Ах, Лиза Марковна!..

Клавдий Давыдович Русских, был человеком робким, а потому – интеллигентным и скромным.

Вот, если бы он родился в «нужном месте» и в «нужное время», то тогда бы да... Ну, а так...

В общем, был он беден,  и одинок. А о Лизе Марковне ходили весьма воодушевляющие слухи.

Поговаривали, будто бы  она, будучи женщиной доброй и «в летах», не отказывает никому.

И, набравшись храбрости, Клавдий Давыдович, наконец, решился.

Он стоял перед  дверью в её квартиру и, замерев, прислушивался. За дверью было тихо и это обнадёживало. Больше всего он не хотел кому-то помешать.

Его колотила мелкая противная дрожь от непреодолимого волнения. С калош стекал в лужицы грязный тающий снег,  и наполнял звенящую пустоту парадного, источаемый Клавдием Давыдовичем, неприличный запах «Шипра».

Всё его смущало в этой ситуации. И неопределённость, и непредсказуемость, и сама её некая гротескная абсурдность. Но, приятно щекотало его убогое самолюбие, осознание собственной решимости.

Чтобы окончательно успокоиться, Клавдий Давыдович, трижды глубоко вдохнул, зажмурился  и, задержав дыхание, протянул руку к дверному звонку.

Вот сейчас послышатся шаги, щёлкнет замок, дверь откроется и Лиза Марковна...

Мудрая Лиза Марковна... Опытная Лиза Марковна... Бывалая Лиза Марковна... Всё поймёт без лишних слов и затащив, теряющего рассудок, Клавдия Давыдовича, в своё «гнездо первобытного разврата», воскресит существо своего нового героя, живительным и смачным поцелуем. И всё будет складываться само-собой, и всё будет хорошо.

Тучное её тело пахнет сдобой, щёки горят, и губы горят, и вся она пылает. И он пылает. Оба они пылают и тают прямо здесь в прихожей, словно свечки или мороженое какое. Вкусно...

Клавдий Давыдович, физически слабее и значительно мельче. Ему немного страшно. Но, он старается  отогнать эти мысли, впиваясь губами  в розовый жирный сосок Лизиной груди.  Она мягкая и большая. Очень большая. Даже слишком большая, но это именно то, что надо.

Трещит сдираемая с него одежда, Лиза Марковна рычит и немного потеет. Это возбуждает. Здорово возбуждает. Клавдий Давыдович сопит и пыжится, но сравняться в проворности и грациозной мощи со стокилограммовой возбуждённой матроной он не в силах. Это настораживает.

Объятия её крепкие и парализующие, поцелуи мокрые и смачные. Хорошо. Так хорошо, что не верится. И он не верит. Гладит её волнистую спину и нюхает парик. Он тоже пахнет «Шипром», но не так сильно как сдобой. Это не может не нравится. И ему нравится. Он млеет. И она, наверное, млеет. По крайней мере, выглядит это именно так.

Лиза Марковна, выверенным и отработанным приёмом, валит на спину податливое тело Клавдия Давыдовича и садится сверху. Так жарко... Так жарко... И дышать тяжело. Но можно.

Пол холодный и жесткий. Давит. Лиза Марковна старается. Постанывает. Несколько деланно и манерно, но сносно. Вполне сносно.

Снова поцелуй. Ещё... Ещё... Они всё чаще и дольше. Кружится голова. В глазах темнеет.

Руки Лизы Марковны ловкие и умелые. Они нежные и тёплые, они ласковые и дерзкие. Они бесстыдные. И вся она бесстыдная. Это радует. Это воодушевляет.

Лиза Марковна шепчет глупости, сосёт мочку его уха и целует шею. Он почти не дышит. Он почти растаял. Наверное ему, скорее "хорошо", чем "плохо". А может и нет. Иногда точно "нет". Но когда?

Грудь её хочется откусить, от ляжки хочется оторвать кусок, а язык её хочется проглотить, заглушив тем самым, слегка несвежее её дыхание.

Наверное, ей тоже хочется с ним что-то сделать. Она мнёт его и царапает. Приятно до боли. Волнительно до головокружения. Весело и страшно одновременно.

Вот Лиза Марковна, поднимается над тщедушным тельцем Клавдия Давыдовича, демонстрируя всю свою необыкновенную красоту. Фыркает как лошадь, трясёт искусственной своей гривой... Улыбается слегка безумной улыбкой своей. Манкая. Аппетитная...

И бухается всей своей массой на прозрачную грудь Клавдия Давыдовича и вместе с хрустом разошедшихся позвонков и поломанных рёбер, вышибает из него душу, выцеловуя, уже мёртвую его, плешивеющую голову...

***

Клавдий Давыдович открыл глаза. С шумом кузнечного меха, выдохнул  и одёрнул, протянутую было руку, так и не нажав кнопку звонка. Знобило.
 
Сегодня ночью он, как и всегда,  дрочил перед сном,  лёжа в холодной холостяцкой постели.

Только было ему, в этот раз, несказанно легко и покойно. И грезились ему, пахнущие сдобой, перси   Лизы Марковны и её нежные руки.

И был он, непередаваемо счастлив.

https://www.youtube.com/watch?v=0mPPnxhW7v0