1. Сказочная

                романеска-трактат
                о
                победах и поражениях
               
                беса Сомнения
               
                в Петербурге…



«Всё подвергай сомнению».
Декарт.
Он же - кратер на Луне близ которого прилунились первые астронавты, и место самых частых лунотрясений – примерно, трёх тысяч раз в год.

«Я – дитя века, дитя неверия и сомнения до сих пор и даже (я знаю это) до гробовой крышки».
Достоевский.



От автора, об авторе и его детище.

Автор предупреждает, что не вполне в себе, но пока не настолько, чтоб не понимать, что его опус прочтёт лишь ненормальный. Если же таковой найдётся -- ещё не утративший вкус к чтению себе подобных, то вот она – протянутая тебе моя рука, дружище!
Нет-нет, рука не пуста, в ней эта вещь! Ах, вы ждали иного, матерьяльного? Так вы – не сумасшедший… Вы – симулянт! Ату вас, ату!..



Петербург начала десятых годов ХХ1-го века. Как любой вавилон, он многолик и многоязык, и в нём обитают люди:  со злым языком при добром сердце, с приятной речью и холодом равнодушия внутри, а также во множестве иных сочетаний разных качеств. Автор ничем не лучше своего города -- и в нём живёт немало несовместимых людей, которых приходится разнимать время от времени, и настроения его меняются под стать питерской погоде – несколько раз на дню. И про меня поэтом было сказано: «А человек, как маленькое царство, ходил, объятый роем смут…»

Некогда в Петербурге уже приключался, получивший известность, казус с майором, заработавшим чин на Кавказе.   У него сбежал Нос, и, не желая повиноваться, ввёл обладателя в великий конфуз, до того, как был отловлен и возвращён владельцу, в результате чего тот всё-таки остался… с носом. Но чем, скажите, хуже Носа Язык? Почему он не может взбунтоваться (особенно, тот, которым пользуемся, думая, что нас не слышат), и, выйдя из повиновения, зажить собственной жизнью на какое-то время?
Впрочем, этот злой шутник вам сейчас сам всё поведает… как в романе.



Часть первая, невероятная, но – о знакомом.


Главка-представление.

«Без языка и колокол нем».


После такой отсебятины автора, этого беса Ааабэллы, мне лишь остаётся, открестившись, заявить, что более ему не подчиняюсь, сплюнуть от речис… тьфу! нечистого и заверить читателя в собственной благонамеренности. В подтверждение чего начну свой спич степенно и чинно, даже рискну процитировать себя из… Тайного своего Трактата.

Как известно, «В начале было Слово…», и все – Его порождения. С этим согласен даже тот, кто отказывает Всевышнему в существовании. Каким образом? - скажите вы. Удивляетесь? Но ведь при этом используете слово и не одно… Кем были бы люди без слов? И были ли бы? (И выражение: «Нет слов» -- весьма красноречиво).

«Нам слово строить и жить помогает». Поправите: «песня»? Так и она – слово, и – из слов. Другой разговор, кому какое слово помогает больше… и насколько оно цензурное. Тут, чтоб не спорить, сойдёмся на том, что рекомендует вечное. Сказка, например, которая -- за Петушиное слово. Оно-то всяко полезней большинства остальных. Кто возразит против обладания им?

Великие же, несомненно, им владели. И понимали, среди чего пребывают. Возьмите хотя бы… Шекспира… (и уже бегут: взять его! Нет, говорю вам, оставьте пока!)) Мы живём в царстве слов, говорил этот автор. Слова, слова, слова… И разве не ими, собственно, и был сам гений? Его произведения  - - до сих пор катящие свои глубокие воды реки слов. Но, не так ли и в человечьей жизни? Её потоки питаются ручейками и словопадами, в ней бьют словесные гейзеры, Небу адресуются фейерверки фраз, переполняются океаны обещаний, уверений и клятв, что приводит к… Потопу. 
Нет, не мелеют моря «Никогда», просто люди их время от времени переименовывают в «Навечно».

Слова, давно став из слуг господами, командуют всем и вся, посылая на смерть, очаровывая, веселя, повергая в ужас, даря блаженство, обманывая, убивая…

Используя сравнение, можно сказать, что люди тоже части речи. Одни – существительные, другие – только прилагательные к ним, третьи – чисто служебные слова…»

Однако к чему это он? – спросите. Где герои, где действие? Поясню: то была лишь неуклюжая попытка представиться.

…Окончательно ничего не понимаете? Я – это… слово, Я-ЗЫК! Ну, как вам ещё пояснить… Не тот язык, что демонстрируете доктору на осмотре или показываете зеркалу, тренируясь для ближних, а «ещё тот» язык -- великий и могучий, с помощью которого -- некоторые из вас думают, и все – изъясняются.

…Никого я не дурю! Захотел бы дурить – прикинулся б кем-то иным.  Человеком, к примеру.   Он-то просто создан для этого.

Так… чувствую, до кое-кого стало доходить. И сначала – по привычке – по заученной формуле: «Язык – враг наш». Что поделаешь, кто, как живёт, так и врага наживёт. Но… самое интересное, что чутьё этих това*ищей не обмануло.  Герои моей истории родились в год смерти вождя – преемника и воплотителя дела своего учителя, то есть, в 1953-м. Надо ли вам говорить в какой стране?

Кто скажет: «Печальный год», кто пожмёт плечами… Возможно, он просто не в ладах с историей, не спешите на него нападать с двух сторон! С двух, ибо непременно найдётся и тот, кто обрадуется «смерти тирана». Эх, не зря сказано, правдивое слово Бога радует, а человека гневит. Тот вождь вырос в Тифлисской губернии, где в ходу была иная пословица, которая, не ведая о первой, тем не менее, тоже утверждала: «Правдивое слово не бывает приятным, а приятное – правдивым».
Потому-то, ещё зачерпнув из сокровищницы речи, добавлю: правду скорее от безумца услышишь.

Простите, совсем я забыл о вас, мои читатели с двумя мнениями на троих! Пройдём же ко мне на кухню… творческую, разумеется. На те коммунальные кухни, где мы все выросли, пока вас не поведу. Да вы, небось, сами их повидали, не удивишь.
Помните такой старый советский довоенный фильм-сказку  – «Музыкальная история»? Там показана классическая огромная коммунальная кухня с примусами и множеством несчастных женщин при них. Чего сами женщины, не имея возможности сравнивать, надеюсь, не понимали. Говорят, что когда два известных вождя радостно поделили Европу, и наши войска…

Что вы на меня так смотрите?.. Конечно, наши. Я же русским языком вам говорю! Итак, когда наши (или его... вождя войска?..) заняли буржуазную Прибалтику, то тамошние не представляли, что за жизнь их теперь ждёт. И ходили в кинотеатры на эту самую «Музыкальную историю», чтобы узнать. Рассказывают, немало дам выносили с сеансов в обмороке после каждого просмотра преимуществ коммунального социализма.

Так-так, слышу ваш шёпот: «Возьмём «языка»? Вражий ведь голос!.. У меня уже годы не те, а он – длинный, вы-то  -  помоложе. Упаду ему в ноги, схвачу, а вы пиджак свой снимИте и ему на голову набросьте, а сами - повисните. И бейте! Упадёт – так ногами. Не будете? Слизняк! И за таких - кровь проливали!..»  (Думаю, он имеет в виду чужую, ибо сам неплохо выглядит)
Какое счастье, что годы, действительно, не те -- социстские… тогда бы красные словцА не пожалели и отца… как и мои кости… Смеюсь, конечно. Я ведь, как известно, – без костей. Сделаю-ка вид, что шёпотка того не слышал.  Идёмте этим коридорчиком! Тут не споткнитесь… Здесь лежит – камень преткновения. Для кого?  Для многих. Что? Их несколько? Ну… у каждого же – свой. И, кстати, можете достать собственные из-за пазухи и здесь оставить – в моей коллекции.

Ни один не положил…

Чаёк хотите? Что за бурда с мусором, пахнущая пареным веником? Забыли совсем… Это ж тот самый, «Грузинский». Чёрный байховый, сортовой. Отвыкли! А вернуть хотите… Поклёп, говорите? Был и «Бодрость», и «36-ой», и «Три слона цейлонских»? Были… Сплыли! Вместе со многим другим. Но главное – осталось. Мента-литет называется.
Спрашиваете о героях? Родились в Ленинграде. И будто бы в начале 50-ых, по автору.

(А тот, в чью честь переименовали «колыбель… трёх революций», произнёс бы Ленинг*ад, за что женщина, пропустившая в газете опечатку: «Ленингад», получила свои 8 лет…)

Только не надо думать, что я -- весь такой смелый и критически настроенный… Потому я и смел, что нынче – время иное. В недавние же – с красными речами, как где-то с коричневыми, меня одни прикусывали, а другие укорачивали. И баял я прежде с высоких трибун устами тех краснобаев совсем другое… В струе надо быть, господа-товарищи, тогда-то и можно царствами ворочать, как про меня говорят. И не отворачиваться брезгливо, заявляя, что де та струя плохо пахнет… чистоплюи, понимаешь ли! А кто за вас разгребать дерьмо старого мира будет? Не хотите в ассенизаторы истории? Так станете тем, что разгребают!
Красноплюйствовал, не скрою.

Что-то кривятся на речь мои приглашённые. Один выкопал и достал из нафталина забытое: «ренегат» (хорошо ещё -- не супостат), второй шипит: «нашим и вашим!», третий, как обычно, без мнения. Он – из со всем согласных, то есть, безгласных. Не понравилась им откровенность… а когда-то тоже колебались вместе с «генеральной линией»… доносимой до них мною. Сами-то тоже смелы настолько, насколько им позволяют. Как говорил один знакомый режиссёр: Где-то ты и хлопнешь со злости дверью, а в другом месте подумаешь: а стоит ли?
 Ээх… не хотел о политике, да и рассказ мой – не о ней…

В общем, «язык мой – враг мой», лучше не скажешь. Поистине, мы сами – худшие враги свои, не ведая того… Хорошо ещё, понял вовремя, что ситуёвина с этой троицей: «туши свет», что и успел, а то камни уже достали, будто сами без греха. Вот таков он – скорый суд читательский, бессмысленный и беспощадный!
Нет, с такими «читателями» на моей творческой кухне каши не сваришь! Разве что свару…

                (продолжение: http://www.proza.ru/2012/02/05/876)