Пришествие дьявола. Глава 3

Глава 3.

Заупокойную мессу в церкви Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии совершал приходской священник отец Марк. При жизни старуха Агнесса  не посещала церковного прихода. Была ли усердна она в своих молитвах - этого никто не мог сказать - знали только, что занималась она знахарством, лечила кого от падучей, кого от проказы, но не гнушалась и наводить порчу. Прихожане не ожидали увидеть ее гроб в храме, они осторожно переговаривались между собой, не отрывая глаз от алтаря. Все чувствовали присутствие чужих людей, чьих лиц не видно под покровами капюшонов. И прихожане поэтому разглядывали лишь тени, бросаемые чужеземцами. Между тем, цветы в просторных садовых вазах, вдруг потяжелели от обильной росы, и бутоны стали срываться с хрупких стеблей и катиться под ноги впередистоящих. И все неистовее были настенные трепетные метания света - задрожали тени от горевших свеч – одной из женщин стало плохо – теряя сознание, она опустилась на пол, и толпа взяла ее в круг.
Всех тревожили давние слухи о причастности старухи к колдовству. Те, кто не верил этому - молчали, не пытаясь однако оспаривать подобные домыслы. Треск свечей был явственно слышен в настороженной тишине. От алтаря будто веяло холодом. Угрюмость сводов, отстраненность лиц сгущали царивший в костеле дух тревожных ожиданий.
-Смотри-ка, фру Анна, Кристина приехала..., - так одна прихожанка одер-нула другую, указывая на молодую девушку у гроба старухи.  -Выросла и не узнать ее...Только волосы такие же, так и вьются.
-Ах, Кристинка, - задумчиво вздохнула Анна, - худенькая большеглазка. Ну ты знаешь, я не узнала сразу ее. Она вытянулась вся… расцвела, как цветок.
-Худая трава быстро растет.
-Видела бы ее мамка, да, наверное, ее косточки в земле уже погнили. Давно сошла в могилу.
-А  Агнессу то клянут, по чем свет стоит. Ведьма - не ведьма, а подобрала сироту, вырастила, отправила в девичий пансион.
-Говорят, покойница имела сына?
-О сыне давно идут пересуды, да никто его не видел. Агнесса одна поселилась в наших краях, потом, на старости лет, Кристину приютила.
Зазвучал орган, мгновенно заполнив пространство протяжными звуками, и едва смолкли трубы, как разговор старух возобновился.
-Фру Анна, ты помнишь дом за Туманным озером?
-Зачем вспоминать, когда в нем живет отец Марк.
-Нет, фру Анна. Другой дом… Заброшенный дом, по левую руку от кладбища. В нем когда-то проживало одно семейство. Давно это было. Мы еще девчонками бегали в тех местах собирать землянику, костянику. Помнишь? Около дома ягоды росли, одним словом, ковры красные, а не ягоды. Столько их высыпало на опушке. Но к дому подходить мы боялись.
-Да-а… Хозяйка там была.
-Не говори, злая как собака. Мы боялись хозяйки. Ее еще звали все  «ягод-ная хозяйка».
-Вот ты сказала, а меня аж всю передернуло.
-А потом мы узнали, что похоронила она мужа, горевала по нему, а может сама и замышляла сжить его со света.
-Господь с тобой.
-Так вот тронулась она, сказывают, умом, после этого. Мальчик, сын ее, оказался в приюте святого Петра, потом поступил в семинарию. Теперь может и священствует где... Покойная Флорина хорошо знала эту историю. Она тебе не рассказывала? Вот по ее словам, вроде Агнесса и была той самой хозяйкой.
-Да ты что!
-Ведь Агнесса поселилась в наших краях лет семь-восемь назад, не больше. А истории той семьи десятка четыре минуло. Еще подозрительно, старуха жила в доме, один в один похожем на пустующий.
-Попробуй, дознайся до правды...
-Какая она красивая в гробу...
-Повзрослела, ничего не скажешь...
-Да я про покойницу... Говорю, красивая она в гробу...
-Сатана таких и призывает.
-Ой не говори таких слов в храме-то, - попросила Эмилия. -Исповедалась она? Как ты думаешь?
-Почем мне знать? Может, отец Марк упросит Господа позаботиться о ее погубленной душе.
-Ой, побойся Бога, не дразни душу ее. Не касайся. И хватит об этом.
-И то правда! Прости меня, Господи, - перекрестилась Анна и оглянулась на исповедальню, что темнела в углу храма. Ей показалось какое-то шевеление в исповедальне, но тревожить свою подругу подозрениями она не стала.

...На кладбище, после траурной речи священника, когда захрустела земля под лопатами могильщиков, народ стал расходиться.
Кристина еще стояла у могилы, когда к ней подошел отец Марк. Легкий холодок пробежал по ее коже от прикосновения руки священника.
-Смиритесь, дитя мое. Примите мои искренние соболезнования... Поверь-те, я скорблю вместе с Вами и молюсь за покой души усопшей. Пусть даст Гос-подь Вам силы пережить эту утрату.
Все было сказано, чтобы успокоить девушку, но почему она улавливала для себя какое-то предупреждение? И ослабели ее ноги. Она опустилась на колени, поцеловала руку священника, прижалась к ней щекой. Ее взгляд, затуманенный слезами, блуждал вокруг, будто выискивая нечто недостающее ей сейчас. Отец Марк помог ей подняться, и они еще долго стояли, переговариваясь о чем-то, пока не удалился последний из пришедших на похороны. Так этот щуплый человек брел за остальными, оглядываясь на Кристину и священника.
Кристина посмотрела на деревья, нависшие над низкой каменной оградой кладбища. В тревожном шепоте ветра, она улавливала странные знаки. Будто посылалось ей что-то свыше. И ощущалось дуновение смердящего воздуха. И там, где роскошно цвела белая сирень, произошло странное шевеление. Кристина отвела глаза, но невольное любопытство вынудило ее вновь взглянуть на сирень. Белеющая человеческая рука показалась из листвы, проползла по цветкам, по-змеиному изогнулась и исчезла. Кристина прищурилась, пытаясь еще что-то разглядеть, и прошептала: «По веткам ползет змея, а мне мерещится рука... По веткам ползет змея».
Священник угадал ее настроение. Он сказал, что с ним  случается подоб-ное. Особенно в минуты глубоких переживаний ему видится что-нибудь нелепое, неестественное. И в таких случаях помогает молитва.
Кристина вцепилась пальцами в сутану священника, представляя его волевое лицо, отрешенный взгляд, несущий какую-то глубокую печаль. Сегодня она видела отца Марка впервые. Но казалось, что он ее давний добрый знакомый. В церкви он посмотрел на нее и долго не отводил взгляда, не стесняясь посторонних. Почему он так пристально смотрел? Может его что-то угнетало? Ведь в какой-то момент мессы он повел себя суетливо и нервно, совершал неуклюжие движения, буквально спотыкался на ровном месте. Казалось, он на грани того, чтобы разорвать на груди сутану и вырваться из-под сводов храма на воздух. Поведение священника никак не соответствовало тому образу, который был знаком каждому прихожанину, образу верного и строгого служителя Господа со спокойным выражением лица, сдержанными манерами и  медленной, словно вкрадчивой речью. Эти странности не ускользнули от некоторых прихожан. Они незаметно обсуждали священника.

Теперь он произносил много утешающих слов, и Кристине в какое-то мгновение показалось, что не священник так нежно обнял ее у могилы, а другой человек, чье лицо она не может разглядеть; и скользящие длинные пальцы на ее руке  принадлежат не священнику. Может это кто-то другой, в маске?!
В смутном восприятии происходящего она не улавливала смысл его речи. Но вот на ее запястье сверкнул браслет, обжигая холодом металла. Она одернула руку и  прошептала:
-Отец Марк... .
-Талисман должен быть  всегда с тобой. И молитвенник. Возьми его. Читай молитвы. Не забывай по утрам приходить причащаться. Ступай с Богом.
Священник осенил Кристину крестным знамением. Ее последующую бла-годарность никто не услышал... Она пролепетала что-то вослед уходящему свя-щеннику... Высокий его силуэт еще виднелся в отдалении между деревьями, и наконец слился с зеленью леса.
Поднялся ветер, прошелестел  нападавшей листвой. За спиной Кристины послышалось жаркое дыхание, и страстный голос священника.
-Вы вернулись? - спросила она, не поворачивая головы, но только ветер прошелестел по одежде, никого рядом не оказалось.
Да нет же, нет!  Он здесь! Ей все почудилось! И рука, змеей взмывающая в кладбищенской листве, и уходящий священник… Никто не уходил. Он не оставил ее здесь одну! Вот он, и она вновь нашла в нем опору. Она держится за его сильную руку, слушая тихую молитву. Ей хочется оторвать от земли глаза, но взгляд привязан к развороченным камням. И все сильнее разносится запах смерти. И тогда она увидела что-то жуткое… она рванулась в сторону, падая и снова вскакивая на ноги. Она побежала в лес, пытаясь оторвать от себя это страшное видение.
Кристина бежала долго, пока не истощились силы, пока не повалилась в смолье под хвойными истуканами. Отдирая налипшие на руки куски смолы, она  перешла открывшуюся лощину и уже без сил, рухнула в траву под вековыми дубами. Мягкий покров земли… от него исходила прохлада и запахи лесной сырости. Кристина разбросала руки, глаза распахнулись от тишины, устоявшейся в этом закрытом пространстве. Как высоко были сомкнувшиеся ветви дубов, и величественен, и неприступен был их вид; под ними не могло быть зла. Зло там, где люди, со своими пороками, суетой и безверием. Она не была в этом лесу столько лет и чувствовала в нем свою защиту. Она равнодушно посмотрела на исцарапанные руки, пятна крови и разрывы на платье, и на ссадины на ногах. Она не могла уже вспомнить, что привиделось ей на кладбище. Так защищалось ее сердце от скопища блуждающих привидений.

Смеркалось, когда Кристина вернулась в город. Она вспомнила, где укры-вался пролаз в стене, через который раньше часто приходилось пробираться с подругами, и выныривать на улицы Кодена. Теперь она была похожа на пугало огородное  - в таком виде можно только ворон пугать – думала Кристина, прячась от каждого прохожего. Перебежками между домами, она добралась к своей подруге. Эльза встретила ее как заботливая сестра, помогла смыть всю грязь, подобрала пудру для замазывания ссадин. Когда они примеряли платье  - двери распахнулись и в проеме стояли старухи, стояли как немые. И зачем они пришли – было непонятно, пока одна из них не заговорила. 
-Ты должна была явиться на поминальную обедню. Из родни Агнессы  только ты осталась. Тебя все ищут… А ты все прихорашиваешься. Смотри! Бабка все видит. Не простит…
И старухи повели и Кристину, и Эльзу к одному дому, где были накрыты столы. Она узнала - это был дом фру Эмилии. Одна из старух больно держала ее за запястье. И нельзя было вырвать руку.
Навстречу вышли какие-то незнакомые женщины и стали зазывать подо-шедших:
-Оголодали – покушайте!
Зазябли – погрейтесь!
…Над столом стоял затхлый воздух. И люди, люди, охмелевшие от вина и жары, вели себя как нелюди, чьи рыла лезут к тебе, распространяя зловоние и брызжа слюной. Она не могла никого узнать – чужие, очумелые лица. И крик! Крик, вырвавшийся из ее груди, вынес весь смрад и разом все затихло. Все вдруг настороженно посмотрели на Кристину, и чувствовалось осуждение в их укоризненных взглядах – они не были пьяны  - все привиделось, и никто не приближался к ней – это тоже только почудилось. Вбежала Эльза - Кристина пробралась в угол стола, увлекая за собой Эльзу. Им налили киселя и прошептали:
-Она здесь с нами…
Люди распахнули окно, хором что-то прошептали и выкинули холст, на котором усопшая была опущена в могилу. И закричали невпопад:
-Иди домой! Агнесса!
Остальные подхватили и крикнули с еще большим остервенением:
-Иди домой! Агнесса! Иди домой! Агнесса! Иди домой! Агнесса!