Сосед

     - Пиши: мужчина…лет…желтая футболка с кожаной вставкой…правая рука согнута… - бесстрастно звучали слова милицейского протокола.
     - Хорошо еще, что банки с красками не загорелись, а то тут такое было бы! – вдруг сказал один из милиционеров, оторвавшись от составления документа, - говорят, он был художником.
     - Похоже. Вон сколько всего: краски, лаки, деревяшки разные, бумага. В общем, было чему гореть. Смотри-ка, а стол совсем не пострадал, даже копотью не покрылся. Странно. Да и покойник не обгорел: видно, в дыму задохнулся. Зато все остальное… - милиционер махнул рукой и снова стал диктовать текст протокола.
     Двери комнаты были распахнуты, и угольная копоть виднелась повсюду: доски и балки обрушившегося потолка, обвалившиеся со стен полки, кучи каких-то вещей на полу, печь в правом углу комнаты – все было черно. И только круглый стол, украшенный мастерски выполненной резьбой, медово сиял светлым лаком посреди комнаты. Будто кто-то эстетствующий взял и закрасил черной краской декорации к какому-то дьявольскому спектаклю, а в центре комнаты поставил желтый стол со знаками Зодиака, чтобы все выглядело максимально эффектно и жутко.
    
     Неприятности у Игоря начались еще лет десять тому назад. Он разъехался с женой и оказался в большой коммуналке почти без признаков цивилизации.
     - Ванны нет? – спросила бывшая супруга, - ничего, в тазиках помоешься. Она стала часто наведываться к Игорю, потому что для нее бывший муж – это водка, еда какая-никакая, воспоминания: под рюмашку печально и сладко ностальгировалось по прошлому. Манекенщица и художник – творческая пара! К их застолью обычно стекались сочувствующие. После многих рюмашек на Игоря нападала другая тоска – злобная. Ему хотелось или придушить кого-нибудь из собутыльников, или опрокинуть загаженный ими резной стол, или просто вытолкать всех за дверь – словом, дать понять, какие они все ублюдки. Все, все! Кроме него, конечно. Жена, как могла, успокаивала Игоря, потом допивала остатки спиртного, раздевалась догола и, накинув что-нибудь на плечи (но не ниже), отправлялась гулять по длинному коммунальному коридору.
     Иногда появлялась дочка. Вообще, она то была, то не была; то в колонии, то на воле; то с детьми, то без детей; то с очередным мужем, то без мужа. Дочь шумно требовала денег и, забрав все до копейки, исчезала. После этого Игорю приходилось искать заказы и быстро их выполнять (будь то ювелирка, вывеска или резьба по дереву). Игорь был мастером, и заказов всегда хватало, правда и иждивенцев тоже.
     Вскоре бывшая жена угодила под авто: перебегала дорогу, поспешая к ларьку за очередной бутылкой. Игорь и сочувствующие долго поминали усопшую, пока он не вспомнил, что собутыльники его недостойны, и, малость побуянив, поехал за город– дачу достраивать.
     Игорь любил дачу, работал там неистово и на износ. Он надеялся поселиться там на старости лет и жить круглый год. Постепенно Игорь перевозил на дачу плоды своего творчества: резные кухонные доски, ложки-поварежки, всевозможные полочки, картины. Одну из картин, любимую, он сразу повесил в комнате дачного домика, и теперь со стены на него смотрели Воланд, Кот Бегемот и рыжеволосая Маргарита. «Ну вот, скоро переберусь сюда насовсем, - размышлял Игорь, - остается только машину нанять, чтобы перевезти круглый стол со знаками Зодиака, инструменты и материалы. Мастерская за городом – разве не это мечта каждого художника?». И он старался осуществить эту мечту. Угрюмый и необщительный, с затрудненной речью, он все обустраивал и делал сам, без помощников: дом, сад, огород. Даже бассейн вырыл! В один из жарких дней, наломавшись в огороде, нырнул Игорь в свой водоем здоровым, а вынырнул инвалидом. Инсульт.
     Из больницы Игоря привезли обратно в коммуналку. Полупарализованный, с трудом бродил он теперь по длинному коридору, держась за стену здоровой рукой, кое-как прикрытый лохмотьями, убогий, несчастный и никому не нужный. Впрочем, дочь не забывала об этом, пусть и скудном источнике дохода и все также с криками и топаньем требовала денег, а, получив, исчезала. Как могли, помогали соседи, женщина из собеса приносила продукты.
     Как-то раз он попросил друга отвезти его на дачу – взять кое-что для работы. Там Игоря ждало еще одно потрясение: дом был разорен. Почти ничего не взяв, хулиганы, видимо, долго бесчинствовали: все было разбито, изломано, загажено. Но главное, что Игорь увидел, едва подъехав к дому: его картины были прибиты к забору! Злодеи не поленились таскать полотна из дома и приколачивать их к штакетнику одну за другой. Холсты были испорчены. На любимом полотне у рыжеволосой Маргариты были выколоты глаза, а у Воланда перерезано горло.
      Вернувшись в город, Игорь долго не мог никого видеть, ни с кем не хотел говорить. Потом понемногу он преодолел себя, но отчаяние и невозможность справиться со своим недугом рождали все более черные мысли в его больной голове. Иногда вспышки беспричинного гнева нападали на Игоря, и он здоровой рукой расшвыривал продукты, принесенные доброй собесовской тетей. Иногда он вдруг становился общительным и доброжелательным и дарил соседям свои деревянные поделки, показывал фотографии родственников. Тогда и выяснилось, что у него не одна непутевая дочь, а есть и сын, и еще одна дочка, и внуки. Но где они все? Были старинные фото. На одном – священник в темном одеянии, с большим крестом на груди. Лицо – благообразное, глаза – огромные, светлые, лучащиеся добротой и достоинством.
     - Это мой прадед, - с трудом выговорил Игорь, и его здоровая рука затряслась. Он тихо побрел в свою комнату-мастерскую. В воскресный день народу в коммуналке было мало. Пришла дочь. Денег у Игоря не было. Последовали крики. Тихим срывающимся голосом Игорь сказал дочери, что уйдет из жизни. Она только усмехнулась и убежала. А он одну за другой стал бросать любимые фотографии на пол. Потом он поджег их и лег рядом.
     Квартира быстро наполнялась дымом. Кто-то вызвал пожарных. Соседи стучали в дверь Игоря, но его комната была заперта. Люди метались по квартире. От дыма градом текли слезы, дым разъедал легкие и гортань, валил из окон, заполняя переулок и двор. Жильцов дальних комнат выводили приехавшие пожарные. Последней из квартиры вынесли ошалевшую кошку.
     - А Игорь? Где Игорь? – спрашивали соседи друг и друга, - спасите мужчину из первой комнаты, - умоляли пожарных, но было поздно.
     Он ушел. Чуть не прихватив с собой соседей.