Эссе о травах

Книга о травах была открыта писательницей Еленой Блонди. Квинтэссенция этого свитка – мгновенный синтез древних знаний, философских прозрений, – явлена миру на страницах романа Елены Блонди «Татуиро». Элементы этой книги – философско-мистические эссе о некоторых травах, в их сущностной интерпретации и предметной развёрнутости чистой экзистенциальности.
   Мы знаем, что некоторые философско-мистические учения соотносят мир растений с миром идей.
   Мы также знаем, что идея Красоты наиболее полно открывается чуткому взору в образах прекрасного – в цветах.
   Этому подтверждением множество великолепных художественных творений.
   Среди них и поэма Эдгара По «Аль-Аарааф», в которой читателю были явлены вечные архетипы прекрасного:
   …Цветы, что прежде в виде гемм чудесных,
   Цвели на высших из планет небесных,
   Всё затмевая прелестью своей,
   Чей мед сладчайший, – нектар древних дней, –
   Пьянил до бреда (с высоты вселенной
   За то их свергли в мир несовершенный,
   Где мы зовем их «требизондский цвет»;
   На них поныне блеск иных планет…

   …Те клитии, что плачут, смущены,
   Солнц четырех свет видя с вышины; –
   Те, что родятся на земле с невольной
   Тоской о небе; сердцем богомольно
   Льют аромат, чтоб, чуть открыв глаза,
   Сад короля сменить на небеса;
   Те вальсинерий лотосы, высот
   Жильцы по воле бурных Ронских вод…

   …Цветок Нелумбо, чей лелеет сон
   В святой реке Индийский Купидон;
   Цветок волшебный, дымкой фимиама
   Взносящий в небо гимны храма…

   (Э.По. Аль-Аарааф. Ч. I. Пер. В. Брюсова)

   Эти первообразы цветов высших с планет блаженства, как высокие идеи прекрасного, нашли отражение в образах цветов Земли: «требизондский цвет» – цветок, чей нектар опьяняет пчелу; клитии – земные подсолнухи; цветы из рода алоэ, живущие только в королевском саду в Париже, рожденные с «тоской о небе», отцветающие сразу, вянущие и гибнущие; водяные лилии, растущие в ложе Роны; и наконец, цветок Нелумбо (розовый лотос), в нем был рожден бог любви, волшебный цветок, из чашечки которого, как из розовой кадильницы, возносятся в небо фимиамом молитвы святых.
   Вечные архетипы прекрасного – цветы высших планет и высокие цветы Земли – таков ряд аналогий символов романтизма в поэме По «Аль-Аарааф».
   Завершив ряд высоких аналогий, вернёмся к «Книге о травах», открытой Еленой Блонди.
   «Знание о маке. Мак растёт через много миров, меняя свои имена, но везде оставаясь собой. Тонкие змеи зелёных стеблей гнут шеи под тяжестью плода. А шёлк лепестков, как жизнь наша, треплемая ветрами,- вот расцвела, и вот её нет, умирает. Но смерть цветка даёт жизнь сладким снам, переходящим в новую смерть. Эта смерть переходит и дальше – в сон, уводящий в другие миры, к другим жизням. Есть цветок, есть его красота, нежность и стойкость. Есть белый сок, кусающий ядом на изломе зелёного стебля. Есть плод, что похож на бутон – начало жизни, но чем дальше течёт время, тем больше походит он на звонкие доски гроба, в которых – зёрна прожитой жизни и зёрна будущих новых цветов. И не различишь, какое зерно для чего, пока не перепробуешь всех».

   Мы видим, насколько изменилась интерпретация идеи с течением времени.
   Идея свержения с высших планет «требизондского цвета», наркотически опьяняющего пчелу, трактовалась романтиком По как наказание за уход с пути служения Красоте и Истине и, кроме того, как отголосок неуловимого наслаждения, дающегося на мгновение пчеле, приникающей к цветку, – этический и эстетический дискурс.
   Современная трактовка знания о маке даётся писательницей Блонди в совершенно ином ракурсе.
   Философской основой этого знания является идея множественности иллюзорных миров, в которых идея предстаёт во множестве обозначений (имён), но суть её неизменна. Квинтэссенция идеи мака – «смерть цветка даёт жизнь сладким снам, переходящим в смерть».
   Вспомним опийную эстетику английского поэта-романтика Томаса де Квинси: «О благодатный, нежный и всесильный опий! Ты, проливающий целительный бальзам… С искусством, какого не достигали Фидий и Пракситель, ты построяешь, на лоне мрака, из созданных мозгом фантазий, города и храмы, превосходящие роскошью Вавилон и Гекатомпилос; и из хаоса сна, полного видений, ты вызываешь на солнечный свет давно забытые образы красоты… Ты, один ты даёшь человеку эти сокровища, ты обладаешь ключами рая, о благодатный, нежный, всесильный опий!»
   Томас де Квинси «Исповедь англичанина, употреблявшего опиум"
   Так английский романтик пожертвовал двадцатью годами своей жизни, дабы насладиться великолепной иллюзией, данной опием его творческому воображению. В этом случае эстетическое наслаждение одержало победу над этической сдержанностью.
   Современное знание о маке отличается как от эстетической восторженности романтиков, так и от пуританского страха перед наказанием, расплатой за этическую невоздержанность.
   Парадигма современности – познание, исследовательская неудовлетворённость, отказ от этических стандартов. Вспомним эксперименты Тимоти Лири.
   … «И лишь в маке смерть переходит и дальше – в сон, уводящий в другие миры, к другим жизням». А они, иные миры, суть иллюзии, в которых душа исследователя будет блуждать, пока не перепробует все семена, стремясь найти единственное, истинное. Но, как нельзя вызвать к жизни скрытое в гробу, так погребённое в маке не различит свет истинного, настоящего.
   Мак отберёт творческую волю, отнимет возможность творить, он убьет в страннике творца, оставив его блуждать во мраке миров.