелек трясунки и задумчиво жую. И так становится грустно без тебя. Болезненно тоскливо.
- Не бойся болезни. Она послана с целью испытания и усовершенствования твоей души. Это явилось дело Божие для укрепления твоей Веры. По милости Господа  ты получишь исцеление и встретишь на Земле созидающих людей, чей дом – Благодатный Край. Их не много, но ты узнаешь их, по словам истины:
- Бог воистину любит нас во всякое время, и мы можем уповать на него всегда, даже тогда, когда в нашей жизни больше теней, нежели солнца. Ровно три дня я была без сознания. Мама, сгорбившись надо мной с болезненным вниманием, прислушивалась к каждому отдельному вздоху. Я открыла глаза и немного удивленно, но осмысленно взглянула на страдающую мать. Она улыбнулась созерцательно и с облегчением. Я поняла, что моя болезнь довела ее до полного изнеможения. Сердечно и кротко, но невозмутимо взглянула в дорогие измученные глаза и произнесла:
- Мамочка я люблю тебя! Я иду к тебе!


Светлана Паршина