Глава 2. 5. Киностудия

Этот период был, конечно, наиболее интересным в творческой биографии моего отца. Одесская киностудия в те годы как раз переживала период своеобразного «ренессанса». На студию приходят молодые талантливые выпускники ВГИКа, тоже в большинстве своем бывшие фронтовики: Марлен Хуциев, Феликс Миронер, Петр Тодоровский, Геннадий Габай, Всеволод Воронин, Евгений Ташков  и другие. Я называю только тех, с кем отец был знаком,  – а с некоторыми из них он и работал, и дружил.
Первым фильмом отца, над которым он работал в качестве художника по комбинированным съемкам, был «Белый пудель» по Куприну (1956 год, режиссер Владимир Шредель). Это была интересная работа для него как для художника, особенно, наверное, эпизод сна мальчика: когда ему снится выступление под куполом цирка. И мне эта картина нравилась: я ведь была примерно одного возраста с героем фильма!
В этом же году на Одесской киностудии снимается знаменитая «Весна на Заречной улице». Отец в этом фильме участия не принимал, но с авторами фильма – Марленом Хуциевым и Феликсом Миронером – сблизился в тот период. Феликс Миронер, в частности, бывал и у нас дома – одно его посещение даже я запомнила: это было, кажется, какое-то застолье – может быть, чей-то день рождения.
Бывал ли у нас Хуциев? Не скажу, но думаю, что бывал: их имена в воспоминаниях отца всегда звучали рядом. И еще чаще звучало имя Петра (Петьки, как называл его отец) Тодоровского, который был оператором этого фильма.
А вот кто у нас действительно часто бывал дома – это режиссер Всеволод (Севка – в устах родителей) Воронин: они с отцом дружили. И работали вместе над фильмом «Смена начинается в шесть», где отец уже был художником-постановщиком. Я не помню этого фильма – помню только название, и помню, что отец фильм ругал.  А Воронина очень хорошо помню: здоровый такой мужик – с высоты (или правильнее будет сказать – «с низины»?) моего детского роста он мне казался просто огромным! Буйная шапка светлых вьющихся волос на голове, низкий голос, что-то нечленораздельно бубнящий (особенно в подпитии...). Отец часто его потом рисовал по памяти, причем в шаржированном варианте – очень похоже и смешно.
А вообще-то Воронин был хорошим талантливым режиссером, который, к сожалению, рано ушел из жизни. Я как-то прочла в Интернете, что он, оказывается, снимал документальный фильм о взрыве атомной бомбы и нахватался там радиации, – что, вероятно, в значительной степени приблизило его кончину.
Но еще чаще Воронина в доме бывал режиссер Геннадий (Генрих, как теперь значится в Интернете, а для моих родителей – Генка) Габай. Отец с ним работал над фильмом «Зеленый фургон» – речь идет о первом фильме, снятом в 1959 году по повести Козачинского. Участием в этом фильме отец  по праву гордился, и было чем: фильм стал одним из несомненных удач Одесской киностудии и был гораздо лучше, чем снятый лет через 15 многосерийный фильм с Харатьяном в главной роли. Вторая экранизация была связана с тем, что режиссер Габай эмигрировал сначала в Израиль, а потом в Штаты где-то в 70-е годы, и его фильм на много лет положили на полку. Сейчас его уже иногда показывают по ТВ, – крайне редко, правда, – но как-то я все же на него попала. Помню первые кадры из этого фильма: вокзальные часы, в которые попадает снаряд – и эта ситуация повторяется каждый раз, когда в городе меняется власть (фильм рассказывает о событиях 20-х годов в Одессе). Автором сценария этого фильма был Григорий Колтунов, мемориальная доска которому ныне установлена на Одесской киностудии.
Все сценарии отец приносил домой, и я их прочитывала. Их тоже должен был утверждать Худсовет – и часто безжалостно калечил. В повести Козачинского (и в 1-м варианте сценария) был такой эпизод: во время облавы на бандитов герой фильма, молодой следователь Володя Патрикеев, спрашивает у подоспевшего на помощь продармейца – сколько у тебя патронов? Тот отвечает: один! – и с этим они идут в бой. Но в Худсовете решили: как! зритель подумает, что Советская власть жалела для своих бойцов патроны! И в фильме этот эпизод уже выглядит иначе: хватает! – отвечает боец, – и вся «соль» эпизода, а с ним и мужество этого человека, идущего в бой с одним патроном, испаряется...
В этом фильме отец снова встретился и с Николаем Волковым-старшим, игравшим роль отца Володи.  А подчиненного следователю милиционера Грищенко замечательно сыграл Юрий Тимошенко – знаменитый уже тогда Тарапунька.
И еще одна интересная деталь: этому фильму даже установлен в Одессе памятник.  Увидеть его можно во дворе Литературного музея – или в Интернете:
http://museum.odessa.net/litmuseum/russian/dvorik.html
Но сейчас речь о режиссере Габае.
Он зачастил в дом, думаю, не столько ради отца, сколько ради мамы – он за ней откровенно ухаживал. И маме он тоже нравился – что правда, то правда. Да и как он мог не нравиться – он был красавец (прости меня, читатель, но без этого уже набившего мне оскомину определения я никак не могу обойтись в своем рассказе!). Каштановые вьющиеся волосы, карие глаза – вернее, один глаз – второй он потерял на фронте. Габай был летчиком-истребителем во время войны, был сбит под Одессой, его выходила какая-то девушка (эту романтическую историю я прочла в газете в статье Елены Колтуновой, дочери драматурга)... В этом бою Габай и потерял глаз. Протез он носил, но крайне редко – было очень заметно. И поэтому «дядя Гена» (как я его называла) чаще ходил с бархатной повязкой на глазу, которая ему очень шла, – он был в ней как пират!!! И даже на фотографии, подаренной маме, была эта повязка – но он  в ней не сфотографировался, а просто приклеил полоску бархата сверху на фото.
Насколько я знаю, ухаживал он за мамой с самыми серьезными намерениями. Я уже упоминала, что брак моих родителей не был безоблачным – так уж сложилось. Вечная проблема – «он ее любит, она его – нет» (есть даже такие стихи, только не помню автора). Был даже период, когда они не жили вместе (я этого практически не помню), и у отца в это время была какая-то женщина – ее звали Валя. А у мамы так и не было другого мужчины за всю ее жизнь…
В свете таких отношений ничего удивительного, что мама принимала ухаживания Габая.  Но мама считала его слишком красивым: боялась, что он будет ей изменять (это ей-то!!!), да и не уверена была, что он сумеет мне заменить родного отца. Тем не менее, был какой-то острый момент в их отношениях: Габай уехал на время, и по возвращении у них должно было все решиться. Но он долго не подавал о себе вестей, а отец в это время как раз пришел мириться (видно, именно тогда не жил дома). И, как всегда было у моей мамы, последнее слово оказалось… за ее родителями!
 Папа (мой дедушка Лева) сказал: «Не морочь голову! Сергей – честный и порядочный человек, он отец ребенка. Пусть возвращается!».
И они помирились. А на следующий день… приехал Габай.
Вот такой был сюжет, достойный опять-таки стать основой сценария «мыльной оперы». Недаром говорят, что жизнь часто оказывается «круче» любых, самых «крутых», сериалов.
Я бы не стала его «озвучивать» – но сейчас уже все действующие лица этой «мелодрамы» на том свете, так что ничьих семейных тайн я не потревожу. Габай умер в Нью- Йорке в 2003 году. Не думаю, что мой рассказ может каким-то образом задеть жену или детей Габая – он в ту пору был еще холостым, описанная мною история по любому была «до того как», и все ее участники вышли из этой непростой ситуации с честью.
О дальнейшей судьбе Габая я узнала в Музее киностудии, где побывала в процессе работы над этим материалом. Я познакомилась там с директором музея Костроменко Вадимом Васильевичем, который рассказал мне много интересного. Вадим Васильевич уже 50 лет на киностудии. Сначала был оператором, в частности, на фильме «Верность» Тодоровского. В дальнейшем – режиссер, сценарист. Сейчас пишет книгу – историю киностудии. Моего отца помнит, но работать вместе им не приходилось.
От Вадима Васильевича я узнала, что Одесскую киностудию, оказывается, купил киевский журналист Александр Ткаченко. А после, в процессе работы над этой главой, я нашла в Интернете (на сайте Всемирного клуба Одесситов) интервью с Александром Ткаченко, где сказано, что Одесская киностудия – это открытое акционерное общество (ОАО), контрольный пакет акций которого принадлежит государству. Костроменко же предполагает, что за Ткаченко стоит какая-то крупная организация – Росгазнефть или что-то в этом роде. Музей с ним судится: новый хозяин требует, чтобы музей платил аренду. А в свое время здание было передано под музей в вечное бесплатное пользование (а лучше было бы, оказывается, чтобы передали на баланс).
Так обстояли дела на момент написания этих строк (2008 год). Как сложится судьба киностудии – и музея – покажет время.
А сегодня музей существует на голом энтузиазме, ютится в нескольких комнатах. Экспозиция есть только в первой – студия до войны. В остальных комнатах – архивы.
Но вернемся к рассказу о Габае.
Когда сняли фильм «Зеленый фургон», его надо было утверждать в Киеве. А в это время министр культуры Украины Р.В. Бабийчук отдыхал в Одессе, в санатории Чкалова. Его привезли на просмотр. Он был очень недоволен, что его оторвали от отдыха. Смотрел один, ни разу даже не улыбнулся. После просмотра сказал, что фильм надо запретить, что это – издевательство над советской властью. После этого фильм очень долго «пробивали» (он вышел на экраны только в 1960 году!), а Габаю запретили снимать на Украине. Он уехал с семьей – женой Викой и дочками-двойняшками – в Москву. Там ему тоже не очень-то давали снимать (Союз-то один!). Наконец Габай решил эмигрировать в Израиль.
В Израиле его встречала в аэропорту сама Голда Меир (!!!). Она ему сразу предложила должность министра кинематографии. Но Габай сказал: «Я от этих министров так натерпелся – не хочу. Хочу снимать фильмы». Голда Меир после этого утратила к нему всякий интерес, и больше никакой поддержки он не получал. Наконец ему предложили снимать какой-то милитаристский фильм об израильской армии. Габай сказал: я слишком хорошо знаю, что такое война – и отказался. После этого от него вообще все отвернулись, и через какое-то время они все уехали в США.
В Штатах семья тоже долгое время бедствовала. Габаю пришлось освоить профессию программиста – жить-то надо! Но потом судьба, казалось бы, улыбнулась Габаю – ему предложили снять фильм.
Произошло это так: теща Габая – православная – ходила в церковь, молилась и плакала. Батюшка, заметив это, однажды спросил – в чем дело. Она рассказала про зятя.  Священник сказал: «Приходите через неделю – поможем». И помогли: предложили снять художественную ленту – экранизацию Библии. Габай согласился: еще бы! Такой масштаб! Но, когда он принес свои документы, ему сказали, что фильм о христианстве – для церкви! – не может снимать еврей, и, если он хочет делать этот фильм, он должен креститься. Габай был атеистом всю жизнь, как и большинство евреев, выросших при Советской власти, иудейство его не интересовало – он согласился. Но потом ему сказали, что, прежде чем снимать художественную ленту, он должен снять документальный фильм о Святой Земле. Габай согласился. Но когда он приехал в Израиль, ему сказали – ты предал нашу веру, веру отцов своих – и выставили из страны.
Габай вернулся в Америку. За все годы снял один фильм – о судьбе наших эмигрантов в США.
А вот его фильмография до эмиграции, составленная мною по данным Интернета – за достоверность не ручаюсь:
1. Капитан «Старой черепахи» — 1956  (этот фильм он снял вместе с Ворониным).
2. Зеленый фургон — 1959
3. 49 дней – 1962
4. Именем революции - 1963
3. Лебедев против Лебедева — 1965
4. Начало неведомого века — 1967
5. Время счастливых находок — 1969, режиссёр и сценарист
6. Без трех минут ровно — 1972
В процессе работы над этим материалом я еще нашла в Интернете интервью с Геннадием Габаем на Радио «Свобода» (запись 2002 года). Он рассказывал о мюзикле «Битломания», но из интервью неясно, какое, собственно, отношение он имел к этому мюзиклу: может быть, поставил его как режиссер?
Вот и все, что я узнала о дальнейшей судьбе этого талантливого режиссера.
Впрочем, пора вернуться на Одесскую киностудию тех далеких лет и продолжить фильмографию моего отца.
 Правда, фильмов, заслуживающих внимания, практически больше не было. Была картина, например, «Ребята с нашего берега» – я, кроме названия, о ней даже ничего сказать не могу: какой-то детский фильм.
А вот о другом его фильме, тоже детском – «Ты молодец, Анита!» (одно из рабочих названий было «Я с тобой, Фернана!»), – хочу рассказать интересную историю.
Этот фильм снимался по одноименному рассказу известного в ту пору детского писателя Александра Батрова – он же был и автором сценария этого фильма. Сюжет я уже не помню, хотя читала не только этот рассказ, но и всю книжку автора, который был, кстати, тоже одесситом и бывал у нас дома. А сейчас на Маразлиевской висит мемориальная доска на доме, в котором он жил. Но речь сейчас не о нем.
Дело в том, что на роль главной героини фильма – итальянской девочки из бедной моряцкой семьи – очень долго не могли подобрать подходящую кандидатуру. И отец предложил попробовать на эту роль мою двоюродную сестру Стеллу – дочь Осика: они как раз, как и каждое лето, гостили у нас в Одессе. Нам с ней тогда было лет по 12, наверное. Пробы прошли хорошо – Стеллка вполне «вписывалась» в образ: как читатель, может быть, помнит, она была похожа и на итальянку в том числе (см. главу 1.4), да и вообще была красивой девочкой. Тем более что она в детстве мечтала стать актрисой (естественно – как ее папа!), и способности у нее, безусловно, были.  Но в последний момент ее кандидатуру сняли – из-за чего, как вы думаете? Она, видите ли, была СЛИШКОМ КРАСИВОЙ для простой «пролетарской» девчонки!!! И в результате фильм вышел с другой исполнительницей (и проиграл при этом, я считаю). Но… по сюжету фильма успели нарисовать плакат (наверное, мой отец же и рисовал!) для Первомайской демонстрации. И у нас в альбоме сохранилась фотография: мы с папой на параде, он несет плакат – рекламу фильма, где изображена… наша Стелла!!!
Вот такой казус…
Но одному из членов нашей семьи все же удалось попасть на экран уже в другом фильме (к которому мой отец отношения не имеет). Речь идет о фильме «Сердце поет» - это был музыкальный фильм об армянском певце Артуре Айдиняне, который и сыграл в этом фильме самого себя. История жизни певца достаточно трогательна: он родился в Греции, во время войны потерял зрение, после войны перебрался в СССР, там Филатов ему частично вернул зрение – в общем, «все, как в кино». В жизни, вероятно, все было не так безоблачно – тем не менее основные факты именно таковы. Фильм вышел в 1957 году и сразу завоевал огромную популярность: Айдинян пел в этом фильме, и голос его совершенно покорил зрителей!
Так вот, в этом фильме в двух эпизодах снялась наша Талла (см. главу 1.7). Ей тогда было лет 20, и внешность была самая что ни на есть «киногеничная»!
В обоих эпизодах участвовали только она и Айдинян. В одном эпизоде наши герои плыли в лодке (куда и зачем, не помню), и Айдинян пел. А второй снимался на Дерибасовской 16, в проходном дворе, который соединяет Дерибасовскую с Екатерининской. Там во дворе был фонтан – по-моему, в виде грота – короче, назовем этот эпизод «Сценой у фонтана».
Кажется, в фильм вошел только один эпизод, а второй потом вырезали. Какой из двух остался – не знаю. Думаю, первый – ведь там была песня. Но фамилия Таллы – Наталья Белая – все же фигурировала в титрах.

А в этом дворе – на Дерибасовской, 16 – мне довелось побывать еще раз несколько лет назад, когда мы с мужем по просьбе наших друзей Кумцов из Калифорнии разыскивали то ли их дальних родственников, то ли однофамильцев – они тогда и сами этого не знали (видите, не я одна занимаюсь поисками корней!). Фонтана там давно уже нет – от него осталось одно круглое ограждение, внутри которого валяется всякий мусор… но наш поход имел довольно неожиданные последствия, о которых я рассказала в новелле «Яхта президента». Новеллу можно прочесть в Интернете по ссылкам:
http://www.stihi.ru/2011/05/03/6120 или
http://www.proza.ru/2011/05/03/1091.

Но боюсь, что эти воспоминания опять увели меня в сторону от основной темы.
Впрочем, мой рассказ о работе отца на Одесской киностудии подходит к концу. Период «ренессанса» длился недолго: молодые талантливые режиссеры перебираются в Москву и Ленинград, Габай уезжает за рубеж, Воронин умирает. Качество фильмов резко падает: как пример того, как НЕ НАДО делать фильмы, отец часто называл фильм «Цари», над которым ему тоже пришлось работать, – о какой-то закарпатской семье. Да и другие были не лучше: «Карбидка старого шахтаря», что-то еще…
Был еще музыкальный фильм «Товарищ песня», тоже включавший в себя три новеллы. Я помню название одной из них – «Песня-пароль», но, может быть, отец работал и над какой-то еще – не знаю. Над этим фильмом работали пятеро (!!!) художников.  По-видимому, это было в порядке вещей: художников «Зеленого фургона», как я узнала в музее, тоже было двое: кроме отца, еще Ирина Гуртих. А в фильме «Ты молодец, Анита!» принимал участие еще и художник-испанец – Фернандо Вакериса-Гальдос.
Были и корометражные фильмы – «Бокс» (одна из трех новелл под общим названием «Компаньерос»), «Девчонка с буксира», «Анетта». Еще один детский фильм по рассказу А. Батрова – «Тайна Димки Кармия». Я этого названия даже не помню – может быть, это как раз и был фильм  «Ребята с нашего берега», а мне запомнилось только рабочее название?
В общем, работа теряет тот творческий характер, ради которого, собственно, отец в свое время и пришел в кинематограф. Он все чаще оказывается в простое, – а семью кормить надо… и в результате отец уходит со студии в Одесский художественный фонд.

Фото - на съемках "Белого пуделя". Отец - крайний слева в верхнем ряду.