Сказка о домовушках

   Маленький Тиша сидел, сжавшись в комочек, и горько плакал. Моша стояла рядом и не знала, чем его утешить, какие сказать слова, чтобы Тиша, самый младший из их семьи, так не расстраивался. Вон Шур и Тошка получили по носу – и ничего, продолжают веселиться, и даже готовят очередную каверзу. В том, что это будет именно каверза, Моша нисколько не сомневалась, правда они называют это шуткой.
   - Понимаешь, - говорил один из них, - это такая шутка.
   - Ничего себе шутка, если Леночка, правда, Моша тоже не очень её любит, после таких шуток ходит или с синяком или грязная до невозможности. И тогда мама начинает её ругать. А Леночка в ответ, кричит, что она не виновата, что её мохнатик толкнул. Тогда мама сердится еще больше и кричит, что никаких таких мохнатиков не бывает. Вот тут Моша совсем ничего не понимает. Как же это не бывает, когда вот они, мы, тут?
   Шур, как старший, ей пытался что-то объяснить. Сначала он говорил о каких-то полях и пересекающихся плоскостях, о параллельных и наложенных друг на друга, но не совпадающих на какие-то там частицы. А потом еще и время приплел. Моша ничего из его объяснений не поняла, хоть и была неглупой. Шур тогда посмотрел на неё таким доооолгим взглядом и сказал: «Мала ты еще, Моша. Иди, с Тишкой поиграй. Потом все поймешь».
Вот Тошка не такой вредный. Он сказал Моше, когда она его спросила:
   - Ты хочешь знать, почему мама нас не видит?
   Моша покивала.
   - Вот смотри. Видишь, она сидит за рукоделием, картинку вышивает. Потом она эту картинку в рамочке на стенку повесит?
   Моша опять кивнула.
   - А теперь представь себе, что картинка – это огромный-огромный мир. Представила?
   - Конечно, чего тут сложного. Мир – картинка. Поля, луга, леса… даже эта деревня и изба, в которой они все живут – ходи себе, гуляй и радуйся. – Она так ему и сказала. Тошка усмехнулся и погладил Мошу, приглаживая разметавшиеся вихры.
   - Молодец. Так вот, мама, Леночка, дед с бабкой, даже отец, который сейчас куда-то уехал, они все живут на лицевой стороне.
   - А мы? – Испуганно спросила Моша.
   - А мы живем на изнанке. Но пока мы маленькие, мы можем ходить на лицевую сторону, когда захотим, и даже жить здесь какое-то время.
   - А как же Леночка? Она-то нас видит.
   - Леночка – ребенок. Она, как та ниточка, которой шьют. Она, то на лицевой бывает, то на нашей стороне. Но как только завяжут узелок, то она видеть нас перестанет и будет думать, что мы ей просто снились в детстве. Многие взрослые так думают. Теперь поняла? – Спросил Тошка и снова погладил её.
   - Да, да! – Радостно улыбнулась Моша и тут же снова грустно вздохнула.
   - Ну что еще? – Нетерпеливо осведомился Тошка. Он спешил присоединиться к Шуру. Тот уже деловито раскачивал гвоздик в стене, на котором висела полка с посудой.
   - А как сделать, чтобы Леночка не была такой злюкой?
Тошка махнул рукой, он спешил присоединиться к развлечению. Его ждал краник самовара, в который он старательно запихивал маленький уголек.
   - Ну, это ты сама придумай, как-нибудь.
   Моша задумалась. Как же так сделать, чтобы Леночка перестала быть злой, противной девчонкой?
   Пока она размышляла, маленький Тишка, ласковый, как котенок, и такой же безобидный, захотел посмотреть на новую куклу, которую сшила девочке мама. Он до неё даже не дотронулся, а Леночка сильно и с каким-то злорадным выражением на лице взяла и пнула малыша. Моша едва успела поставить блок от удара ногой, а вот злость прорвала экран и больно-пребольно ударила маленького. Теперь он сидит и плачет, а Моша мается, и не знает, как ему помочь.
   Она взглянула в окно – там догорал закат, яркий красивый, облака, подсвеченные последними лучами уходящего солнышка, были похожи на дивные цветы, который она видела однажды, когда Шур брал её с собой в гости к дядюшке Лесику. Моша тогда все удивлялась, как же так, дядюшка хозяин такого большого леса, а зовут его, как маленького – Лесик? Шур снисходительно усмехнулся и сказал:
   - Так это только мы его так зовем. Нам можно. Мы свои. А для остальных он – Леший.
   - Скажешь тоже. Леший… - Усомнилась Моша. – Я вот сказку слушала, которую бабка Леночке рассказывала, так там Леший – страшный и злой. А дядька Лесик совсем не такой – он веселый и шутки любит. А ещё загадки... – Немного подумав, добавила она.
   - Эт да-а... – Согласился с ней Шур. – Дядька наш не такой. Ты бы поменьше слушала таких сказок. А то станешь как Леночка, злая и противная.
   Моша еще раз глянула в окно. Солнышко почти село. Маленькая домовушка вздохнула. В их мире нет солнышка. Ведь они живут на изнанке. Там всегда сумерки. И потому им так нравится приходить сюда.
   Тиша затих. Он не плакал больше. Но Моша все равно чувствовала, как ему горько и обидно. Она обняла малыша, прижав его к себе крепко-крепко, гладила и приговаривала:
   - Не плачь, мое солнышко, не плачь, моя радость.
И вдруг вспомнила.
   - У меня же есть «Радостный» камушек! Тиша, хочешь, я подарю тебе "Радостный" камушек?
   Тиша очень удивился. - Это тот, в котором живет кусочек солнышка?
   - Конечно.
   - А давай подарим его Леночке. Она станет добрая-добрая и станет дружить с нами. – Тиша даже улыбнулся, представляя, как это будет. Моша очень дорожила своим «Радостным» камешком. Но подумав немного, сказала:
   - Давай!