Любовь не предрассудок. Глава 15

ГЛАВА 16. «То были еще цветочки». POV. Саша

Как же не хочется вставать и идти в универ. Опять ведь начнутся подколки. В тот раз я был с Костей, и он меня хоть своим присутствием успокоил, а теперь он на работе, и когда я приду туда, мне будет страшновато. Я это чувствую. Я трус какой-то. Нужно уже брать себя в руки, и становится тверже в своих решениях и действиях.

Я решился встать и мгновенно падаю опять на кровать, так как наступаю на машинку Василька, как я думаю.

- Ой, мапочка, извините.

Ко мне подбежал Василек, и когда уже залез на кровать, обнял меня покрепче.

- Пвостите, я не хотев, я вчева заигвався тута, и поэтому забыв свою машинку. Вам бойно?

Он положил свои ладошки на мою грудь и всматривался в мое лицо. В ответ я погладил его по волосам, и поцеловав в висок, ответил.
 
- Нет, маленький, мне не больно. Хорошо, что я упал на кровать, а то я бы мог разбиться.

- Пвостите, я и впвавду не хотев этого девать.

Он спрятал свое личико у меня на груди.

- Ну, ну, малыш, ничего страшного не случилось. Лучше расскажи, что это ты сегодня не в садике?

- А сегодня ховодно на увице. Папа сказав, что меня не пустит в такой мовоз на увицу.

- Прям так и сказал?

- Угу, - Василек кивнул, не поднимая своей головы, - а там и впвавду ховодно.

- Откуда знаешь? – я погладил его плечики.

- А папа посмотвев на гвадусник, тойко и сказав, бввввв, и сдевав пвечиками вот так.

И мой малыш передернул своими худенькими плечиками, будто поежившись от мороза, искусно изображая своего папу. И от этого мне стало как-то легче на душе. Не знаю…. Теплее что ли! И я не смог не улыбнуться этому, забыв о том, о чем думал несколько минут назад.

- Значит, брррр на улице?

- Да, мапочка, - малыш вновь кивнул, но затем посмотрел на меня, а глазки стали грустными, грустными.

- Маленький, что случилось? Почему ты стал таким грустным?

Я приподнялся на локтях, всматриваясь в его личико. Он сел на коленочки, и отвел свои глаза.

- Я пвосто не хочу быть с тетей Катей. Она мене не нвавится. Она мне ваньше нвавивась, а тепей нет.

И тут я вспомнил, что Костик рассказывал про свою соседку, и про то, как она поступила с Васильком. И поэтому уже присев полностью на кровати, и посадив мальчика на колени, я сказал, поцеловав его в висок.

- Маленький не волнуйся. Я тебя не оставлю с тетей Катей. Давай лучше поедем туда, где я учусь, хочешь? Ты возьмешь свои карандашики и альбом, и будешь рисовать, но главное, чтобы ты вел себя тихо-тихо, как маленькая мышка, да?

Василек посмотрел удивленными глазками на меня, не веря в мои слова.

- Пвавда? Вы меня возьмете с собой?

Его глазки были такими большущими в этот момент, и в них было столько просьбы, что я не удержался, и прижав его к себе сильнее, утвердительно кивнул.

- Малыш, я не шучу, пойдем, умоемся, оденемся потеплее и поедем в универ.

- В унивев? А что это такое?

Спросил Василек, слезая с моих колен, а затем и с кровати, поспешно складывая свои машинки себе в шортики.

- Это где я учусь, а потом может быть, и ты там будешь учиться.
Ответил я, поднимаясь с кровати, подтянувшись.

- Да? Ой, как интевесно.

Василек посмотрел на меня счастливыми глазками, и тут же выбежал из комнаты, прокричав при этом.

- Я чичас!

- Осторожней малыш, не упади! – крикнул я в ответ.

Я встал, еще раз подтянулся, а затем направился в ванную, но дверь не закрывал, чтобы не напугать ребенка.

- Мапа! – услышал я взволнованный голос Василька, - ты где?

В этот момент я брился, ну как брился, убирал станком свои пучки непонятной бородки. Как это мне не нравилось. У всех нормальная растительность на лице, а у меня какими-то пучками. Жуть просто.

- Маленький, я тут! В ванной! – крикнул я, отложив бритвенный станок в сторону.

И тут же передо мной появилось это чудо, как ни странно, но по собственному желанию одетое. На нем были летние шортики и легонькая кофточка. Я улыбнулся, и присев на корточки, взяв маленькие ладошки в свои руки, спросил.

- Малыш, а куда ты в таком виде собрался?

- С вами! В унивев! – ответил он совершенно серьезно.

Так спокойно. И так же с улыбкой я взял его к себе на руки, и посмотрев в зеркало, подмигнул малышу, при этом хмыкнув про себя о том, что забыл стереть с лица пену.

- А ты не замерзнешь, вот так вот идти по улице, в этих шортиках?

Он посмотрел на себя в зеркало, и прижавшись ко мне сильнее и обхватив мою шею своими ручками, пробормотал.

- Мне так удобно, - не обращая на эту самую пену никакого внимания.

- Но ты замерзнешь, малыш. Нужно одеваться потеплее. Разве не так? А когда на улице будет тепло, и будут расти цветочки, то тогда ты и будешь надевать эти шортики. Понимаешь? – тот кивнул, - а то ты можешь простудиться, и всё. И тогда я с папой будем очень за тебя беспокоится и волноваться, а папа наверняка будет плакать.

- Хорошо мапочка, я сейчас певеоденусь в тепвые штанишки, не хочу, чтобы мой папа и мапа пвакали.

- Спасибо. Вот и умочка. Я тебя жду.

Я поставил его на пол и, малыш убежал. А я предварительно стер с его щечки пену для бритья, которую судя по всему он даже не почувствовал, прижимаясь к моей щеке своей. Я привел себя в порядок, и зайдя в комнату, заметил уже одевшегося малыша, а я даже не слышал никаких посторонних звуков. Он сидел на кресле, тихо-тихо. Я улыбнулся и присел на колени рядом с ним.

- Малыш, ты чего это так притих?

- Мапочка, вы ведь сказави, что нужно быть мавенькой мышкой.
Поцеловав Василька в лоб от услышанных слов, я вновь улыбнулся.
 
- Маленький, ты просто молодчина, как все запоминаешь. И оделся уже сам. Нужно будет купить тебе что-нибудь вкусненькое за твое такое хорошее поведение. Что ты хочешь?

Малыш тут же поник головой, и вдруг всхлипнув, ответил.

- Я не хочу вкусненького, я хочу, чтобы на вас бойше не вугавись и не обзывавись.

Разве после такого пожелания от этого малыша, можно сдержать слезы? Нельзя, и я не сдержался, положив свою голову на его колени, только и выдавив из себя.

- Спасибо, малыш, ты чудо. Я тебя люблю.

- Я вас тоже мапочка.

Он положил свои маленькие ладошки мне на голову и стал поглаживать волосы, успокаивая. А я вот так вот сидел и думал про себя: «Василек наивен немного, но иногда разбирается лучше нас всех в таких взрослых делах». Так мы просидели несколько минут, а потом я услышал голосок малыша.

- Мапа, а мы не пойдем в унивев?

Я, глубоко вздохнув, кивнул.

- Конечно же, пойдем, сейчас.

Я начал подниматься с колен, и он, посмотрев на меня снизу вверх, улыбнулся своей доброй улыбкой, отчего стало так хорошо на сердце. С ним мне ничего не страшно. Я улыбнулся ему в ответ, и подхватил на руки, отчего Василек лишь охнул, рассмеявшись, и таким образом мы направились в прихожую, где я и поправил на нем его одежку и оделся сам, не забывая прихватить свои тетрадки для учебы. Ну, и сделав, наконец, все дела, я с Васильком отправились в универ. И будь, что будет!

****

- Ничего себе! – услышал я за своей спиной, когда я с Васильком направился в аудиторию, - эти извращенцы совсем обнаглели, уже и детей с  собой таскают!

Малыш от услышанных криков, прижался ко мне посильнее, и смотрел на всех испуганными глазами, но я потрепав его по голове, и грустно улыбнувшись, кажется, его немного успокоил.

- Садись со мной, малыш, вот сюда.

Я усадил его рядом с собой на самой последней парте вверху аудитории, надеясь, что так на нас мало кто будет обращать внимания, но, кажется, я ошибся. Так как услышал вновь смешки и приколы, почувствовав на себе неприятные взгляды. Василек, дернув меня за рукав свитера, прошептал тихонько.

- Мапочка, а когда мы поедем домой? – он так на меня посмотрел, что я уже пожалел, что взял его с собой.

- Маленький, я….

Но я не успел ничего ответить, так как прозвенел звонок на начало лекции, и в класс по такой своей привычке вошел преподаватель по социологии Леонид Григорьевич Шишков. Он приветливо всем улыбнулся, и взглянув на верх, то есть на меня, мне кивнул. Я отчего-то растерялся, а он все также с улыбкой, спросил.

- О! Я вижу у нас новый студент?!

Все студенты обернулись на меня с Васильком. От таких пристальных взглядов мне стало не хорошо, а Василек все также испуганно и растерянно смотрел то на меня, то на Леонида Григорьевича. Молодой мужчина стал подниматься к нам. Я совсем опешил, а когда он наклонился вперед, и глядя на малыша, спросил.

- Ты, чей малыш?

Я раскрыл рот от удивления. Ведь Кирилл Леонидович говорил, что никто вообще даже смотреть в мою сторону не будет из преподавателей, а тут…. Кстати, Василек уверенно ответил. 

- Я мапин!

Мужчина удивлено посмотрел на нас, не понимая о ком, идет речь, а в аудитории, тем не менее, стояла абсолютная тишина.

- У меня есть папа, - стал пояснять Василек, - а есть еще мапа, и это он! – малыш обнял меня за бедро и посмотрел на мужчину, уже совершенно его не боясь. Я лишь взъерошил его волосы, прошептав при этом.

- Спасибо малыш за разъяснения.

Он счастливо мне улыбнулся. Леонид Григорьевич удивился такому пояснению еще больше, но ничего не сказав, спустился вниз, к доске, начав свою лекцию. И я принялся ее строчить, как и остальные студенты, позабыв про меня на время. А Василек вовсю занялся рисованием, притом всего подряд, что ему попадалось на глаза. И в конце лекции он уже совсем забыв про всех, стал показывать свои рисунки мне.

- Мапочка смотвите, что я нависовав.

- Да, маленький, все очень красиво, а теперь нам пора пройти в другую аудиторию.

Сказал я, став собирать свои вещи в рюкзак, заодно и складывая рисунки и карандаши Василька. Его ладошки были все черные от графита карандашей, и я предложил ему умыться, на что он растеряно сообщил.

- Мапа, я не хочу.

- Почему?

Я присел рядом с ним, взяв его ладошки в свои руки. Он, горько вздохнув, опустил свою головку.

- Вы ведь знаете, я не вюбю водичку.

- Знаю, но так дело не пойдет, малыш, ты ведь уже кажется, к ней привык?

- А у меня сайфетки есть, папа мне всегда вучки ими плотивает, - воскликнул он, запихав тут же свою головку в свой рюкзачок, что-то там ища, так и так отпираясь от того, чтобы не касаться воды, - смотвите, нашев.

Он показал свою находку. Это оказались обыкновенные влажные салфетки.

- Ладно, малыш, ты меня убедил, давай свои ручки сюда.

Мы так увлеклись, что даже чуть не пропустили начало следующей лекции. Я быстро схватил все наши вещи, и подхватив Василька на руки, побежал в другую аудиторию. 

****

- Итак, дорогие мои студенты, можете записывать, себестоимость – это затраты…, - услышал я, когда вошел в аудиторию, прервав тем самым лекцию по экономике, которая у нас началась в этом семестре, хотя до сих пор не понимаю зачем нам, филологам нужна экономика?

Все обернулись на нас и, Любовь Васильевна удивленно - вопросительно взглянула сначала на меня, а затем на Василька. Но малыш не растерялся и сказал совершенно серьезно, обученный общением с Леонидом Григорьевичем.

- Я Василек, и я буду с мапой.

Он обнимал меня вновь за бедро, как ни странно, но именно здесь, в универе, иначе ко мне не прикасался, и как я его понял, Василек просто боялся незнакомых ему людей. А Любовь Васильевна Кожедуб, приподняв правую бровь, только лишь улыбнулась, ответив на такое заявление малыша.

- Хорошо Василек, я тебя поняла, но если твой мапа еще хоть раз опоздает на мое занятие, то в следующий раз может здесь не появляться, понятно?

От таких слов малыш вздрогнул, но кивнул.

- Извините, Любовь Васильевна, это больше не повторится, - пробормотал я, потрепав Василька по волосам, успокаивая.

- Я надеюсь на это, Переменкин, а теперь садись на свое место, и не мешай вести лекцию.

Безапелляционно заявила она, обернувшись к доске, закончив с нами разговор окончательно. Я глубоко вздохнул, и взяв малыша за руку, пошел к свободной парте, естественно услышав за своей спиной усмешки своих сокурсников. 

- Так ему и надо! Тоже мне отличник! Раньше ему все с рук сходило, теперь пускай вместе с нами попотеет!

Я сел и притянул к себе Василька. Рядом сидели двое парней, они отодвинулись от меня и, хмыкнув, отвернулись в другую сторону, будто я был прокаженным. Малыш проследил за этими движениями, а затем положив свою ладошку на мою руку, прошептал совсем тихо.

- Мапочка, не обващайте на них внимания, я же с вами.

Я поцеловал его в лобик, и грустно улыбнувшись, стал записывать оставшуюся часть лекции, иначе можно от нее и незачет получить, как я слышал от старшекурсников. А Василек тем временем, как я заметил краем глаза, стал коряво, но в тоже время очень даже уверенно выводить печатные буквы, а также некоторые простые слоги. Мы ведь с ним стали больше готовится. Скоро ему в первый класс, и как я понял из разговора с ним, то он очень даже хочет учиться. У него глазки светятся, стоит только упомянуть что-нибудь про школу.  А еще из его веселого щебетания я уловил еще одну вещь – Ляля, девочка из его группы в детском саду, будет учиться вместе с ним, в одном классе! Не знаю, конечно, будет так или нет, но не будем опережать события. Василек был так увлечен своим занятием, что не услышал звонка.

- Василек, нам уже пора.

Он поднял на меня свои глазки.

- Уже?

- Ага, малыш, поедем сейчас домой. Увидим Мурзика, и папа наверно, уже дома. Да?

- Ура! – обрадовался малыш, начав быстро собирать свои вещички, - я уже соскучився без папы.

- Я тоже.

Хмыкнул я себе под нос, но похоже, это все-таки услышали, так как в мою спину тут же была брошен какой-то комок бумаги, я обернулся, но естественно кто это сделал, отвернулся от нас. Я поднял эту бумажку, и развернув ее, прочитал всю ту гадость, что мне написали.

«Как мы понимаем, ты хоть и умник, но по ходу не соображаешь, что таким пед…, как ты, не место среди нормальных мужиков! И если хочешь возвращаться к своему извращенцу в целости и сохранности, то тебе лучше не появляться ни на лекциях, ни на лабораторках и вообще лучше уйди из универа по хорошему! Это пока только предупреждение!»

После прочитанного у меня задрожали руки, и к горлу подступил комок, но немного собравшись духом, и подняв глаза, я быстро обвел взглядом всю аудиторию, пытаясь понять, кто мог написать всё это. Напротив меня стояли трое парней, иногда бросая на меня неприязненные взгляды, при этом отвратно усмехаясь. Я еще раз посмотрел на записку, потом вновь на парней, потом опять на записку, и… узнал почерк, не даром, учусь на педагога, я его узнал! Это был Пашка Коваленко. Он был другом Димки Лазарева, так что теперь все понятно. Чьих рук дело. И взглянув на него, тот уже не сводил с меня взгляда. Он хмыкнул, а мне стало совсем худо. Почему-то я сразу же поверил в каждое слово, написанное им. Но из всего этого я совсем забыл про Василька. Он дернул меня за рукав моего свитера, и посмотрел на меня испуганными глазками.

- Мапа! Что-то свучивось?

- Нет, маленький, все хорошо.

- Но у вас свезки по щечкам текут, - всхлипнул Василек, глядя на меня, а я даже этого не заметил. Он обнял меня покрепче, и шмыгнув носиком, пробормотал приглушенно, - мапочка, я хочу домой, к папе и тете Мувзику. Тут очень пвохо и непвиятно.

- Да, Василек, я сейчас. Я…, - я стер слезу, скатившуюся по щеке, и посадив его к себе на левую руку и взяв вещи, направился из аудитории, но вслед я услышал голос того самого. Я не стал даже оборачиваться на этот голос, узнав его.

- Запомни Переменкин, всё, что написано, может быть исполнено. Это только вопрос времени.

Я вздрогнул, и только лишь кивнув, быстрым шагом направился из кабинета, пытаясь быстрее уйти отсюда. Было от всего этого больно, неуютно и… страшно. Очень!!!

****Продолжение следует****