Офицерские командировки

Ночью Александр Наумович, как обычно, не спал. Но на этот раз воспоминания не шли в голову. Просто, думать ни о чем не хотелось.

А вот днем на работе он вдруг вспомнил свои первые шаги в офицерском звании, когда его избрали секретарем комитета колсомола полка. Зачем он туда прыгнул, в работу, которую он не знал? Он и сам себе сейчас не может ответить. У него, как командира взвода, дела складывались неплохо. Командир роты был им доволен. Солдаты его слушались. Он никогда не повышал голос, не орал на подчиненных, но всегда разбирался в сути любого вопроса, старался, чтобы каждый его солдат за два года службы сьездил в отпуск и они, его подчиненные, в целом его понима;ли. Хотя конечно, ходили в самоволки и делали все прочее, чем грешна жизнь солдата в армии.

Он тогда точно знал , что его товарищ по службе, Генка, с которым они учились в училище в одном батальоне, хотел стать комсоргом полка. Алик это не планировал. Но однажды на комсомольском собрании танкового батальона, где он сидел в президиуме, Генка стал читать проект решения и его "заклинило", он не мог прочесть ни строчки, заикался, молчал. Тогда Алик , заглядывая в листок , стал подсказывать Генке. А присутствующий замполит полка попросил его взять листок и прочесть. Он прочел. А замполит вызвал его к себе и предложил эту должность. Алик неожиданно для самого себя согласился.

А потом начались его мытарства. Сначала он загремел на целину. Прибыв с целины, он загремел в командировку на строительство бассейна и гостиницы в Риге. Эти две командировки здорово обтесали его. На целине он научился пить. Нет, до этого он иногда выпивал с друзьями, но только по праздникам. На целине он понял, как это можно делать профессионально, технически и идеологически правильно.

А на строительстве его обтесали, как замполита. Сначала командир роты все приглашал егоизбить солдата, который нарушал дисциплину. Алик сначала думал, что тот шутит. Потом сцепился с ротным по  этому поводу. Тот, почувствовав, что у замполита свое мнение , перестал приставать к нему с дурацкими предложениями. А если видел , что ротный вызывал солдата  в каптерку, заходил туда же и присутствовал при беседе, всем своим видом показывая , что при нем драке не бывать.

Вообще, тот батальон, та командировка вызывает у Александра Наумовича противоречивые чувства до сих пор. Он и сейчас не понимал, зачем нужно было это строительство. Под шумок Олимпиады в Москве командующий округом добыл средства для строительства. А так как строить некому, то создали этот батальон, куда из частей спихнули все отребье, все, что нигде никому не нужно. Вся рота делилась как бы на три части. Средняя Азия, закавказье и остальные. А остальные - это солдаты, в свое время отсидевшие до армии в тюрьме. Отбросы еще те. Вот с ними и приходилось работать. Причем некоторые офицеры пили с этими солдатами, держали их за денщиков, за посыльных за бабами.  Он помнит, как каждую ночь с ротным и парочкой взводных они ждали порой до двух ночи, что же произойдет в казарме. Около часу ночи в казарме раздавался топот ног: это закавказцы, в основном азербайджанцы и чеченцы, бежали мочить среднеазиатов. Драки были не на жизнь. Иногда батальон шел на батальон и приходилось вызывать караул, чтобы стрельбой в воздух успокоить тех и других. Вот в такой обстановке приходилось служить.

А потом им в тот командировочный батальон начальником штаба назначили капитана из соседнего полка по фамилии Селедкин. Тот был командиром роты, но уже , как говорили в армии, старым командиром роты, или старпером. Он уже и не ждал, что его сделают когда-нибудь майором.  И вот этот капитан, попав в временно созданный батальон начальником штаба , решил на этом сделать себе карьеру, пытаясь понравиться своей строгостью высоким начальникам, ежедневно проверяющим стройку. А строгость его заключалась в том, что он ежедневно приходил в роту, где Алик был замполитом, и пытался заставить его наводить внутренний порядок. При этом его методы , майгко говоря, заставляли желать лучшего. Увидев, что молодой лейтенант не может оказать ему, старшему по званию, сопротивления, он стал орать на него, даже при солдатах. А замполит батальона почему-то не пытался защитить своего прямого подчиненного.

Заходя в роту, капитан сразу начинал искать замполита и орать
- Лейтенант, почему в роте нет порядка. когда ты займешся своей ротой.
- Я не обязан заниматься внутренним порядком товарищ капитан. - однажды ответил ему Алик. - Это прямая обязанность командира роты и взводов.
- Аааа, - взревел капитан. - А когда звезду на погоны захочешь, - прихлопывая его ладоней по плечу, - тогда будешь кричать, капитан, сделай мне документы.

И вот такое происходило каждый день. Интересен факт, что когда офицеры ходили в баню, попарится , да пивка попить с водочкой, он, капитан, был тут как тут, и такой ласковый и обходительный, особенно насчет выпить за чужой счет, что Алик только диву давался, откуда столько наглости у мужика.

Однажды, когда капитан после очередной холявной поддачи снова пришел в роту, то на его вопросы Алик наконец ответил
- Капитан, мне надоело. Не командуй мной. Должности у нас в полку одинаковые. А подчиняюсь я замполиту. Иди к нему и выясняй отношения. А у меня дела, мне на стройку надо.

Капитан открыл рот, но сказать ничего не успел.

На следующий день Алика вызвал замполит батальона, тоже капитан Григорьев. Потом их не раз жизнь сводила вместе.  Но Алик был уже в иной служебной позиции. А тогда Григорьев стал разоряться на лейтенанта.
- Товарищ капитан, прекратите орать. - твердо произнес Алик. - Если вам лично что-то во мне не нравится, обратитесь к начальнику политотдела. У вас по службе ко мне претензии есть?
- У тебя офицеры пьянствуют.
- Не у меня, а у нас.
- Ах у нааас??? Я тебя с должности...
- С кем останетесь?
- А что у тебя с социалистически мсоревнованием?
- У меня, товарищ капитан, люди ночами работают, зима, они костры жгут, а потом копают рвы для фундамента. И никто ничего не делает, чтобы им пункт обогрева сделать. 8 часов на морозе, а потом я должен проводить беседу о соц.соревновании?
- Лейтенант, да я тебя.....
- Да мне все равно, капитан. - сорвался Алик. - Что ты мне можешь сделать? В Сибирь отправить? Это не в твоих силах. Вместо того, чтобы на меня орать, разберись, почему нач. штаба у тебя пьет.

В общем, тот разговор ничем не закончился. А потом Алика сменили. Но тогда он уже понял, если не будет показывать зубы, никакой службы и карьеры не будет.

Прошло время, Алик стал расти по службе. Его забрали в политотдел. И вот уже он стал приезжать в части , участвовать в проверках, анализировать, как тогда говорили обстановку в частях, воинскую дисциплину. В общем, занимался всеми вопросами, которые поручал ему начальник. Однажды, прибыв в часть, он увидел Селедкина, все еще капитана, командира роты, но уже сильно постаревшего. Селедкин, увидев Алика, бросился к нему с подобострастной улыбкой, отдал честь и стал распрашивать как у него жизнь. Усмехнувшись в душе, Алик не стал вспоминать ему те давние слова о звездах на погоны и всем прочем. Спросил, как он живет, как жена, дети. Сказал, что есть в другом гарнизоне должность, где капитан может получать очередное звание, пообещал помочь. И правда, через несколько недель пришла на Селедкина оформили документы на новую должность, а в скорости - на звание.

А в один прекрасный день в дивизию прибыл новый замполит полка - Григорьев. Увидел Алика, бросился к нему, стал представляться. Алик махнул рукой.
- Брось, я еще не на той должности, чтобы мне представляться. Лучше расскажи, как попал в наши края.

Убыв потом в свой полк, Григорьев через какое-то время стал звонить Алику.
- Слушал помоги. У меня секретарь партбюро просто давит меня. Сладу никакого нет. Не могу, я же начальник его, а он меня давит.
- А что же я могу?
- Да все можешь. Ай же знаю, поставь его на место.

И вновь Алик улыбнулся в душе. Не ответил ничего. И делать не стал. Секретарь партбюро в том полку был человек авторитетный, водку с офицерами не пил человек был цельный. К нему офицеры приходили и он действительно помогал многим.

Так что никогда не знаешь, как жизнь повернется. А тем более офицерская служба. Закаляет она человека.