Журавлепие

   - Вы не знаете, где обнаружить.. секретный запах? - беспролезно покушался на круговую орбитту маленький и всхожий гребочок.
   Он был в бумажной маске. На нее падал снег, проедая ее, точно кислота.
   Стена из медной папиросы хихикнула и продолжила путь, невзирая на орбитальный мушкот, обиженно отпрянувший за тонкой пленкой таятельного порошка.
   - Вы не скажете, что мне сделать, чтобы я мог улететь отсюда?
   - Улететь отсюда.
   - Вот всегда так! - возмутлся мушкот. - Ходит тут.., порошком бросается, а в итоге ведь растает сама.. само..сумо... от сумо и от сакэ - не утруждайся...- прорастая инеем на шестеренке кармы возмутился мушкот.

   - Но что мне делать?
   - Иди отсюда, придурок!

   Пальчиковые батарейки и виноград на завтрак. Ему было нужно много энергии, чтобы ежедневно вырезать маски перед выходом в снег

   Тем временем на огрушке лески возвысился печной пробел. С одной стороны его прикрывали взоры, с другой - антиприсмотрические узоры и даже один потерявшийся сумоист с вафелькой *Сакэ За Пазухой*, изготовленной по особому распоряжению ГлавСакМорУтробПриема.

   "Я много думаю о том, чтобы перестать спать с четырех до восьми утра. Я бы мог сделать много бумажных птиц и поселить их с этой стороны окна. С той стороны их убивает снег... Я много думаю о том, чтобы перестать спать с четырех... Я много думаю... Я - много..."

...Он всегда ложился спать в 4 утра и просыпался вечером

   - Ты знаешь, я хочу уйти сегодня пораньше
   - Почему?
   - Я бесполезен, когда сплю...
   - Но ты не спишь...
   - Тебе только кажется...

   Отстав на минуту от периодической орбитальности, Мушкот надел гигропластюм - по такому случаю не грех бы и согрешить, но Мушкот знал - в печном проеме можно встретить зотя бы одно восхихительное сознание, коее употребимо аки кук на шошуй.
Изящренно подвинув плечиком, свернув ластошепот в подвальную губочку и перекусив *Митроф Клязьменским*, Мушкот вошел в проем....
   Он чувствовал себя больным какой-то оригинальной болезнью, дать имя которой не решался, чтобы никого не заразить. Это не гуманизм, это жадность...

   - Ха. Ха. Ха. - раздалось из под коленки. - Вот и она - последняя орбита! И как ты после этого Мушкот? - сакэ-сумэтти ты... театрик одного парика! Токсический парк...грубо говоря - ламинер-сапрейтер.. Пульвелизаааааа.....
Но подколенный провокатор был быстро настигнут мушкотом - именно благодаря пульверизативному окончанию его скоротечного хвоста.

   "...Я переставляю мебель в своей комнате до тех пор пока не замечу, что так я уже все устраивал когда-то. Когда понимаю это, выхожу из комнаты и больше в нее не возвращаюсь. Мне кажется, эту дверь я уже видел..."

   - Можно пройти?
   - Можно. Вон там...
   - А здесь?
   - Здесь можно и не пройти...
   - Тогда я посижу немного... здесь..

   - Ой, орбитта заканчивается! - подум-думал МУшкот, продираясь сквозщь сгущающуюся ластошепицу. -Сколько! Скользко! Жерсть и Скло! Возьми меня с собой - я буду обоями, я буду завтраком, я буду шарфом и шаффером и шофером... индульгенцией бесконечного порядка... и чуть-чуть с пуль верификатором...


   Он смотрел на развороченный небесной сталью горизонт и считал огни набирающих высоту самолетов. Маска постепенно скатывалась с лица, сырыми клочьями. Непроходимое место оказалось магнетически привлекательным для того, кому хотелось не спать, а лететь, не пройти а остаться, но непременно там, где знакомое не является воспоминанием и не повторится...

   На ластошепица сгустила краски и поглотила Мушкота.

   ...На пороге стоял Великий Целовальник Льда и поглаживал свою медаль...
 
   С этой стороны окна птицы смотрели на снег еще 8 зим. Его они больше не видели. А то, что потом сделали с ними дети людей, знать совсем ни к чему....