Апологет парадоксов. Квинто Крыся Одежда

Чем интересен автор? Умением заглянуть во всяческие закоулки, тупички и маргинальные периферийности нашей жизни таким образом, что захолустный энский проулок или лавочка дешёвой одежды обернётся вдруг эпицентром, откуда герои и события расползаются вкривь и вкось хвостатыми парадоксами. И субъективная логика парадокса даёт такие ракурсы сознанию читателя, что он едва успевает осмыслить весь изысканный спектр инаковости.
   Эта многообразность шокирует читателя сразу. Но как разнообразны стадии шокового состояния!
   Начнём со «старых тряпок».

   И сразу же, как говорится, уйдём от темы в рассуждения общего порядка, в постмодернистский дискурс.
   Рассмотрим «Смерть Ивана Ильича» Льва Толстого согласно психологической схеме: шок главного героя, когда он узнаёт о предстоящей скорой кончине, – великолепный предсмертный катарсис, – и, наконец, смерть Ивана Ильича. Длинноты между фазами, конечно же, иные – век девятнадцатый, неспешный век.
   Вернёмся к героине рассказа нашего автора. Какая-то женщина, сорока с лишним лет, переживает шок, – за которым почти сразу следует эйфорическое состояние последнего оргазма, – и блаженная смерть во сне.
   У читателя, едва оправившегося от шока, в повисшей вопросом паузе: а был ли катарсис?
   Ну и шут с ним, нет катарсиса – нет трагедии – и рассказ не про Ивана Ильича!
   Какая-то женщина, сорока с лишним лет, вовсе не есенинская женщина, умерла во сне после оргазма счастливой…
   Вдумчивый читатель, взирая на парадокс со своей колокольни, задастся вопросом: конгениален ли оргазм катарсису?
   Но оставим недоумевающего читателя размышлять о вечном и обратимся к новому для нас Образу – на самый изысканный вкус.
   Скажем об этом сразу.
   Пани Квинто явила миру «квир» на страницах рассказа «На самый извращённый изысканный вкус».
   Вновь, следуя постмодернистскому принципу, – этимологический, исторический и социально-психологический дискурс.
   Слово квир (queer) имеет несколько значений: «странный», «подозрительный», «поддельный», «гомосексуальный» (пренебрежительно).
   Возглас: «Queer!» отсылает нас к недавнему прошлому, когда это слово было самым грубым оскорблением, обращённым к лицам нетрадиционной сексуальной ориентации.
   Как произошло, что это слово изменило своё значение, и в нашей современности превратилось в почётное звание?
   Скажем в двух словах, теоретически благодаря трудам американского философа Джудит Батлер, её перформативной теории пола и сексуальности. Квир, как перформатив, то есть проклятие, оскорбительная кличка (аналогично «ниггер» или «жид»), обрёл новое значение, позитивное, благословляющее. Это произошло благодаря значимому факту – приятию гомосексуалами слова queer. «Мы здесь, мы другие (queer), привыкайте к нам!» – провозгласили они.
   Квир-теория или «теория инаковости» – одно из теоретических направлений западного литературоведения.
   Рассмотрим квир как составляющую постмодернизма.
   Квир, как литературный образ, преподносится в маскарадной, шутовской смене специфических гендерных ролей, своеобразных социально-половых масок.
   Герой рассказа нашего автора, «знаете ли, подрабатывает в шоу трансвеститов», при этом, «был реально надёжным челом».
   В основе рассказа некий фокус, некая шутовская тайна, раскрытая в конце. Казалось бы, ярко выраженный гей неожиданно становится бисексуалом.
   Возможно, это один из вариантов разоблачения тайны: не столь ты, герой, иной, сколь ты – мужик, не смотря на все твои нетрадиционные увлечения.
   Сила мастерства нашего автора, апологета парадоксов, предоставляет возможность иных вариантов прочтения: герой, он – квир, он изменчив в своей инаковости, он способен явить миру, в котором существует, калейдоскоп уникальных сексуальных возможностей. Он таков, каким являет себя миру. Он – квир!