Работа, работа, работа...

                Отрывки автобиографической повести Виктора Кузника.
      Некоторые коллеги недоумевали: "... ты скажи, зачем тебе нужно это сознательное самоубийство, эти дежурства сверх всякой меры и, прости, эти аффектированные переживания: "Ах, Иванов, затяжелел!" Да скажите, пожалуйста, ну сделай все назначения, да и будь здоров! "Ах, Петров умер!" Да кто он тебе, папа, брат? Ну что ты делаешь со своей личной жизнью? Ты, может, думаешь, у тебя их две будет? 
      - Так вот это самое и есть моя личная жизнь. Я другой не хочу. Что касается того, что вы называете аффектацией, - ну, я хотел бы, чтобы это всё притупилось со временем. Сейчас пока несчастье с больным для меня для меня личное несчастье, если хотите - беда. Я здесь ничего с собой поделать не могу.
      ... уже на первом году работы в торакальной хирургии Виктор начал самостоятельно делать стандартные торакальные операции - торакопластику, кавернотомию, научился выхаживать больных и ставить показания к операциям и ухитрялся читать прорву литературы. В общем, варился в хирургическом котле с предельной отдачей и привыкнуть не мог только к одному - к смерти. Удивительно, что много лет и тогда, потом он, казалось, не испытывал бОльшего ущерба от недосыпания - практически мог не спать и пять суток и больше, и сколько понадобится. Подремлет где-нибудь в уголке минут тридцать - и опять свежий, и опять на ногах, и опять включится в извечный водоворот - приёмный покой, операционная, перевязочная, палаты, обход, ординаторская. и опять, и опять".
     Работа с максимальной отдачей сил, времени, здоровья, жизни, наконец. Человеческая жизнь, такая хрупкая, - в руках хирурга. И он не разожмёт рук и не выпустит это сокровище. И он будет биться за неё во что бы то ни стало. "Итак, мы - сообщники. Жребий брошен. И что-то ждёт впереди? Мы сообщники, но врач сильнее. Сильнее, может быть, потому, что, когда на одном полюсе дефицит воли, на другом - избыток её. Может быть, потому, что отвечать за себя всегда тяжелее, чем отвечать за другого. Во всяком случае, больной может себе позволить раскиснуть, прекратить активную борьбу за жизнь, сказать: всё, хватит! И если при этом не удастся добиться психологического перелома в его настрое, шансы на выздоровление падают катастрофически, и тут уж хирургу надо закатывать рукава, работёнка предстоит тяжёлая, выздоровлению противодействует психика, а это ого-го как много. Виктор видел больных, которые гибли только потому, что отказывались от борьбы, потому что наглухо замыкались в себе, каких только красноречий не приходилось переводить в таких случаях, к каким только доводам не прибегать!