Осенняя любовь

Это было очень давно – Он и Она.
***
Олег медленно ехал по улице, поглядывая по сторонам. Осень раскрасила его родной город яркими золотисто-пурпурными красками сухой листвы, пристальной синевой высокого холодного неба, свинцом нависших, редких туч, которые тусклыми пятнами отражались в прозрачных витринах.
Внимание Олега привлек знакомый силуэт за стеклом небольшой ка-фешки, в которой он так часто любил посидеть – с друзьями или с любимой.
Остановил скутер, пригладил разлохмаченные шлемом волосы и решительно шагнул в стеклянные двери, на ходу пересчитывая наличность.
 - Привет.
Она подняла голову, приветливо улыбнулась, сдвинула в сторону журнал, кивком приглашая присесть напротив.
 - Ждешь Димку?
 - Он сегодня не придет, - она как-то нервно отвела глаза, торопливо поправила выбившуюся из прически прядку и одернула пиджак элегантного бежевого брючного костюма.
 - Я составлю тебе компанию? – полуутвердительно-полувопросительно произнес Олег, жестом подзывая официантку.
 - Конечно, о чем ты спрашиваешь, - она расслабилась, пригубила кофе, и посмотрела ему в лицо своими светло-серыми глазами прирожденной блондинки, - А ты почему один?
 - А ты?
Они понимающе улыбнулись, Олегу принесли его заказ, и разговор как-то сам собой сместился на свободные, непринужденные темы – учеба, погода, друзья…
Как ни крути, от того, что лежит на сердце, в разговоре не уйдешь. Особенно если беда – одна на двоих.
Иногда все становится ясным без слов. Помолчали, глядя в окно; краем глаза Олег заметил, как нервно Ольга покусывает нижнюю губу, поймал себя на том, что сжимает кулаки – и горько усмехнулся. Что ж теперь…
 - И давно ты знаешь?
Она вздохнула, подняла на него глаза. На ее лице играл отблеск его собственной горькой усмешки…
 - Почти с самого начала. С осени, с прошлой осени…
 - Нет. Не тогда. Это случилось весной, на Последнем звонке, Марина в тот день подвернула ногу, помнишь?
***
Марина, со стопкой книг и журналов в руках, бежала в учительскую, торопясь выполнить поручение завуча и вернуться к ожидающему ее Олегу.
Легкое сиреневое платьице лопотало по ее коленям, стопка книг в ру-ках закрывала обзор, так что она едва ли видела идущих навстречу учеников, торопящихся покинуть школу.
И надо было так случиться, что в этот момент Дима бегом мчался ей навстречу, ничего не видя из-за охапки цветов, которые по просьбе классной руководительницы нес ей в машину.
Цветы, книги, Марина – все упало на пол. Дима успел подхватить ее под локоть, но ногу девушка подвернула – подвели высокие шпильки; она охнула от неожиданности и боли, пытаясь удержаться на одной ноге, и подняла голову.
Карие теплые глаза встретились с блестящими от слез зелеными, и планета на мгновение замерла, позволяя вспышке чувств ослепить двоих.
Голова Марины закружилась, ноги подкосились, и Дима крепче под-хватил ее под локоть, удерживая на ногах.
В тот же момент он понял, что сейчас поддерживает самую красивую зеленоглазую девушку на свете.
 - Извини, я не видел…
 - Нет, это ты извини, я нечаянно…
 - Сильно болит? Стоять можешь?
 - Да, то есть нет, то есть да, - она совсем растерялась, захлопала ресницами, стараясь сморгнуть слезы, попыталась самостоятельно устоять на ногах, но резкая боль в лодыжке заставила ее зашипеть и повиснуть на руке парня.
 - Марина, что случилось? – прервал их извинения подошедший Олег. Дима вымученно улыбнулся, краем глаза заметив, как смутилась вдруг покрасневшая Марина:
 - Прости, дружище, я тут чуть твою девушку не убил.
 - Гиппопотам! – фыркнул дружелюбно Олег и подхватил свою девушку на руки, - Очень больно, малыш? Ты только скажи, я этого монстра мигом убью.
 - Нет, что ты, не надо, - всполошилась не к месту Марина, отчаянно краснея, и опустила глаза.
Олег отнес Марину в медпункт, а Дима так и остался стоять в коридоре, позабыв обо всем на свете, ошеломленный, потрясенный, растерянный…
Когда подошла Ольга и взяла его за руку, он даже не сразу понял, кто рядом с ним и что она спрашивает.
 - Котик, да что с тобой? – заглянула ему в лицо его девушка, - Я слышала, ты Маринку уронил? Олег ее в медпункт понес, может, пойдем, узнаем, насколько там все серьезно?
В медпункте Дима еще долго извинялся, но Марина не смотрела на него – глаза в глаза, смотрела она на Ольгу, державшую за руку своего парня, не отводя насторожено-грустного взгляда от ее серых глаз, в которых ровной гладью блистал покой.
Внешне ничего не изменилось – или Марине и Диме только так каза-лось. Ни он, ни она даже не заговорили о расставании с Ольгой и Олегом, не попытались что-то изменить. Они просто пытались справиться с неизвестно откуда взявшимся сумасшедшим чувством…
***
 - Как ты с этим живешь? – мягко поинтересовалась Ольга, отодвигая в сторону пустую чашку.
 - Не знаю, - Олег пожал плечами, - Иногда мне хочется его убить. Иногда думаю, что лучше отпустить ее, дать им возможность быть счастливыми. Иногда надеюсь, что это все пройдет. А иногда… просто радуюсь тому, что она еще рядом, еще со мной.
Она снова убрала с лица светлую прядку, и ровным, спокойным голосом вдруг проговорила:
 - А я себя ненавижу. Ненавижу собственное бессилие, свою слабость, то, что не могу его отпустить. Я уже ни на что не надеюсь, Олег – в этом нет смысла. Смотрю, как он мучается, как пытается быть ласковым со мной, как переносит каждое свидание – и просто ничего не делаю. Сладкая боль – удерживать любимого, кто не любит тебя, рядом. И ждать…
 - Почему он не уйдет?
Она вздохнула, сцепила длинные пальцы пианистки. Ее голос зазвучал надломлено, как звучит гитара с трещиной:
 - Я до Димы встречалась с одним парнем, не отсюда. Недолго – месяца три, но влюбилась по уши. А когда он ушел, вскрыла вены.
 - Димка знает?
 - Да. Он слишком благородный у нас, - она улыбнулась, тепло и ласково, и эта усталая улыбка свела на нет прозвучавший сарказм, - Он не нарушит свое обещание – любить меня и быть со мной. Ничего не говорит, мучается, но остается со мной. А у меня силы воли не хватает что-то с этим сделать.
 - А она даже не догадывается о его чувствах, - Олег подпер голову рукой, забарабанил пальцами по столешнице, - Остается со мной… даже не знаю, почему. А я люблю ее по-прежнему. Странно, что она не понимает, как Димка в нее влюблен… по уши.
 - Марина наивная, добрая девочка, - прошептала Ольга, и Олег, не сдержавшись, накрыл ее ладонь своей.
 - Ты так… ты очень сильная, Оля.
 - Не зря же назвали «святая», - пошутила девушка, - Как думаешь, где они сейчас?
 - Не вместе, на это они не способны, - усмехнулся Олег, и вдруг предложил, - Поехали, прокатимся? Я покажу тебе одно красивое место у залива.
Она сомневалась доли секунды, потом подхватила сумочку и реши-тельно встала, доставая кошелек, но Олег бросил на стол купюру и покачал головой, давая понять, что оплатил счет.
***
Теплый октябрь окутывал собой маленький городок, заплетая в косы дни золотистой осени. Опадали золотые листья берез, кленов, акаций; ветер кружил их в парке и по улицам, наметая целые груды листвы….
Марина медленно шла по аллее парка, который раскинулся по обе стороны улицы. Ветер, кружась вокруг нее, играл ее темно-русыми кудрями, осыпая их березовыми листочками.
Чуть раньше, по пути, девушка собрала осенний букет: пучок кленовых листьев, алая рябина, сломанная и брошенная кем-то ветка ивы – и осенняя композиция готова.
Покачивая сумочкой, Марина, задумавшись, брела домой. Она задержалась в школе, не пошла домой обедать, потом засиделась на кружке информатики за компьютером, и теперь гуляла в парке, свернув почему-то в противоположную дому сторону…
Хрустнула ветка, и Марина подняла глаза. На скамейке сидел с мольбертом Дима.
Он поднял глаза, тепло улыбнулся ей, и тихо позвал:
 - Привет, Марина. Иди сюда.
Она подошла, присела рядом, глядя на картину.
 - Я еще не закончил.
 - Я поняла.
Аллейка парка убегала вдаль, теряясь в веренице золотистых березок и кленов, ярких осин и каштаново-тусклых дубов. Алым пламенем рябиновых ягод оплелась по углам горящая ветка, и из легких золотистых штрихов и воздушных мазков кисти туманной дымкой выткалась на аллее хрупкая невесомая фигурка девушки в школьной форме. Ветер развевал темно-русые волосы, окутывал легкую фигурку танцем сухой листвы.
 - Красиво, - тихо проговорила Марина. Дима улыбнулся:
 - Я старался уловить движение, момент, легкий вздох осени. Понимаешь меня?
 - Да, и знаешь, тебе удалось, - она осторожно указала на аллею на картине, - Вот здесь. Как будто ветер пробежал…
 - Ты видишь? Правда? – парень восхищенно улыбнулся, глядя на Марину, и они оба вдруг замолчали, не находя слов, глядя друг другу в глаза.
 - Расскажи мне об этой девушке, - попросила Марина, отводя взгляд, и Дима, подняв глаза на тонущее в сумерках небо, тихо заговорил…

Она здесь не одна, не случайно. Очень скоро она встретит его.
Его?
Да, он – тот единственный, кто любит ее больше жизни. И сегодня они встретятся.
Разве они не знакомы были раньше?
Они виделись раньше, они жили бок о бок, и даже были знакомы, но не любили друг друга, а потом, вдруг, что-то необычайное произошло, и теперь они без памяти влюблены.
Они знают об этом?
Нет, пока нет. Она идет, задумавшись, ему навстречу, и в руке у нее осенний букет – листья клена, ветка ивы, гроздья рябины, и ветер развевает ее шелковые волосы, ласкает задумчивые ресницы.
Они встретятся случайно, а возможно, в этом будет заключаться воля судьбы. И внезапно все поймут…
Она поймет его первой – девушки всегда все чувствуют раньше в во-просах жизни и чувств, быстрее осознают неизбежное, и ее сердце дрогнет в предчувствии счастья – или беды...
Отчего же беды?
Он и она – любимы другими и обещали себя им. А потому она побледнеет, и, закусив губу, сдержит горький, болезненный вздох.
А он?
А он бросится к ней, осознав все в одно мгновение.
И они забудут обо всем на свете, держась за руки, сжав друг другу пальцы до боли, и глядя – молча, бесконечно, пристально – друг другу в глаза.
Упадут на землю их сумочка и папка, рассыплется осенний букет, и ветер, окружив их своими крыльями, затреплет волосы, одежду.
И вместе с радостью и счастьем вдруг накатит волна боли – ведь они несвободны, ведь их любят и ждут другие – те, с кем они связаны словом и дружбой.
Она помнит об этом и сейчас – помнит о парне, с которым она сегодня пойдет гулять, и которому так и не осмелится сказать, что не любит его, что хочет быть вместе с его лучшим другом.
А он забыл. Забыл обо всем на свете – о том, что его ждет девушка, другая девушка, о том, что могут о них сказать, если их друзья и знакомые все узнают, о том, что он предает близкого друга. Он видит только ее, он помнит только о ней, он знает только свою любовь…
Как во сне, он сжимает ее маленькие, перемазанные чернилами паль-чики, не отрываясь, смотрит в ясные зеленые глаза – и молчит…
Голова ее кружится, все тонет в разноцветном тумане; ноги подка-шиваются; и если бы не он, она бы, наверное, упала на землю.
Им кажется, время остановилось. Вся жизнь, вся их любовь, вся боль и нежность слились в нежном, долгом взгляде, в касании дрожащих рук. И немыслимо расстаться, разойтись, выпустить руки любимого из своих ладоней.
Тяжело дыша, она опустит голову. Слезы катятся по ее прекрасному лицу, и она уже ничего не видит, чувствуя только, как он, нежно касаясь ладонью ее щеки, шепчет какие-то несуразные ласковые слова…
Они по-настоящему, безрассудно, безудержно счастливы. Даже не вспомнив о своих вещах, оставшихся на земле, они выйдут на середину дороги…
 - Мне пора, - прошепчет она, чувствуя, что сейчас разрыдается. Он сбивчиво скажет, что они будут счастливы, что все уладится, что они будут вместе, потому что любят друг друга, но она его не услышит. Чув-ствуя, что не в силах с ним расстаться – а сейчас им нужно повернуться в разные стороны и разойтись! – она посмотрит в глаза любимому и тихо произнесет его имя…
Их взгляды встретятся, прощаясь. Он нежно утрет слезы с ее щек…
Внезапная вспышка света, удар, визг тормозов, падение, скрежет металла, звон стекла…
Побелевшими от боли губами он с последним выдохом отпустит ее имя…
Водитель «Газели» в ужасе вывернет в сторону руль и уронит голову на руки…
Тихий ветерок шевелит его волосы; он лежит, заслонив собой ее, будто бы прислушиваясь к ее сердцу, запутав пальцы руки в ее волосах; а она отбросила руку в сторону – еще теплую, нежную руку, и тонкая струйка крови стекает на землю, обагрив осеннюю листву и серый асфальт…
А как же те, кто их любит?
С ними все будет хорошо. Они справятся, я верю, а ты?
И я… хочу в это верить…
Она и он будут похоронены рядом – в дальнем конце кладбища, у раскидистого куста сирени.
Никто не узнает их тайны.
Никто?
Никто, кроме одного человека... их друга… он случайно увидел них, но никому не расскажет.
Он и она… Они будут так счастливы всего несколько минут, и смерть разорвет их жизни. Но кто знает, может, это и к лучшему? Их любовь живет и после смерти, потому что и  смерть не разлучит их.
А пока она идет ему навстречу, и ничего не знает.
И этого не избежать?
Не знаю… может быть…

Ветерок ласково играл с волосами Марины, касался ее пушистых ресниц, и Дима зачарованный, следил за тем, как этот ветреный бесстыдник ласкает ее щеки, треплет платье, целует мягкую улыбку грустных губ…
 - И этого не избежать? – тихо повторила Марина, и Дима не выдержал – наклонился к ней, коснулся ладонью нежной девичьей щеки, а она не отстранилась – удивленная нежданной лаской, улыбалась и молчала.
 -  Он ее и правда любит? – прошептала девушка, и он придвинулся ближе, взял ее лицо в ладони, и, глядя в ждущие, надеющиеся, не верящие в счастье глаза, ответил:
 - Я люблю тебя.
***
 - Здесь очень красиво. Ты привозил ее сюда?
 - Очень давно. Но в последнее время – нет, - Олег, прищурившись, смотрел вдаль, на темную воду залива, - Люблю это место.
 - Высоко здесь, - Ольга переступила с ноги на ногу, зябко кутаясь в штормовку Олега, - Такое чувство… не знаю, как сказать.
 - Я тоже, - он усмехнулся, и уже тише добавил, - А они бы нашли слова…
 - Мы просто другие, - покачала головой девушка, осторожно касаясь его плеча, - Как думаешь, что из этого всего выйдет?
 - Не знаю. Может, и ничего не изменится. А может… не знаю. Дума-ешь, они будут вместе?
 - Думаю, мы вместе точно не будем, - она тихонько засмеялась соб-ственной шутке, но тут же поспешила добавить, - Ни я с Димой, ни ты с Мариной.
Нет, вместе мы не будем никогда,
Не для того сейчас мы расстаемся,
Не для того наиграно смеемся
Чтобы потом вернуться вновь сюда.
А знаешь, это даже хорошо –
Ведь если б мы с тобой не расставались,
С судьбой своей бы мы не повстречались,
Кто знает, чтоб тогда произошло!
Ну что же ты, не плачь, дружок, прошу –
Я это так, шутя, предполагаю,
Я ведь тебя, родной мой, не бросаю,
К другому от тебя не ухожу.
***
Марина, на ходу одевая куртку, выбежала из дома, то и дело поглядывая на часы. Больше всего на свете ей сейчас хотелось увидеть Диму.
Прошла неделя с тех пор, как они разобрались в своих чувствах, но только сегодня ей удалось поговорить с Олегом. Разговор был нелегким, далеко нелегким, но сейчас это казалось неважным – ведь она была свободна, совершенно свободна!!! И поскольку дозвониться до Димы она в течение дня не смогла, то решила, что просто сбегает к нему домой, а обратно он ее проводит.
В конце концов, Дима с Ольгой расстался еще три дня тому назад, но ведь о том, что Марина теперь свободна, он еще не знает, а она просто не в силах дома усидеть, пока ему на скажет.
Было уже десять вечера, и она решила сократить дорогу, пройдя через парк.
Когда компания нетрезвых мужчин преградила ей дорогу, Марина даже не сразу поняла, что происходит…
***
Три года спустя.
Ольга медленно шла по дорожке кладбища, прижимая к груди букет хрупких желтых ирисов, потом, остановившись в дальнем углу у двух одинаковых белых надгробий, надолго задумалась.
Она вспомнила день, когда хоронили Марину и Диму. Множество людей в черном под мелко моросящим дождем, долгие речи у могилы, и горечь, горечь, горечь утраты, разлитая в холодном осеннем воздухе.
Ольга опустилась на колени, осторожно положила цветы и медленно выпрямилась.
 - Оля?
Она медленно повернулась, спокойно глядя на стоявшего перед ней Олега.
 - Привет.
Он окинул ее взглядом с ног до головы и протянул руку:
 - Пойдем.
Сидели в уютной кафешке, пили кофе и смотрели в окно – на тихую улочку, на свинцовые осенние тучи, на яркое золото кленов.
 - Ты как?
 - Нормально. Работаю, учусь.
 - А в жизни личной? – он тепло улыбнулся, явно надеясь услышать что-то утешительное.
Ольга продемонстрировала тонкое золотое кольцо.
 - Помолвлена. У него свой бизнес, автомобильный салон. Через месяц свадьба. А ты?
 - Работаю, учусь. Заочно на двух специальностях. Полгода тому назад женился…
Не зная, что сказать, она кивнула в сторону окна:
 - Классное авто. Больше не ездишь на скутере?
 - Дима тогда взял мой.
Замолчали. Разговор как-то не клеился, и, в конце концов, они все-таки подняли болезненную тему – ту самую, о которой так хотелось промолчать. Ведь, как ни крути, от того, что лежит на сердце, в разговоре не уйдешь. Особенно если беда – одна на двоих.
 - Ты уехала тогда, почему?
 - Не смогла здесь оставаться, - она помрачнела, и вдруг с силой сжала его ладонь, - Их нашли? Тех… кто Марину?
 - Сидят в тюрьме, -  голос Олега прозвучал глухо, хрипло, с надрывом, - Прости, не могу об этом… до сих пор не могу.
Помолчали, глядя в окно. Солнце золотило улицу, веселыми зайчиками разгоняло унылые тучи, теплыми пятнашками прыгало по стеклам прозрачных витрин.
 - Знаешь, я подумала, они ведь были счастливы. Даже не узнали, что произошло.
 - Димка разбился в десять пятнадцать, а она в десять выбежала из дома. Ничего не узнала. Ничего не узнал, - прошептал Олег, - Она бежала к нему, чтобы сказать… что они вместе, наверное. Я так думаю.
 - Вы с ней в тот день расстались?
 - Да.
 - Я думала, не смогу это пережить. Но теперь… теперь я счастлива. И думаю, ты тоже, - Ольга неуверенно улыбнулась, - И я думаю, что они… Он и она… Они были так счастливы, хоть и недолго, и эта смерть... Но кто знает, может, так было суждено? В смысле… мы же не знаем, что могло быть дальше – с ними, с нами… и я думаю, их любовь живет и после смерти, да?
 - Я не знаю, Оля. Не знаю.
Они улыбнулись друг другу, не скрывая облегчения – тяжелый разговор остался позади.
А на дворе осталась осень, убаюкивающая золотистый октябрьский город в колыбели осенней любви.
***
Это было очень давно – Он и Она.