Настоящий мужчина...

  "Настоящий мужчина"... или объявление на сайт знакомств.
  В общем, так, НАСТОЯЩИЙ МУЖЧИНА нашел…
НАСТОЯЩУЮ ЖЕНЩИНУ, и пока… Я снова за него. А поскольку я не он, а За Него, то читать, так как написано, то есть вслух, потому что это не грамматические ошибки, а написано так…

  Я тоже когда-то был НАСТОЯЩИМ МУЖЧИНОЙ, поэтому прекрасно знаю, что ничего путнего у него с НАСТОЯЩЕЙ ЖЕНЩИНОЙ не получится, ведь они оба НАСТОЯЩИЕ…
  Как известно у НАСТОЯЩИХ все НАСТОЯЩЕЕ, если тверд, то как алмаз, если принцип, то до смерти, если любовь так до гробовой доски, а если разлюбил, то продолжать тянуть свой крест да за ради детей…
  Оказалось, что весь мир многогранен и более цветист, когда ты не настоящий, когда держать свое слово это ЧЕСТЬ для тебя, а не обязанность, и поэтому ты словами не разбрасываешься, а даешь их с трудом великим, затем и вес у них гораздо выше.
  Здорово, когда не надо быть скалою базальтовой, а достаточно стать атоллом солнечным, да и с лагуной пальмовой. Гораздо приятней быть мягким и шерстистым, податливым как песок на пляже, из которого любимые веять различные пути могут и замки строить. А атоллы солнечные они же то же ах как не просты, они так свои пляжи с лагунами защищают, что ни один ураган не пробьется, и хотя разбогатеть на атолле нельзя, даже если туристам сдавать, то с голоду-то точно не помрешь.
  Да и еще, поскольку все-таки я не настоящий, то я могу подарить красный от тюльпанов склон горы, или белую, в сумерках как снег, от ромашек поляну, либо огненные язычки саранок на Байкальском берегу, но дарить трупы живых цветов я не буду.


  Я пришел за тобой. Да, да за тобой…
  Посмотри на меня,… отбрось очки,… смой бороду, пот и грязь недельного рейса, только шапку не тронь, вспомни…
  Вспомни цветущий яблоневый сад, маленькими белыми цветочками усыпанные ветки, бледно синее, еще не выгоревшее весеннее небо, жужжащих мохнатых пчел и твою голову в моих ладонях «А ты будешь любить меня…»
  Вспомни вновь положенную печь, которую мы вместе расписывали по свежей глине заморской гуашью, вырисовывая златогривых коней и диковинные цветы. А потом я учил тебя печь хлеб и мы вместе месили тесто, путая его и тела друг друга, как мы смеялись, перемазавшись мукою. И как первенец наш пах домашним, испеченным в этой же печи хлебом, и цвет волос его был как тот первый подгоревший каравай…
  Вспомни купленный у проезжих уйгур казан, да пшено сарацинское, и как я тебя пилавом кормил по рецепту из-за моря вывезенного, запах баранины и вкус кураги, урюка по ихнему. Вспомни праздник, что устроили, когда второго сына впервые на коня посадили, и все донимали тебя, что ж он «мастью-та в солнышко вышел», а ты мне все тот урюк вспоминала…
  Вспомни как «ведмедем» меня дразнила, когда видела, что я соты медовые жую, с пасеки приходя, и как долго в обнимку держала последыша нашего, запустив пальцы в кудри его цвета меда гречишного, отпуская на строевую…
Вспомни и шапку такую же «с ручкой», тоже красную, что связала ты мне, когда с палашом я познакомился, и голову по зиме покрывать надо было, ведь говорила, что по шапке той только и найдешь меня…
  Вспомни,… как уходил я,… первый, как и следует старшему,… летом,… когда самый взяток и до сенокоса еще неделя, как в выцветающей выси крутился коршун, а вы стояли вместе все, ты маленькая да три богатыря подле и рассветное солнце поднималось из-за вас все выше и выше, слепя меня лежащего в траве…


  Секс, секс, все знают всё о сексе, да очень мало кто знает о любви, да и то, кто знает, предпочитает молчать, ведь и правда то, что глухому не сыграешь музыку, а слепому не покажешь радугу…
  Любовь, которая нас влечет, раскрывая друг в друга, начинается далеко не в постели…
  Едва, и может быть «случайно», коснувшися тебя рукой, я поселю в тебе Предчувствие…
  Что,… где,… а может… может или нет,… и вот возбудораженные чувства не в состоянии узнать чего ты ждешь…
  Чуть-чуть обняв, чтоб не мешать тебе помыть посуду, помочь одеть пальто, иль примоститься рядом я подарю тебе… Предвкушение,… что сё за зверь… О, то ощущение открытья, страх и желанье шага в бездну иль взлета к небесам, но чем коварен он… А тем, что нет уверенности, что ты шагнешь, а не останешься стоять «столбом», когда все «вкусное» уходит мимо…
  Прижав к себе, скользя шаловыми руками по телу твоему, целуя и дыша, отдам…      
Желание тебе… Оно, Желание, то бишь, уже опасно для меня, коль укротить его не в силах буду, то чревато-то не только болью головной…
  Восторг Души в движении телесном, вся сладость Страсти в коию слились Предчувствие и Предвкушенье, Желанием приближенны ко мне, то пик… и Истины венец, ведь принимаешь ты чужое и уже свое…
  А дальше, Время… Тренье… и Пустоты тоннель Восторга Дикого… от обладанья тем, что лишены от бога Мы… А сколь и Времени там Нет, борьба с самим собой чтоб не отдать,… не расплескать не донеся… до чудного мгновенья вскрика… стона… иль сдержанного, сквозь зубы, вздоха… И растворенье Мира…
  И приберег я для тебя, как истинный гурман, момент финальный… то Послевкусие… Началом же оно берет от поцелуя твоего, что совершишь, еще не ведая как думать... Слегка движение или молчание внутри, что не дает нам сразу нить душевной связи оборвать, и возвращая нас в телесный мир неспешно и достойно, показывая тем, как Сладок «грех»,… Дарованный нам Свыше и призывая не забыть его, а претворяя все заветы Бога, так возлюбить друг друга как себя…
  Истомою… текущею из врат открытых, райских, повеет сразу,… свернувшись кошкою или раскинув руки, ресницы смежа, ты вдруг… уснешь под боком, пригревшись и стыд весь позабыв…
  Ты Отдалась… Я Взял… кто Нам судья… Любовь…