1961г. Лето

В это лето командир дивизии разрешил отцу уйти в отпуск  рано, и мы в начале июня уехали всей семьёй, как всегда, в Крым. Наш путь лежал через Тбилиси, где служил муж маминой сестры. Потом мы делали остановку в Ростове-на-Дону, где прошло мамино детство, где жили её родственники и много друзей.

В каждом из этих городов мы проводили дня по три ещё и потому, что здесь отец мог выбрать нужные подарки своим родителям. Как правило, он покупал своей матери чёрные лаковые туфли, какие тогда были в моде, и платье.  Отцу он покупал кожаные перчатки на зиму, кепку, а вот обувь не привозил. Мой дед был сапожником и сам шил себе туфли потому, что на косточках больших пальцев ног у него были костяные наросты.

Но при встрече общение начиналось с раздачи подарков. Помню, как тщательно рассматривались и мерились покупки.  Бабушка смущалась, а дед «гхекал» и стукал по коленке, что означало одобрение. Потом наполнялся праздничный стол, все рассаживались, иногда понемногу выпивали и шли расспросы, рассказы.

Не любитель поесть, я старался найти удобный момент, чтобы незаметно исчезнуть из-за стола  и уйти гулять во двор. Там я обследовал все его закоулки, находил что-то новое, встречал старых друзей, и начинались игры. Соседский мальчишка Алька уводил меня домой, где он показывал свои новые игрушки, или модели кораблей, которые строил его старший брат в кружке Дома пионеров.

В Симферополе жизнь казалась ярче, чем там, где мы жили, и наполнена она была разными интересными деталями.
Первым делом мои родители шли на рынок, чтобы купить продукты и не быть обременительными для своих родителей. И я увязывался за ними.
В Азербайджане мы ходили «на базар», а здесь шли «на колгоспний рiнок». Здесь было совсем не то, что там. Всё было ярче, ароматнее и многообразнее и разговорчивее.

Отец был ведущим в выборе и покупках. Он сходу «видел» товар и знал ему цену. Он никогда не спорил с продавцами и  не осуждал товар, он категорично, но деликатно отказывался от него, если видел, что он не совсем свежий.

После приезда мы обязательно посещали родственников, семью сестры бабушки. Но делали это в выходной день, когда собиралась вся семья, и можно было не торопясь посидеть за столом и поговорить о накопившихся за год новостях. Приходили за час-два до обеда, чтобы помочь хозяйке готовить и накрывать на стол.

Они жили в длинном одноэтажном бараке, где комнаты шли «трамвайчиком», а вход с улицы делил их пополам. Справа была большая кухня, где всё пространство благоухало приготавливаемой едой, стол был заставлен полуготовыми и готовыми блюдами, а меня старались до обеда, чтобы я «не умер с голоду», накормить фруктами. Это было сложно, но чтобы не обидеть хозяйку, я соглашался на что либо.

Помню, как невзрачная на вид груша сорта «Бера» истекала соком при надкусывании, была приторной, и при всей моей не любви к фруктам, доставляла удовольствие. Исполнив эту процедуру, я мыл руки липкие до локтей и шёл во двор, где слева росла большая абрикосина, а справа огороженные штакетником росли цветы, где особо выделялись громадные георгины. Этот маленький палисадник был тщательно ухожен.

Но меня привлекал большой двор, по краям которого стояли такие же бараки, некоторые  с такими же цветниками, другие неухоженные. Росло вдоль стен много деревьев. А середина двора представляла собой «дикую» полянку, заросшую травой и сорняками.
Пока я был дошкольником, двор мне казался громадным. С возрастом, он становился всё меньше и меньше. Я любил обследовать его границы, иногда играя с его обитателями, такими же, как и я.

Когда взрослые садились за стол, звали меня. Стол был длинным, но весь оказывался занятым вкусными блюдами и выпивкой. Для детей был приготовлен лимонад. Сидели за столом долго. Беседа состояла из расспросов, рассказов, анекдотов. Показывали книжные новинки. Проигрывались модные пластинки. Демонстрировались обновки, купленные платья, сшитые из модной ткани брюки или костюмы. Давались рекомендации, где это можно купить.  Засиживались допоздна настолько, что я нередко меня с родителями оставляли ночевать. А дедушка с бабушкой уходили домой. Благо жили недалеко, в пятнадцати- двадцати минутах ходьбы. 

В отпуск отец брал с собой удочки, которые тщательно готовил перед поездкой. И в Ростове обязательно ходил на набережную для рыбалки. Крупные рыбы попадались редко, но отец и кошки оставались довольны. 
А в Симферополе он ходил на «Ставок», так назывались два пруда, в которых водилась рыба. Она тоже редко превышала ладонь, но главное было удовольствие от процесса.

Помню, что однажды я пошёл с отцом и увидел у берега запутавшуюся в прибрежных водорослях красную рыбку. Я показал на неё отцу, но он не увидел. А она билась пытаясь выпутаться, но отец никак не мог понять, в каком направлении я показываю. Наконец, опасаясь. Что она уплывёт, я бросился вперёд и схватил её! Рыбка крутанулась в моих руках, вырвалась и плюхнулась в воду дальше, чем растущие у берега водоросли. Отец уже бежал ко мне с сачком, но было поздно…

В другие дни мы всей семьёй ходили в кино. Здесь было несколько близких кинотеатров и каждую неделю шли новые фильмы.
Однако, самым впечатляющим зрелищем в детстве становилось посещение цирка. Сначала для этого разворачивался шатёр необыкновенных размеров, а в поздние годы построили красивое здание цирка. Билеты невозможно было купить, но дядька отца всегда «доставал» нам контрамарки и мы сидели на приставных стульях.

Лучшие цирковые коллективы и династии приезжали летом на гастроли в Симферополь. Я видел Ирину Бугримову с её львами. Я видел знаменитых клоунов и акробатов. А в том году я увидел новую программу знаменитого КИО. Мне запомнилась полуметровая игла с шёлковой лентой и сам КИО, нанизывающий десяток девушек на эту ленту. Я не мог понять, как он прокалывал им животы, и лента проходила сквозь них. Потом одну из девушек поднимали на помост, закрывали покрывалом и сжигали вместе с помостом, она исчезала. А ещё удивляла говорящая голова на зеркальном столике…
Лето всегда полетало незаметно. И я полный впечатлениями возвращался в Азербайджан.