Любовь и водка 1

   • Нельзя не согласиться, что выпивать там было весьма приятно, особенно по утрам, когда солнце еще не нагрелось, а холодок из окна просачивался через щели оконных рам, делая воздух хрумким и целебным на вкус. Несколько ранних часов потная парилка, образовавшаяся в комнате из-за двух спящих пьяных мужчин, стояла на своем, сопротивляясь осеннему воздуху, стискивающему Печатники к полудню и напрочь закрывающему солнце серыми облаками. Как раз к этому времени просыпался Герасименок, влача своё бренное худое тело к столу, ломящемуся от пельменей, соусов и коньяка с колой. В тщётной дымке казалось, что вечер и ночь не заканчивались, а утро - это лишь продолжение прошедшего дня, уносившего мысли и заботы. После третьей рюмки так и оказывалось, и приходилось снова приводить веки в порядок, искать бритву, штаны и колу со льдом для того, чтобы холостяк и Серега могли дышать...

Все это было ужасно тоскливо – даже не столько сама музыка, сколько то, что ни на что лучшее эти люди способны не были. Большинство мотивов представляли собой изрядно переработанные версии отечественных шлягеров, откуда ушла вся энергия. Один я расслышал – это был Юрий Антонов со своим «Я вспоминаю», расточающимся сквозь обнаженные тела девиц отнюдь не из 80-х, наверное, в несколько раз потнее наших мам. Оригинальная версия была хитом, когда я писался на белых простынях. Этот мотив вспоминался мне простеньким и душевным, однако современные диджеи умудрились сотворить из него надоедающий уже через несколько недель ремикс – столь же пустой и преходящий, что и секс в туалете с одной из обнаженных прожигательниц ночи. Лёха потерялся где-то там, а я где-то здесь и в этот момент нас связывал лишь этот трек, мне полутрезвому уже довольно настоебавший. По сему я отправился к бару. Я чувствовал, что рано или поздно увижу некое третье измерение, некую глубину, которая делает Юрия Антонова реальным и которую никогда не увидишь, пока там пару шотов не засадишь. И Лёху там увидеть можно. Но чем больше я здесь находился, тем больше подозревал, что опять попал в место, где это жизненно важное измерение было единственным, как для парней, так и для девушек. Вполне могло статься, это место было именно тем, чем казалось, - жутким смешением проституток, мажоров и просто глянцевых людей. Но здесь подошла водка и обратилась ко мне сексуальным, вкрадчивым голосом: «Ты один?»
Я подозвал бармена и сказал, что нам нужно 2 водки.
- Бля, Макс, ты ж знаешь, я не пью! Только вино, - добавил Лёха. – Но здесь всё равно не буду, я с обалденной чикой, пришел за коктейлем.
- Хорошо бы водки… - пролепетал я.
- Одну водку пожалуйста, - громогластно объявил Лёха. Затем он показал мне ногами движения, которыми я танцую, пальцем на тех, с кем, ягодицами на то, как, и стену, у которой я с ними так танцую. – Давай их к нам!
- Мне скучно, - отозвался я.
- И как мы вообще здесь оказались?
- А в чём дело? – спросил я. – Разве хуже Сан Лазаро бывает?
Он хмыкнул.
- Здесь очень пьяно. Тебе надо доводить дело до конца.
С той стороны барной стойки пришла водка.
- Как там Герасименок, интересно?
- Не знаю, но я на втором этаже и там есть парочка губ, готовых сожрать эту Пина Коладу.
Он ушел. А я подумал, что может и правда стоит запихать тех двух курв у стены в его шевро и помчать в Печатники. Вспомнил, что прав у меня нет, да и ключей, да и кто-то провёл пальцами по моей спине:.
- Ты здесь один?
- Да… ну вообще у меня дружище наверху.
- А я с подружками, но мне с ними скучно…
- И мне здесь невероятно скучно, - подытожил я, хотя, танцуя, я немного забываюсь.
- Тогда может уйдем куда-нибудь вместе… скучать?
Её улыбка и помада плавно подводили меня к языку, который обводил по ним, а затем внедрился куда-то внутрь меня.
- Я слегка выпил уже. Ты что-нибудь будешь?
- То же, что и ты.
- О! Жестокая! Я – Макс, - лижу ей на ухо.
- Очень приятно, Макс! – прозвучала она по моей шее вдоль, растягивая мочку и вытягивая сережку из правого уха своим языком с пирсингом. – Я водка. <>