II

Один за одним потянулись дни. Дни неплохие и лишь постоянная мысль, что же стало причиной смерти дяди Кейна – простуда или проклятие – не давала мне покоя. Каждый раз, ложась спать, я опасался вместо обычных сновидений погрузиться в бездну кошмаров, но пока все обходилось.
Я вставал в половине восьмого, умывался, Юрген меня брил, затем он помогал облачиться   «песочные доспехи» – множество мешочков с песком, пришитых к крепкой длинной  льняной рубашке.  Весило все это чуть ли не в два раза больше чем полный кольчужный доспех, но,  как говорил Йоген, (тот самый учитель фехтования – дворянин из незнатного и обнищавшего рода): «Запас сил еще никогда не был лишним». Затем, накинув сверху легкий плащ, я шел на утреннюю пробежку вокруг замка.
––Зачем мне это? – спросил я его, когда он ввел пробежку к тренировкам.
––Учителю виднее, – улыбнулся Йоген и уже серьезно объяснил. – Пробежка развивает выносливость, необходимую в бою. Порой единственный способ одержать победу над противником – измотать его. Уставший, он начнет допускать ошибки, которые могут стоить ему жизни. Единственный способ не оказаться на его месте – быть выносливей.
Несмотря на свои сорок восемь  лет, Йоген бежал легко и изящно, хоть и был облачен в точно такие же «доспехи». В первые дни я изо всех сил старался не отставать и делал вид, что мне нисколько не трудно, но к концу пробежки я задыхался, и у меня кололо в боку. Потом уже стало легче – в боку не кололо, дыхание выровнялось.
Пробежка была до завтрака – стоило раздаться удару колокола, мы добегали до подъёмного моста и расставались. Я несколько раз приглашал его разделить со мной трапезу, но он всякий раз вежливо отказывался без объяснения причин.
––У него там пассия – молоденькая горничная по имени Аннета, – сказал мне  Юрген, когда я спросил его об этом. – Они помолвлены, и этой осенью поженятся.
Это  все объясняло – действительно, не сажать же горничную за господский стол, а принять мое приглашение и пойти одному – это как бы лишний раз подчеркнуть свое благородное происхождение и начать разваливать еще не созданную семью.
После завтрака я  шел к себе, переодевался в тренировочный костюм, и первый час до ланча  отрабатывал удары и приемы – благо флегматично настроенных манекенов у нас хватало – боевым топором или двусторонней двуручной секирой.
––Настоящий мастер должен владеть нелюбимым оружием лучше, чем любимым, – сказал как-то Йоген, заметив мою кислую мину, с которой я, по его приказу, взял учебный топор. – Все истинные мастера – всегда универсалы.
––Как вы?
––Куда мне! С проклятой деревяшкой справиться никак не могу, – Йоген указал на пику.
Весь второй час мы занимались метанием ножей. С правой руки, с левой руки, с разворота и прочих позиций
 После ланча и до обеда – работа мечом. Одноручным, полуторным, двуручным, одноручным и кинжалом, двумя одноручниками, одноручным и щитом, правильные и ошибочные приемы. Йоген делал это так: покажет два, с виду, одинаковых приема и спрашивает, какой правильный, а какой ошибочный и в чем ошибка. Это было трудно, но увлекательно.
––Скажите, Йоген, зачем это упражнение? Что оно мне дает? – как-то спросил я.
––Оно учит просчитывать атаку противника еще до самой атаки, развивает  воинскую интуицию, учит по  одному движению рук, ног, корпуса просчитывать дальнейшие действия твоего соперника, а так же пополняет твою копилку полезных приемов. Покажи-ка, кстати, правильный…
После обеда я направлялся к себе соснуть часок, затем – новый сухой тренировочный костюм, благо мне их сшили штук пятнадцать, так что пришлось поставить еще один платяной шкаф, и – в зал на поединки.
На поединках закреплялось все, что изучалось раньше – вплоть до сегодняшнего дня. Йоген  отлично знал сильные и слабые стороны каждого оружия и умело использовал сильные, когда работал им и слабые,  когда – против него. Он всегда стремился поделиться всем, что знал и умел. Он искренне радовался моим успехам – всякий раз, когда мне удавалось его достать, он кричал: «Молодец, продолжай так же», но все же чаще перепадало мне, а бил Йоген сильно, так что, несмотря на ученические доспехи из толстой кожи, синяки все  же оставались.
––Лучше синяки сейчас, чем отсеченная конечность потом, – как-то сказал он, заметив недовольство, с которым я разглядывал сине-зеленые «трофеи» полученные мной на одной из тренировок.
К концу второго  часа тренировки я приходил в состояние, когда руки все делали сами – меч делал финты, колющие и рубящие удары, ноги сами меняли стойки. Если мне раньше, чтобы провести прием, приходилось внимательно следить за каждым движением Йогена, то сейчас глаз сам замечал все предпосылки, отдавал приказ телу, и в большинстве случаев удар проходил.
––Что это? – спросил  я как-то Йогена об этом после одной из тренировок.
––Не знаю, как называют это состояние ученые мужи. Лично я зову его «Точный взгляд».
––Это хорошо или плохо?
––Сколько времени у тебя уходит, чтобы достичь этого состояния? – поинтересовался Йоген, расставляя тренировочное оружие по стойкам.
––Около двух часов.
––А сколько раз я тебя «убиваю» за это время?
––Много.
––Вот и ответ на твой вопрос. «Точный взгляд» – штука полезная, но до него еще надо дожить.
Я смутился, но все же спросил:
––А существует ли способ сократить время для достижения этого состояния?
––Я знаю два, – сказал Йоген, окинув зал хозяйским глазом и опустившись на небольшую скамейку, продолжил. – Первый – ежедневные многочасовые тренировки и другой – особые грибы, которые употребляют варвары с Северных островов. Эти грибы помогают им входить в состояние, близкое к тому, что испытываешь ты. Да, они не чувствуют боли, дерутся, как безумные не задумываясь ни о стратегии, ни о тактике боя. Не потому, что ничего не знают об этом, а потому, что считают эти знания ненужными. Все их искусство боя состоит в том, чтобы ударом топора развалить противника от плеча до пояса или размозжить голову. В своих бесконечных  междоусобных  войнах эти приёмы проходят. Когда же они пытаются воевать с нами, такая тактика  приводит к плачевным результатам – легионеры ребята крепкие, бывалые, их не испугаешь дикими воплями и боевой раскраской, опыта им  не занимать, они знают, как   бороться с опьянёнными яростью и грибами варварами – ушел с линии атаки, а там – смотря по обстоятельствам – в корпус или по конечностям.  В среднем, один легионер может без особого труда разделаться с двумя варварами.
––А я все же не отказался бы попробовать грибочков, – сказал я, меряя зал шагами.
––Многие бы не отказались, – усмехнулся Йоген. – Да вот только варвары берегут свой главный секрет пуще глаза – о том, где можно собрать урожай, знает только шаман. Заметь, даже вождь не посвящен в эту тайну.
––Почему?
––Война – дело ненадежное. Вождя могут захватить в плен и особо церемониться с ним не будут, а скорее всего, возьмут в оборот. А если вождь не выдержит пыток, да и расскажет, где заветная поляна? Нет, меньше знаешь – легче умрешь.
––Тогда надо захватить шамана, – предложил я, все больше увлекаясь грибной идеей.
––Пытались, да без толку. Он, чуть что – так спрячется, что ты хоть весь остров перерой,  а  его не найдешь, а если найдешь – так он ядовитый корешок укусит – и был таков, а если найдешь, да он не успеет отравиться, все равно – дело дохлое – пытать его бесполезно – полноценным шаманом становятся лет в семьдесят-семьдесят пять,  когда умрет предшественник, – не пройдёт и часа, как он отправится к своим богам. Пытаться пригрозить, что вырежут всех – для него это не аргумент – не мы, так враждебное племя. Вот такие нравы на Севере.
––Так что, никто не попробовал заветных грибов? – с разочарованием сказал я и сел на другую скамейку, напротив Йогена.
––Пока что известен один такой случай. Путешественник, талантливый Маг-целитель, да еще и Алхимик Фаут Скелед потерпел кораблекрушение у одного из Северных  островов. Не знаю, почему его сразу не убили – обычно у варваров за этим дело не встанет, но чем-то приглянулся он местному шаману – Целитель, да еще Алхимик. Да доподлинно известно, что он вылечил их вождя от триппера. Так тот на радостях принял Фаута в свое племя и на церемонии посвящения в мужчины, его и накормили этими грибами. Так вот, он и описал все, что чувствовал в своей книге «Честный рассказ о путешествиях и необычных приключениях Фаута Скеледа, Целителя и Алхимика из Кенторбу, им самим изложенным».
––У нас в библиотеке ее, конечно, нет.
––Книга редкая, но мне как-то посчастливилось ее почитать, и я отлично помню все, что касается действия грибов, –  сказал Йоген и лукаво улыбнулся.
––Йоген, не томи, рассказывай!
––Хорошо я расскажу, – позволил себя уговорить Йоген. – Скелед пишет, что перед употреблением их готовят шаман и его ученик – рецепт, само-собой, хранится в тайне –  после чего на вкус они похожи на маринованные грузди. Действие начинается примерно через пять минут. Вначале хочется плакать и смеяться от счастья. Потом приходит ощущение своей силы и уверенности, что равных тебе нет. Как только он достиг этого состояния, вождь вложил ему в руки боевой топор и, указав на дерево, сказал:  «Это враг, он пришел убить наших мужчин и забрать наших женщин. Убей его».
––Бедное дерево, – улыбнулся я.
––Да, дереву не поздоровилось. Человек, который за всю свою жизнь ничего тяжелее  книги и пера не держал, разбил дерево в обхват толщиной в щепы, да стер себе ладони в кровь. Однако, боли он не ощутил. Сколько времени пребывал в состоянии ярости, он точно не помнит, но уверен, что не менее трех часов. Потом к нему подошел вождь и сказал: «Ты только что победил сильного врага. Теперь ты наш брат и настоящий мужчина. Выбирай себе женщину». Фаут повиновался, однако, как истинный мужчина, воздерживается от описания дальнейшего, лишь пишет, что, когда он уснул, то  сновидения были необычайно ярки и реалистичны. На этом описание действия грибов оканчивается. Ну как, еще хочешь грибочков?
––Если этот Фаут Скелед  не обманывает, то с этими грибами возможна только одна тактика боя – та, что вы описали.  Нет. Лучше тренировки.
––Что же, правильный выбор.
Раздался удар колокола.
–– А вот и ужин, – радостно произнес Йоген, и мы расстались.

***

Однажды после ужина я направился не как обычно в библиотеку, а в кабинет – написать отцу. А то после краткой весточки, что дорога прошла благополучно, я больше ничего ему не писал. Пока Юрген наполнял чернильницу и очинял перо, я достал из ящика стола лист чистого пергамента. Закончив приготовление письменных принадлежностей, Юрген положил их мне на стол и вышел из кабинета, я собрался с мыслями и принялся за письмо. 
«Здравствуйте, батюшка. Еще раз спасибо за столь щедрый  подарок. Мое новое жилище мне нравится с каждым днем все больше и больше. Слуги здесь вышколены, как надо, все бывшие солдаты, – делают все быстро, ловко, молча. У меня, даже есть свой камердинер – еще одно наследство от дяди Кейна. Управляющий на диво ловкий и предприимчивый человек, так что я не бедствую. Скучать мне не дает замечательный учитель фехтования, тоже доставшийся мне от дяди. Повар тут очень хороший, а винный погреб просто великолепен. Здесь даже есть весьма недурная библиотека. Единственное, чего мне не достает, так это Вас, Вашего общества, Ваших мудрых советов. Не проходит и дня, чтобы я не вспомнил о Вас. Как Ваше здоровье?  Очень надеюсь на встречу с Вами.
С любовью, Ваш сын, Кэвин Оуэн.
Златолист 14, год  1235 от осн. Империи»
Я дождался, пока высохнут чернила, запечатал письмо, написал сверху: «Дону Рэбме Оуэну от Кэвина Оуэна. Лично в руки» – с тех пор, как отец женился во второй раз, его супруга стала постепенно играть в доме главную лютню, и я был уверен, что вся почта, кроме пометки «лично в руки», попадала сначала к ней – и позвонил. Появился Юрген.
––Юрген, ты знаешь, где находится замок моего отца?
––Конечно, сир.
––В таком случае, вот тебе письмо, составь самый безопасный маршрут, пошли гонца к моему отцу и скажи ему, чтобы письмо было передано лично в руки.
––Хорошо, сир, – сказал Юрген и удалился.
Гонец вернулся дней через десять с ответным письмом от отца и передал его мне тоже «лично в руки». На свитке было надписано: «Кэвину. От дона Рэбмы Оуэна, отца.  Лично в руки». Я улыбнулся – чувство юмора у отца было отменным. Ему повезло – большую часть его жизни его окружали люди чести, для которых прочитать чужое письмо было немыслимо, поэтому он расценил мою пометку, как шутку, и решил ответить тем же. Я положил письмо в карман, провел гонца в трапезную и стал его расспрашивать.
––Как тебя там приняли?
––Спросили от кого я. Когда узнали, что от вас – проводили в кабинет  к какой-то богато одетой даме. Сидит за столом с видом хозяйки, молча протянула руку, ну, тут я ей и говорю: дескать, мне наказано передать его хозяину и никому другому. Так она так скривилась, будто у нее все зубы разом заболели, и велела позвать какого-то Ямеса. Пришел тип, ну вылитый Юрген, только старше лет на двадцать. Дама ему говорит: проводи к хозяину. Ну, меня и проводили, я отдал письмо. Так ваш батюшка, как прочел  от кого письмо, так сразу велел меня накормить и устроить в комнате для гостей, пока он будет писать ответ. Кормили меня, как на убой, постирали всю одежу, попарили в баньке. Так что  я на следующий день был, как новенький. Ну, а утром приходит этот Ямес и снова зовёт меня к хозяину. Тот протягивает мне свиток и говорит, чтобы я передал его вам «лично в руки». А потом дает мне целый злат. Я отказывался, но, в конце концов, пришлось взять. Вот он, – и слуга положил золотую монету на стол.
––Оставь себе, – сказал я. – Ты его честно заработал, а теперь можешь идти.
Слуга осторожно взял золотой со стола и удалился. Я  же быстрым шагом  пошел в кабинет – мне не терпелось прочитать письмо отца.
«Здравствуй сынок, – писал мне отец. – Очень рад был получить от тебя весточку. Рад, что угодил тебе с подарком. Очень счастлив, что у тебя все хорошо. Я могу только гордиться, что мой сын проводит время, как и подобает молодому дворянину – не в праздности, потягивая вино и гоняясь за хорошенькими поселянками, а в деятельности. Скажу по секрету, я очень надеялся, что Йоген сможет увлечь тебя фехтованием.  Да, я знаю Йогена – Кейн как-то приезжал вместе с ним ко мне в гости.  Как сейчас помню, он представил его мне так: «Мой брат по оружию, а так же учитель фехтования, любящий и знающий свое дело, и просто очень хороший человек». Мне понравились его манеры и то, как он держался – я еще раз убедился в том, чтобы быть достойным дворянином, вовсе не обязательно происходить из знатного рода.
Спешу поделиться с тобой своей радостью – приблизительно в середине Руки Дождя у тебя появится младший братик или сестричка. Так что приезжай. Буду очень тебя ждать.
Любящий тебя отец,  Рэбма Оуэн.
Златолист 20, года 1235 от осн. Империи»


***

В начале Листобоя, сразу после Праздника Урожая, Йоген женился. Я подарил ему на свадьбу один из лучших двуручников дяди – гномьей ковки. На клинке  была вытравлена надпись: «НА ПОГИБЕЛЬ СУКИНЫМ СЫНАМ», что привело Йогена в окончательный восторг. Его жене, Аннете, я преподнёс длинное красивое платье,  выписанное мною из Столицы. Аннета была так рада обновке, что тут же  переоделась и ощутимо похорошела. «Ах, спасибо, сир, будет теперь, что на праздники одеть», – отблагодарила она меня. Я распорядился так же, чтобы подали Сикурату урожая десятого года. Посидев за столом с новобрачными и прислугой часов до девяти и, не желая их стеснять более своим присутствием, удалился к себе и сразу улегся спать.
Проснулся я полностью разбитым – всю ночь мне снились дикие сны – то я от кого-то убегал, то падал в бездну, то тонул, то горел, обгорал и уже полз на четвереньках, оставляя куски своей плоти, пытался спастись, но что самое мерзкое – это был дикий нечеловеческий хохот, не смолкавший ни на секунду. Я не представлял, как в таком состоянии я смогу выйти на пробежку, однако, вышел и к удару колокола, возвещавшего о завтраке, почти забыл о кошмаре.
На следующую ночь кошмар повторился. Я проснулся, и весь день был мрачнее тучи. Теперь я точно знал, что свело дядю Кейна в могилу. И теперь оно взялось за меня.  Что же, дядя оставил кое-что после себя – я прошёл в кабинет, взял с камина шкатулку, достал из нее амулет и стал рассматривать его. Семигранный, размером немногим больше сребра,  из  черного метала, покрытый вязью рун, многие из которых были мне незнакомы. В самом центре – маленький, с ноготь мизинца, непонятно как державшийся живой беспокойный глаз. Висел амулет на изящной серебряной цепочке. Я решительно надел его. «Вот тебе!», – подумал  я, хотя отлично понимал, что это лишь средство избавить меня от кошмаров. Чтобы окончательно избавиться от проклятия, мне нужно найти и либо уговорить, либо убить проклятую старуху из Белмории. А чтобы осуществить все это,  мне нужно окончить Университет Магии. И это все при том,  что  я не знал, есть ли у меня какие-то способности к магии. Что же, у меня появился еще один повод для поездки к отцу.
Остаток осени промчался незаметно. Дядин амулет помог – кошмары мне больше не снились, мне вообще ничего не снилось – вечером я словно нырял в бездонный омут, а утром выныривал из него.
 Йоген обучил меня приемам, что не преподавались в Дзен Риэле, как «грязные» и «недостойные дворянского звания» – захватам, броскам, пинкам, подножкам, ударам навершием, сопроводив этот прием такими словами: «Если дерешься с наглецом, ударь  навершием твоего оружия ему в лицо и сбей с ног, а что делать с ним потом – тебе решать», научил, как разоружить противника вооруженного как мечом, так и кинжалом, а так же рукопашному бою. Нечестных приёмов для него не существовало. «Прав тот, кто выжил» – это было его кредо – в нем отражалась суровая правда жизни человека, пережившего не одну битву. Я подумал и решил следовать ему тоже. И это все при том, что я ни разу прежде не убивал человека. «Прежде чем доставать оружие, подумай, готов ли ты идти до конца», – часто повторял на наших занятиях Йоген.

***
Рука Дождя перевалила за середину. Пора было начинать готовиться к поездке. Я выписал из Столицы набор оловянных солдатиков и куклу. Йоген осмотрел мои подарки и только хмыкнул, а не прошло и трех дней, как он принес другую куклу – может она была одета не так роскошно, как моя, однако она была с подвижными руками и ногами. Но, меня поразило больше всего, то, что стоило ее положить на спину, она закрывала глаза.
––Йоген, откуда такое чудо? – спросил я, повторяя трюк с закрыванием глаз снова и снова.
––Да тут неподалёку живет старый мастер-игрушечник. Он, как узнал, что вам нужна кукла, так двое суток напролет мастерил ее.
––А платье?
––Платье сшила его жена. Они тем и живут, что делают игрушки и продают их на ярмарках.
––Сколько я тебе должен?
––Нисколько. Это подарок.
Вечером накануне отъезда я, Юрген и Йоген наведались в оружейную – подобрать себе оружие и доспехи. Йоген в оружии не нуждался – двуручник с громким девизом  у него уже был, Юрген молча взял себе палаш, я остался верен полуторке и выбрал лучшую. Затем мы выбирали доспех. Дядя знал своё дело отменно: три кольчуги гномьей работы, да не просто гномьей, а самого Торна – такую не брал даже арбалет с тридцати шагов, не говоря уже о луке. Все отличие составляла длина рукава:  одна – по локоть, две остальных – до середины предплечья. Я взял себе кольчугу с длинным рукавом, Йоген – с коротким, Юрген – с таким же, как и у меня. Я и Юрген взяли так же кольчужные рукавицы.
––А ты? – спросил я Йогена.
––У меня есть.
––Если у всех все есть, то предлагаю пойти спать – выезжаем на рассвете.

***

Последний месяц осени назван Рукой Дождя неспроста – первые два дня нашего путешествия моросил мелкий дождь. На третий день дождь перестал, но небо хмурилось. То тут, то там нам встречались патрули. А когда на пятый день пути, мы свернули с большака во владения моего отца, то даже Йоген вздохнул с облегчением – где-где, а во владениях дона Рэбмы Оуэна разбойников отродясь не было – здесь была своя милиция, почти не уступающая имперской страже. Тем больше было наше удивление, когда нам преградили дорогу пять человек – двое с арбалетами впереди, трое с мечами наголо держались за их спинами:
––Эй вы! Слезайте с коней, да медленно и руки держать так, чтоб я их видел, – рявкнул один из них, по всей видимости, вожак. Он был экипирован получше остальных, облаченных в  дешевые  кольчуги. Прорвать такие мечом проще простого – и красная цена им десять сребров. На  главаре же была совершенно новая кольчуга, на порядок лучше.
Мы спешились.
––Теперь бросайте оружие, только медленно! – приказал вожак.
Я растерялся – от болта с десяти шагов не поможет даже торнская кольчуга. Но бросить оружие – это подписать себе смертный приговор, не бросить – тоже. Положение спас Йоген, он молча бросил свой меч на землю, абсолютно естественно поежился, будто замерз, подышал на руки и сунул их в рукава, а через секунду арбалетчики выронили свои арбалеты и рухнули на землю – в горле у каждого торчало по метательному ножу, а Йоген, схватив брошенный меч, уже летел на врагов, вслед за ним мчался Юрген. Первым опомнился главарь и заорал:
––Сосунка не убивать, остальных в расход!
То, как он меня назвал, взбесило и подтолкнуло меня к действию, и я крикнул:
––Ублюдка не убивать. Он – мой! – и бросился в бой.
Не прошло и минуты, как для двоих разбойников все было уже кончено. Главарь затравлено озирался, убежать ему не давали Йоген с Юргеном.
––Как ты меня назвал, падаль? – спросил я.
––О, у сосунка есть зубки.
––Есть, можешь не сомневаться.
––Еще бы! Мы такие смелые – втроем на одного, – сплюнул он мне под ноги.
––Давай так, скотина, если ты меня убьешь – тебя отпустят на все четыре стороны,– предложил я.
Он задумался на несколько секунд и вдруг резко прыгнул на меня – конец его меча смотрел мне в грудь, я ушел с линии атаки и плавным движением подрезал ему сухожилие на правой ноге, главарь упал на правое колено, и  тут же я узнал о себе и своих родителях много нового. Я быстро переместился к нему за спину,  перехватил меч за клинок обоими руками и опустил рукоять на голову бандиту. Тот обмяк и рухнул к моим ногам, затем я наступил левой ногой на его руку с мечом и пинком правой вышиб  из нее оружие. На все ушло не больше половины минуты, но все равно, волнение, неизбежное при первой схватке заставляло мое сердце стучать, как безумное.
––Что ж, теперь я вижу – тренировки определенно пошли вам на пользу, – сказал Йоген. – Но почему вы его не добили?
––Зачем? Юрген, у нас есть веревка?
––Конечно, сир.
––В таком случае, свяжи его покрепче, – велел я. – Думаю, местная милиция им заинтересуется.
Пока Юрген пеленал пленного, Йоген подошел к мертвым арбалетчикам, забрал свои ножи, тщательно их вытер, поцеловал и спрятал в ножны.
––Сегодня ты спас жизнь нам всем, – негромко сказал я. – Отныне кольчуга, что на тебе – твоя навсегда.
––Благодарю вас, сир, – поклонился Йоген.
––И не надо называть меня сиром. Если хочешь сделать мне действительно приятное, зови меня Кэвин и на «ты», как на тренировках.
––Хорошо, Кэвин, у меня по такому случаю есть ответный подарок, – сказал Йоген и, подойдя к своей лошади, стал рыться в седельной сумке и вскоре достал два метательных ножа в ножнах, близнецы которых были пристёгнуты у него к предплечьям. – Держи, заодно опробуешь приемчик.
Йоген помог мне пристегнуть ножи, правда, чтобы пристегнуть правый, пришлось снять перчатку: «Тут что-то одно, – сказал он, – либо на два врага меньше, либо защищенная рука», я подумал и выбрал первое.
––Слушай и запоминай. Этот прием проходит почти во всех случаях, главное чтобы твои движения были полностью естественными. Если ты  сразу попытаешься сунуть руки в рукава, тебя сразу раскусят. Хотя если на тебя бегут двое  с мечами наголо, то, конечно, разговор другой – подожди, пока они окажутся на дистанции броска, и сразу бросай, причем целься в горло – это верная смерть. Если корпус не защищён, то кидай в него – если не убьёшь, то выведешь из строя наверняка. Запомнил? – спросил Йоген, еще раз придирчиво осмотрев мои предплечья.
––Запомнил, – ответил я и опустил рукава  плаща.
––И еще одно, трюк этот стар, как мир. Так что если ты видишь, что противник сунул руки или руку в рукав – жди броска.
––Если этот трюк стар, как мир, то почему они на него попались?
––Так я же разыграл целое представление, – усмехнулся Йоген, – Сначала бросил меч – внимание арбалетчиков переместилось на вас, затем поежился, будто замерз, подышал на руки, а только потом, якобы чтобы согреться сунул руки в рукава, как дама в муфту.
––Ублюдки вонючие, – раздался вдруг хриплый голос.
––Смотрите, кто очнулся, – сказал Йоген, – Юрген, будь так добр, позаботься о кляпе.
На нас снова полилась отборная брань. Первым потерял терпение Йоген. Он подошел к бандиту и изо всех сил пнул его в солнечное сплетение. Разбойник принялся судорожно хватать ртом воздух.
––Что такое? Бо-бо? Скоро ты узнаешь, что такое бо-бо по-настоящему, – почти ласково сказал Йоген и крикнул. – Юрген, ну где же кляп?
––Вот, сударь, – появился Юрген с куском мешковины  в руках и, ловко свернув его, заткнул пленнику рот.
––Если никто не против, этот красавчик поедет со мной, – предложил Йоген. Протестующих не оказалось. Йоген вскочил в седло, а мы с Юргеном забросили главаря перед ним и вернулись к своим лошадям. Снова пошел дождь, а через четверть часа мы повстречали отряд местной милиции.
––А ну стой! Кто такие? Это кто тут у вас? – посыпались на нас вопросы предводителя – коренастого мужичка, сидевшего на худой рыжей лошади.
Я молча откинул капюшон своего плаща.
––Ты что, Шкворень, белены объелся? – донесся до меня быстрый шепот, – Это ж сам сир Кэвин, сын дона, дубина ты стоеросовая.
––Проводите нас к вашему начальству, – приказал я.
––Как прикажете, сир, – сказал десятник, – Клав, проводи  господ к сотнику.
Мы довольно быстро доехали до ближайшей деревни и остановились у дома с вывеской, на которой был намалеван герб Оуэнов.  Я с нашим провожатым спешился и вошел вовнутрь.
––Вот, сир, сотник, – указал он мне рукой на спящего прямо в одежде мужчину лет пятидесяти.
––Почему спит?
––После ночного дежурства.
––Буди, – приказал я.
Он осторожно подошел к спящему и коснулся его за плечо.
––Что такое? – вскочил тот, будто и не спал.
––Сир Кэвин желает с вами поговорить.
––Где?
––Я здесь, господин…
––Георг, – сказал сотник.
––Скверные дела тут у вас творятся, господин Георг, – сказал я и сел на табурет.
––Что у вас случилось, сир? – деловито спросил меня сотник, продолжая стоять.
––На меня и моих спутников напала банда из пяти человек.
––Где?
––На тракте в двух лигах к востоку отсюда.
––И… Что с ними стало?
––Если я сижу перед вами живой  и  невредимый, то неужели вам неясно?  Четверо уже кормят собой ворон, а главаря я взял в плен – сдать его вам на руки и делайте с ним, что хотите.
––Если это действительно главарь, то вам полагается вознаграждение – десять златов. Пойдемте, взглянем  на вашего пленника, сир.
Мы вышли во двор. Сотник сделал знак рукой своим людям и сказал:
––Снимите-ка этого молодчика с лошади.
Бандита сдернули и поставили на ноги.
––Ба! Да это же Жердей, – воскликнул сотник, всмотревшись ему в лицо. – Ну, теперь все ясно, а мы-то все ломали себе головы, как они умудряются уходить у нас из под носа.
––Лично мне пока ничего не ясно.
––Этот субчик – десятник пятой группы, – объяснил мне сотник. – Ну все, допрыгался, козленок – от петли ему теперь не уйти. Награда ваша.
Мы вернулись в дом, прошли в кабинет. Сотник отпер небольшой железный ящичек, вделанный в стену, достал кожаный, запечатанный сургучной печатью, кошель и протянул его мне.
––Вот ваша награда, сир.
Я положил кошель в карман и вышел. Во дворе уже велись приготовления к казни. Подчиняясь какому-то непонятному импульсу, я решил посмотреть печальный конец этой истории. Ждать пришлось недолго – весть о казни предводителя разбойников пару месяцев державших в напряжении всю округу распространилась с невероятной быстротой. Собралась изрядная толпа.
––Да здесь вся деревня, – сказал Йоген, – Господа, следите за карманами.
Я переложил кошель с наградой во внутренний карман, решив не подвергать его всевозможным случайностям.
Так вышло, что мы оказались в первых рядах. Наконец, вывели приговорённого – он еле переставлял ноги – сказывалось подрезанное сухожилие. Руки у него были связаны за спиной. Двое помощников палача помогли ему взобраться на эшафот, быстро накинули петлю на шею, затянули ее и стали ждать. На помост поднялся сотник, сделал знак рукой толпе, дождался тишины и произнес классическую формулу:
––За разбой, насилие и убийства, ты, Жердей из Слоуи, приговорен к смертной казни через повешение. Тебе есть, что сказать людям?
Тот помотал головой из стороны в сторону.
––Да смилуется Творец над твоей душой. Палач, делай свое дело.
Палач дернул рычаг, открылся люк, и осужденный рухнул вниз. Толпа засвистела, захохотала, заулюлюкала. Я махнул Юргену и Йогену и стал протискиваться к коновязи. Мы отвязали своих лошадей и поскакали прочь.