Колорадский жук

КОЛОРАДСКИЙ ЖУК

Открылась дверь и в комнату своей бесшумной походкой домушника  вошел Како. – Ну что ты узнал, Какуша? - Мама с нетерпением вскочила со стула. Старый вор снял фуражку, достал огромный носовой платок. Не спеша протер лысину. Сел на стул. Положил фуражку на колени. Покашлял в платок.  – Ну не томи, говори!  - взмолилась мама.

- Ничего хорошего не могу сказать. – Грустно, сквозь золотые зубы, улыбнулся Како. - Чиче арестовали по подозрению в сотрудничестве с фашистами во время оккупции и в антисоветской деятельности, и еще за хранение огнестрельнго оружия с целью свержения существующего строя.

- Ты ничего не путаешь? – не поверила мама. – Его ведь полгода проверяли в фильтрационном лагере! Какая антисоветская деятельность! Откуда у него пистолет? Он ведь и стрелять не умеет. У него пистолета даже во-время войны не было!

Анечка, я ничего не знаю. Ты меня просила узнать, я узнал. - Виновато сказал Како. - Его дело ведет следователь КГБ Налбандян. Шакал! Мои люди говорят, он имеет зуб против Чиче.

- С ума сойти! – заплакала мама. – А я-то думала, что его посадили за продажу ворованного сахара! И что же нам теперь делать?

Не знаю! - Честно признался Како. – Если бы за сахар, то тогда бы мы имели   дело с милицией. С ними можно решать вопросы. Но антисоветская деятельность – это уже КГБ. А с ними никто связываться не хочет. Но все равно, надо искать концы.  – Како задумался. – Знаешь что, Анечка? Надо встретиться с Маниным братом Мишей, и с ним посоветоватьмя.

Дядя Миша, тети Манин старший брат, был уважаемым человеком. Вернулся он с войны с грудью, как иконостас, увешанной орденами и медалями, знаменитым героем и членом партии, и его сразу назначили начальником всей хлебной торговли Тбилиси.  Поэтому кое-какие связи у него были. Вечером дядя Миша приехал к Како и они с ним допоздна что-то обсуждали.

Нашлись уважаемые люди,  были использованы  всевозможные каналы  связи, и с помощью знаменитого тбилисского адвоката Григоряна с отца были сняты обвиняния в антисоветской деятельности и в сотрудничестве с фашистами. За хранение же оружия ему влепили четыре года колонии общего режима с конфискацией имущества.

Жизнь наша резко изменилась. Тетя Маня с детьми уехали к ее родителям в деревню. Бабушка категорически отказалась ехать с ними. Она не захотела жить у неевреев, и поэтому переехала в нашу коморку. В квартиру папы вселился следователь Налбандян.

Папина квартира была лакомым кусочком. Ее еще задолго до революции купил наш пра-пра-прадед. Кроме того, что она находилась рядом с синагогой, в ней было две огромные комнаты, небольшая спальня, маленькая кухня, огромный подвал, и нечто совершенно необычное для Майдана – в ней была крохотная ванная комната! И как сразу просчитали обитатели нашего квартала, именно желание Налбандяна заполучить эту квартиру и было причиной участия моего отца в антисоветском заговоре.

На следующий день после отъезда тети Мани с детьми мы с бабушкой пришли на квартиру забрать ее вещи. Ко двору подъехала черная эмка (советский легковой автомобиль), из которой вышли одетый в кожу и с револьвером на боку мужчина, а следом за ним худенькая, вся в черном, женщина и маленькая бледная девочка с огромными, как у испуганной лани глазами, и куклой в руке. Женщина и девочка затравленно озирались на высыпавших во двор соседей, безмолвно стоящих вокруг. – Налбандян! – кто-то из соседей узнал мужчину. - Да, Налбандян! Что уставились! Чекиста не видели?-  Мужчина вытащил из кармана ключ и открыл дверь. - Мы теперь будем здесь жить! Поняли! И не дай вам бог обидеть мою жену или дочь! Пойдете за бывшим хозяином как враги народа! – из машины вышел шофер и начал затаскивать в квартиру баулы. Жена и дочка мышками прошмыгнули в открытую дверь. Налбандян еще раз грозно оглядел соседей, захлопнул дверь, сел в машину и уехал. Бабушка что-то пробормотала вслед, но я не понял что, и потянула меня со двора. Всю дорогу до дома она молчала, но глаза ее горели нехорошим блеском.

Первое время я очень скучал за папой, Додо и Шотой. Потом привык.Не могу сказать, что моя жизнь стала хуже. Даже совсем наоборот. Бабушка всегда была дома, и я мог вообще не ходить в детский сад. Мы с мамой спали на кровати, а бабушка на сундуке. Бабушка очень подружилась с Маник и Ваником и никогда не отказывалась присмотреть за близнятами. Поэтому они стали работать больше и приносить больше еды, которой делились с нами. Теперь в доме всегда было что поесть. Иногда бабушка и мама садились за стол друг против друга и о чем то долго разговаривали. До сих пор не могу понять о чем. Бабушка по русски знала два или три слова. Мама примерно столько же слов знала по-грузински. Но о чем-то же они говорили!

Перед сном они мне рассказывали сказки. Если мама работала в первую смену, я слушал ее. Если же мама работала во-вторую смену, сказки рассказывала бабушки.

Главным героем маминых сказок был я сам. Я очень любил слушать ее рассказы о собственных подвигах в тылу врага. Особенно мне нравилась одна история, которую мама в разных вариациях рассказывала много раз.

Дело было так: Жил-был на Украине самый главный фашист Кох. Он никогда не улыбался и носил в правом глазу стекло на шнурке. Его все боялись. Гитлер поручил ему извести всех жителей земли украинской: украинцев, русских, поляков и в первую очередь евреев. Каждый день он приказывал убить не меньше 10 000 людей. Если фашистам это не удавалось, душегуб очень сердился, орал на подчиненных и чувствовал себя больным. Но больше всего Кох ненавидел партизан. Их он лично пытал и расстреливал, и получал от этого удовольствие.

Лопнуло терпение партизан, и поклялись они убить Коха. Но как его убьешь, если он живет в бункере неприступном, и его охраняет вся армия немецкая с пушками, автоматами, самолетами «Мессершмит» и танками «Тигр»? Много смельчаков пытались добраться до Коха, но все они погибли в мучениях страшных. Сели партизанские командиры и стали думать думу тяжкую – как изверга извести, как народ украинский спасти, и ничего не могли придумать.

И тут встал самый молодой командир, красивый как Иван Царевич, и храбрее, чем летчик Гастелло. И фамилия его была Кузнецов (Знаменитый разведчик, организовавший убийство гауляйтера Коха. Прототип героя  кинофильма «Подвиг разведчика», который мы смотрели десятки раз). И сказал он: - Я берусь уничтожить Коха! Я один из вас говорю по-немецки. Поэтому я переоденусь в форму офицера немецкого и пройду в бункер фашистский. – Но что ты сможешь сделать один? Ведь ты не сможешь пронести в бункер оружие! - Спросил самый главный командир. – Правильно, оружие я пронести не смогу. Оно мне и не понадобится. Но мне нужен будет помощник. Маленький мальчик, умный, как дедушка Ленин, и храбрее летчика Гастелло. – Но где же мы возьмем тебе такого мальчика? – спросил самый главный командир. И зачесали затылки командиры. И долго думали думу умную. И ничего придумать не могли.

И послали тогда они гонцов по земле украинской, и нашли в лесу дремучем отряд партизанский. И в этом отряде партизанском у медсестрички Анечки был сыночек маленький Мишутка. Был он маленький, да удаленький, и в разведку уже много раз ходил, и поезда немецкие под откос пускал. Рассказали гонцы Кузнецову про Мишутку маленького. Обрадовался Кузнецов и воскликнул: - Это как раз то что нужно! Привезите мне этого мальчика! - Горько заплакала медсестричка Анечка. Страшно ей было за сыночка Мишутку. Но знала она, что если ее Мишутка не поможет разведчику Кузнецову, то не казнят партизаны душегуба Коха, и изведет он народ украинский. Утерла медсестричка Анечка слезу горькую и отпустила сыночка Мишеньку на дело правое. – Мама, а ты взаправду плакала, или понарошку? – замирая от восторга, спрашивал я. – Конечно взаправду! Что бы я без тебя делала, если бы ты попал в лапы Коха? – Целовала меня мама. – Слушай дальше.

И увезли сыночка от медсестрички Анечки. И привезли гонцы Мишутку маленького к разведчику Кузнецову. Долго совещались разведчик Кузнецов и маленький Мишутка. И придумали они план хитрый. – Принесите нам десять зубчиков чеснока самого ядреного. И чтобы зубчики эти были очищены. И ваты самой чистой два наперстка.  И еще нужны нам две формы немецкие. Для меня и для Мишутки маленького. – И принесли нам все, что разведчик Кузнецов велел.

И подвезли партизаны разведчика Кузнецова и Мишутку Маленького к бункеру фашистскому. И смело вошли они в бункер, ни от кого не таясь. Если кто-нибудь попадался навстречу, разведчик Кузнецов вытягивал руку и кричал по-немецки: «Хайль Гитлер!», а Мишутка маленький тоже вытягивал руку, но ничего не кричал. Чтобы не подумали часовые немецкие, что он такой большой, что уже умеет говорить.  И дошли они до покоев Коховых. И вошли в двери бронированные. – «Кто вы такие? – удивился Кох. – Лейтенант Пауль Зиберт (под этим именем действовал бесстрашный разведчик в тылу врага).
- Представился разведчик Кузнецов. – А это мой сынок, маленький Михель. Он мечтает с вами познакомиться. – Понравился Коху Мишутка маленький и сделал фашист ему козу. Улыбнулся Мишутка маленький улыбкой ласковой. – Пусть он останется в моих покоях на ночь, а вы подождите его в приемной! – Распорядился душегуб Кох.

Наступила ночка темная и лег душегуб Кох на кровать огромную, и велел Мишутке маленькому посидеть рядышком. Повертелся Кох на кровати, выкрикнул перед сном «хайль Гитлер!» и захрапел. А Мишутке маленькому это как раз и было нужно. Стал он выполнять план секретный. – В предвкушении собственного геройства сладостно сжималось сердце в груди. Затаив дыхание, я слушал. – И достал тогда Мишутка маленький вату белую и засунул ее себе в ноздри. Вытащил из кармана десять зубчиков чеснока ядренного и проглотил их все до единого.

В этом месте мама делала паузу. – Сынок, ты уже спишь? Может, отложим до завтра? – Да не сплю я! – дрожавшим от нетерпения голосом возражал я. – Зачем Мишутка маленький проглотил чеснок? – А в этом как раз и заключался их план секретный. Прошло совсем немного времени, и живот у Мишутки маленького раздулся как шар воздушный. Забрался Мишутка маленький на кровать высокую, пукнул  воздухом чесночным прямо душегубу Коху в нос. И отравился им душегуб Кох, и заснул сном непробудным. – Я понял, почему Мишутка Маленький заткнул нос ватой! – радовался я. - Чтобы не заснуть, как этот фашистский Кох! – Умница! – хвалила меня мама. – Мама, а пукать разве не стыдно? – у нас в детском саду пукать в помещении считалось неприличным. – Вообще стыдно, но если без этого нельзя было спасти народ украинский, то можно! – снимала мама сомнения. – А что дальше? – А дальше все было по плану!
 
Одели они на Коха мундир генеральский и вывели они его на воздух свежий. А там их уже ждали партизаны. Связали они Коху ручки белые и привезли его прямиком к маршалу Жукову. И наградил маршал Жуков разведчика Кузнецова Золотой Медалью Героя Советского Союза и орденом Ленина. – А почему не наградили Мишутку Маленького? – мне было обидно за себя. – Маршал Жуков сказал что такому отчаянному храбрецу, как Мишутка маленький, он бы дал три Звезды Героя и три ордена Ленина сразу но, к сожалению, детям до двух лет ордена и медали не положены. Но он будет о Мишутке помнить, и когда Мишутка подрастет, он обязательно отдаст ему свои звезды. Их у него много, на двоих хватит. - Удовлетворенный такой переспективой, я засыпал. И снилось мне, как я иду по двору гремя орденами и медалями, с тремя сверкающими Звездами Героя на груди. И мне навстречу с цветами в руках бежит Лали, а Джамлет от зависти скрипит зубами.

Бабушкины сказки были совсем другими, волшебными, и в них все происходило давным давно. Особенно мне нравилась сказка про Хромого Моше.

Давным давно на окраине большого города жили бабушка с внуком. Бабушка была маленькая и старенькая, а внук был хромым. Поэтому и кличка у него была Хромой Моше. Бабушка вязала чулки и продавала их соседям, а Хромой Моше на эти деньги покупал в городе хлеб. Так они и жили.

В один из жарких дней пошел Хромой Моше в город за хлебом и увидел, что толпа избивает собаку. Пожалел он собаку и выкупил ее у толпы. И вернулся домой с собакой, но без хлеба. Ничего не сказала бабушка. Связала она еще одну пару, продала соседям и отдала деньги внуку. Пошел Хромой Моше в городи увидел, что мальчишки издеваются над кошкой. Пожалел он кошку и на последние деньги выкупил ее у мальчишек. И вернулся домой с кошкой, но без хлеба.

Горько заплакала бабушка. Не было у нее больше шерсти, и не могла она больше заработать на хлеб. – Не плачь, бабушка! – успокоил ее  Хромой Моше. – Мы с кошкой и собакой пойдем в лес. Там звери оставляют на колючках клочки шерсти. Мы ее соберем, ты из нее напрядешь пряжу и свяжешь чулки.-
Взял Хромой Моше мешок побольше и пошли они в лес. Идут они себе по лесу, собирают клочки с колючек и складывают в мешок. И не заметили, как оказались на полянке в самой гуще дремучего леса. А на полянке дерутся три дэва. Испугался Хромой Моше. А дэвы увидели его и перестали драться.

- Добрый человек! – обратился к Хромому Моше самый страшный дэв. – Рассуди нас. У нас есть ковер-самолет и волшебная дудка. И мы никак не можем поделить эти две вещи на нас троих. Как нам быть?

Ничего нет проще! – сказал Хромой Моше. – Дайте мне два камня. Я их брошу в лес, а вы пойдете их искать. Кто принесет первый камень, получит дудку, кто привесет второй камень – получит ковер-самолет, ну а тому, кто не принесет камень, не достанется ничего.

Обрадовались дэвы. Швырнул Хромой Моше камни в самую чащу и помчались дэвы за ними. А Хромой Моше с кошкой и собакой взяли дудку, сели на ковер самолет и прилетели к бабушке. И зажили они вчетвером счастливо. Попросил Хромой Моше дудку, и появился у них дворец из серебрянных кирпичей с золотой крышей и алмазами вместо стекол в окнах. И всегда у них было много еды. И они помогали всем бедным и голодным.

И разнеслась слава о Хромом Моше по всей стране, и докатилась она до царя. А царь тот был злой и жадный. Вызвал он своего самого главного везиря и велел узнать, откуда у Хромого Моше такое богатство. Переоделся везирь в нищего и пришел во дворец Хромого Моше. Там его приветливо встретили, дали умыться, покормили и спать уложили. И стал везирь приставать к бабушке, чтобы она рассказала, откуда у них такое богатство. И был этот везир таким хитрым, и так он сладко говорил, что не выдержала старушка и рассказала про волшебную дудку и ковер-самолет.

Вернулся везир к царю и все ему доложил. И захотел жадный царь завладеть всем добром Хромого Моше. Собрал он войско и ночью, когда все спали, ворвался во дворец и завладел волшебной дудкой и ковром-самолетом. Выгнал он Хромого Моше с бабушкой, кошкой и собакой из дворца, а сам поселился в нем. – Бабушка, совсем как Налбандян? – удивился я. – Да, совсем, чтоб ему пусто было! – Согласилась бабушка Нанэ. - А что было дальше?

И стали Хромой Моше и бабушка снова жить впроголодь. Но они не знали, что их кошка и собака тоже волшебные. – Хозяин на последние деньги спас нас, когда тебя и меня хотели убить. – Сказала собака кошке человеческим голосом. – Теперь настал наш черед помочь ему. - Кошка с ним согласилась. Дождались они ночи и пробрались во дворец. Собака нашла дорогу в спальню, где спал жадный царь. У ног его лежал свернутый ковер самолет, а под подушкой лежала волшебная дудка. Развернули кошка с собакой ковер-самолет, укусила собака царя за нос, царь от неожиданности вскочил, и волшебная дудка выпала из под подушки. Схватила кошка дудку, вскочили они на ковер-самолет и понеслись к хозяину.

Обрадовался Хромой Моше. Сели они вчетвером на ковер самолет и вернулись в свой дворец. Попросил Хромой Моше волшебную дудку, и превратила она жадного царя в крысу. Кошка поймала крысу и загрызла насмерть. Так закончил свою жизнь жадный царь. А Хромой Моше с бабушкой, собакой и кошкой жили в своем дворце долго-долго и продолжали творить добро. – Бабушка Нанэ, вот если бы у нас была такая дудка! Я бы тоже превратил Налбандяна в крысу! – размечтался я. – Будет у нас такая дудка! – пообещала бабушка. – Найдется на эту крысу кошка!

Забегая немного вперед, скажу, что бабушка как в воду глядела. Не прошло и двух лет, как Налбандяна обвинили в организации заговора с целью убийства руководства Грузии и лично товарища Берии, шпионаже в пользу Англии и Японии, и быстренько расстреляли. Мы в это время уже жили в другом дворе и без бабушки. Однажды к нам пришла тетя Тамара со второго этажа в сопровождении худой, испуганной женщины и маленькой девочки. – Анечка, извини, что я пришла без приглашения! – начала тетя Тамара. – Но со мной жена Налбандяна с дочкой. – Глаза мамы потемнели. – И что от меня нужно этой сволочи? – Грозно спросила мама. – Что им еще не достает? – Женщина заплакала навзрыд. – Анечка, они ни в чем не виноваты. Им не позавидуешь. Все это время они жили как прокаженные, никто не хотел с ними общаться. – Аня, хотите, я вам ноги целовать буду, чтобы вымолить прощение за грехи моего мужа? – женщина повалилась на пол и схватила маму за ноги. Громко заплакала девочка. Мама растерялась. – Ну что вы, что вы! Поднимитесь сейчас же! – она бросилась поднимать рыдающую женщину. – Тамара Дмитриевна, вы можете объяснить, что происходит? – спросила она тетю Тамару. – Аничка, сейчас она тебе все расскажет сама. - Женщина достала из кармана ключи. – Это ключи от квартиры Ираклия. – Женщина продолжала плакать. – Будь проклят тот день, когда мы переступили ее порог. Я не знаю, где найти бабушку Нанэ и Маню, но тетя Тамара помогла найти вас. Возьмите эти ключи. Мы ничего не тронули в квартире. И не держите зла на нас с дочкой. – Женщина обняла рыдющую девочку. - Перестаньте плакать. – Сквозь слезы попросила мама. – Я сейчас угощу вас чаем! – Шени чири мэ (пусть твои болезни перейдут на меня!) Золотое у тебя сердце, Анечка! – Растрогпнно обняла тетя Тамара маму.

Но все по-порядку. Так как я еще был слаб после операции и мне не разрешалось бегать во дворе, я приступил к выполнению данного самому себе обещания – я начал учиться читать. Целыми днями я рассматривал тети Тамарины журналы и никак не мог понять, что могут означать эти маленькие закорючки, и как из них получаются слова. Мама написала мне на листочке бумаги алфавит и я начал заучивать буквы. Когда в очередной раз пришла навестить меня Лали, я попросил принести ее букварь. Каково же было мое удивление, когда в букваре не оказалось ни одной буквы, похожей на те, которые нарисовала мама. Я чуть не плакал. Кто же из них врет? Мама или букварь? Когда пришла мама я прямо спросил ее об этом. – Дурачок! – сказала мама. – Лали ходит в грузинскую школу, поэтому у нее грузинский букварь. Там совсем другие буквы, чем в русском. – Моему изумлению не было предела! Я то думал, что во всех языках буквы одинаковые!

Что было делать? Учить русские буквы, чтобы читать тети Тамарины журналы или грузинские буквы вместе с Лали? Не сумев сделать выбор, я стал учить оба алфавита. Месяца два мне понадобилось, чтобы выучить буквы, еще месяца два на то, чтобы понять, как из них получаются слова, после чего я не пропускал ни одной вывески, чтобы не прочитать, что на ней написано. Вскоре я прочитал все вывески на Майдане и тети Тамарины журналы, и читал все, что попадалось под руку. 

Наступило лето, и наш детский сад выехал на дачу в Саирмэ (Место, где живут олени. Изумительной красоты село в предгорьях малого Кавказа). Жили мы в огромном доме, который мамина фабрика арендовала на все лето у местного жителя. Дом был полностью отремонтирован, но так как в те времена обоев не было и в помине, стены были обклеены газетами, которые я с удовольствием читал, даже если они были приклеены вверх ногами. Рядом с моей кровтью была приклеена газета «Првда» с большой статьей о колорадских жуках. В статье говорилось, что американские империалисты под видом помощи заслали в нашу страну картофель, зараженный этими ужасными жуками. Кто поест эту картошку, того ждет смерть в мучениях, и что если этого жука не победить, то он сожрет на корню всю картошку в Советском Союзе.

Кто такие американские империалисты, я уже знал. Моя мама, будучи женщиной очень активной и имеющей военный опыт, была назначена командиром санитарной дружины при гражданской обороне. И каждое воскресение они тренировались спасать раненых в условиях атомной и химической войны. Когда я спросил маму, для чего эти тренировка, мама с гордостью сказала: -Чтобы ни один враг больше не застал нам врасплох! – Для меня эти слова были удивительны. Мы, дети, были твердо уверены, что у нас был единственный враг – фашисты, и мы их победили. А оказывается, у нас есть еще враги! Кто же они? И мама мне их назвала – американские империалисты! И вот теперь я прочитал, как подло они действуют. С помощью колорадского жука хотят отравить советский народ! Ничего у них не получится!

На следующее утро на завтрак было картофельное пюре.  Я встал из-за стола и во всеуслышивание объявил, что мы не должны это пюре есть, потому что оно сделано из отравленного картофеля. Что тут началось! Сначала мне не поверили. Тогда я подвел воспитательницу к стене и дал прочитать статью. Бедняга от испуга позвала остальных воспитательниц, нянечек, директриссу и даже повариху. Все были в панике – дети не стали есть завтрак! Не дай бог, похудеют! Положение спасла директрисса. Внимательно исследовав газету, она подозвала меня. – Скажи-ка мне, грамотей, какой нынче год? - 1949-й! – гордо  ответил я. Из всех детей я один знал это. – А теперь прочти, когда была напечатана эта газета! – она ткнула пальцем в маленькую строчку под названием газеты. – 1947-й! – растерянно прочитал я. – Ну и что? – А то! – победно улыбнулась директрисса. – Ты что думаешь, дедушка Сталин позволил бы, чтобы американские империалисты безнаказано травили наш народ? Он уже давно уничтожил всех колорадских жуков! – Я облегченно вздохнул. Моя вера в возможности дедушки Сталина была безграничной. Конечно же он защитил нас от этой напасти! Спокойствие было востановлено. Повариха ворча разогрела злосчастное пюре, и мы его с удовольствием съели. Никто от этого не похудел.

Но до конца лета я прочно завоевал себе прозвище «колорадский жук».