Джон

Джонни упал.
Терновый куст вцепился в щеку и начал рвать кожу. В изгороди давно прогнили жерди, и вес мальчика был слишком тяжел для них. Зазубренный край деревяшки с ожесточением прошелся по торсу, наградив попутно ударом в лицо.
Слезы сами собой потекли из глаз. И не было ничего ближе и спасительнее, чем:
- Мамаааа!!!
Алабамское солнце, что твоя сковорода, остывало и шипело в водах Миссисипи. Джонни лежал в своей кровати. Под бинтом горела щека, но боль уже не вышибала вон душу. Рядом, на столике, остывала чашка горячего шоколада и томился тост с джемом. В голове заевшим винилом крутились слова отца, ушедшего на футбольный матч:
«Джонни, сынок. Жизнь очень суровая штука. И если тебе кто-то дает в челюсть, ты должен сжать ее и врезать в ответ как следует. Не дай им себя сломать. Эти стервятники только и ждут, чтобы вцепиться в тебя и растащить по кускам. Будь сильнее их».

Джон снова упал.
Толпа заулюлюкала сильнее и на этот раз, похоже, не собиралась замолкать. Удар был приличным. Ему показалось, будто на зубах что-то хрустит. Правая скула наливалась тяжестью. Охота продолжать драку слабела. Девчачьи визги ломали дух посильнее этой молотильни в куртке «Лэйкерс».
- Давай, Смитти! Давай, врежь этой деревенщине!
Удар кроссовка под дых начисто отбил желание ухаживать хоть за кем-то, отдаленно напоминающим участницу группы поддержки. Все Университетское Братство получило сегодня бесплатное шоу. Никто из посторонних не осмеливался подойти на помощь. Не помог позже и вечерний звонок Кэтти:
«Послушай, Джон. Все вышло очень хреново. Но ты должен знать, что это не я что-то там наговорила о тебе Смиту. Ты же знаешь, какой он придурок. Ему слова нельзя сказать – сразу заводится. Я пыталась его остановить, но ты сам стал маячить перед ним. Теперь, я думаю, ты понимаешь, что у нас все равно ничего не получилось бы. Но ты держался молодцом. Думаю, если случится война, то с такими, как ты, мы победим. Не скучай. Останемся друзьями. Хотя, лучше нет. Ну, не знаю. Пока!».

Джонатан упал, боясь поднять голову.
От взрыва заложило уши, только чувствовалось, как дрожит земля. Ее просто лихорадило. Трясло так, будто старушка сошла с орбиты. Перепаханная местность напоминала огромный дымящийся стейк с кровью. На милю вокруг не было ничего живого, или хотя бы целого. Саспийцы наступали молниеносно. Все сминалось под атомной подошвой их кирзового сапога. Джонатан почти желудком чувствовал гамма-лучи. Это была уже не война. Это было убийство. Перед глазами побежали строки из учебного пособия, которое он читал перед Библией в казарме каждый вечер:
«Солдат! Теперь тебе известно, что такое оружие массового поражения, как действовать в условиях его применения и способы защиты от него.
Тебе должно быть понятно, что Пособие не охватывает все твои обязанности и все без исключения случаи боевой обстановки в условиях применения новых видов оружия. Если ты не найдешь в нем ответа на некоторые вопросы по ядерному, химическому и бактериологическому оружию и действиям в условиях его применения, обратись за разъяснением к своему командиру».
Джонатан посмотрел на тело в десяти шагах от себя. Вздутая шея и фарш вместо лица не оставляли шансов на чертову викторину «Вопрос-Ответ».
Все были мертвы. Не осталось родной земли, людей, ничего. Все было убито за каких-то полтора часа. Никто не был готов. Никто не успел предупредить. Никого не осталось, чтобы предупредить. Не от кого ждать помощи.
На кого надеяться?
Прогремел еще один взрыв. В ухе что-то хлопнуло. Тело рвануло в сторону, подняло с хрустом в воздух, и отпустило вниз. Прямо на оторванную дверь супермаркета с надписью: «На себя».

02:46, 04.02.2012 г.