баечка

Мырочка была красивая, снаружи нежная , а внутри сильная, смелая,
но немножко одинокая. Поэтому она надела нарядное платье и пошла гулять.

Почти всем встречным мужчинам Мырочка нравилась,
не нравилась только совсем старым и тем, которые ее не видели,
потому что когда прошли мимо нее,  случайно смотрели в другую сторону.
Все ей улыбались, все думали про себя "ах, какая!", но познакомиться никто не подходил, потому что все жутко робели перед Мырочкиной красотой.

И так она весь день прогуляла,  но от одиночества не избавилась.
И уж собралась домой,но тут один, самый робкий  и очень-очень слабый (такой, что по слабости не мог сдержать в себе слов восторга и много чего еще, как оказалось в последствии), но снаружи сильный, подошел и

Мырочка так была благодарна, так благодарна, что взяла его за руку
и повела за собой бульварами и аллеями, и все водила, и водила, и от счастья смеялась:
ха-ха-ха
ха-ха-ха

А потом она купила себе еще красивых платьев,
чтобы этого Гырочку осчастливливать и слушать,
как он не сдерживается и говорит-говорит, и подбрасывает ее на 200м. , и ловит одной рукой.
Так и говорил. "Я, -говорит, -Мырочка, вас бы подбросил на 200м (смотрит вверх) и поймал бы одной рукой (смотрит себе в ладонь).

Так и ходили. А все Гырочкины друзья говорили "о-о-о!" А Мырочкины "чёёёё?"
Но она его так любила, что их и не слушала, или так слушала, что "чёёёё?" казалось  "о-о-о!"
Но он, как уже говорилось, был слабым, и мир так давил на него, что он чувствовал себя еще слабее, чем был.
А Мырочка все пыталась его усилить. "Ты, - говорила, - великий" . То говорила  "великий художник", то "великий поэт" и всегда "великий любовник" (тут уж и говорить даже не надо было, и она даже не говорила, все итак было видно) И как еще-то? И по-другому никак. Не мог же не быть великим тот, кто вот так вышел из этой протекающей мимо толпы мужчин, впереди их всех оказался и сказал
А потом Гырочка раскапризничался. Ты чё такая смелая-то?  И сильная такая чё?  Энергичная какая-то... А платья у тебя чё такие подозрительно красивые?  - короче привык и разлюбил.

Мырочка начала потихоньку мучаться и плакать, но верить отказывалась.
На всякий случай все-таки притихла, нарядное сняла.
(Это ж сейчас понятно, чё да как, а тогда-то ей казалось, что неее, не разлюбил же, щас мы это все поправим)

А потом все-таки пришлось (поверить в смысле), когда по слабости своей Гырочка не удержался и другой тетеньке не отказал.

Ой, как Мырочка плакала! Как она страдала! долго короче и плакала и страдала, да все и выплакала.
Поэтому когда они в следующий уже раз с Гырочкой встретились, внутри уж чувствовалось меньше половины того, что когда-то было. А как пообщались еще, так и от этого ничего-то и не осталось... Одна засохшая штучка, которую ни в коем случае нельзя ковырять! - там даже знак такой специальный воткнут
"НЕ КОВЫРЯТЬ!".

Хотя можно и поблагозвучней придумать надпись-то.... Но что уж есть, то есть, ладно.