Проводы

Мы стоим на перроне. Вокруг шум, суета, табачный дым, сумки и баулы с багажом, люди, люди, люди… Я смотрю в твои глаза и понимаю, что не могу тебя отпустить. Не могу – и отпускаю.
Как странно. Когда ты была рядом, я не замечала твоего присутствия, ты была, как данность. Ну вот просто ты есть и всё. Но сейчас, когда ты уезжаешь, я так остро чувствую своё грядущее одиночество, так сильно ощущаю щиплющую боль в пустой груди!
Хочется плакать. Слёзы уже не единожды закипали в лазах – но нет, рано, рано! Я стараюсь не слишком расстраиваться, ведь мы навсегда с тобой связаны, ты же помнишь?..

Мы отрывались тогда на рок-фесте. Было очень весело, настроение подогревалось не только любимой музыкой, ожиданием выступления московских гостей, но и морем пива. Что интересно, никто не был пьян, несмотря на огромные объёмы «живого» продукта. Мы прикалывались, как могли. Все люди в коже, специфическом макияже, банданах и напульсниках были родственниками. Крики, песни, смех – и музыка, музыка, музыка.
После нашей давней ссоры ты боялась обнимать меня, но смотрела на меня с обожанием. Ведь я согласилась гулять с тобой и переночевать у тебя! А я купалась в веселье, отмачивала сумасбродства (до сих пор стыдно за купание в Амуре голышом и дальнейшую гонку по набережной без джинсов…)
Тогда ты в какой-то момент решила подарить мне… себя. По-другому я выразиться не могу. Взяв за руку, ты остановила меня, сняла со своего миниатюрного пальчика серебряное кольцо и стала надевать мне на каждый палец. Вот я смеялась! Ты, чуть не вдвое меньше меня, хотела, чтобы твоё колечко налезло хоть на один мой палец! Наконец,  кое-как, один из пальцев втиснулся в узкий ободок.
По случайному совпадению это оказался безымянный палец правой руки…
Позже я надела твой подарок на средний палец левой руки – да так и не смогла его снять.
С тех пор мы связаны с тобою навсегда.


Проводница открыла дверь в тамбур, и в вагон потянулись отъезжающие с провожающими. Баулы, кряхтя, закидывались, затаскивались, впихивались, наконец, в узкую дверь, люди оступались на неудобном трапике…
С твоими сумками я не церемонилась, а вот ты – объект моего опекающего внимания. В принципе, ценный груз не ты, а тот, кто внутри тебя. Боюсь тебя отпускать в путешествие на девятом месяце беременности. Не хотелось бы, чтобы малыш родился в этой жуткой жестянке на колёсиках…
Добравшись до твоего места, я закидываю твой багаж в рундук («не трогай, я сама!»), разворачиваю тебя лицом к себе и обнимаю – уж как можно обнять пузико на ножках. Ты осторожно высвободилась и глянула мне в лицо. Мы улыбаемся друг другу, но мне кажется, что я вижу полузабытое выражение беспомощности в твоих глазах…


Тогда я решила, что пора положить конец нашим отношениям. Всё, хватит! Это было заблуждением, ошибкой, пьяным гоном!
Зачем я осталась ночевать у тебя? На тот момент ты меня бесила  просто своим присутствием, каждое твоё слово раздражало меня, каждый поступок злил неимоверно!
Некрасивая сцена произошла ночью. Надо было ложиться спать, и я стала стелить себе на полу, в самом дальнем от твоей кровати углу. Твои губы дрожали от обиды – ведь мы всегда спали в одной постели! – когда ты спросила, почему я решила спать не полу.
Объяснила.
И тут тебя прорвало. Ты кидалась меня обнимать, стояла передо мной на коленях, ты плакала – и умоляла лечь с тобой. Уверяла, что между нами ничего не будет, что даже не притронешься ко мне, что не пустишь меня спать на полу. Спрашивала сквозь слёзы, сквозь рыдания, почему я так с тобой поступаю, и снова – ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!..
Я отталкивала тебя. Я на тебя кричала. Я смотрела в твои то умоляющие, то беспомощные глаза и меня обуревали противоречивые чувства. С одной стороны мне было жаль тебя, мне хотелось обнять тебя и утешить, с другой – как ты достала меня своей истерикой!
Твой крик, когда ты уже поняла, что ничем не сдвинешь меня, железобетонную, до сих пор звучит у меня в ушах:
- Я люблю тебя!
В тот момент я готова была убить тебя собственными руками, изувечить, изуродовать!..
Ты так ничего и не добилась. Я легла на полу и долго слушала, как ты пила успокоительное и тихо сидела на возле кровати. Уснула я только тогда, когда ты, наконец, легла.


- Провожающим просьба выйти из вагона!
- Ну всё, дорогая, счастливо! – Я обнимаю тебя ещё раз, глажу рукою по щеке (целоваться на людях мы стесняемся). Ты хватаешься рукою за живот. – Да, и тебе, малыш, до встречи! – Ты говорила, что он реагирует на мой голос, начинает активно двигаться. Я улыбаюсь, глядя на твоё нахмуренное от неожиданной боли лицо.
Милые мои. Нежность обволакивает меня пуховыми рукавицами. Глаза щиплют слёзы умиления.
- Позвони, как доберёшься, - ты согласно киваешь, и я выбираюсь из вагона.
Дорога домой занимает немного времени. Захлопнув за собой дверь, я волю слезам.


В колледже нас считали странной парочкой. А потом в группе, не стесняясь, говорили, что мы любовницы. Мы тщательно поддерживали имидж лесбиянок. Сначала просто прикалывались. Потом я поняла, что это нечто большее, чем прикол.
Мне нравилось брать зубами подушечку жвачки и подавать тебе. Ты аккуратно брала её ртом, чуть дотрагиваясь губами до моих губ. Девчонки качали головами, глядя на нас, мальчишки краснели и прятали глаза. Мне нравилось наблюдать всё это.
Один раз такой своеобразный способ поделиться конфеткой увидел преподаватель истории и философии – довольно молодой мужчина интересной наружности. Честно говоря, я не предполагала, что он это увидит – мы шли следом за ним по лестнице и остановились за его спиной в пролёте. Но он увидел. И чуть не упал, споткнувшись о ступеньку. Бедняга, у него был такой дикий взгляд!..
Не знаю, можно ли это считать публичным признанием в любви, но… Лишь однажды я сказала тебе эти три слова. На паре. Через несколько недель после ссоры.
Вопрос преподавателя по философии вызвал в группе общественный резонанс: можно любить всех людей?
- Можно! – был мой ответ. – Я люблю всех!
- Меня ты не любишь! – И зачем ты это сказала? Даже отпрянула от меня, будто ожидала удара.
- Неправда! И тебя люблю! – В пылу спора я еле взглянула на тебя, но потом твой странный взгляд вынудил меня вернуться к твоим глазам. – Да, я люблю тебя.
Наверное, после этих слов началось наше примирение…


Отплакав, я долго валяюсь на кровати и вспоминаю. Как ни странно, мне легко это делать. Наверное, потому, что с этого дня я буду ждать. И не тебя, а вас. Мне предстоит встреча с двойной радостью, а это дорогого стоит!