Последний Сдвиг
(Экспериментальная трилогия в смешанном стиле)
Часть II
Черная Церковь
(Повесть в готическом стиле)
Оглавление
Глава 1 Ландшафт Нового Мира ……………………………………………………….2
Глава 2 В резиденции викария ………………………………………………………….6
Глава 3 Дорога в Трансильманию ……………………………………………………. 10
Глава 4 Кровавая таверна ………………………………………………………………12
Глава 5 Разговор двух инквизиторов ………………………………………………….17
Глава 6 Покинутый город ……………………………………………………………...20
Глава 7 Тайна Черной Церкви …………………………………………………………23
Глава 8 Последняя битва ……………………………………………………………….28
Глава 9 Возвращение …………………………………………………………………...33
… Правительство еще могло бы укрыться в бункере, но это было бесполезно, ибо не один бункер не залегал настолько глубоко, чтобы радиация от солярной вспышки не достигла его. Думая обо всем этом, Эндрего уточнял: любой, кроме моего убежища. Ирк и Дэн выживут. А когда радиация рассеется, мы вернемся на Айлиту и будем возрождать жизнь заново. Вот и все. Сдвиг произошел и очередного мира больше не существует. Эндрего взглянул в иллюминатор и увидел, что в восточном крае небесной сферы загорелась новая звезда. Что бы это могло значить? Загадки в темноте... пробормотал Эндрего и погрузился в печальные размышления о судьбе человеческого рода.
Глава 1 Ландшафт Нового Мира
Когда на Айлиту можно было вернуться, советникам и немногим выжившим с ними людям предстала печальная картина абсолютного опустошения. Планету словно стерли ластиком. Ничего живого не осталось. Изменился рельеф, многие водоемы испарились и атмосфера, перенасыщенная парами, только-только начала отдавать воду обратно. После короткого осмотра, маги собрались на совещание и быстро пришли к резолюции о том, что восстановить жизнь любой ценой. Один из советников сказал: в конце концов, именно мы поощряли безудержный технологический прогресс и наши жизни – самое меньшее, чем мы обязаны при необходимости пожертвовать для возрождения планеты.
После такого заявления, безоговорочно поддержанного всеми магами, оставалось выбрать путь. Решением большинства была выбрана магия Прародительных Веков. Дни и ночи плелась причудливая вязь древних заклятий. Возродить флору и фауну было можно, хотя энергия потребовалась колоссальная. К счастью, люди были и возродить человеческий род можно было естественным путем. Создавать заново человека было бы неподъемной ношей для Совета. К тому же, и в прежние времена никто не был уверен, что это возможно еще для кого-то крмое полулегендарного Бога – Единого Ашиму
Когда через неделю основная часть астральных работ была позади, все заклинатели остались навсегда полными или почти полными импотентами в магическом плане. Глава Совета сказал, что объявляет Совет высших эльеми отныне и навсегда распущенным, а бывших магов предоставляет каждого собственной судьбе. Отныне, заявил он, люди будут сами строить свою судьбу, ковать своей счастье и отвечать за свои ошибки.
Конечно, советники будут – особенно на первых парах, когда надо будет вновь активно заселять Айлиту ; как могут помогать людям. Но теперь это будет действительно всего лишь совет. Даже Эндрего, среди немногих сохранивших какие-то остатки прежней магической силы, по большей части мог помочь только с охотой, предсказанием погоды и тому подобными мелочами, да сотворить парочку фокусов на потеху публике.
Благодаря усилиям советников, использованию оборудования и оснастки, оставшихся с кораблей, да и знаниям первых поколений поселенцев, еще сохранявших память об облике техноглогическ развитой Айлиты, довольно быстро цивилизация достигла уровня античности, распространившись к тому же достаточно обширно, чтобы быть уверенным, что на нее будут распространяться общие законы цивилизационного развития, которые дальше возьмут под свое крыло судьбу возрожденной цивилизации. Магов осталось совсем мало и они, как в стародавние времена, вновь отошли от дел людских и решили доживать свой век в философских размышлениях, укрывшись в мало доступных пещерах, горных ущельях и лесных чащобах.
Поверхность Айлиты не только вновь вовсю зеленела лугами и лесами, но и была более-менее населена. Из существовавших на Айлите государств, самым могущественным была Твирская империя. Причем, богатейшим и знатнейшим из родов, многие члены которого регулярно заседали в Сенате и получали должности консулов и народных трибунов, были потомки не кого иного, как Крэнка. Впрочем, знания о былой Айлите почти начисто пропали среди людей, оставшись смутных преданиями о золотых и серебрянных веках. Люди ощущали свою цивилизацию как первую и вполне самодостаточную, они заново создали мифологию и искренне покланялись богам, кроме некоторых философов и циников-интеллектуалов столичных городов Твира и Деции – небольшого, но культурно и политически развитого союза полисных городов, завоеванных Твирской империей. Однако последняя активно перенимала культуру Деции и даже, поменяв имена, переняла Децийский пантеон богов.
Между тем, на окраине Твирской империи объявилась странная секта фанатиков, свято веривших в единого Бога и не поклонявшихся другим богам и статуям императора. Членами секты в основном становились жители городов. Это были бедняки, как и сами апостолы, но к этой религии быстро стали присоединяться и представители других слоев населения: солдаты и офицеры имперских легионов, именитые сановники и даже некоторые интеллектуалы столиц (разочаровавшиеся в мирской и языческой философии). К тому времени, жизнь в верхах насквозь обрасла развратом и оргиями, но верующие не участвовали в этих собраниях, к немалому удивлению своих бывших «товарищей». Богатые и знатные прозелиты этой секты, именовавшей себя мессианами, полагали свое имущество к рукам Церкви и апостолов – учеников основателя этой новой религии, Мессии, человека и сына Бога, ; как верили его последователи: несмотря на то, что он умер позорной смертью рабов, будучи распят на двух перекладинах; но, как в свою очередь, верили сектанты, воскрес в третий день.
Между прочим, рождение Мессии, по мнению его последователей, впрочем, и не только их, сопровождалось явлением яркой и необычной звезды – той самой, которую Эндрего увидел из иллюминатора своего корабля, когда новый мир только появился и был еще безвиден и пуст.
Достаточно быстро на сектантов начались жесточайшие гонения и длились, хотя и с перерывами, весьма долго, пока не произошло так, что дряхлеющая империя сама не обратилась лицом к этой вере, и император Гранстатин не издал эдикт о свободе вероисповеданий, а перед смертью сам прошел обряд посвящения в мессианство.
Тем временем, инерция хоть сколько-то ускоренного прогресса, остававшаяся от первых поселенцев и активно помогавших им на первых парах магов окончательно иссякла. Социальная и экономическая структура античного общества пришла в упадок, а Западную часть Твирской империи захватили варвары. Над Айлитой воцарилось средневековье. То тут, то там виднелись величественные замки сеньоров, да раскиданные в беспорядке крестьянские деревушки, и уже появлялись острые шпили соборов, построенных в новейшем и модном гоэтическом стиле, кафедральные соборы оснащались органами – гармониумами, как их называли, а монахи освоили новую технику пения – дредорианский хорал. В опережение исторических рамок – по-видимому, из-за смещения развития, вызванного импульсом первых поселенцев, появилась и литература раннего романтизма, также относимая позднейшими историками к гоэтическому стилю. На осколках Священной империи Дверманской нации загремели имена Глете и Штиллера, сумрачного мистического сказочника Грофмана, в Шранции пользовалась успехам сентиментальная поэзия Сатабриана, а в не так давно открытом Новом Свете – восходящей звезды первых литературных триллеров, мрачного Эдлара Аллена По. В среде творческой богемы получил распространение недавно изобретенный Тирландским врачом крепкий напиток на травах под названием «Арсент».
Однако, не все было так безоблачно. Несмотря на уединенность своего существования, до магов тоже вскоре дошли известия о новой вере – мессианстве. Казалось бы, для тех, кто помнил историю двух миров – двух эпох Айлиты, все это должно было показаться не более, чем очередной суеверной выдумкой. Но дело в том, что в повествовании о сотворении мира, в развитой теологии этого учения, намного опережавшей любые языческие верования, маги нашли к немалому своему удивления, если не сказать шоку, такие вещи, о которых знали только посвященные в смутные тайны Прародительных Веков. К тому же, и мудрейшие из магов не имели разработанной религиозной системы, поскольку не знали до конца многих необходимых для этого компонентов, затерявшихся окончательно еще в первые времена после Прародительных Веков. Поэтому, никто из них не мог, положа руку на сердце сказать, что эти смешные мессиане действительно просто придумали все это, и никакого мистического Откровения не было.
Таким образом, маги с самого начала встали перед вопросом об отношении к мессианству на активную позицию – хотели они того или нет. Казалось бы, тогда они должны были просто перейти в эту веру, ведь даже с этической точки зрения трудно было возразить против ее аксиоматических нравственных постулатов. Но дело в том, что в этом учении рассказывалось не только о Мессии, но и некоем Светоносном, еще называемым Космократором – величайшем из ангелов, пошедшим против Единого Творца и ниспавшем с небес. Некоторые маги углядели в его взаимоотношении с людским родом функцию просвещения и вспомнили как и они некогда направляли мудрость и прогресс человечества. Нашлись и такие, кто не особо заблуждаясь относительно намерений Космократора, отринули свое былое благородство из-за горечи от потере своей магии и силы авторитета, а значит и власти.
В новом мире появилась новая магия, черная магия. И адепты эзотерических учений – знали они об этом или нет – черпали силы и «вдохновение» как раз у Светоносного, который хоть и пал, сохранил силу до определенной степени творить чудеса. К тому же, он увлек за собой и много других более или менее могущественных ангелов. Все они после падения страшно преобразились и стали называться демонами и бесами. Некоторые даже вселялись в людей. При этом, мессиане были единственными, кто мог противостоять этой угрозе. Их «смешные» обряды странным образом отпугивали бесов, а искренне верующие адепты не много ни мало заставляли идолы и капища изрекать, что в них суть бесы.
Таким образом некоторые из бывших магов с большими или меньшими колебаниями нашли мужество принять мессианство и так маги разделились пополам. И те и другие постепенно вновь возвращались к людям. Вокруг служивших Космократору формировались темные культы из людей, также пожелавших служить Светоносному. Многие из них даже передавали ему свои души, заверяя клятвы кровью.
Остается до некоторой степени загадкой, почему в минувшие эпохи почти не было вмешательства в историю планеты соответствующих мистических сил, но всего вероятнее, что Вседержитель сдерживал от такового ввиду незнания и неготовности тех, кто населял Айлиту, «вступить с ними в контакт».
Напоследок, стоит сказать, что в Айлите, особенно на территории бывшей Западной Твирской империи и к северу от нее, на землях, объединенных под названием Левроппы, распространялось особое название по научному именовавшееся гленофилией. У заболевших, во-первых, развевались особого рода эпилептические припадки, во время которых они, однако, сохраняли ясность ума и некоторый контроль над телом. Помимо того, менялся их пищевой рацион и они испытывали пристрастие к крови. Однако, стоит сразу оговориться, что это не были в полном смысле слова вампиры. Хотя по странному совпадению, они тоже не любили дневное время – возможно, это было психологическое следствие болезни – никаких мистических сверспособностей они не имели. Правда, кровь способна вызывать опьянение и является чрезвычайно ценным продуктом с точки зрения усвоения: ведь в ней находятся в готовом виде все питательные вещества. Кроме того, эпилептические припадки способны многократно увеличивать силы человека. Это накладывалось друг на друга и приводило к тому, что больные по временам могли демонстрировать совершенно поразительную силу и реакцию, нечувствительность к боли и ранам. Но все же, ничего мистического в этом не было. И убить их также можно было обычным оружием. И именно из-за указанной реакции и выносливости сложились мифы об их якобы неуязвимости. При этом, серебро действительно имело преимущество, потому что могло в большой степени излечивать их своим обеззараживающим действием. Что касается святой воды и т.п., то это тоже нередко действовало, но прежде всего, благодаря вере, наполнявшей ту темную эпоху. Ведь вера способна действительно влиять на видимый мир. В первые века мессианства она доходила до того, что в некоторых общинах и вовсе отказывались от услуг докторов, поскольку все болезни лечили простым помазанием елея и это помогало.
Однако, не трудно догадаться, что все вышеперечисленное создало даже и в более просвещенных умах, чем у крестьян, твердое убеждение, что они имеют дело с вампирами, почитаемыми за темных и мистических существ. Их преследовали, сжигали на кострах и насаживали на осиновые колья. Все это рождало ответную реакцию. Узнавшие о соответствующем заболевании скрывались по лесам, горам, заброшенным кладбищам, и, наконец, объединялись в тайные сообщества. Но как известно – назови человека сто раз свиньей, и он захрюкает. И некоторые из «вампиров» действительно со временем стали вступать в союз с демонами и через это получали определенные сверхспособности, вплоть до того, что на них и вправду не действовала обычная пуля, стрела или кинжал. Таким образом, в тайных сообществах возникла своеобразная иерархия, из квази-вампиров и «подлинных» вампиров.
Надо заметить и нечто относительно такого известного оружия против вампиров, как осиновый кол, что он действовал на первую категорию во-первых, по вышеуказанной причине веры, а во-вторых, главным образом, потому, что для обычных «вампиров» это действует как банальное оружие; и против воткнутого в кол сердца – буде у человека достанет реакции его воткнуть – их странная болезнь не помогала, также как и против, например, пушечного ядра. Однако, и на подлинных вампиров он действовал. Ведь люди не только верили в его особую силу, но на этом древе, как известно, повесился Яуда, предавший Мессию. А на слуг дьявола это действовало, как действует на них орудие веры – крест, напоминающий Светоносному о его сокрушительном поражении в Калестине. То же относится и к серебру, которое напоминало прислужникам тьмы о 30 серебренниках Яуды. Ну, а в отношении святой воды пояснения и вовсе излишни.
Глава 2 В резиденции викария
Одним из первых из охватившего всех магов унылого уединения вернулся Эндрего и поселился в городе Лондиниуме, что лежит на туманных островах в западной части Левроппы. Как и прежде, он искал человека, способного стать его посредников в деле сохранения мира. С этой целью, он основал небольшой и закрытый, но достаточно влиятельный и известный в определенных кругах монашеский орден, под патронажем которого находились приходские школы для мальчиков и университетские классы в Осворде. Сам Эндрего не был фанатиком мессианства, а скорее, просто прагтматиком. Он понимал, что Церковь располагает огромной властью – как материальной, так и над умами; кроме того, в ее недрах сконцентрировались образование и наука того времени. Что касается до его убеждений, то он, как уже сказано, не проявлял особой рьяности, но достоверно известно, что все-таки он был по-своему искренне верующим. При этом, Эндрего справедливо считал, что законов логики Мессия не отменял и не стремился к этому. Поэтому, викарий старался в любых непонятных случаях искать наиболее разумное объяснение и не спешить списывать все на мистику.
Основной резиденцией его Преосвященства, викария Эндрего, был Солберийский собор, о котором, как и о гоэтическом архитектурном стиле в целом, надо сказать особо. Это было высочайшее сооружение в Альбионе, его шпиль уходил в небо на 123 метра. Вообще, в гоэтическом стиле материал, насколько это возможно, подчинен идее, как и в мессианском вероучении. Основная идея гоэтики – стремление вверх, основная структура стиля – острая дуга. Мессианское созерцание требовало наклонных линий, сходящихся где-то там наверху, в бесконечном пространстве, у престола Бога. Тоника колонн, пропорции сводов – все это очень ловко скрадывается оригинальным характером построек.
Шпили, по выражению одного поэта, напоминают пальцы, указывающие на небо. Лестницы то тут, то там проглядывающие из-за колонн и по уступам бегущие кверху, казались той лестницей Иакова, которая соединяла его с Богом. Два отрезка дуги, образующие стрельчатую дугу, делают свод тем стройнее и выше, чем больше радиус этой дуги.
Стрельчатая арка, один из самых характерных мотивов гоэтической архитектуры, имеет конструктивное значение дял свода. Применение стрельчатого свода влечет, в свою очередь, изобретение опорных арок (аркбутанов) – исключительно гоэтических архитектурных частей.
Сущность гоэтического зодчества, т.о., заключается в соединении стрельчатого свода с целой строго выработанной системой подпорок, она ведет к тому, что все сводчатое покрытие покоится только на столбах, стены не несут и не поддерживают тяжести, т.е. боковое давление свода главного корабля переносится на контрфорсы при помощи перекинутых через боковые корабли опорных арок.
Простая стройная форма храма уже не могла удовлетворять пылкое воображение новых людей. Само здание должно символически своим планом напоминать тот крест, на котором был распят Спаситель, каждая архитектурная подробность облечена символикой: розетки – это вечная роза, ее лепестки – души праведников; символические священные цифры кладутся в основание математических пропорций постройки.
Характерной чертой можно назвать постоянное стремление дать в помещении как можно больше света; отсюда высокие, парящие цветные витражи. В окна вставлялись разноцветные стекла, изображающие святых, сцены из Священной истории, легенды, гербы и узоры. Стекла – это своего рода мозаика, составленная из вырезанных, соответственно требованиям рисунка, кусков, соединенных между собой свинцовыми полосками.
Для Сатобриана гоэтические храмы были полны религиозной жути и таинственной прелести валльских лесов. Его сентиментальная фантазия, видящая в сплетении ветвей деревьев происхождение стрельчатой арки, стала доктриной романтиков.
Молодой Глете, а за ним и все остальные романтики, видели в гоэтике истинно-демецкий стиль и воплощение высшей гармонии.
У Солберийского собора, согласно канонам, абсиды были повернуты к юго-востоку, фасады - к северо-западу, транссепты, составляющие плечи креста, были направлены с севера-востока на юго-запад. Так, что люди, входя в храм с запада, идут к алтарю и при этом их лица обращены к восходящему солнцу, к Востоку, к Калестине. Они покидают мрак и идут к свету.
Вследствие этого расположения, из трех орнаментов в виде мозаик, украшающих трансепт и главный вход, одна никогда не освящается солнцем, это – северная роза. Она расположена на фасаде левого трансепта. Другая роза светит под лучами полуденного солнца – это южная роза, расположенная на краю правого трансепта.
Последняя освещается лучами заходящего солнца, это большая роза на портале, называемая Rota, колесо. Своим размером и сиянием она превосходит остальные. Т.о., цвета следуют в круговом процессе, от тьмы, представленной отсутствием света и черным светом к законченности красного цвета, проходя через белый, который представлен как средний между черным и красным.
Орнамент, покрывающий стены, не был не откуда заимствован, он был самобытен. Буковый, дубовый, виноградный лист, даже репейник, цикорий и клевер давали мотивы для архивольта и капители.
Орнамент пола был выложен плитами из обожженной глины, раскрашенными и покрытыми сверху свинцовой эмалью. Использовались также разноцветные кубики в манере Ризантийских мозаик. Наиболее частым изображением были лабиринты.
Внутри самого здания сумрачно и холодно, в дождливый день полумрак кажется еще суровее, в солнечный яркие лучи, проникающие сквозь цветные стекла, кажутся кровавыми. Все полно таинственности, эти бесконечно переплетающиеся аркады и своды, кажется ведут куда-то в иной мир. Все стремится к чему-то высшему, гигантскому; лепестки трилистника прорезают стены; на колоссальные столбы колонн громоздятся новые столбы, над ними нависают сквозные воздушные переходы, своды, вздымающиеся все выше и выше, над ними идут колокольни, еще колокольни, еще и их острые башенки, кажется, теряются в облаках.
Под сводами стрельчатых дуг бесконечный ряд колонн, переходов, статуй и гробниц окутан кружевом изящного орнамента, нежность форм которого доведена до грандиозной утрировки.
Его Преосвященство несколько устал после Обедни, переходящей в молебен, и сейчас направлялся в свои покои, чтобы подкрепиться и пропустить по стаканчику. Викарий пребывал в задумчивом настроении и как раз размышлял о своем преемнике и помощнике в той миссии, о которой почти никому никогда не говорил – как и о тех эпохах, свидетелем которых ему довелось быть. Эндрего достал из секретера початую бутылку арсента и налив рюмку внушительных размеров, залпом осушил ее, закусив кусочком сахара. Официально, в среде духовенства осуждалось употребление крепких напитков, но викарий позволял себе такую слабость, в чем он был, скажем честно, не одинок.
Комната викария была внушительно обставлена: на стенах висело оружие: алебарды, кинжалы, сабли и мечи, а также недавно появившиеся аркебузы. На полу располагались шкуры животных, в частности, такая редкость, как шкура белого медведя, подаренная архиерею одним вельможей из далекой северной страны – Этрусского царства. Шкаф подражал готическим замкам, украшался подобием башенок, колонн и даже деревянной скульптурой. Обеденный стол располагался напротив камина так, чтобы сидящие были обращены лицом к огню. Хозяева и почетные гости располагались на креслах с высокими спинками, а прочие гости на лавках и скамьях. Повсюду были расставлены подсвечники, красными, зелеными и синими огоньками тлели лампады с церковными благовониями: бахуром, фимиамом и херувимским ладаном, наполняя всю комнату приятным благоуханием.
Эндрего дернул за шнурок, спрятанный за портьерой и через минуту к нему явился монах-прислужник.
- Позовите ко мне послушника Листана. Передайте, что Его Преосвященство приглашает разделить трапезу.
- Будет исполнено, ; сказал монах и, отдав поклон, скрылся за дверью.
Этот Листан – тем временем думал Преосвященный – пожалуй, может подойти. В подлинную историю он отчасти уже посвящен, от предрассудков здешнего времени относительно свободен, характером мужественный, умом пытлив. В качестве окончательной проверки, я хочу взять его с собой в экспедицию на Харпаты. Тем более, что где-то там находится и наше убежище.
Пока Преосвященный так размышлял, дверь незаметно скрипнула и на пороге очутился слегка бледноватый юноша, с ярко горящими карими глазами и спадающей прядью черных волос. На нем было типичное облачение послушника: ряса, камилавка, наметка, и надетые на шею в виде ожерелья четки из лестовки с зернами из можжевельника.
Послушник вежливо откашлялся и викарий немедленно обратился в его сторону.
- А, драгоценнейший Листан! Давно дожидаюсь. Давай-ка помолимся перед едой и прошу, не стесняйся – вкуси нашего «утешения», чем Бог послал, как говорится. Послушник смиренно поклонился и после совместной молитвы друзья приступили к трапезе.
- Я уж надеюсь, ты не выдашь старика, если он предложит тебе чуточку арсента или кагора?
- Нижайше благодарю, пожалуй, от рюмки-другой не откажусь.
- Наш человек. Да оставь весь этот этикет – мы не на службе и не на церемонии какой-нибудь.
Некоторое время руки и челюсти друзей были целиком заняты едой, ибо оба они немало проголадались, а в этот раз к столу Бог послал: кусок кабана, фаршированную стерлядь, рованский сыр, гиспанский кагор 20-летней выдержки, а также множество фруктов и легких закусок.
- Неудивительно, что при таком «утешении», вы, Ваше Преосвященство, достигли весьма достойной и почтительной комплекции!
- Да уж, сын мой, слабы силы человеческие, грешен, балую мамону…
Вскоре развязалась непринужденная беседа, в ходе которой викарий и послушник подняли не один тост и выпели не такую уж и чуточку… Постепенно разговор перешел на мистические рельсы, тему виссонских заговоров и конца света – в общем любимую тему всех мессиан. Глаза викария влажно заблестели, а у юноши зажглись как раскаленные угли.
- Мой юный друг! Слышили ли во что-нибудь об области в Харпатских горах, сиречь, о Трансильмании?
- Не знаю, кроме примерного географического расположения. И что же там такого интересного?
- Вам доводилась встречать упоминания про тайный орден вапиров, «Алое братство»?
- Совсем чуть-чуть. Насколько мне известно, это хорошо законспирированная организация с железной дисциплиной из лидеров так называемых «настоящих вампиров». Под их патронатом находятся и «псевдовампиры», хотя мало кто отличает их, зная, что последние просто страдают от редкого и необычного заболевания. Они образуют так называемый «младший орден». Вот и все, чем я могу похвастаться.
- Не так уж и плохо для начала. До меня дошли слухи, что свой главный оплот «братство» разместило где-то в Харпатских горах, в этой самой Трансильмании. И я собираюсь туда отправиться и все выяснить, а если придется – вступить в бой и покарать их именем Господа и святой Инквизиции!
- Ох, как это интересно, Ваше Преосвященство! Не смею просить, но нельзя ли и мне хоть как-то поучаствовать в этом богоугодном деле?
- Именно это я и намеревался тебе предложить, мой юный друг. Итак, мы отправляемся через неделю! Завтра ты получшиь подробные указания, чтобы спокойно подготовиться к экспедиции.
- А могу я спросить, кто еще разделит с нами удачи и превратности судьбы в этой экспедиции?
- Изволь. В первую очередь, я намерен взять с собой в спутники: из духовенства – его преподобие, доктора богословских наук, протодиакона Нуральда, его преподобие, отца Сипудва, его высокопреподобие, архимандрита Корнилиуса – на время отсутствия его заменит местоблюститель, ; а также его священство, отца Трауна. Все, кроме отца Трауна являются членами инквизиционного отдела. Из рыцарей с нами отправляются: сэр Дульрих, славный сэр Менрик и доблестный сэр Колонад со своими оруженосцами. В порядке исключения с нами отправится и незнатное лицо, кузнец-оружейник Барт. Он очень талантлив и может нам пригодиться, а также судовой врач Уинзли.
- Ну, с такой командой наверно никакие вампиры не страшны. Что ж, до завтра, ибо мне пришло время откланяться. И послушник подошел и сложил руки для принятия благословения.
- «Бог благословит!» ; Произнес обычную формулу Преосвященный, и отпустил Листана, а сам вскоре вновь погрузился в глубокие размышления…
Глава 3 Дорога в Трансильманию
В 10-й день февраля шхуна королевского флота ее Величества королевы Элизабет III подняла якорь и отдала швартовые. Паруса наполнил попутный норд-ост и берег туманного Альбиона быстро скрылся из глаз путешественников, провожавших родные для многих из них края с легкой грустью на сердце, но с решимостью взглянуть в лицо любым испытаниям и превратностям судьбы.
Капитан шхуны, носившей название «Туманные острова» пригласил почетных гостей отобедать в кают-компанию. В немножко тесном, но уютном помещении собрались почти все, кроме его преподобия Нуральда, которо схватил приступ морской болезни. После обычных торжественных слов, викарий обвел взглядом собравшихся и сказал нечто такое, от чего отец Сипудв чуть не подавился бараньей ножкой.
- Как было изначально всем вам известно, мы отправляемся с исследовательскими намерениями, не исключающими возможность принять бой с кем-то из членов «братства». По крайней мере, примерно так вам было сказано. Но я хочу уточнить, что слухи о Трансильмании едва ли можно считать слухами, поскольку я пользуюсь только проверенными источниками. Итак, я вас категорически обрадую: бой обязательно будет!
- Правильно ли я понимаю вас, Ваше Преподобие – робко вмешался архимандрит Корнилиус – что вы собираетесь броситься в самый оплот врага, в самую гущу вампиров, располагая лишь нашим немногочисленным отрядом, заметную часть которого представляет лишь духовенство, к ратной науке не приученное?
- Совершенно правильно понимаете – в тон ему ответил Преподобный. И заметьте, господа – нам предстоит не обычная брань, но сражение с прислужниками Космократора. Поэтому, я не задумываясь включил в наш отряд столько почтенных духовных чад и верных слуг Мессии. К тому же, всем вам доподлинно известно, что обычное оружие на настоящих вампиров не действует. Кто больше годиться, когда речь идет о распятии и святой воде? Серебро уже отливается на пули в Питешти, осиновые колья ждут нас в Брашове. К тому же, я заготовил несколько сюрпризов в плане амуниции, которую предпочитаю сохранить в тайне до нашего прибытия в Венгерию. А малая численность отряда также имеет простое объяснение: в тех краях у ордена всюду есть глаза и уши. Большой отряд неминуемо вызовет подозрения и вся экспедиция сорвется.
- А я так – в восторге! – не удержался послушник Листан. По глазам и выражениям лиц рыцарей было видно, что они того же мнения, хотя и более сдержаны в силу возраста и опыта. Но им также прискучило ласкаться со своими женами, да стирать сапоги на многочисленных дворянских собраниях. Духовенство же явно не обрадовалось нарисовавшейся перспективе, исключая, отчасти, отца Трауна, который как раз поднялся, чтобы взять слово:
- Господа инквизиторы, ну как вам не стыдно? Как отправить на костер того или иного еретика – вы всегда тут как тут, а как дойдет до дела, где вы и вправду можете показать себя как истинные сыны Церкви и защитники народаа – все струсили.
- Кто струсил? – Немедленно возразил Корнилиус, мы просто немножко растерялись, но я искренне верующий мессианин и готов положить свою жизнь за Господа Бога!
- Вот и славно – подытожил Эндрего – я в вас не сомневался и не зря тщательно подбирал. Скоро все наносное сотрется и, даст Бог, лишь прозорливая предусмотрительность и львиная храбрость будут вести наш отряд!
«А если вдруг духа не хватит – заключил про себя викарий – я захватил бочонок арсента. Причем не один…»
Когда отряд проходил пролив Ла-ванш, ветер как по заказу сменился на норд-вест, а Эндрего, довольно потирая руки, подумал про себя: «Значит, что-то я еще могу. Подумать только – если б узнали, что ведущий инквизитор сам балуется магией, хи-хи.»
- Достопочтенный Эндрего – обратился к викарию незаметно подошедший о. Траун – а почему бы нам не высадиться в Шранции и не отправиться напрямую, чем делать такой крюк.
- Да, потому, что еще не изобрели железной до… Я хотел сказать, что короткий путь не всегда самый лучший и безопасный. На земле мы потеряем много времени уже хотя бы на приемах и торжественных церемониях, куда нас неминуемо будут затаскивать в каждой земле и в каждом графстве, чуть только узнают, кто мы. Я планирую при благоприятном ветре достаточно быстро обогнуть Гишпанию и Виталию, затем – через Средиземельное море – Децию, пройти Елейское, Мраморное и попасть в Чермное море. Затем мы пристанем в Канстанце, Вегерском порту, и уже оттуда пойдем сухопутным путем.
Примерно так оно и вышло. Все путешествие ветер настолько благоприятствовал путешественникам, что у бывалого капитана только глаза на лоб лезли. Весьма ходко экспедиция добралась до Венгерии и, переправившись на берег, сразу же отправилась в Брашов. Дальнейшие планы предполагали путь в Бистрицу – городок в Северной Трансильмании, где уже будет недалеко до цели их путешествия. На всякий случай, Преподобный решил уже в Брашове, когда они отъехали от города и собирались до ночи достигнуть города Сигишоара, где располагался его секрет, раскрыть особенности, касающиеся оружия и снаряжения.
Арсенал получался весьма показательным:
- Двусторонние осиновые колья с металлической основой;
- Мечи и кинжалы с серебряным покрытием. Сделать оружие целиком из серебра было нецелесообразно, ввиду большой мягкости этого металла;
- Большие поясные фляги со святой водой;
- Облегченные мушкеты с кремниевым замком – вещь, намного опережающая свое время, когда огнестрельное оружие только-только появилась. Сделаны они были местными умельцами по схемам, которые лично составил Эндрего. На все вопросы о том, откуда Преподобные изложил в чертежах столько конструктивных подробностей, до селе неизвестных, последний хранил упорное молчание, и лишь изредка загадочно подмигивал. К каждому мушкету прилагался патронташ с серебряными пулями;
- Ручные пороховые гранаты с серебряным порошком и чесночным экстрактом;
- Защитные ошейники с серебряными шипами.
Когда спутники оглядывали весь этот внушительный арсенал, они только вертели головами и разевали рты.
- Если бы времени было больше я, конечно, приготовился бы получше, так что не взыщите.
- Да что вы издеваетесь? Разве можно подготовиться в отношении материальной части еще лучше?
- Меня угнетает скорострельность наших мушкетов, хотя она и намного превышает скорострельность обычного огнестрельного оружия, как и дальность стрельбы за счет применения зернистого пороха. Мне бы еще пол годика-год и… Эндрего вдруг одернулся – Так о чем, это я? Ну не важно.
Остальная часть путешествия вплоть до самой Бистрицы прошла также сравнительно безмятежно. Рыцари и молодежь, включая Листана только и делали, что восхищенно осматривали и примеряли свое новое снаряжение. Среди прочего, мы не упомянули длинные кавалерийские пистолеты и почти карманные пуферы, предназначенные для стрельбы в упор. На этих пистолетах был не только ударно-кремниевый замок, но и слегка неказисто сделанные нарезы. Викарий объяснил, что только в последний момент успел отдать об этом распоряжение, а нужны они для повышения точности и дальности стрельбы.
После Бистрицы отряд пересел на повозки, запряженные мулами, ибо далее предстоял путь по труднодоступной горной местности.
- Теперь, объявил Эндрего, наш маршрут становится все более ориентировочным и примерным, ибо мы не знаем точного места назначения. Поэтому будем смотреть по обстановке. Отныне все обязаны навострить уши, а на ночь мы будем выставлять караул.
Первая ночь в диком краю прошла относительно спокойно. Только караульный оруженосец уже перед рассветом заметил, как на соседнем склоне мелькнула какая-то тень. Хотя он списал это на недосып, но по настоятельному требованию викария докладывать о любых подозрительных явлениях, все же счел нужным сообщить. Видимо, Преподобный не считал никакую бдительность излишней и велел удвоить осторожность, а оружие держать оружие всегда при себе и наготове.
Глава 4 Кровавая таверна
Накануне следующей ночи Преподобный сам вызвался пойти в караул. Его одолевали тревожные мысли и обветшавшая придорожная харчевня, где они решили заночевать, не внушала ему успокоения, хотя они были единственными постояльцами в этом безлюдном краю.
- Не тряхнуть ли стариной и вспомнить еще один магический приемчик? – рассуждал сам с собой Эндрего. Если этой ночью на нас нападут, я смогу это определить уже сейчас. С другой стороны, на возможный поединок не останется моих теперь уже весьма скудных сил и придется полагаться лишь на крепость руки, да на святую молитву… Эх, была не была – ненавижу неопределенность. С этим решением, старый маг начертил на полу своей комнаты странные и сложные символы, напоминающие алхимические. - А ведь когда-то я не разменивался на подобные церемонии и сразу посылал заклятье… Теперь же приходиться беречь каждую толику маны. Затем серьезное лицо и крепкий торс Эндрего осветились, а вокруг, наоборот сгустился непрогляднейший мрак. Через пять минут все было кончено и обессиленный ворожбой глава экспедиции, еле удерживаясь, чтобы не прилечь, стремглав понесся разыскивать Листана и остальных.
А Листан меж тем тоже не смыкал глаза, ибо сразу приметил немного скромную и весьма юную дочь хозяина еще когда она прислуживала им за ужином. Несмотря на предостерегающие жесты своего Наставника, он так и ел глазами прекрасную девицу, пока она это не заметила, и пользуясь тем, что гости уже разошлись, подошла к его столу; и между ними быстро завязалась оживленная беседа.
Эльтишь сразу почувствовала в мечтательном молодом послушнике своего собрата. Да и чему оставалось предаваться молодой, и к тому же недурно начитанной деве в этих негостеприимных краях, как созерцательным размышлениям и пьянящим полетам мечты. На вид, девушке было не больше 16, если не меньше, но Листан деликатно решил приберечь вопрос о возрасте на потом. У девушки были длинные, черные как смоль, волосы, спускавшиеся почти до пояса. Высокий благородный лоб, прямой нос, горящие изумрудами и прикрытые длинными ресницами глаза, маленький и очерченный ярко-красными губами рот – все это добавляло извинительности понятному порыву юноши. На Эльтишь было длинное черное платье, спускавшееся до пола, но не скрывавшее очертаний ее фигуры, а походка соотносилась с приличной длинной ног.
Незадолго до происшествия с Преподобным, разговор – как не пытался увиливать Листан – остановился на цели путешественников. Как не развязывался язык послушника от присутствия девушки и выпитого вина, он был не зря отобран Эндрего, причем на самом деле – одним из первых, хотя Листан об этом и не знал. Итак, юноша уже готов был изловчиться и сказать что-нибудь более-менее правдоподобное, как девица огорошила его прямым и неожиданным вопросом:
- Дайте сама догадаюсь… Вы пришли, чтобы охотиться на вампиров?
Эндрего мог положиться на слова, но не на эмоции еще слишком юного ученика, а те выдали его с головой, и отнекиваться было бессмысленно. С видом человека, совершившего предательство, Листан пробормотал, что это так.
- Не поймите меня неправильно – постаралась утешить юношу Эльтишь – в том нет заслуги моей проницательности. Просто нам хорошо известно, какой дурной славой пользуются здешние места на этот счет. И не напрасно… ; шепотом сказала она. Но тут же рассмеялась и прибавила. Но не бойтесь, я попробую помочь вам.
- Вы? Но как вы, хрупкая и беззащитная девушка, может помочь нам?
При словах «хрупкая и беззащитная», Эльтишь наморщила лицо и ответила:
- Во-первых, не такая уж беззащитная, ибо, скажем, от нечего делать я много упражнялась с кинжалом и вообще неплохо владею ножами, особенно метательными. Во-вторых, вам же нужен проводник, хорошо знающий округу. Так вот она я! Мне ничего не стоит отпроситься у отца, ибо он будет рассчитывать – а вы, смею надеяться, оправдаете его надежды, ; что я смогу получить щедрое вознаграждение за свои услуги. Наш трактир редко посещают, и он не сможет упустить такого шанса поправить свои дела. Вы наверно заметили, как он был рад вашему появлению и ни словом не обмолвился о том, что здесь может быть небезопасно. По секрету скажу, что он ободрал вас как сидоровых коз, взяв двойную плату. Конечно! Он же знал, что другого приюта поблизости нет.
- Это ничего, средствами мы, благодарение Богу, не стеснены. Я немедленно сообщу Его Преподобию ваше предложение и со своей стороны буду тому всячески содействовать. Думаю, Эндрего согласится уже потому, что вы все равно знаете цель нашего путешествия. Кстати, я надеюсь вы никому не расскажете?
Не успел Листан закончить своего вопроса, как с лестницы сбежал взволнованный викарий.
- А вот и Его Преподобие!
- Листан, о чем это вы беседуете, когда уже заполночь. Разве я тебе не говорил, что для нас, слуг Господа, женщина – опаснейшая и вернейшая пагуба. Не может солома долго лежать с огнем – начал было Преподобный нравоучительным и раскатистым голосом, но сам осекся. – Потом разберемся. Немедленно беги наверх и буди всех остальных. Мне доподлинно известно – откуда, скажу потом, ибо время не ждет, ; что на нас вскоре свершиться нападение!
На мгновение Листан застыл, но быстро очухался и бросился к лестнице, нимало не сомневаясь в правдивости предчувствия Наставника. Пока наверху слышалась возня и недовольное бормотание, прерываемое взволнованными возгласами послушника, Эндрего направил суровый взгляд в сторону Эльтишь. Но не успел он задать вопрос, который вертелся у него на языке, как девушка сама открыла рот и призналась ему что знает о цели путешествия, тут же поспешив оправдать Листана и предложив свою всемерную поддержку.
Здесь надо сделать небольшое отступление, дабы пояснить читателю доселе скрытые от него немаловажные обстоятельства. Во-первых, Преподобный был абсолютно прав. До ордена действительно уже дошла информация о странном отряде, состоящем из инквизиторов и рыцарей, к тому же вооруженном до зубов. Да верхушки сведения еще не успели дойти, но местное отделение ордена, совместно с соседними ячейками братства решило не медлить и, пользуясь малонаселенностью края, накрыть всех сразу этой ночью. Во-вторых, стоит добавить, что Эльтишь не врала Листану, хотя и нечто скрыла от него. А именно, что она сама была «псевдовампиром» ; о подвиде которых уже упоминалось в нашей повести. Но в то же время, она никак не была связана с «младшим орденом» и кроме отца никто не знал об этой ее странной болезни. Поэтому, девушка была искренне готова присоединиться к битве, замышляемой экспедицией.
Только в гостиную стали спускаться рассерженные и заспанные, но усилиями расторопного послушника поднятые на ноги и облаченные в защитное снаряжение спутники, как в высокие створки окна скользнул бледно-кровавый отсвет Луны. Как раз на этой неделе намечалось полное лунное затмение, придающие Селене красноватый оттенок, но не все члены экспедиции были достаточно просвещены по части астрономии, и многих схватила оторопь, мгновенно прогнавшая остатки сна. Картину довершило донесшееся из конюшни испуганное ржание и залившиеся лаем хозяйские псы. В итоге, Эндрего даже не пришлось объясняться насчет терзающих его сердце смутных сомнений.
Сэр Менрик мгновенно окинул взглядом помещение и жестами направил в указанные им точки трех караульных. Эльтишь схватила за руку послушника, а он, не спеша избавиться от этой хватки, проверил заряд кавалерийского пистолета, бойко извлеченного из-за пояса. На шум сбежал из соседней горницы заспанный хозяин таверны. Не успел он выразить свое удивление, как послышался треск разбитого окна. Под мощными напорами чьих-то ударов задрожала и подалась крепкая дубовая дверь, а через мгновение со всех сторон к спутникам кинулись едва различимые тени.
Только Эндрего, благодаря своему невероятному опыту и остаткам магических способностей, да Эльтишь, с которой из-за волнения начался припадок, ускоряющий ее и без того невероятную реакцию, смогли понять что происходит и как-то на это отреагировать. Из рукавов Преподобного сверкнули два изящно отделанных пуфера и грянул одновременный залп из обоих пистолетов, а одна из теней покачнулась и упала. Эльтишь выдернула укрытый складками платья приличной длинны кинжал и стала описывать защитные круги вокруг себя и Листана с видом столь решительным, что ее половая принадлежность мгновенно вылетала из головы. Остальным спутникам повезло меньше. Почти в один момент упали замертво двое оруженосцев, из перекушенных артерий которых вертикально вверх фонтанировала ярко-алая артериальная кровь, Трехметровые фонтаны забрызгали стойку, столы и стены таверны, а по полу быстро растекалась внушительных размеров багровая лужа. Отец Сипудв лишь в последний момент успел отклониться и поэтому отделался лишь рваной раной плеча. Рыцарей отчасти выручил их большой боевой опыт и подготовленность к нападению, но кроме защиты, осуществляемой на гране их возможностей, они ничего не могли сделать. Да и то было ясно, что такую скорость блоков они не выдержат и двух минут. Остальных спасли лишь нашейные ошейники, на секунды вызвавшие в нападавших замешательство, а один из вампиров так стремительно бросился к несчастном архимандриту Корнилиусу, что не успел в последний момент уклониться и накололся на серебряный шип. Правда, Его Преосвященство так испугался, что поскользнулся в кровавой луже и упал, жалко барахтаясь и отбиваясь от воображаемых противников.
Вскоре еще трое оруженосцев и двое прислужников архимандрита дополнили число павших – их не спасли даже ошейники, которые прислужники тьмы просто разорвали руками. Теперь кровь заливала все, на что бы не упал взгляд, включая рыцарей и священников, которым она запачкала их почтенные бороды, стекая по усам, щекам, ладоням и рясам, заляпав мутной пленкой их глаза и волосы.
Надо будет взять на заметку – схватывал на лету Эндрего – основу из первосортной стали, а серебро – только покрытием.
Меж тем, вампиры были весьма раздражены. Ведь если бы отряд не был так хорошо подготовлен и своевременно поднят на ноги, все уже было бы давно кончено. А о жертвах со своей стороны они вообще и не помышляли. К этому следует добавить, что Эльтишь таки зацепила благодаря своей реакции одного из нападавших, ловко подмигнув Листану, чей благодарный взгляд просто лучился обожанием. Кроме того, смертельно раненый сэр Дульрих последним внезапным выпадом, как бы собравшем воедино все остатки его сил, сразил наповал расслабившегося было противника.
При всем этом, становилось ясно, что они так долго не продержаться. Как вдруг, всегда рассудительный и неторопливо-вдумчивый, уже далеко не молодой отец Траун, как-то незаметно извлекший из седельной сумки гранату, бросился с зажженным фитилем в самую гушу вампиров. Никто из них не предполагал о том, что за начинка в ней содержится, и усмехнувшиеся слуги тьмы даже позволили себе не сразу отправить дух его священства в горние обители, где его, несомненно, ждал покой со святыми и ангелами. Не успели кровососы отпрянуть от обездвиженного тела отца Трауна, как раздался оглушительный взрыв, которые в условиях помещения устроил серьезное испытание барабанным перепонкам всех сражающихся.
Не теряя ни секунды драгоценного замешательства, Эндрего бросил взгляд на сэра Менрика, который как нельзя кстати правильно оценил его жесты и вскинул длинный кавалерийский пистолет. Эндрего бросил флягу со святой водой над головами соседней группы нападающих, а славный рыцарь, отличавшейся точностью еще когда на вооружении были только луки и арбалеты, в нужный момент отправил во флягу заряд картечи. Сразу с десяток вампиров обдало дождем из святой воды, их тела с шипением и дымом закорчились на полу. Хотя они были еще живы, ибо для надежного умерщвления требовалось целиком погрузить их в святую воду, временная потеря боеспособности позволила в упор разряжать пистолеты из охапки, как нельзя кстати поднесенной прислужником, в лежавших тут и там кровососов рыцарю и иноку, прошедшихся меж корчащихся врагов, прежде чем те вновь обрели способность бороться. Таким образом, благодаря удаче и напору, численный перевес перешел на сторону экспедиции, а под шумок еще двух вампиров сумели сразить сэр Колонад своим неожиданным выпадом меча и – с большим удивлением для себя, чем даже для вампира – отец Нуральд, очень кстати напомнивший вурдалаку, что кол заострен с обоих концов.
Однако нападавшие были также не робкого десятка, и несколько мгновений спустя друзья обернулись в сторону отвратительного звука обильно и с тошнотворным треском ломающихся костей. То был несчастный хозяин таверны, которого озлобленный кровосос попросту переломил пополам. В руках Эльтишь неизвестно откуда мгновенно возникла связка метательных ножей, и она стремительно пустила стальной веер в убийцу, который от одного из лезвий все-таки не смог уклониться и с хрипом рухнул навзничь, барахтаясь в луже собственной крови.
Тем времен, нападавшие поняли, что исход сражения будет не на их стороне и почли за лучшее ретироваться. Напоследок один из вурдалаков прыгнул к сэру Колонаду и вырвал из груди у него кусок кровоточащего мяса, бросив о пол и оскалив отвратильную ухмылку.
Минуту спустя, спутники, словно в бреду бродили, кашляя, среди порохового дыма и гари, перекошенных взрывом балок и разбитых осколков стекла, стараясь не поскользнуться в разлившихся тут и там багрово-черных потоках крови. Гробовое молчание прервал Эндрего и предложил немедленно решить, что делать дальше. Отец Сипудв, относительно легко раненный, настаивал на немедленной погоне. Сэр Колонад, двое из трех оставшихся в живых оруженосцев и один из послушников были серьезно ранены и никакой речи о том, чтобы продолжить с ними погоню быть не могло.
Но тут положение спасла Эльтишь.
- Друзья ; обратилась она ко всем присутствующим звонким, но наполненным грустью голосом – боюсь, что я не смогу в данный момент сопровождать вас, ибо мне надо похоронить моего дорого отца. Я останусь и смогу приглядеть за ранеными. А вы можете с остальными отправиться в погоню, а потом вернуться.
- Согласен, быстро прикинув разумность предложения, ответил викарий. И еще ; я думаю, стоит оставить на ваше попечение Его Преосвященство, архимандрита Корнилиуса: бедняга, похоже, так и не отправился от полученного шока. К тому же, он может отпеть вашего отца и похоронить его по-человечески, по мессианскоу обряду. Да и одной вам трудно будет управиться со столькими ранеными.
- Решено, рявкнул всегда предпочитавший словам действия, сэр Менрик. Я иду запрягать лошадей, чтоб через пять минут все ждали меня во дворе. Наш отряд сильно уменьшился, но и враг понес урон и не ожидает нашего нападения!
Когда все уже вышли, следовавший последним Листан обернулся к Эльтишь, и она, уже не сдерживая порыва, бросилась к нему и крепко обняла. Ее грудь жарко вздымалась, щеки раскраснелись и через мгновение уста Листана и Эльтишь слились в поцелуе, после которого по древним меркам полагалось бы пожениться.
- Возвращайся, зашептала она. Возвращайся как можно скорей, я буду ждать тебя!
- Обещаю. Я вернусь, как только мы отомстим за твоего отца!
С этими словами, молодой послушник скрылся за дверью и ночь укрыла преследователей, разнося ветром удаляющийся топот копыт.
Глава 5 Разговор двух инквизиторов
Всю ночь преследователи гнали измученных коней. Собственно говоря, никто из них не мог поручиться, что они вообще направляются в нужную сторону. Вел отряд Эндрего, а он не спешил раскрывать, что пользуется магическими возможностями для того, чтобы держать след. Всю ночь Преподобный думал о том, как они собственно думают разгромить орден. Даже если бы они не ставили себе такой задачи, было ясно, что теперь начнется большая война, ибо вампиры обид не прощают. Также было ясно, что они столкнулись лишь с горсткой прислужников тьмы и со всеми кровососами им ни за что не управиться, если не не случится чудесного вмешательства Высших Сил. Возможно, именно по этой причине, мысли Преподобного то и дело перемежались горячей молитвой к Господу. Уже под утро, в конец измотанный, он кажется, нащупал ключ. Идея заключалась в том, что вампирский род неоднороден. Он собирался расколоть братство. А помочь в этом должны были бутылки со снадобьем. Преподобный никому еще не говорил, что темными ночами он частенько спускался в тайную алхимическую лабораторию в подвалах Собора, где, среди прочего, искал секрет лекарства для псевдовампиров и, наконец, нашел желаемое. Для настоящего вампира настойка на святой воде, содержащая соединения серебра, германия – еще неоткрытого элемента, содержащегося в чесноке – и хинина, только недавно завезенного из Южных стран и успешно применявшегося в лечении лихорадки, была смертельна, а псевдовампира должны была излечить. Между тем, многие из них тяготились своим вынужденным добровольным изгнанием и мечтали вернуться в свои семьи, к привычному жизненному укладу.
Утром Эндрего объявил, что им просто необходим привал, а также предложил оставить преследование, сказав, что у него есть более масштабный план мести. Возражений не последовало, но чуть только гости развели костер и, выставив дозорных, постарались уснуть, как они обнаружили, что после всего пережитого это не так-то просто сделать. Даже бывалый сэр Менрик смог лишь задремать. При том, что он сразил сотни сарадзинов в последнем Крестовом походе, а после по ночам спал как младенец. И тут, с довольным видом, Его Преподобие, извлек из-за пазухи ключи и направился к повозке с припасом. Отперев замок, он извлек на свет божий пузатый бочонок с элем и преогромную флягу арсента. По благодарному отблеску в глазах спутников, викарий понял, что сегодня даже самые чопорные ревнители уставов временно про них забудут, а сэр Менрик каким-то необъяснимым макаром вдруг проснулся и в предвкушении потер руки. Надо сказать, что славный воитель вообще придерживался мнения, что алкоголь – лучшее лекарство для мужчин, добавляя, что может учуять добрый эль за милю.
После третьей круговой завязался оживленный разговор. Среди прочих, выделялись Его Преподобие, отец Сипудв, после выпитого забывшей о своей ране, и Протодиакон Нуральд. Спор шел об инквизиции и вообще политике Церкви, а также – по понятным в силу возраста и священного сана собеседников – обсуждении развращения нравов молодежи.
- Ваше преподобие, я конечно не держусь недавно появившегося лозунга: «Жгите всех, Бог узнает своих», начал новый виток беседы отец Сипудв, но, право же, ради блага большего, меньшее может и потесниться. Вам не лучше меня известно, как Левропу заполонили еретики. Все эти катарты, богомилы, арнольдисты, апостолики, флагетланты, вкупе с иохаматами, вальтенсами и альбиройцами – расшатывают устои Веры и сеют пагубное брожение умов. Поэтому, необходимо ввести упрощенную процедуру следствия и дознания.
- Не могу согласиться с вами, Ваше Преподобие. Во-первых, не секрет, что большинство названных еретиков проповедуют идеал так называемой «Евангельской бедности». И кот, когда они, социально и экономически задавлены, забиты нуждой, над ними появляются маячащие фигуры купающихся в роскоши Папы и епископов. Право, когда побываешь в Твире, убеждаешься в истинности мессианского учения, ибо находящееся там духовенство делает все возможное, чтобы разрушить веру, а она, однако, распространяется. Кроме Божественной поддержки этой самой веры, объяснения не находишь. Т.о., нам надо бороться с нищетой и религиозной неграмотностью, а не со следствием. Во-вторых, же, спешу заметить, что в настоящее время инквизиция, которая как никак состоит из образованных лиц, проводит многочисленные процедуры дознания, очной ставки, перекрестного допроса, спешит прежде всего выяснить: действительно ли данный человек сознательно служит Светоносному или его оклеветали. И даже если, например, женщина была изобличена в колдовстве, инквизиция не спешит с расправой. Ведь может быть, это просто сельская дурочка, которая наслушалась проходившей цыгнанки и сделала оберег от сглаза или погадала, потому что так сложилось в народе. Дадим ей эпитемью, да и отпустим с Богом. Нет, отец Сипудв, сегодня инквизиция оказывается гораздо более гуманной, чем ее альтернатива в виде народного самосуда. В одной только Двермании крестьяне сожгли больше ведьм, чем Инквизиция всей Левропы за всю историю ее существования. А если ваше желание осуществиться – а боюсь, так и будет – мы лишь еще больше подорвем и без того расшатанный авторитет Твирской Катилической Церкви. Это может произойти на фоне глобального раскола Западной Церкви на две ветви, и сопровождаться масштабными крестьянскими войнами… Кстати, я сейчас скажу нечто весьма вольнодумное, но, надеюсь, что вы сохраните это в тайне. У меня сложилось убеждение, что наша Церковь глубоко больна и без всяких ересей. Я верю, что в литургической чаше находится плоть и кровь Спасителя, но, не вдаваясь в связанное с Пренитарным догматом учение о хилиокве, в сущность Твирской властной иерархии, я позволю себе заметить, что Восточная Церковь сохранила в гораздо большей степени традиционный образ мессианского служения.
- Уж не хотите ли вы сказать, Ваше Преподобие, что нас следует объединиться с этими варварами?
- Ну, во-первых, не такими уж и варварами. К слову сказать, жители Этрусского царства, даже если и ездят на медведях, напившись своей этрусской водки, однако моются куда чаще, чем левропейцы. А во-вторых, боюсь у нас не будет объединения, поскольку если честно взглянуть на обоюдные ляпы и недочеты, то потесниться придется нам, а не им. Папа на это никогда не пойдет. А меж тем, получилась бы забавная штука: ведь и по канонам Правдославной Церкви, Твирский епископ есть первый среди епископов. И стоит папе покаяться в правдославном смысле, как он будет вновь признан главным духовным лицом Церкви.
- Нда, экая была бы оказия… задумчиво промолвил отец Сипудв. Ну хорошо. А что вы скажите относительно новейшего веяния, хлынувшего к нам из крупных город Двермании и уже заполоняющего все Левропейские столицы – я имею в виду, новое музыкальное течение. В так называемом оркестре задействованы гармониум, введены недавно изобретенные басовые тубы и, среди прочих инструментов, огромные альты с пониженным строем. Вы и не представляете, какой грохот это производят – аж стекла дрожат. Вместо классического построения ; сквозные вокально-симфонические сцены с мелодизированными речитативами и сюжетами из народных легенд.
- Для Преподобного вы неплохо знакомы с современной музыкой и даже знаете такие технические подробности. С чего бы это?
- Врага надо знать в лицо! А это течение, все это звучит, как бы выразиться, эта музыка… слишком тяжелая. Неудивительно, что наша молодежь так стремительно развращается! Вдобавок они, словно глумясь над нашим монашеством, одеваются в черные камзолы, черные штаны и напяливают на себя какие-то металлические цепочки и шипы.
- Знаете, а я общался с многими из этих молодых людей, и хочу заметить, что большинство из них с жадностью слышало Слово о Мессии, их ум весьма чуток и, в отличие от обывателей, свободен от многих штампов. Среди прочих, там есть группы людей, которые любят навещать заброшенные кладбища, любоваться на гоэтические соборы, ну и – чего греха таить, ; как и наш Преосвященный балуются арсентом. И я скажу вам, что это самая благодарная часть моей приходской публики!
- Ну, знаете, отец Нуральд ; при всем уважении к вашим заслугам и вашему сану, это уж слишком!
- Эх, жаль с нами больше нет отца Трауна. Этот рассудительный и взвешенный иерей поддержал бы мою сторону.
Незаметно над отцами возвысился викарий и прервал спорящих инквизиторов:
- Братья, поберегите силы для битвы. На сон – 4 часа, а потом мы выступаем. А сейчас давайте ко лучше все вместе споем: давайте-ка, как в старые добрые времена, когда мы еще были семинаристами с пушком на губах, споем песню про отца Орнуфия!
И тут, изрядно подпившее почтенное духовенство, включая послушников, дружно подхватило весьма вольнодумный мотив студенческой песни про толстого и жадного священника, которого попросили освятить карету одного вельможи. Как он прикинул за сколько осветит сие, как читал псалмы за шасси и колеса, бил поклоны за переднюю ось, и неделю за цеповые рессоры держал самый строгий пост. Обклеил чистейший салон самыми пречистыми иконами, и окропил святой водой позолоченные родовые регалии. Но как потом карета разбилась, потому что кучер был пьян как сапожник и священника отлучили от Церкви, потому что сотрудники с такой репутацией им не нужны.
После этого к хору присоединился сэр Менрик и двое оставшихся оруженосцев. Пели эпические баллады и сказания о странствующих витязях и о прекрасных дамах, а один из оруженосцев как нельзя кстати извлек лютню, и весьма недурно музицировал. Под конец, изрядно клевавший носом отец Нуральд, даже промурлыкал пару куплетов из новейшей оперы «Ристан и Зольда», созданной в том самом стиле, который так рьяно порицал отец Сипудв.
Глава 6 Покинутый город
Утром члены экспедиции были подняты на ноги совместными усилиями Эндрего и сэра Менрика. Ближе к вечеру, спутники решили сделать маленький привал в лесном урочище, прикрытом горным выступом. Из-за него виднелась церковь, возвышающаяся среди обгоревших и полуразрушенных строений, рядом с которыми ютились свеже поставленные срубы и наспех сколоченные домики, да вырытые землянки.
- По моим расчетам, завел речь викарий, именно здесь находится центр «младшего братства». Я бы не сказал, что это место особо секретное и поэтому резиденция настоящих вампиров, скорее всего находится не здесь. Хотя, безусловно, пара-другая кровососов нам может повстречаться. Я намереваюсь отправиться к псевдовампирам как парламентер и предложить им свое лекарство. Поэтому со мной может пойти не больше двух человек. Кто желает?
- Почти одновременно подняли руку сэр Менрик, послушник Листан и отец Нуральд. В таком разе со мной отправятся славный рыцарь и Его Преподобие, отец Нуральд. А ты, Листан, не возражай. Мне нужно, чтоб в лагере остался толковый распорядитель на случай внезапного нападения. Я оставляю тебя тут за главного.
После этого викарий отвел в сторону сэра Менрика и протянул ему плоскую увесистую гранату.
– К сожалению, есть только одна. Больше в условиях походной лаборатории пока сделать не удалось.
- Как одна? У нас же еще целый короб гранат.
- Э, то обычные гранаты с фитильным воспламенением. Это крайне неудобно когда требуется действовать быстро и наверняка. А здесь применен – даже не запоминайте это слово – капсюльный детонатор. Она сработает от удара. Причем детонатор на сделан весьма чутким, так что будьте осторожны.
- А что в нем? Сэр Менрик ни в коей мере не тяготел к ученостям, если только это непосредственным образом не касалось боевого назначения.
- Ну, это надолго опережает здешнюю «науку». Скажем, особая ртуть. Я бы назвал ее «гремящая».
Сэр Менрик уважительно посмотрел на гранату и положил за пазуху. Он знал только, что ртуть используется алхимиками в их запутанных опытах и это создавало в нем почти мистическое отношение к устройству. Однако прагматизм его и не думал покидать.
- Я все вспоминаю благороднейший поступок отца Трауна, но вижу в нем один недостаток: смерть для отца была верной и он заведомо не мог вести обычное сражение. Но мы это поправим. Теперь, я буду сражаться, но если я буду ранен, или убит, то когда упаду, врагов ожидает неприятный сюрприз!
- Толково придумано. Ну что, пойдем?
Трое спутников отделились от отряда и, спешившись, повели под уздцы мулов, везших повозку с лекарством и кое-каким снаряжением. Остальные стали неторопливо разбивать лагерь, приготовившись к ожиданию. Вскоре перед спутниками показались обгорелые остовы и свежие лачуги, а посреди всего этого внушительная церковь с двумя башнями: причем, южная достигала 65 метров. Вокруг здания находятся 6 гоэтических ворот, предавая его внешности оригинальный вид. Это была так называемая «Черная Церковь». Своё название Чёрная Церковь получила после большого пожара, который охватил и разрушил стоявший здесь некогда город. Пламя и дым закоптили стены церкви, но не смогли разрушить величественность здания.
Не успели путники подойти к главным воротам в Церковь, как их стал окружать местный народ. Причем, по быстрым и точным движениям нетрудно было узнать в надвигающейся толпе псевдовампиров. Эндрего вскинул руку и незаметно применил несложное заклинание, призванное поумерить на время пыл окружающих.
- Нас всего трое – начал он свою речь – и мы н представляем для вас никакой опасности. Я сразу хочу сказать, несмотря на наш вид, мы отнюдь не разделяем предрассудков безграмотной черни относительно так называемых вампиров. Нам доподлинно известно, что многие из них просто страдают необычным недугом, но ничего сверхъестественного в них нету. Мне также ведомо, что многие из вас, обнаружив этот недуг, были вынуждены с горечью покинуть родные места, оставить свои ремесла и фактически отлучили себя от церковного общения, не имея до того ничего против Веры. Но я открыл лекарство! Оно здесь, и каждому хватит. Если вы не верите, то пусть самый храбрый из вас его попробует, и если с ним будет что-то плохое, вы сможете туже нас убить. Вот, мы кладем на землю наше оружие.
И с этими словами, подав знак своим спутникам, Эндрего положил перед собой короткий меч, флягу со святой водой и целых три пуфера. То же сделали и остальные: сэр Менрик с нескрываемым сожалением положил на землю свое двуручное чудовище и длинный кавалерийский пистолет, а отец Нуральд – двусторонний кол и кинжал, а помявшись несколько секунд, с виноватым видом извлек из-за лодыжки небольшой пуфер.
Среди толпы поднялся ропот, но было видно, что большинство встало на сторону предложения Эндрего. Наконец, под предостерегающие окрики своих собратьев, из толпы отделился один мужичок и нерешительно подошел к повозке.
- Давай свое лекарство. Мне все равно не жалко своей жизни.
Мужичек опасливо взял предложенную бутыль, но затем, с видом заправского алкоголика, опрокинул в себя ее содержимое, так что только кадык вздымался. С минуту ничего не происходило, но вдруг его лицо как бы скривило судорогой, и он весь затрясся. Толпа, было, ринулась на друзей, но Эндрего властным жестом, к которому он добавил внушительную порцию маны, остановил толпу. Хотя по лицу его от напряжения градом стекал пот.
- Подождите, он ведь еще не умер. Убить вы нас всегда сумеете, а вот воскресенья придется ждать до Судного дня.
И действительно, через несколько минут мужичек встал как ни в чем не бывало. С его лицо исчезло эпилептическое напряжение, морщины разгладились и он с удивлением для себя обнаружил, что больше не чувствует ни жажды крови, ни особой силы, о чем и поспеши возвестить собратьям. После этого сразу пять человек кинулись к повозке и когда через некоторое время также предстали перед толпой в обновленном виде, лед был окончательно сломан.
Вдруг, толпа раздалась, и к повозке подошел высокий смуглый человек с длинными волосами в плаще и надвинутом по самый нос капюшоне. Видимо, он пользовался немалым авторитетом, потому что по его знаку все замолкли. Незнакомец обратился к Эндрего и, как бы одновременно, ко всем собравшихся.
- Здравствуйте, почтенные. Меня зовут Донхельг и, я представляю здешний люд. Прошу извинить за холодный прием. Мое слово будет не долгим – «Друзья!» – и тут он обратился ко всем собравшимся зычным голосом, привыкшим командовать. Этот человек явно в прошлом нес военную службу – отметил про себя сэр Менрик.
- Друзья ; снова повторил Донхельг – что с того, что мы излечимся благодаря стараниям этого доброго мессианина, которого нам послало Небо? Вы знаете, что вампиры не оставят нас в покое уже потому, что мы много о них знаем и составляем немалую часть их контингента. Я предлагаю вступить с ними в бой, но до победы более не притрагиваться к лекарству, дабы сохранить на этот последний рывок нашу проклятую силу! Пусть настоящие вампиры еще сильней, так у нас будь хоть какой-то шанс, нежели бы мы сражались с ними с обычными человеческими возможностями. Больше того, я предлагаю перед битвой как следует испить крови из наших неприкосновенных запасов, дабы удвоить нашу силу. Что скажите?
- Ура, славному Донхельгу, ура милосердному Эндрего. Вперед, к хранилищу, и – в бой! – Таков был почти единогласный хор толпы, и вслед за тем она немедленно устремилась в северо-восточном направлении, очевидно, к месту, где хранились их пресловутые запасы крови.
Донхельг с парой своих людей остался один на один с друзьями и обратился к ним уже ровным и спокойным товарищеским тоном:
- Оружие-то свое подберите. Где-где, а здесь у вампиров точно есть свои. Я даже приметил парочку подлинных вампиров в толпе, но они не захотели выдавать себя из-за нашего численного перевеса. Не далее чем через час, с учетом их скорости, здесь будет чуть ли не полк нежити. Можем ли мы сделать что-то еще?
- Сразу видно делового человека, не любящего тратить времени попусту – ответил Его Преосвященство. А сделать нужно две вещи. За настолько короткий срок мы можем изготовить лишь самое простое оружие – осиновые колья. Отдайте на этот счет распоряжение.
Вместо ответа Донхельг что-то шепнул одному из сопровождающих его людей, и тот стремглав понесся в сторону одной из построек. Донхельг, опять не проронив не слова, уставился на Эндрего с вопрошающим взглядом.
- Вторая вещь – нам надо проникнуть в Церковь. Я слышал, что в ней сокрыт тайный лабиринт и хочу немедля его исследовать, так как полагаю, что в церкви есть нечто связаннное с секретами старшего ордена, что даст нам знания о том, как их победить.
Донхельг, наконец, открыл рот:
- Я вас провожу, ибо знаю, где этот лабиринт и сам давно хотел его обследовать. А еще я вас обрадую. Наше селенье не так уж безоружно в плане борьбы с вампирами, и нам есть что предложить, кроме осиновых кольев. Не только я, но и многие давно искали случай для восстания и втайне отливали серебряные пули и закупали аркебузы, которые переделывали в примитивные мушкеты и обрезы.
- Тогда скорее возьмите вот эти два бочонка из повозки. Там находится зернистый порох. Он гораздо лучше вашей мякоти. На большую «модернизацию», увы, нет времени.
Донхельг сделал жест второму своему человеку, отдав также распоряжение надежно спрятать повозку с лекарством, а сами спутники, быстро побросав все самое необходимое в заплечные сумки, вместе с Донхельгом направились в сторону храма.
Свет проникал в Чёрную Церковь через высокие окна, украшённые витражами и вырезанными в камне обрамленьями. Внутри было много гоэтических фресок, а с западной, противоположной алтарю стороны, располагался величественный орган. В нефе церкви можно было заметить изображение лабиринта, вписанного в круг диаметром 14 метров. Когда-то паломники проходили лабиринтный путь на коленях, не переставая при этом молиться. После часа такого продвижения они достигали центра лабиринта в состоянии сильного гипнотического экстаза. Именно к этому лабиринту и повел своих спутников Донхельг. Вскоре друзья подобрались к замаскированному входу и склонились на колени, ибо полоток лабиринта был весьма низким.
Извилистый лабиринт заставлял часто поворачиваться на 90 и 180 градусов. Эти повороты изменяли слуховое и зрительное восприятие спутниками окружающей обстановки. В особой звуковой и световой среде храма такие изменения приводили к тому, что позднейшие исследователи назвали бы нейросенсорным возбуждением, которое с течение времени нарастало, подпитываясь все еще витавшими в церкви запахами благовоний и телесными ощущениями, связанными с передвижением на коленях. Кроме того, все это время спутники, по понятным причинам, не переставали молиться. В итоге, когда они, наконец, достигли центра лабиринта, их возбуждение завершилось состоянием транса, которое в другое время наверняка весьма благоприятствовало бы мистической молитве и экстатическому созерцанию.
Глава 7 Тайна Черной Церкви
А в это время к селению как раз подошли отряды «натуральных вампиров». К их немалому удивлению и огорчению вместо пьяного от перепитой крови сброда, их взорам предстали стройные шеренги бойцов, вооруженные к тому же не одними свежеобструганными осиновыми кольями. То тут, то там виднелись блестевшие на солнце обрезы, мушкеты и аркебузы. Стоит добавить, что в повозке Эндрего нашелся и приличный запас фитильных гранат, назначение которых довольно быстро уяснили защитники селения. Так что вампиров еще ожидали сюрпризы. Однако о том, чтобы отступить не подумал даже самый трусливый из кровососов. Наоборот, опешив от такой наглости, они нарушая боевой порядок, ринулись на селян.
Воздух над полем сражения мгновенно застелился пороховой гарью, а вскоре раздались и первые разрывы гранат – к немалому удивлению нападавших. Хотя даже в момент припадка и будучи подкреплены свежей кровью, псевдовампиры далеко превосходят силой и реакцией обычного человека, они уступают подлинным вампирам. Однако, благодаря мужеству и сплоченности защищающихся, а также их относительно неплохому вооружению – вскоре многие селяне с радостным удивлением обнаружили преимущества зернистого пороха – вампиры платили неслыханную для них цену 1:4, а в иные моменты и 1:3. И пусть за каждого убитого вампира селяне платили тремя-четырьмя своими собратьями, что быстро прореживало их ряды, они намеревались биться до последнего и вскоре, когда иссякли резервы, на место вновь павших стали заступать женщины и подростки.
Когда до собравшихся в лабиринте друзей донеслись звуки сражения, Донхельг сказал, что как бы ему не хотелось своими глазами узреть тайну лабиринта, он считает необходимым защищать вход в церковь, дабы Эндрего смог осуществить свои планы. К Донхельгу поспешил присоединиться сэр Менрик, который сразу проникся к смуглому и немногословному вождю селян искренней симпатией. Четверть часа спустя того, как воины покинули оставшихся один на один с лабиринтом священников, Эндрего нашел искомое. Перед ним располагался сатанинский алтарь, представлявший собой стол длиною около двух метров и шириной около одного метра, на который во время черной мессы обычно укладывается обнаженная женщина. Возле «алтаря» стоял перевернутый крест, а сам алтарь был покрыт красной тканью, на которой выткана золотая инвертированная пентаграмма. В нижней части пентаграммы, где располагалась козлиная борода, он обнаружил шероховатые края и, с силой надавив на замаскированную таким образом педаль, открыл потайной ларец под алтарем. Просунув руку, викарий вынул потертый фолиант в кожаном переплете (чья кожа была взята для переплета, ему было, увы, не трудно было догадаться).
Тем временем сражение кипело полной силой, однако становилось ясно, что перевес на стороне вампиров. Их численность почти соответствовала числу всех селян, включая стариков и детей, а размен жизней был не в пользу последних. Заметная группа нападавших тем временем стала вплотную подбираться к Церкви, ибо хотя там почти не было селян, вожак заподозрил неладное – он-то знал тайну лабиринта. Когда створки ворот распахнулись, отряду вампиров предстало два воина. Один из них отбросил назад капюшон, а другой извлек из ножен меч. С насмешками вампиры бросились к защитникам, но встретили неожиданный отпор. Сэр Менрик сражался почти так же быстро как и псевдовампиры – после лабиринта его как будто подменили. Он только усмехался в бороду, отражая многочисленные удары, а в его тело словно вселился ангел или демон. Пусть и несколько уступая в скорости селянам, а тем более вампирам, рыцарь мог восполнить это, наложив на свою силу выучку и доведенные до автоматизма боевые приемы. Донхельг же и вовсе был вездесущ. Будучи и без того первейшим по скорости и реакции среди селян, он, среди немногих, мог похвастаться выучкой заправского вояки; в первые же секунды подтвердив подозрения Менрика насчет его прошлого. Т.о., один из защитников не намного уступал нападавшим, а другой и вовсе кое-кого из них мог превзойти.
Вскоре перед сплотившимися спинами защитниками лежало с полдюжины мертвых кровососов, а на свой счет вурдалаки могли записать только царапину от когтей на щеке Донхельга, да легкую рану на плече рыцаря, оставленную расторопными клыками одного из вампиров. Конечно, итоговый перевес был бы на стороне вампиров, так как Донхельг стал подавать первые признаки усталости, а сэр Менрик и вовсе был простым смертным и держался только благодаря железной воле и закалке. Что и сказать, одна минута такого сражения стоила ему столько же сил, сколько пол часа обычной мясорубки где-нибудь в Калестине. Однако вожак не захотел настолько затягивать сражение и послал пару вампиров за подкреплением. А сделать это было не трудно, ибо оное перешло в закатную фазу и еще через несколько минут прислужникам тьмы осталось бы лишь добивать немногочисленные и раздробленные группы селян.
И вдруг, Донхельг, твердо решивший положить свою жизнь, захватив с собой побольше врагов, услышал от Менрика нечто странное:
- Прикрой меня с тыла и отходи в безопасное место. Поспеши к нашему лагерю – вдруг там тоже идет битва и им требуется подкрепление.
- А как же ты? Мы даже вдвоем погибнем, но хоть сможем захватить кого-нибудь в придачу. А в одиночку ты не простоишь и минуты!
- У меня с собой алхимический сюрприз для кровососов. А теперь живее, не теряй время и запомни меня как своего друга, пусть мы и мало успели узнать друг друга.
- Я тебя запомню, друг! С этими словами Донхельг, некоторое время отбивая удары нападавших на них сзади, взмахнул плащом и скрылся. Ему позволила сделать это задержка, которую вызвал Менрик, бросивший вампирам полный безумства призыв:
- Подходите хоть все разом – нет вам спасения!
Перед тем как упасть, Менрик успел смертельно ранить сразу двух вурдалаков, одной рукой из необычного положения разрядив свой кавалерийский пистолет, который он доселе не использовал, а другой обрушив со страшной стремительностью, усиленной весом металла, могучий меч на плечо вурдалака, которого он попросту рассек до пояса, как в масло врезаясь в твердую и упругую плоть кровососа. Не успела отзвучать его последняя усмешка, как столпившихся вурдалаков, словно ветки от резкого порыва ветра разметало мощным взрывом. А уже через мгновение на стоявших поодаль собратьев пролился дождь из кистей рук, ступней, спутавшихся кишков и других внутренних органов, а стены и крыши соседних строений окрасило черной вампирской кровью.
Прошло не меньше пяти минут, прежде чем к воротам вновь ринулись новые отряды вампиров, которым теперь уже ничего не могло воспрепятствовать. В это время Эндрего и Нуральд склонились над книгой, извелеченной из тайника. Текст был написан по-литьйински, так что для грамотных священников не составило труда его разобрать. К своему ужасу они поняли, что перед ними книга с описанием самых мрачных и отвратительных ритуалов, которые только способно измыслить больное воображение в воспаленном бреду гротескного кошмара. Но вторая часть книги потрясла их еще больше, ибо представляла собой свод скрепленных кровью записок о продаже души Светоносному. Не успели друзья прийти в себя, как со стороны входа в лабиринт послышались звуки приближающегося вампирского отряда.
- Я их задержу – отрывисто бросил викарий, ; а ты, ты знаешь, что делать!
- Знаю, твердым голосом ответил отец Нуральд. Дай мне 5 минут.
- Постараюсь. И Эндрего бросился в лабиринт.
По какой-то причине нападавшие замешкались перед входом. Очевидно, не хотели принять возможное сражение в стесненных условиях, где их численное преимущество теряло свое значение. Ничего, я им облегчу жизнь, сказал про себя Преподобный, и кубарем выкатился из входной арки. Из этого сложного положения викарий умудрился сделать два выстрела из пуфера, а затем распрямился как пружина, вонзил свой короткий клинок в живот одного из вампиров. Подлетавшего сзади он, не разворачиваясь уложил выстрелом из третьего пистолета. Столь яростный порыв на секунду заставил врагов изумленно застыть, но потом они с удвоенной силой набросились к Преподобному внутренне негодуя, что один человек смог посеять такое разрушение в их рядах.
- Что ж, поскребем по сусекам боевой магии – сказал сам в себе Эндрего и его ладони осветились красными огоньками, бросившими сквозь окружающий полумрак бледно-сумрачный отсвет на окружающие стены.
- Получите привет из Древних Эпох! Из рукавов рясы Преподобного вырвались ослепительные лучи ярко-красного света, и половина передней шеренги вампиров превратилось в обугленные головешки, издающие тошнотворный запах горелого мяса. Однако сам викарий еле удержался на ногах.
- Нет, сказал он себе, ; еще один залп – и я сам превращусь в трупное мясо. Вслед за этим викарий осознал, что ему настал час умирать. Одним больше, одним меньше – не так уж суть важно, лучше уж я последнее свое дыхание отдам в жертву Господу Богу. Викарий опустил перед изумленными вампирами меч, и его сосредоточенное лицо выдавало усерднейшую молитвенную работу. Никогда Преподобный так искренне не взывал к Всевышнему прося не победы, но лишь прощения своих грехов. Вскоре по его щекам потекли слезы. Внезапно, лицо Эндрего как бы осветилось светом, так что вампиры даже отпрянули, как будто чего-то испугавшись. До слуха Преподобного донесся невыразимо сладкий глас, повелевший уверовать в могущество и милосердие Всевышнего.
- Верую, Господи, помоги моему неверию! – Ответил викарий.
- Я исполню тебя Святаго Духа, так что ты поразишь всех врагов. Но твою душу и тело должна окончательно покинуть магия, ибо это несовместимо с Моим служением. Еще ты должен, когда все закончится, отправиться в храм так называемой Восточной Церкви и принести покаяние. Соизволяешь ли ты?
- Так, Господи, соизволяю.
- Да будет по слову твоему, сказал голос и оставил Эндрего, а тот услыхал ангельское пение, троекратно грянувшее «Слава в вышних Богу и на земле мир, в человецех благоволение!»
Меж тем, меч Эндрего как бы вырос в длину, и на его конце засияло подобие светоносного отростка. Бывший маг ощутил в теле небывалую легкость и парой взмахов сразил сразу трех вампиров. Со всей стремительностью, на которую только были способны прислужники тьмы, они бросались на Преподобного, но он словно шутя всякий раз успевал отразить выпад. Вскоре все было кончено и меч плавно погас. Изумленный и даже не запыхавшийся Эндрего оглядел опустевшее поле сражения. П происходящее длилось не больше двух минут, а ему казалось, что прошел как минимум час.
Внезапно, всю округу накрыл вой такой нечеловеческой злобы и отчаяния, что немногие выжившие селяне в испуге попрятались кто куда. Это Преподобный Нуральд, облив святой водой и прочитав молитву, бросил фолиант в огонь, где сатанинская книга вспыхнула чадящим мрачно-красным светом. Так горели кровавые расписки для «неумирающих», ибо мертвых душ. Вместе с пламенем горели и сами эти души, покидая тела вампиров и отправляясь к своему хозяину Светоносному.
Хотя, как задумывалось Эндрего и Нуральдом, вампиры должны были просто потерять свою новую природу и уйти из под власти тьмы, договоры с которой сейчас таяли в огне, в действительности, в мгновения, последовавшие после своего «освобождения» они не поспешили принести покаяние ко Творцу, а наоборот хулили его и проклинали. Ибо за годы своего ревностного служения Тьме, не только их наносная, вампирская, но и исконная, человеческая природа так навычилась ко злу, что никакое освобождение от договорных пут им уже не могло помочь. И столь силен был импульс отрицания вернувшегося было к нежити биения жизни, что Бог предал их души в руки их Отца, который есть отец лжи и человекоубийца искони, именуемый Сатаной и Дьяволом. Лишь несколько вампиров спустя много часов с удивлением обнаружили себя на поле боя или в соседнем подлеске не ощущающими ни жажды крови, ни «чудесной» силы.
Когда выбравшиеся из храма отцы вздохнули свежий воздух и осознали, что с вампирами покончило, они стали было радостно обниматься и смеяться, как вдруг Эндрего замер и хлопнув себя по голове, закричал:
- А как же наш лагерь, как там мой послушник, храбрый Листан, жив ли он?!!
- А Его Преподобие, несносный отец Сипудв – доведется ли мне еще вступить с ним в диспут? – в тон ему отозвался отец Нуральд.
И, не сговариваясь, оба священника бросились к лагерю. Через 20 минут запыхавшиеся отцы ворвались на поляну, где их остановившимся взорам предстала печальная картина разгрома. Повсюду были развороченные фуры с припасами, залитая кровью трава и недоеденные человеческие останки. Посреди этого кошмара горел костер, у которого грел руки Донхельг. Рядом с ним, на изголовье из сложенного ватника, лежал бледный Листан. Донхельг первым обратился к священникам, предваряя их немой вопрос:
- Они всех убили. Послушник жив, но сейчас уснул. Кто-то из оборонявшихся успел перед смертью взорвать припас с гранатами и взрывом его отбросило в кусты, где он пролежал до конца сражения. Последнее, что он помнит, как раненного отца Сипудва вампиры куда-то тащили. Очевидно, они за чем-то взяли его в плен. Возможно, чтобы допросить...
- А может, чтобы…инициировать?!! Но нет, одернул себя тут же Преподобный, насильно они могут лишь превратить его в псевдовампира, заразив своей кровью. Для полной инициации необходимо его свободное волеизъявление, а я не верю, что…
- И я не верю – вмешался в разговор отец Нуральд – не верю, чтобы он мог на такое согласиться, каким бы – между нами говоря, ; мракобесом он порой не казался.
- Итак, что же нам делать? – нарушил, повисшую было тишину, викарий.
- Как что – идти в погоню за этими вампирами и выручать отца Сипудва, пока не случилось чего… Вы же прекрасно, хотя и непонятным для меня образом, умеете брать след.
- Отец Нуральд, это способность у меня теперь…, т.е., я хотел сказать, что ее не было, просто нам везло тогда.
- Ну-ну, задумчиво и недоверчиво пробормотал Нуральд.
Внезапно очнулся Листан. Слабым после контузии голосом он сказал:
- Я краем уха услышал, как бы сквозь дрему, ваш разговор и если мне не пригрезилось, вы решали, как быть дальше и хотели отправиться за отцом Сипудвом?
- Все верно, мой мальчик. Но тебе пока не стоит особо говорить.
- Я только хочу сказать и свое мнение. Разве вы забыли, что мы оставили в таверне несчастную Эльтишь, архимандрита Корнилиуса и раненного сэра Колонада. А еще двоих оруженосцев и маонастырского привратника?
- И правда, почти одновременно хлопнули себя по лбу священники.
- А что же достойный Донхельг? ; Задал уместный вопрос первым оправившийся Эндрего.
- Я бы хотел с вами остаться и прогуляться до таверны. Вдруг вам понадобиться помощь. Если вы соизволите подождать меня никак не более часа, я извещу селение, назначу временного вожака и вместе с отборными мулами вернусь к вам. Идет?
- Идет! – хором воскликнули священники и Листан.
Глава 8 Последняя битва
К исходу следующего дня перед отставшими путниками предстала знакомая местность перед достопамятной таверной, где произошло их первое столкновение с вампирами. Мулы почуяли жилье, и пошли бодрее. Но когда спутники отварили дверь, не дождавшись ответа на стук, и прошли через гостиную в комнаты для гостей, они не встретил никого. Вместо этого им предстала печальная картина погрома: опрокинутые столы и разнесенные в щепки стулья в комнате, которую занимал сэр Колонад. Все вещи впрочем, были на месте. В остальных комнатах, где размещались оруженосцы и раненый послушник, следов беспорядка не было. В комнате же архимандрита им бросились в глаза неубранная постель и отсутствие некоторых вещей Преосвященного. Эльтишь нигде не было: ни в погребе, ни в конюшне, ни в прочих хозяйственным пристройках и кладовых.
Когда спутники собрались для совещания в столовой для прислуги – ибо в гостиной, хранившей все следы памятного побоища, никто не пожелал задерживаться – тишину первым нарушил Листан. К тому моменту, как они достигли таверны, молодой послушник заметно поправился. Казалось, что с каждым шагом навстречу к харчевне, к нему прибавляются новые силы. Отец Нуральд только хитро подмигивал в ответ на недоуменные взгляды Донхельга и хмуро отворачивающегося викария.
- Я вспомнил, как Эльтишь говорила мне что любила проводить время у ручья на одной неприметной полянке неподалеку отсюда. Я примерно представляю как до туда дойти. Так я пошел!
И не дожидаясь возражений, юноша помчался, словно у него и не было совсем недавно тяжелой контузии.
Едва заметив у ручья знакомый силуэт, Листан ускорил бег и хотел броситься в объятия Эльтишь – а это несомненно была она – как с неприятной для него неожиданностью она резко развернулась и отстранила его.
- Эльтишь, что? Почему?!!
- Я уже не та Эльтишь, которую ты знал. Если бы ты знал, кто перед тобой стоит, то бежал бы без оглядки. Я даю тебе этот шанс – так беги! И с этими словами девушка приоткрыла рот, обнажив маленькие, но острые клыки. Листан все понял.
- Подожди, выход есть! И я люблю тебя!
При последних словах с Эльтишь как бы разом слетела каменная холодность. Она прижалась к Листану и страстно зашептала ему на ухо:
- И я тоже люблю тебя. И поэтому я говорю тебе – беги, ибо я уже не человек. Скоро во мне проснется жажда крови, и тогда я не знаю, что будет. Твои товарищи, которые остались в таверне – я их убила!
- Ты? Всех?
- Нет, не всех. Я объяснила архимандриту, что я сделала по предложению тайно прешедшего вампира и в память о том, что он сделал для моего отца, отпустила, наказав не оборачиваться и не возвращаться.
- А сэр Колонад?
- О, он даже раненый сопротивлялся как бешеный и перед смертью проклял меня.
- Я был в его комнате, там настоящий погром… Но как, почему?
- Когда умер отец, а ты отправился на верную погибель, прежняя жизнь для меня потеряла смысл. Я встретилась с «натуральным вампиром» и прошла инициацию.
- Значит, ты, ты...
- Да. Я навечно продала свою бессмертную душу Дьяволу!
При сверкании молний полчаса назад разразившейся грозы, в сумрачном лесу, эти слова производили впечатление.
- Я уже сказал: выход есть. Эндрего нашел его. Нужно освятить твою расписку и сжечь. А после этого немедленно и искренне покаяться. И тогда чары спадут!
- Ха-ха-ха. Покаяться? Ты думаешь, я могу на это пойти? Нет, мне теперь одна дорога – в вечный ад!
Тогда вместо слов Листан крепко прижал к себе девушку и не менее крепко поцеловал в ее алые уста, уста, по которым еще недавно сбегала кровь его товарищей.
- Пойдем со мной. Я скажу, что их убили вампиры. А потом мы что-нибудь придумаем! Просто я так хочу быть с тобой.
Ничего не ответив, но и не сопротивляясь, обмякнув и как будто вся враз обессилев, Эльтишь послушно пошла за не отпускавшим ее руку послушником. После объяснения, при котором говорил только Листан, а Эльтишь молчала, слушатели склонили головы в знак траура. Однако ни от Эндрего, ни тем более от Донхельга, прекрасно знавшего вампиров не понаслышке, не укрылась странная бледность, покрывавшая все лицо девушки и какой-то слишком надрывный, почти срывающийся голос Листана. Но если первый приписал это насчет пережитых волнений, то Донхельг, хоть и промолчал, мрачно нахмурил брови, о чем-то крепко задумался. Вскоре он покинул гостей, сказав, что устал и желает уединиться в своей комнате. После короткого пересказа событий, все с облегчением отправились спать.
Когда Листан уже почти задремал – что нелегко ему далось, и помогала лишь усталость, да вновь открывшаяся рана, к нему в дверь негромко три раза постучали.
- Кто там, войдите, я еще не сплю!
Вместо ответа на пороге безмолвной тенью предстала Эльтишь. В отсветах полной луны создавшаяся картина выглядела слегка зловеще.
- Здравствуй, Эльтишь! Это немного странно с твоей стороны, но я очень рад. Заходи, присаживайся.
Девушка закрыла за собой дверь, почему-то плотно повернув задвижку. Затем, смутившись, торопливо вернула ее обратно и присела на край кровати. Она медленно повернула голову, и когда взглянула в лицо Листана, страстно зашептала:
- Милый, я голодна, и ты должен бежать, пока я себя еще сдерживаю! Кони уже запряжены, поспеши. Только поцелуй меня на прощанье. - Нет-нет, ; отпрянув от кровати, громко зашептала она. Я могу не удержаться. Просто беги!
- О чем ты говоришь? Ну конечно я поцелую тебя, ; иначе буду проклинать себя до конца дней! И не теряя времени, Листан бросился на шею к девушке, нежно обнял за талию и поцеловал так крепко, что у обоих перехватило дыхание.
Не говоря ни слова, раскрасневшаяся девушка неожиданно сильным движением перехватила запястья Листана – впрочем, и не сопротивлявшегося – и положила на кровать. Она уселась юноши на бедра, ее волосы были растрепаны, а ставшие зелеными глаза горели как у ведьмы. Что и говорить, она была дьявольски хороша в этот миг!
Плавно откинув волосы, как бы не сомневаясь в своей власти, Эльтишь приблизила свой лицо к послушнику. На миг в ярком лунном свете блеснули изящно обнаженные клыки, и мгновение спустя послушник почувствовал прикосновение тонких губ к своей шее.
- Эх, пропала моя грешная душа! – Только и успел едва слышно промолвить Листан, как он почувствовал проникновение острых клыков в свою плоть. К его удивлению, особой боли не было. Видать его возлюбленная кусала ; или могла кусать при желании ; очень нежно… Вскоре было только слышно жадное причмокивание, а на бледнеющем лице юноши почему-то застыла блаженная улыбка…
Когда Листан уже начал терять сознание, причмокивание внезапно прекратилось, а вскоре его сменили судорожные рыдания девушки на его груди.
- Да не надо плакать, я ведь молюсь за тебя и перед смертью мое последний зов будет о заступничестве святых за твою душу…
- Как ты не понимаешь: я действительно создана, чтобы убивать, но я и действительно люблю тебя больше своей жизни. Пусть лучше я умру в диких мучениях, но не убью тебя. Внезапно истерика сменилась столь же диким радостным смехом.
- Но ты непременно должен тоже попробовать – это так восхитительно! И с этими словами девушка полоснула свою руку ногтем, крепким как звериный коготь и приставила ко рту послушника свою кровоточащую кисть. Должно быть в полубреду Листан подумал, что это вода и жадно приник к «источнику». По его горлу заструился пьянящий гранатовый сок девичьей крови… Вскоре он ожил, но очнувшись, не сразу смог оторваться, хотя уже, вне сомнения, понимал что происходит.
После этого, окровавленные уста возлюбленных слились в едином порыве страстного поцелуя, а девушка легла на Листана и крепко обхватила его шею и плечи. Она без всякого напряжения разорвала свое платье в области груди и сделала тоже самое с рубашкой Листана.
- Летать – так до конца, подумал послушник. За такое можно и погреться в Чистилище тысчонку-другую лет. Юноша поднял глаза, и его восторженно-изумленному взору открылись гроздья неприкрытой девичьей груди, не очень большой, но плотной и упругой. Вслед за тем, рука Листана почти непроизвольно скользнула по талии и чуть ниже… Он словно провалился в бездну сладкого кошмара – это было восхитительно и пьяняще упоительно!
Наверно, стоит пощадить высоконравственного читателя и упустить некоторые подробности дальнейшего, но мы почли за лучшее предоставить это почетные право нашим рецензентам – буде таковые найдутся, как и сама рукопись. Наша же задача, как беспристрастного писателя, излагать все обстоятельства, не упуская и не искажая деталей. А читатель пусть сам даст потом свою оценку, коей автор, к тому времени, видимо уже не услышит.
Стоит ли упоминать, что рука Эльтишь не только не отбросила руку Листана, но обхватив его ладонь своей нечеловеческой хваткой, отправила в немедленно образованный разрезом ногтей прорыв в передней части талии и, слегка опустив вниз, крепко прижала ее к своему телу. Пальцы Листана немедленно почувствовали что-то влажное. Пот ли то? – подумал он. Кто его разберет…
Между тем, другая рука девушки волнительно близко замерла на его бедрах, поднимаясь все выше.
- Надеюсь, я не слишком много выпила и внутри ее еще достаточно, чтобы удовлетворить девушку? – Игриво спросила Эльтишь и, не дожидаясь ответа, в открытую запустила свою гибкую ручку в прорезь штанов. Вторая руку Листана, меж тем, проникла в прорезь платья и принялась поглаживать упругие припухлости за ее талией. Другая рука, к немалому удовольствию девушки, тоже не бездействовала, как внезапно она ойкнула, ибо была девственница. Быстро справившись с секундным замешательством, девушка твердым движением отодвинула левую руку Листана, но лишь для того, чтобы своей рукой приблизить к своей промежности другое нечто, принадлежащее Листану. Однако прежде чем, впустить юношу в себя, она обмакнула это нечто в свои, еще имеющие следы крови губы. Неожиданно для самой, она вошла во вкус и еще не раз прижималась губами к упругой телесной субстанции. Листан, также изъявил желание отведать «вина из чаши». Что и говорить, оно было восхитительно, а Эльтишь просто до судорог пробирало блаженство!
Довольно продолжительное время в комнате вновь слышалось страстное причмокивание, но уже иного рода, чем в начале свидания. Наконец, их тела слились и уже не только в поцелуе.
- Ну вот, тебе довелось – спустя несколько минут сладко-жгучей боли произнесла Эльтишь – будучи простым смертным, самому пролить вампирскую кровь… И я рада, что это сделал именно ты!
Едва ли стоит говорить, что всю ночь Листан и его возлюбленная не сомкнули глаз. Послушник как будто отыгрывался за все годы воздержания, прибавляя к тому свое недюжинное здоровье и молодость к немалой радости девушки. На утро она слегка шутливым, но все же, скорее серьезным тоном, торжественно объявила Листану, что он теперь псевдовампир.
- О да, я же и забыл, что выпил твоей крови. Но это ничего. Эндрего изобрел лекарство.
- Ах, не спеши расставаться с этим. Хотя б попробуй сначала испытать свои новые способности, а потом решай!
- Уболтала, чертяга языкастая! – С озорным смехом сказал Листан и стал одеваться в запасную одежду, ибо его прежний наряд представлял собой жалкое зрелище. Продолжая весело посмеиваться юноша сошел к гостям и предстал перед ними слегка заспанным, но подозрительно умиротворенным.
Вскоре спустилась и Эльтишь, принявшись весьма бойко прислуживать гостям. С лица вампирши даже отчасти сошла бледность, а ее глаза блестели ярче, чем у ребенка.
Нуральд и Донхельг понимающе перемигнулись, а Эндрего нахмурился как туча, но было видно, что он, как ни странно, при том еле сдерживается от смеха и только прикидывается мрачным. Когда юноша и девушка ушли, он наконец разразился таким неистовым хохотом, что захлопал ладонью по столу.
Однако после того, как гости разошлись, оставшийся наедине Донхельг вновь предался своим размышлениям относительно Эльтишь. И когда он уже встал и решил отправить к Эндрего, чтобы поделиться с ним своими подозрениями, в дверь послышался стук.
- Кто там?
- Дайте приют усталому путнику, примите на покой батюшку Сипудва!
То ли что в голосе Преосвященного насторожило Донхельга, но он вместо того, чтобы открыть дверь, побежал к остальным. Перед входом столпилось все население таверны. Пока Донхельг и Эндрего о чем-то совещались, отец Нуральд, не раздумывая, шагнул к двери и открыл ее. Все обернулись как по команде и вздохнули было с облегчением: перед ними стоял никто иной, как Его Преподобие.
Однако тут же Донхельг отметил для себя странную бледность священника. Эндрего тоже насторожился. Что касается влюбленных, то у них только что шерсть не встала дыбом. Один лишь отец Нуральд, казалось, не испытывал никаких сомнений. При этом, стоит сказать, что если Донхельг и мог еще позволить себе толику сомнений, определяя человека между псевдовампиром и натуральным кровососом, то Эльтишь почуяла, кто есть кто сразу. Листан и Нуральд еле сдерживали девушку, готовую немедля наброситься на отца Сипудва. И тут Донхельг спас положение:
- Простите нам великодушно, отец Сипудв, но я буду откровенен: в округе бродит немало недобитой нечисти. Нам бы хотелось выяснить, не подцепили ли вы чего-нибудь от взявших в вас плен вампиров. Не могли бы вы при всех промыть после дороги лицо и руки водой из этой бутыли?
- Да вы что, я всю жизнь жил бок о бок со святой водой, и сам освятил ее столько, что можно будет утопить все вампиров Трансильмании!
Но тут Эндрего окончательно определился для себя и встал на сторону Донхельга. Со словами: «Я настаиваю!», он открыл флягу со своего пояса и плеснул в направлении отца Сипудва. Неожиданно, хотя и уже далеко не для всех, Сипудв ловко уклонился, но пара капель все же попали на лицо и оставили на нем дымящиеся шрамы.
Поняв, что он раскрыт, Сипудв бросился на Донхельга. Они сцепились в схватке и покатились по полу, как вдруг Эльтишь схватила стоявший рядом кубок и с силой бросила в отца Сипудва. Попасть в этой схватке именно в Его Преподобие было бы нелегкой задачей для человека, но не для вампира. Отец поднял голову и зло посмотрел на девушку. Но вместо того, чтоб кинуться к ней, как он давеча кинулся на Донхельга, отец Сипудв выхватил из рук Нуральда кол и с не меньшей силой, чем накануне Эльтишь, запустил его в девушку. Не только человеческой реакции не хватило бы даже чтобы немножко отклониться, но и вампирской. И все-таки Листан опередил летящую осину, успев на пол метра перед ней пересечь траекторию полета своей грудью, которая незамедлительно была насквозь пробита колом.
Между тем, уже давно снаружи слышался шум, но в пылу драки никто не обратил на него внимание. А меж тем, дубовые створки дверей поддались, и в зал ринулась толпа, вооруженная копьями и мушкетами. Во главе толпы стоял никто иной как архимандрит Корнилиус. Вдруг, к ужасу Его Высокопреподобия, Эльтишь – а он пришел именно за ней, сделала невероятный прыжок через головы стоящих рядом людей и в одно мгновение приземлилась перед отцом Сипудвом. Но Преосвященный удивился еще больше, когда Эндрего и Донхельг, о котором ему рассказали селяне – а это, конечно, были они – не только не попытались помешать девушке, но и сами набросились на отца Сипудва. Тут, наконец, архимандрит обратил внимание на лицо священника и все понял, он дал знак толпы, показав на Сипудва, которому девушка скрутила обе руки, а Донхельг удерживал ноги.
Но тут Нуральд поднял руку и обратился к собравшимся:
- Мы всегда спорили с преподобным отцом Нуральдом, и я прошу чести поставить самому последнюю точку в нашем споре! Отец Нуральд повернулся к вурдалаку, держа что-то за спиной:
- Ваше Преподобие, вы сейчас не правы. И вот мой канонический аргумент! При этих словах священник вогнал в Сипудва осиновый кол по самую сердцевину, а потом для надежности провернул на несколько оборотов. Эльтишь отпустила обмякшего кровососа и бросилась к Листану. Донхельг последовал за ней и побежал за снадобьями, пока она осторожно извлекала осину, промывала и перевязывала рану.
Между тем, отец Сипудв был еще жив, хотя и смертельно ранен. Он не мог почти двигаться, но еще мог говорить. Что и говорить, живучий попался упырь!
Эндрего занес было над ним меч, дабы добить, как Сипудв обратился к нему. Сначала из его рта рвались лишь чернейшие проклятия в адрес всех присутствующих, но когда викарий вновь занес руку с мечом, он обратился к нему:
- Подождите, Ваше Преосвященство. Я хочу вам сказать еще нечто. Я знаю, что вы сожгли книгу, но поверьте, не все расписки в ней хранились, некоторые были взяты только недавно и их еще не успели подшить. И еще. Я знаю, кто есть кто. Верхушка ордена, из которой иные на всякий случай тоже спрятали свою расписку, а в книге оставив поддельную, тесно связаны с так называемыми Высокими магами, теми из них, что входят в вессианские ложи и практикуют черную магию. Я знаю, кто вы и знаю, что вы жили задолго до всех нас. Знаю я и про разделение магов на светлых и темных. Так вот, любезный викарий, часть светлых и темных магов объединилась и решила вновь попытаться взять в свои руки судьбы человечества. Поскольку они не обладают достаточной властью, а их сила крайне ослабла, они решили выбрасывать на свет Божий один за другим изобретения, которые опережают свое время, всевозможные произведения искусства и новые социально-политические доктрины. Меж собой они уже гордо окрестили будущую эпоху Эпохой Возрождения. Ваше время заканчивается, и вы останетесь для будущих поколений лишь мрачным персонажем мрачной эпохи междувременья. Так будьте вы прокляты!
На этот раз, Эндрего уже не останавливал порыва меча, и вскоре его сапоги забрызгало черной вампирской кровью. Но нечто заставило его оторвать взгляд от поверженного врага: позади раздался душераздирающий крик Эльтишь. Все было ясно: Листан скончался. Девушка ушла в свою комнату и даже оттуда до оставшихся доносились глухие рыдания несчастной.
Глава 9 Возвращение
Повисшее невыносимым гнетом молчание, наконец, нарушил отец Нуральд.
- Ваше Высокопреподобие, что с вами было, мы уж не чаяли увидеть вас в живых!
- После того, как я убежал из таверны… Кстати, Эльтишь – вампир…
- Мы знаем! – Хором ответили Эндрего, Менрик и Донхельг. И именно этим вопросом я намерен заняться, как только, мы выслушаем вашу историю, прибавил викарий.
- История короткая. Плутая, я вышел к селению псевдовампиров. Опасаясь за жизнь, я прятался по кустам и подлескам, но меня обнаружили и, к немалому удивлению, приняли очень даже неплохо. Они рассказали мне о том, что там произошло у Черной Церкви, а потом я в свою очередь рассказал о таверне. И вот – мы здесь. И, кстати, многие из них уже выпили лекарство Эндрего и теперь такие же люди, как и мы. Итак, теперь, когда зло по большей части уничтожено, что мы будем делать, Ваше Преосвященство?
Но тут на авансцену выступил Донхельг.
- Вот именно: «по большей части». Прости, великодушный Эндрего, но я не приму твое лекарство, покуда на земле остаются вампиры. Итак, я останусь псевдовампиром и отправлюсь истреблять подлинных вампиров и их прислужников по всему свету, где бы они ни скрывались! Однако, я обещаю никогда не вставать на путь инициации даже ради увеличения сил для борьбы с ними.
- А как насчет обратиться к Богу?
- Возможно, такой день и настанет. С этими словами, Донхельг поклонился всем присутствующим, и отправился в свою комнату, чтобы собираться в путь.
- Постой, славный Донхельг, вдруг обратился к нему Эндрего. Я уважаю твое решение и готов всегда помочь всем возможным. Но не откажешься ли ты немного повременить и сопроводить нас до Брашова? Я хочу там сделать тебе свой подарок, нечто что будет тебе полезным. К тому же, до туда путь все еще небезопасный и нам не помешает лишний провожатый.
- Хорошо, я сопровожу вас до города, а потом – отправлюсь на розыски оставшихся вурдалаков. И тут он обратился к группе своих людей. Есть ли кто-нибудь, кто еще не выпил чудесного лекарства и желал бы ко мне присоединиться?
Из толпы вышло три человека, двое из которых были старыми друзьями Донхельга.
- А вы? – обратился к почтенному духовенству Эндрего.
- Мы вместе вернемся в Лондиниум, а там видно будет – ответил ему Корнилиус, а Нуральд согласно закивал.
- Тогда вы располагайтесь, отдыхайте перед дорогой, а у меня еще есть дело. С этими словами Преосвященный пошел к лестнице, ведущей в комнаты для постояльцев. Он застал Эльтишь за безмолвными рыданиями. Викарий долго стоял, не решаясь заговорить, как вдруг девушка повернулась к нему и сама заговорила:
- Я знаю, что вы хотите сказать. Мой ответ был бы «нет», но Листан перед смертью завещал меня согласиться, и я не могу не исполнить последней воли своего возлюбленного. Не знаю, получится ли из этого покаяние, но вот вам моя расписка. Делайте, что нужно.
Эндрего повертел в руках договор, а потом, молча, кивнул и ушел в свою комнату, откуда через несколько минут донесся слабый запах дыма. Через несколько мгновения девушка вскрикнула, и упала без чувств.
Когда викарий осмотрел девушку и пришел к выводу, что она скорее жива, чем мертва, он вернулся в комнату для того, чтобы поразмышлять и вскоре хлопнул себя по лбу:
- А ведь я остался без преемника, а меж тем, готовится очередное кардинальное изменение мира!
Ночью Эндрего плохо спал, и все время ворочался на измятой постели. Уже перед наступлением рассвета он решительно отбросил одеяло, подошел к столику и налил себе целый стакан арсента, который не замедлил отправить в рот.
- А ведь почему бы и нет? Все-таки Листан ее избрал, так почему бы и нет. Все равно, у меня нет никаких сил разыскивать нового ученика. Так значит, Эльтишь? Хм, кстати как там она, уже проснулась?
И несмотря на ранний час Эндрего быстрым шагом направился в комнату девушки. Когда он подошел к кровати, то к своему удивлению, обнаружил, что ничего не изменилось.
- Обморок не может продолжаться так долго, как это все-таки странно… А ведь у меня теперь нет ни сил, ни права наложить заклятье астрального сна – и как же я сохраню свою преемницу? Хм, ну а вот вам и ответ – ну как если она так и проспит до наступления Новой Эпохи?
Все утро и следующий день Преосвященный молился, попросив его не беспокоить. В конце концов, он услышал ангельский глас, который открыл ему, что после сожжения расписки Эльтишь впала в крепкий сон, потому что ее покаяние не было достаточным, чтобы ее окончательно отпустили чары и Бог смог бы его принять, но сам порыв всеже присутствовал в той мере, чтобы выйти из-под власти тьмы. В итоге, она надолго замрет между жизнью и смертью. Но, в конце концов, она пробудится. Договор признан расторгнутым и ей будет возвращена свобода выбора. Но при этом сохранятся и ее сверхспособности, за каждое применение которых она ответит перед Богом. Т.о., ее договор – заключил для себя Эндрего – как бы подменяется залогом в виде ее опасных способностей, что, в конце концов, устроит и Дьявола и Бога, причем для Последнего это будет способом своеобразным испытанием ее человечности. Также ангел сказал, что она сможет контролировать свою жажду крови, в том числе, сможет питаться кровью животных, вместо крови людей. Итак, Господь будет ждать ее истинного обращения и наблюдать. Впрочем, Светоносный тоже будет пытаться склонить ее на свою сторону.
Тогда викарий спустился гостям и сказал, что решил вопрос с Эльтишь. Ей предстоит долгий путь к покаянию, туманно пояснил он. После этого он попросил друзей остаться в таверне еще на несколько дней. А сам он завтра утром отвезет девушку в дальнюю обитель, где она будет отбывать епитимью. И добавил, чтоб никто не сопровождал его, поскольку сестры в этой обители очень нелюдимы и пустят только его.
Через полтора дня пути Эндрего достиг своей цели.
- Хорошо, что я поставил не только магические замки, но и кое-что по грубее. С этими словами, он задел незаметный выступ скалы и перед ним образовался выступ, в котором сверкнул сканер сетчатки и отпечатков пальцев.
- Жалко, что меня сейчас никто не видит, то-то бы у почтенного архимандрита глаза на лоб повылезали! С этой усмешкой викарий прислонил к сканеру указательный палец и приблизил к датчику глаз. В стене бесшумно открылся проем, и бывший маг поспешил, неся на руках бесчувственную девушку, по столь знакомым ему коридорам, достигнув «усыпальницы», где и положил, наконец, Эльтишь неподалеку от Ирка и Дэна. Затем любовно оглядел своих преемников и торопливо, не оглядываясь, поспешил к выходу.
Путь до Брашова прошел без происшествий. Путники остановились в гостинице на окраине города, не желая напрашиваться на внимание любопытной публики. На следующий день Эндрего повел Донхельга в один из больших и красиво украшенных домов в центре города.
Привратник не сразу отозвался на стук, и приоткрыв дверь пробурчал, что сэр Генрих занят.
- Передайте ему, что это Его Преосвященство, викарий Эндрего пришел с известиями о его брате. При этих словах, привратник оторопью бросился бежать, но через несколько секунд, извинившись, вернулся и пропустил путников в гостиную, велев располагаться, как им удобно. Нам останется только пояснить, что сэр Генрих был родным братом славного сэра Менрика.
Когда рыцарь спустился к гостям, викарий открыл ему страшную новость. В комнате повисло гробовое молчание. Почтительно выждав, Эндрего вынул флягу с арсентом и предложил выпить за упокой души доблестного сэра Менрика. Когда кубки были осушены, Эндрего повел рассказ о известных событиях, среди прочего упомянув, что Донхельг был свидетелем последних минут жизни и славной кончины отважного рыцаря. (Предводитель селян успел убежать не так уж далеко, когда раздался взрыв, с которым Менрик отправил на тот свет немало дьявольских отродий.). Генрих, который и без того по мере рассказа проникся уважением к Донхельгу, посмотрел на него по-новому. Вслед за тем, он без слов крепко, по-мужски обнял воина.
- Думаю, вы не откажите мне в одной полезном и посильном деле, доблестный сэр Генрих?
- Что угодно, добрейший викарий. Я к вашим услугам – с готовностью ответствовал рыцарь.
- Я хочу попросить вас о том, чтобы вы, вместе со мной, оказали честь храброму и мужественному Донхельгу и посвятили его в рыцарский сан.
- Я готов с радостью, ибо по всему мне известному сужу, что он достоин!
Донхельг с радостным изумлением глядел то на Преосвященного, то на сэра Генриха, а потом встал и молча поклонился обоим.
- Мы проведем церемониал послезавтра, а пока, пусть будущий рыцарь достойно подготовиться к посвящению. Вы, почтенный Эндрего, безусловно, знаете, что следует делать?
- Естественно.
На следующий день, Донхельга раздели и вымыли в знак очищения. По выходе из ванны его облекли в белую тунику – символ чистоты. Затем в красную одежду – символ крови, которую он обязан был пролить для службы Вере. И наконец, черное платье – символ смерти, ожидавшей его наравне со всеми остальными людьми. Очищенный и облаченный таким образом, Донхельг должен был в течение суток соблюдать строжайший пост. На следующий день он исповедовался. После исповеди священник из церкви дал ему вкусить Святых Христовых тайн. После Причастия Донхельг выслушал проповедь об обязанностях рыцаря и о той новой жизни, в которую он намеревался вступить. По окончании проповеди, сэр Генрих подошел к алтарю с рыцарским мечом, повешенным у него на шее. Священник снял меч и, благословил его, произнес: «Благослови, Господь, меч сей, дабы раб твой был отныне защитником церквей, вдов, сирот и всех, служащих Тебе, против злобы еретиков и неверных. Пользуйся этим мечом для защиты себя и Святой Церкви Господа и для поражения врагов креста Мессии и веры мессианской. Иди и помни, что святые завоевали царства не мечом, а верой». После этого священник снова надел меч на шею. Тогда Донхельг встал на колени перед Генрихом, который должен был посвятить его в рыцари и тот спросил:
- С какой целью собираетесь вы поступить в это звание? Если для того, чтобы богатеть, отдыхать и находиться в чести, то вы недостойны этого.
После ответа Донхельга, пообещавшего хорошо нести рыцарскую службу, Генрих исполнил его просьбу.
Этим же вечером прошел торжественный ужин, а на следующий день, с благословения Эндрего и заверения Генриха всегда оказывать поддержку, а в к недолгом времени, возможно, и присоединиться к борьбе, которую замыслил сэр Донхельг (ибо он соскучился в тихом городке по ратным подвигам и приключениям), новоиспеченный рыцарь низко поклонился всем, и, оседлав подаренного сэром Генриха вороного скакуна, не оборачиваясь, ускакал прочь из города.
Еще через день, сердечно простившись с сэром Генрихом, и поблагодарив его за оказанное гостеприимство, а также пообещав как-нибудь навестить, три священника отправились в обратный путь. Это странствование не сопровождалось чем-то необычным, разве что ветер, по понятным причинам, уже далеко не был таким же благоприятным, как в предыдущий раз. В связи с этим, их обратный путь к Туманному Альбиону затянулся. То и дело дул противный встречный ветер или наступал штиль. Эндрего коротал день и ночь за арсентом, причем нередко к нему присоединялись отец Нуральд и даже почтенный архимандрит, хотя им было далеко до тех количеств это весьма крепкого напитка, которые викарий мог проглотить не моргнув глазом.
Наконец, братья ступили на берег Альбиона и вскоре присланная для них карета уже, гулко стуча по мостовой, несла почтенных по улицам Лондиниума. После неизбежных и утомительных церемоний, связанных с торжественным приемом гостей и многочисленных пересказов истории, которая под конец обросла такими подробностями, что сами иереи на какоей-то время перестали понимать где правда, в где вымысел, они вернулись к прежней жизни.
Вернее сказать попытались. Лишь архимандрит более-менее смог войти в прежнюю колею. Что до Эндрего и отца Нуральда, то они стали частенько захаживать друг к другу на стаканчик-другой кагора или рюмку арсента. И оба в один голос соглашались, что им не по себе и вообще в последнее время как-то необъяснимо тоскливо. Во время очередной дружеской посиделки, викарий пожаловался на судьбу и свое виденье будущего. Речь шла о деятельности нового Совета магов, пусть и скорее бывших.
- Зная историю прежних попыток, а также предполагая, какое влияние на Веру окажут все эти новшества, я уже хочу переименовать эту «Эпоху Возрождения» в «Эпоху Вырождения»… Его Преосвященство неожиданно хлопнул себя по лбу:
- Эх, и скотина же я, брат Нуральд!
- С чего вдруг? ; поинтересовался опешивший Преподобный.
- Я ведь дал Богу обет перейти в Правдославный чин вероисповедания. Решено. Я отправляюсь в Этрусское царство!
- В Этруссию?
- В нее, матушку! Эндрего ждал, что отец Нуральд примется его отговаривать и уже приготовился возражать, но священник как будто неожиданно решившись на что-то эпическое сказал:
- Я с тобой! Надо отвечать за свои слова, а я не забыл нашего последнего спора с отцом Сипудвом, да упокоит Господь его мятежную душу… То, к чему вас привело сердце, к этому же самому меня привел разум и логика здравых размышлений.
Спустя неделю знакомый еще по первому путешествию капитан на шхуне Ее Величества отправился с посольством в Этрусское царство. Королева благосклонно встретила желание двух священников, благоразумно умолчавших об их планах относительно веры, ибо Элизабет давно собиралась отправить к Мносковскому Государю посольство, чтобы обсудить вопросы взаимовыгодной торговли пушниной и железом.
Без происшествий достигнув пределов Этрусского царства, путники были тепло встречены на границе и их сопроводили до самого двора Великого князя и царя Этрусского, Ивоана III. Государь милостиво принял гостей и после того, как цель посольства была исполнена, а сопровождавшие их дипломаты удалились, чтобы вскоре возвратиться в Лондиниум, братья поведали истинную цель их визита. Растроганный царь обнял обоих и похлопал по плечам, обещая полнейшее содействие и всяческий почет.
Вскоре Эндрего и Нуральд подвизались на усиленный 40-дневный пост и молитвы с земными и поясными поклонами. После такой подготовки они благополучно прошли Исповедь, причастились Святых Христовых Тайн в Спасском соборе Андроникова монастыря. Затем братья прочитали правдославный символ веры и были торжественно присоединены к вере Святых отцов. Поскольку отступничество, заключаемое в исповедании веры Твирской катилической церкви считается самым меньшим из трех родов ересей, братья были причислены к сынам Церкви в сущем сане. Вскоре освободилось место настоятеля Вологодско-Пермской Епархии, и на ее кафедру был назначен епископом Эндрего, а Нуральд, не пожелавший расставаться со своим братом, принял постриг в Ивоанно-Богословском мужском монастыре, а вскоре стал его настоятелем.
Друзья по-прежнему наведывались друг к другу. К сожалению для Эндрего, арсент приходилось тайком переправлять из-за границы, пока настойчивый священник не организовал тайком его производство в местных краях. Нуральда же удручало отсутствие органной музыки, но, подкопив денег, он заказал через демецкую слободу из Двермании небольшой гармониум, который вскоре, с попущения епископа, установил в монастыре.
Собираясь в неприметной пристройке монастырского подворья, друзья, вместе с избранными монахами и послушниками, слушали орган, пили арсент и кагор, и предавались воспоминаниям, не забывая при этом усердно ругать стремительно наступающую «Эпоху Вырождения». Настоятель Нуральд прожил до глубокой старости и скончался ранним январским утром в своей келье, мирно предав свою душу Господу. Братия похоронила его в монастырском кладбище. У Эндрего же были проблемы с возрастом совсем иного рода, и когда его неувядаемость, став притчей во языцех, явилась уже причиною многочисленных вопросов, Преосвященный под благовидным предлогом оставил служение и скрылся в неизвестном направлении.
Эндрего сохранял свое долголетие и пришел для себя к заключению, что видимо это его особая ноша и испытание. Видимо, решил бывший еископ, он должен отмолить все свои годы и ошибки, переосмыслить свое существование, отказавшись окончательно от полу-магических штампов, остававшихся где-то на задворках сознания.
Так он стал вынужден периодически подстраивать собственное исчезновение или несчастный случай, а потом под другим именем подаваться на новое ремесло. Известно доподлинно лишь то, что под разными именами его видели в тех или иных краях Этрусского царства спустя многие годы, но если он и совершал поездки за границу, то все же не переселился туда. Видно, что-то заворожило бывшего викария в этой странной, загадочной, холодной стране…
3 февраля 2012 года
Последний Сдвиг - Часть II
© Copyright: Арсений Вахтомов, 2012
Свидетельство о публикации №212020301307
Свидетельство о публикации №212020301307
Рецензии