Кукла. странная проза

КУКЛА

«»


Куклы были со мною всегда.
В ту пору, когда мир состоит из кроватки, крепких рук отца и материнской груди ты вынужден играть-дружить с теми, кто попадает на твою территорию.
Простая случайность.
Трехлетняя сестренка, играясь со мной полугодовалым, уронила в кроватку кудрявое существо с небесно-голубыми глазами в малиновом платьице говорящее вслух: «Мама»
Такая малость, но я именно с того случая я слышу настоящие голоса кукол.
Именно кукол, а не плюшевых мишек, слонов или прочей мягкотелой дряни.
Не подумайте как мои родители чего плохого. Много лет они безуспешно пытались приучить меня к пистолетам-танкам и прочей чепухе.
Я видел, как переживает отец, когда вместо мальчишеской радости  я с непониманием отодвигал подарки способные осчастливить любого пацана.
— Снова куклу ему подавай! — в отчаянии кричал он матери пытающейся его успокоить, — Что из него получится, если  даже конструктор ему неинтересен?
Отец лукавил. Конструктор, равно как и немецкую железную дорогу на полкомнаты, я эксплуатировал нещадно. В собранных домиках под красной черепицей жили мои куклы и на открытых вагонах они ездили в свои кукольные путешествия.
Не скажу, что я не общался со сверстниками или рос паинькой.
Еще в трехлетнем возрасте пришлось заставить считаться с собой паренька на пару лет старше себя.
Пытаясь вырвать у меня любимую куклу, он и сам не понял, что произошло, а я всего лишь исполнил совет молчаливой спутницы с открывающимися глазами.
— Пинай в коленку, — услышал я привычно-тихий голос и не замедлил воспользоваться советом.
После как противник повалился, вереща будто котенок, мне посоветовали добавить, что я и сделал, заехав ему по коленке еще разок.
Куклы с советами не мазали. Самая первая, что случайно попала в кроватку и просила называть ее Юрча (это позже я выяснил, что произвели ее в Польше), так вот Юрча стала моим настоящим проводником по миру людей.
Я рос смышленым не по годам, и даже мой папаша после множественных жалоб соседей и заведующей детским садом на непримиримость моего характера в разборках со сверстниками успокоился, хотя и пытался иной раз соблазнять моделями самолетов или винтовками.
Куклы оказались намного интересней сверстников и советы с подсказками, что получал я на уроках, искупали неудобства установления собственного статуса кулаками.
Прозвище «Кукла» приклеившееся ко мне с первого класса для меня обидным не было, страшнее было понимать, что я всего лишь человек.


«»


Разгадывать происходящее я не пытался, принимая  как данность.
Только позже прочитав о Вуду и восковых куклах, которыми колдуны уничтожают врагов, пытался выяснить кое-что об этом у своих внешне молчаливых приятельниц. Однако говорить  об этом согласилась лишь первая подруга Юрча.
— Они не из нашего мира, — улыбалась она поблекшим розовым ртом, — Наши их боятся. Мы — оберегаем, они — убивают.
— А ты, — поинтересовался я, — Ты не боишься?
— Я нет, — тихо звучал в моей голове голос, — Я же говорила тебе — мы, как и люди берем черты родителей от тех, кто нас собирал. В меня на фабрике вдыхала жизнь дочка польской гадалки.
Шло время.
Я покинул родной Иркутск и стал студентом престижного Московского вуза. Нужно ли говорить, что и здесь не обошлось без кукол.
Юрча была со мной всегда, как и Татьяна, Лола и расшитый закарпатский Гуцул. 
Последний, правда был склочен и взбалмошен, оглашая иной раз мое сознание беспричинными замечаниями, но бывали ситуации, в которых я без него не обходился.
Подарил его отец на мои пятнадцать лет.
— Пускай у тебя будет в коллекции хоть один парень, — сказал он мне, — Тем более что твой прадед из Закарпатья.
Именно этот десятисантиметровый Яныш научил меня странным приемам боя на дубинках, в котором тамошние лесорубы оказались большие мастера.
Никто не имел такой армии разноречивых советников.
Кое-что им не нравились — например вторая половинка человечества.
Женщин они видели насквозь.
— Конченная сучка, — скрипел из кармана   Гуцул, — Не вздумай показать, что ты заинтригован слабак, можешь даже ее оскорбить — никуда не денется, ей не ты нужен, а профкомовские привилегии.
Действительно к пятому курсу благодаря советчикам я имел свободный график посещения и немаленькую должность в профкоме института.
Путевки, ведомственный дом отдыха, студенческий профилакторий — арсенал немаленький.
— Женщины, — сварливо обсуждали куклы очередную пассию, — Да что они знают о любви, эх, если бы мы были по-настоящему живыми.
 Гуцул все-таки со временем сменил гнев на милость и с удовольствием принимал участие, в профкомовских оргиях удобно устроившись в специальном кармане пиджака.
Чувство юмора у него оказалось незаурядным, и я многому у него научился.
Камнем преткновения в отношениях с детскими друзьями оказались манекены.
Нваждение началось еще в школе.
— Аккуратней, они не наши, — пискнула из школьного портфеля Юрча, когда неожиданно послышался странный голос из витрины.
— Нравлюсь тебе мальчик? — продолжал голос.
— А я? — прозвучало с другой стороны.
Крутнул головой и услышал приглушенный смех.
 — Мы на витрине. Мальчик, хочешь настоящей любви? Потрогай нас…
Вкрадчивые голоса гипнотизировали.
В ту пору я был еще девственником и любое упоминание о плотских утехах будили в моей голове бури эмоций.
Пропасть бы мне в тот раз, если бы не Юрча, хотя почему пропасть, сейчас-то я полагаю что она просто ревновала, как и прочие тихие советчики, включая Гуцула. Но кое-чего она таки добилась. Манекены заигрывали со мной и позже — но благодаря советам кукол это казалось неинтересным, тем более я рано познал женщин.


«»

Столицу я все-таки покинул.
Родной Иркутск казался мне мелким городишкой, но лишь первое время.
Необычное умение слышать голоса я пользовал, как мог.
Советов  от них я больше не ждал — собственный опыт превосходил кукольный на несколько порядков  и куклы стали хранителями моих секретов и разведчиками.
К странной коллекции в кабинете окружающие привыкали быстро и не стеснялись, говоря одно задумывать другое — куклы видели их насквозь.
Я быстро двигался по служебной лестнице, умело расплетая заговоры, и сам расставлял множественные ловушки.
Спустя каких-то пять лет я стал руководителем регионального филиала крупной госкорпорации.
Но однажды все закончилось.
Я женился.
Белокурая Ольга снесла все преграды и запреты, установленные моими советчиками.
— Пропадешь, — сетовала Юрча, — Не вздумай нас оставить!
— Женщины коварней манекенов, — рычал Гуцул, — Остановись…
Тщетно.
На третий день свадьбы я заехал на работу и, открыв кабинет, не услышал ничего.
Мои куклы сидели в застекленной витрине и пялились на меня выцветшими глазами без малейших признака жизни.
— Юрча, — позвал я, — Гуцул…
Ответом мне звучало лишь гудение кондиционера — ни намека, ни полуслова.
— Лола! Татьяна! — заорал я, не желая мириться.
— Звали? — заглянула референт Танечка, —  Ой! Что это с вами,
На ее миловидном личике я увидел изумление и сообразил, что стою на коленях около шкафа, молитвенно сцепив руки.
Удар оказался слишком силен, но я оставался закаленным бойцом.
— Ничего, — вымученно улыбнулся я, — Молюсь, — кивнул на иконы, расположившиеся над куклами, — Сделайте мне чаю, Танечка через минутку, а это пускай будет нашим секретом.


«»


Кукол я оставил в своем кабинете в надежде на их возвращение.
Прошел год, потом второй.
Навыки, полученные в общении и завоеванный авторитет перспективного, молодого топ-менеджера позволяли расти и впереди мелькало назначение в столицу.
Стараясь заполнить вакуум и в поиске нового круга общения, я возобновил свои занятия по Кендо (японский бой на мечах), вспоминая добрым словом школу молчащего ныне Гуцула. 
В семейной жизни тоже все было в порядке. Ольга оказалась прекрасной женой и на третий год нашей жизни подарила мне чудных двойняшек.
Чего я только не делал, чтобы оживить кукол. Беседовал часами в одностороннем порядке. Рассказывал про дочек. Просил прощения. Умолял вернуться и угрожал покончить с собой — тщетно.
Осознавая, что детская история закончилась, я иногда впадал в серьезные депрессии, которые Ольга называла беспричинными.
Наверное, так оно и было — беспричинное — это лишь отсутствие причины…



«»


Московский родной ВУЗ собирал выпускников каждые десять лет.
Приглашение в ярком конверте и несколько звонков от друзей пришли одновременно  с командировкой в столицу на собеседование к новому назначению.
— Если все состоится, через полгодика готовься, — шепнул я жене, — Столица это что-то…
— Неважно, — шептала мне она, — Лишь бы вместе…
Ольга за эти годы почти не изменилась. Семейный уют и дочери, полученные в обмен на молчание кукол в итоге — перевесили.
Невзирая на опыт общения с противоположным полом бабником я не был.
Ольга оказалась способна дать столько нового, что однажды установившаяся гармония не прерывалась.
Не мешало мне это и по службе — семья показатель основательности во все времена.
А столица ждала. Я чувствовал это каждой клеточкой.
Бывая в командировках, я поддерживал с ней отношения, обходил места, что полюбил в студенчестве, и мысленно беседовал с древним городом.
Предвкушая очередную встречу и молчаливые объятия столицы, я ступил на трап авиалайнера.

«»

— Миха привет! — теребил меня в медвежьих объятиях сокурскник, — Поехали со мной! Отпускай машину…
Водитель корпорации скромно рассматривал нашу встречу «Домодедово»
— Какая программа? — кивнул ему я.
— Сегодня, заселение, завтра каникулы, на послезавтра встречи.
— Ты слышал? — победно рявкнул товарищ, — Сегодня ты мой, завтра встреча в институте, а потом хоть потоп…
Я улыбался, он всегда был лидером. В свое время мы с ним «грызлись» пару первых курсов, а потом крепко сдружились.
— Сначала заселяемся. Мы за тобой. Не спеши — распорядился я водителю и обнял еще раз товарища.
 

«»


Ведомственные гостиницы — штука удобная. Хотя сторонних жильцов здесь тоже селят — хозрасчет есть хозрасчет.
Пока мы добирались до номера с широкой двуспальной кроватью, на малом Афанасьевском переулке мой сокурсник Олег рассказал о своем новом проекте, который он назвал альтернативным.
Оказалось, за последние пару лет его увлек модельный бизнес, и он теперь совладелец одного из предприятий Вячеслава Михайловича Зайцева — шьет шубы  класса элит из соболей.
— Когда первый показ год назад делали — натерпелся, — рассказывал Олег, мастеря прямо в машине на заднем сиденье замудренный коктейль, на которые был большой мастак.
Оказалось, торговать шубами в Арабских Эмиратах задачка не из простых. — Рынок там шикарный, — щурился товарищ на солнце, пробивающееся через люк, — Денег вагон, но пока шейхинь расшевелили даже паника была — верно ли рассчитал…
— Шейхини?
— Жены шейхов. Закрытый показ. Мы сами их не видели. Только девчонок из нашей команды и допустили, в чем собственно и ошибка — продавал-то натасканных не было. На втором показе учли, так что теперь дело на потоке. Кстати, — протянул мне товарищ стакан с коктейлем, — Поехали, я тебя сегодня после обеда со Славой познакомлю, у нас с ним небольшое совещанье, а вечером на показ. Фешен вик как раз идет. Мерседес центр, звезды там, девчонки — тусовка интересная. Ты как насчет слабого пола?
— Давно не заезжал, — усмехнулся я, вспоминая студенческие марафоны.
— Ну, вот и развеешься. Наши места в вип-секторе, так что мы теперь звезды  не меньше. У тебя есть что-нибудь экстравагантное?
— Пиджак из кобры и ботинкаи из питона сойдут?
— Осваиваешь змеиный тренд? — засмеялся Олег.
— Тренд?
— Ну, направление, — отобрал у меня пустой стакан товарищ, — Привыкай, ты теперь принадлежишь миру высокой моды…


«»


Московский Дом Моды на Проспекте Мира оказался неприглядным только с виду. Начинка же оказалась непростой.
Сразу было видно, Олег здесь свой — ему улыбались, начиная от гардеробщицы.
— К Вячеславу Михайловичу? — приняла она наши куртки.
— Да Анастасия Филиповна, — кивнул Олег и ткнул меня в лифте плечом, — Привыкай. У нас здесь по-семейному.
Муравейник Дома Моды жил своей жизнью пропуская через лестницы, переходы и лифт уйму разнокалиберных персонажей.
Пиджачок из кобры, сшитый в прошлом году в Индонезии сильного впечатления на окружающих не производил.
«Видали виды», — понял я, размашисто шагая следом за Олегом среди множественных картин, — Кто рисует? — шептал я на ухо товарищу.
— Как кто? — повернулся тот, — Сам. Он же народный художник еще при СССР.
Со стены на меня удивленного взирала пастельная красотка фиолетовых тонов, побеждающая привычное мне пространство уверенной синевой.
Картины колдовали. Я чувствовал это кожей, и становилось не по себе.
— Яночка, — крикнул Олег в приемной, — Вячеслав Михайлович у себя?
— Минут сорок как нет. Найти? — улыбнулась миловидная брюнетка с необычайно симпатичным каре, напоминающим  ровный абажурчик  старинной лампы.
Как из-под земли появился симпатичный парень, кивнул референту и растворился в коридоре.
— Сейчас Дима вычислит, где он, — улыбалась брюнетка.
Прошло минут десять, и я уже стал осваиваться среди множественных взглядов с картин, как нас позвали.
— Вячеслав Михайлович в мастерской, — сообщила Яна, — Дима проводит.
Мы уехали лифтом на пару этажей выше и, пройдя по коридору с гигантскими фотографиями обнаженной мужской натуры, оказались в мастерской, спрятавшейся за неприметной дверью.
Хозяин Российской моды творил.
Пастельные мелки в его руках менялись, и на рисунке уже проявился странный взгляд женщины необычных тонов с удивительной внутренней красотой.
— Пастель, — шепнул я Олегу.
— Точно! Пастель! — у хозяина оказался тонкий слух, — Рисуете?
Молодая улыбка и твердый взгляд подчинял, да и вопрос требовал ответа.
— Всего лишь зритель, — улыбался я, — Но считаю это важным.
— Отчего же? — вернулся к рисунку Вячеслав Михайлович.
— Ничего не стоит музыкант без слушателя или писатель без  читателя, — бухнул я.
— Точно! Нравится пастель?
— Она колдует…
— Умница, — встряхнул рисунок Зайцев, — У тебя интересные друзья Олег. Из чего ваш жакет?
— Кобра, — важно надулся я, пытаясь припомнить слова товарища — Осваиваем змеиный тренд…
— Вижу, — усмехнулся Вячеслав Михайлович, — Ужасно! — интонации надежд не оставляли, — Мы сейчас чаю попьем, а будете уходить заскочите в магазин, Олег знает. Присмотрите себе модель — отошьем со скидкой…
До стола мы добрались не сразу. Хозяин провел немаленькую экскурсию по собственной галерее. Созданные образы дышали со стен, создавая необычную атмосферу.
«Колдун», — сказал я себе, как уловил некое раздвоение сознания после просмотра.
Закончилось все фотоработами, студией и необычайно красной гостиной, где сидели несколько делопроизводителей и по обыкновению сновали мастера с ленточными сантиметрами наперевес.
— Маша, иди чай пить, — крикнул Вячеслав Михайлович.
— Внучка, — шепнул Олег.
Мы уселись на уютном синем диванчике, и неожиданно из-за дверей появилась в белом комбинезоне стройная фигурка подростка с короткой стрижкой.
Наряд оказался под стать обстановке. Карман в форме огромной руки со вздувшимися венами был пришит на животе комбинезона, а длинные пальцы расползались по всему телу.
— Через неделю показ, — улыбнулась девчушка моему ошалелому взгляду, — Дорабатываю коллекцию «ворованный воздух»…
Время провели чудесно. Машенька оказалась начитанным ребенком и прекрасным собеседником.
Вячеслав Михайлович с Олегом куда-то отлучились и, минут через двадцать товарищ вернулся один.
— Уходим, — сказал он, — Надо поужинать до показа .


«»

В магазин заходить не стали, однако на выходе из Дома Моды произошло нечто.
Когда мы шагали мимо витрин с разодетыми манекенами, я неожиданно уловил второй половинкой сознания  привычный с детства кукольный голос.
— Привет…
Огляделся. Манекены молчали.
Мысленно поинтересовался:
«Где ты?»
— Внутри, — звучал ответ.
— Завтра пойдем, — тащил меня прочь товарищ, — Ты Славино «ужасно» не слушай, это профессиональное, мол, мы шьем круче всех — остальное фуфел. Завтра перед встречей выпускников заскочим — посмотришь. Может действительно, что подберешь, вещички-то классные есть…
— Иди, — отпустил меня голос, — До завтра…
«Наваждение, — проворачивал я в голове ситуацию, — Неужели вернулось. Явлюсь домой, а кукольная компания опять говорит… В Москве бы они мне пригодились…»
Колдовство дня на этом не закончилось.
Места VIP оказались как нельзя кстати. Змеиный пиджачок — тоже.
Попасть на показ без специального приглашения было сложно. Секьюрити на входе и ты в огромном холле набитом барами и публикой.
На втором этаже входы на подиум и первыми проходят випы.
В змеином тренде оказался я один и когда на первом показе передо мной уселся паренек с фотоаппаратом и спросил разрешения фотографировать, я стал играть в звезду.
Показ увлек. Публика, набившаяся в зал — тоже, хотя никак не получалось переключиться от «беседы» возле магазина и давно забытых тихих голосов. Старые эмоции, посеянные еще в детстве, оживали и будоражили 
Фотографы заканчивали вспыхивать перед нами, и переключались на моделей.
Профессиональная отрешенность и необычные цвета.
Парни в костюмах странного кроя и женщины в цветастых гетрах. Еле узнал внучку Зайцева Машеньку в гигантской шляпе.
Калейдоскоп крутился, выпуская на подиум все новые порции моделей. Мужчины в цилиндрах. Темнокожий афроамериканец в куртке из разнокалиберной клетки. Гигантские шарфы  и цвета, цвета, цвета, цвета…
Вспышки.
Остановки моделей на дефиле, около фотокамер. Аплодисменты…
Машенька появилась еще раз в черном платье и с необычным пером над головой.
Финальный проход моделей перед появлением Вячеслава Михайловича.
Все кто уже ходили по одному вышагивали теперь цветастой «цепочкой», не меняя бесстрастного выражения лиц.
Предпоследней устало шла Маша.
«Бедный ребенок», — оценил я.
За ней вышагивала модель в белом и огромной шляпе.
Странно она себя вела. Улыбалась. Смотрела по сторонам. Встретилась со мною взглядом и кивнула как старому знакомому… Игриво… С намеком…
Я гордо огляделся по сторонам, но, похоже, ее поведение никого не смутило, а мне еще раз вспомнился странный диалог на пороге Дома Моды.
 «Завтра спрошу у Маши кто такая», — решил я и переключился на выход к подиуму самого Зайцева.

— Можно с вами сфотографироваться, — вцепилась в мою руку девчоночка лет двадцати на выходе с первого показа, — Да он это он, — повернулась она к подружке, — В одном ряду с Фриске сидел…
Олег молчаливо улыбался, и я понял — мы настоящие звезды.
На финальный показ модельеров с громким названием «Давид и Александр» мы заходили уже вчетвером.
«Малышки» уселись рядом и вцепились в нас так, что стало ясно — вечер закончится вместе.


«»

Грехопадение вопрос сложный.
«Может ли знаменитость грешить? — спросил я себя наутро как проводили девчонок из квартиры Олега, и ответил себе, — Обязана…»
С другой стороны, что оставалось? Рассказывать товарищу, который знает меня как неисправимого бабника со студенчества, что я не изменяю жене? Еще подумает не о том…
Совесть не мучила. С удивлением прислушивался к себе понимая — намечается новый этап жизни — когда-то же это должно было произойти... Почему не сейчас?
Беспокоило одно — я уловил потерю…
Состояние поселившееся во мне вместе со странным разговором на пороге магазина высокой моды, ширилось, росло и ситуация затягивала. Появилась странная незащищенность.
Но, алкоголь решает все проблемы, и утренний коктейль Олега наполнил мое существо иллюзорной радостью.
По дороге на Проспект Мира живенько обсуждали вчерашнее приключение. Морозный воздух столицы вливался  в легкие, наполняя сладостью каждое мгновение.
Внучка Вячеслава Михайловича Машенька оказалась в красной гостиной.
Одета, оказалась неброско — джинсы и рубаха в клетку.
— Чай будете? — улыбалась девчушка.
— Ожила, — смеялся я, — На последнем дефиле усталой выглядела, кстати, а что за модель за тобой шла?
— Отоспалась, — теребила чайник Маша, — А за мною никто не шел, я замыкающей была…
— Как не шел, — чуть не подавился я, — Ну эта модель в белом… и шляпе…
Теперь на меня удивленно глядел Олег.
— Маша точно последняя шла, — вытащил он из кармана «Айфон» — Смотри.
Полистали снимки.
Точно. Усталая Маша, ссутулившись шагала, замыкая колонну.
Камера никого за ней не запечатлила…
Пришлось отшучиваться, но неприятное состояние ирреальности навалилось еще раз.
«Что произошло? — спрашивал я себя, — Несомненно, Маша была не последней, я же не слепой. В чем фокус?»
 Непонятный узел затягивался. Отвечая невпопад на шутки компании с трудом дождался окончания чаепития.
— Пошли в магазин, — поднялся, наконец, Олег, — Шмотки посмотрим. Может, что и подберем…
«Точно. В магазин», — вспомнил я вчерашнюю историю с голосами и неожиданно уловил — меня там ждут.
Зайдя с «черного хода» прямо из «Дома Моды» через дверь с кнопкой я неожиданно услышал вчерашний голос.
«Ты все-таки пришел…»
Пробежался взглядом по салону с множественными нарядами и вздрогнул.
Метрах в трех от меня стоял манекен доневозможности похожий на вчерашнюю модель с дефиле, что шла следом за Машей.
«Узнал? Я  понравилась тебе?» — прозвучал следующий вопрос.
Олег ушел в сторону мужской части магазина и теребил сейчас на манекене клетчатую крутку.
— Ты прекрасна, — шепнул ей я, чуть коснувшись пальцами края одежды, — Но как ты это делаешь?
«Интересно? — рассмеялся в моей голове нежный голос, — Хочешь меня?»
Меня уже не беспокоила странность ситуации, это был мой мир — мир кукол…
«Да как же можно тебя не хотеть…» — мысленно отвечал я.
«Тогда коснись моей груди, — стонала она, — Сейчас… Пусть это будет твоим залогом…»
Окончательно потеряв голову, я протянул руку и запустил ее под белое полупальто.
Манекен вздрогнул, а может это только показалось.
«М-м-м-м, — стонала она в моей голове, — Как я тебя хочу … Уходи … До вечера. Я тебя найду…»
Неожиданно в глазах симпатичного лица мелькнуло нечто странное — взгляд не взгляд, тень не тень.
— Миха, — позвал меня сзади Олег, — Погляди-ка эту куртку.

«»

Десять лет после выпуска срок не так уж большой. Когда-то давно в юмористическом рассказе я прочитал, как один мужчина с ужасом узнавал в непонятных дедушках и старушках бросающихся на шею своих однокашников. Кто-то кричал герою: «Как хорошо, что ты не умер, а мне говорили…» И т.д.
Иными словами на таких мероприятиях нужно быть готовым ко всему, но наше прошло исключительно.
Олег на заявление, что ночую я в гостинице, не то обрадовался, не то огорчился.
— Девчонки-то и сегодня придут, — шепнул он мне, — Как справлюсь-то?
Однако по голосу старого товарища чувствовалось — такой расклад его устраивает.
«Рим, — оценил я ситуацию, — Рим и римляне, вечные в своем разврате…»
Уходили мы все-таки вдвоем. Олег торопился к новому приключению, а меня интересовало, что же произойдет сегодня вечером.
Гостиница ласково приняла меня в свои ладони.
Я не спешил. Принял душ. Охладил шампанское и вымыл фрукты из супермаркета.
Телевизор бесновался на канале МТВ выдавая зарубежную попсу, умело замешанную делягами из шоу-бизнеса с российским кошмаром по принципу — в общей куче  вроде ничего.
Стрелки валились на полуночную отметку.
За окном затихал тысячелетний город, и неожиданно от дверей номера донесся тихий стук.


 «»

Заснули только под утро.
 Рассвет только-только проявился, раздвигая первой серостью ночное небо, как  мы обессиленные отключились.
Когда вчера я открыл двери на призывный стук, со мною произошло нечто.
Не зная, что делать я замер на своей стороне «соляным» столбом.
— Можно? — прозвучало в моей голове, и я протянул руку ожившему манекену.
Эта ночь не походила ни на одну другую.
Накопленное  за спокойные семейные годы, выплеснулось наружу.
Поток превращался в цунами, изобиловал водоворотами.
Такой сладкой смерти можно было желать целую жизнь и не получить
Но я получил…


«»

Утро началось странно.
На миг показалось, что сплю стоя в забавной позе с растопыренными руками.
Попробовал моргнуть — тщетно.
Шевельнуться — бесполезно.
Неожиданно перед  глазами замелькали странные пятна, и я с трудом разобрал знакомую картинку магазина Дома Моды на Проспекте Мира.
Изображение стало лучше, и я с ужасом понял — это не сон.
Место, на котором оказался, узнал сразу — именно здесь я вчера ласкал так неожиданно ожившую взрослую куклу.
— Люба, — закричал кто-то сзади и дернул меня за одежду, — Что за шутки? Кто поменял местами манекены и почему мужчина стоит в женском...?

 январь 2012 Иркутск-Туапсе.