ЖИТЬ! ХОЧУ ЖИТЬ!

Молодая женщина. Любимые муж и крошечная дочка. Она была абсолютно счастлива. ДТП. Ее прокатили на носилках "минуя приемное". Она не видела ускользающих лампочек на белом больничном потолке, проплыва­ющих мимо стен в разбитых плитках, не видела людей в белых халатах, которые смотрели на нее безнадежным взглядом.
Реанимация. Наспех написанный диагноз "скорой": "Состояние после "авто". Кома. Закрытая черепно-мозговая травма. Перелом костей таза?" На ней, еще почему-то живой, резали одежду. Ее хрупкое тело перенесли на стол в шоко­вой палате. Ее подключили к аппарату ИВЛ, привычно и монотонно, катетерезировали подключичную и повесили флакон с физ. раствором. Безнадежна. Травматологи спорили с нейрохирургами, те и другие спо­рили с реаниматологами о возможности проведения операции. Сорок дней комы. Накрытая простыней с больничным штампом, в позе "лягушки", с торчащими из костей таза спицами, она лежала, подклю­ченная к тому же аппарату, такая же безнадежная и совершенно никому не нужная. Муж навестил ее дважды.
Она пришла в себя. Сначала она училась в знак согласия сжимать руку врача или медсестры один раз, а в знак несогласия дважды. Она си­лилась вспомнить, как оказалась здесь, но память не слушалась ее. Шли дни. Она жила. Ее перевели в отделение травматологии. Молодая амбициозная, в лучшем смысле этого слова, врач-травматолог, исполняю­щая обязанности заведующего отделением, схватилась за голову, когда увидела истощенную, в пролежнях от затылка то пяток, до сих пор тяжелую боль­ную. К ее диагнозам добавился стеноз трахеи после длительного пребы­вания на искусственной вентиляции легких. Она едва говорила и едва могла самостоятельно дышать. Травматолог вцепилась в уходящие из этой девочки остатки жизни. Она сама кормила ее, сама учила ходить, она отдала ей почти всю свою одежду. Это она орала в трубку теле­фона в исступлении от своего бессилия, договариваясь о ее переводе в один из институтов для проведения операции по восстановлению проходимости трахеи. Потом она сама забирала ее из этого института обратно к себе в отделение. Несколько лет борьбы, мучительного и долгого возвращения к себе.
Она вспомнила свою маленькую дочку. Она отвоевала ее у мужа и до­билась развода. Она окончательно встала на ноги и всецело отдала себя работе и воспитанию дочери. Сейчас эту женщину невозможно узнать. Сильная и самостоятельная, снова абсолютно счастливая и уверенная в себе. Я познакомилась с ней в прошлом году на свадьбе у своей подруги, того самого начинающего врача-травматолога, которая четырнадцать лет назад отдала ей, своей пациентке, кусочек жизни и любви. Я намеренно изменила хронологию событий и не стала упоминать имен. Они дружат с тех самых пор, как вместе заново учились ходить, вспоминать, жить. Женской дружбы не бывает? Нет, она есть. Есть так же, как есть врачи, самоотверженно сражающиеся за жизни своих больных. Насмерть со смертью.