Они прощались навсегда

Пролог

Александр
Я рассеянно следил за проплывающими за окном пейзажами. Еще совсем недавно я не смог бы оторвать от них взгляда – от серых тусклых  построек киевского пригорода, от буйной зелени каштанов, от дымчатых волн широкой ленты Днепра. Побывать на Украине, посетить ее столицу, Киев – мать городов русских, как окрестили его историки, посмотреть на достопримечательности украинского мегаполиса – вот она, сбывающаяся давняя мечта! Разве не должно колотиться сердце в предвкушении новых впечатлений, разве голова не должна быть полна радостных мыслей о предстоящих прогулках и поездках по оседлавшему могучую реку старому городу?
И сердце прерывисто учащенно бьется, и в голове – спутанный рой мыслей, но все они далеки от огромного, живущего своей жизнью города, все они – о ней…
Сбывшаяся давняя мечта – всего лишь неплохой предлог, чтобы наконец-то встретиться с Олесей…
Я не часто думал, какой она окажется, пока не решился на встречу. А вот когда билеты хрустнули в руке, когда чемодан призывно звякнул замком, и в лицо пахнул гарью и копотью московский вокзал, вдруг понял, что изо всех сил пытаюсь в подробностях представить ее знакомое только по фотографиям в Интернете лицо. И тогда же я стал рисовать в мыслях нашу встречу – какой она окажется, эта загадочная украинская девушка, которую я назвал своим другом больше года тому назад?
Мы общались только в Интернете – даже не созвонились ни разу, хотя я и не смог бы назвать причин. Каким окажется ее голос? Как она ходит, как говорит? Какие у нее движения – плавные, резкие? Какая она – ждущая меня на киевском вокзале девушка?
Поезд замедлил ход и остановился, заставив меня очнуться и встать, чтобы взять чемодан и выйти из купе – навстречу ей…

Олеся
«А если я его не узнаю? У меня же такая никудышная память на лица!»
Конечно, я видела фотографии Александра в Интернете, последние дня три так вообще рассматривала их часами, но все же…
Налетевший ветер затрепал свободной юбкой моего летнего платьица, и я торопливо придержала серо-голубой подол. Перрон полнился шумом толпы, топотом снующих людей и приветственными криками встречающих, грохотом багажа и утробным гулом поездов с перестуком мазутных колес, отвлекая меня и заставляя волноваться: а вдруг я его уже пропустила?
Высокая фигура молодого мужчины в белом была видна издалека, и я тут же порывисто шагнула вперед – чтобы сразу замереть на месте, с испуганно колотящимся сердцем: а вдруг я ошибаюсь? Что тогда?
Он озирался по сторонам, никуда не торопясь идти, но я так и не сдвинулась с места, подождала, пока люди не разошлись и мы не остались одни на опустевшем перроне. Хотя с самой первой секунды, когда его увидела, почувствовала, что это – Александр. И тогда, когда он, наконец, обернулся, и задержал взгляд на мне, я торопливо, боясь передумать, шагнула вперед. Он тоже пошел навстречу.
Встретились на полпути, и я смущенно улыбнулась, чувствуя, что краснею:
 - Александр?
 - Олеся?
Протянула вперед обе руки, глядя в теплые карие глаза снизу вверх, уже смелее улыбнулась и с облегчением выдохнула:
 - Ну, здравствуй, Александр…

Александр
Она оказалась легкой и хрупкой, на фото все было иначе… не красавицей, нет – просто хорошенькой, милой и нежной, очаровательно женственной в своем легком платьице до колена и собранными на затылке пушистыми каштановыми волосами. Пожимая тонкие пальчики, я не смог удержать ответной улыбки – и все сразу стало легко и просто, так же, как просто было переписываться по три часа в день в окошках Интернета.
Она напомнила мне маленькую хорошенькую птичку – и голос тоже был как птичий щебет, не раздражающий, но обворожительно приятный.
Все было так легко, так просто и естественно, что у меня будто крылья выросли за спиной. Я все время украдкой любовался Олесей – пока оформлял документы в гостинице, пока шли рядом к кафешке, в которой, как она обещала, «потрясающе вкусно» кормили, пока мы ели обжигающе горячий картофель и свежий салат и запивали все это прохладным яблочным соком – а она, казалось, ничего не замечала, только иногда вспыхивала румянцем смущения, и я мог только догадываться, отчего…
С ней было легко и приятно – даже слишком. Я вдруг понял, что все это время, пока мы непринужденно дружески общались в режиме он-лайн, я даже не задумывался, кем она на самом деле могла стать для меня – или уже стала…

Олеся
От его взглядов – пусть и скромно брошенных исподтишка – у меня дрожали руки и горели щеки. Я вообще с трудом сдерживала вихрь эмоций – легкость и радость от общения с знакомым незнакомцем, ставшим мне другом уже так давно, страх запутаться в своих чувствах еще больше, боязнь того, что этот день закончится – и пьянящую волну влюбленности, уже успевшую накрыть меня с головой…
А он был таким милым, таким добрым и приятным в общении, таким понимающим и веселым, что голова шла кругом, и думать не хотелось ни о чем,… пока не наступил вечер и весенние сумерки не затопили загоревшийся неоновыми огнями город и мы не поднялись на плоскую крышу высокого ресторанчика на Майдане Незалежности, чтобы посмотреть сверху на вечерний Киев…

Александр
Она стояла так близко – чуть-чуть сдвинуться в сторону, одно неловкое движение, и наши плечи и руки соприкоснулись бы, и тогда…
Олеся вдруг повернулась ко мне и перехватила внимательный взгляд моих глаз.
 - У меня есть подарок для тебя, Олеся.
Мне почему-то не хотелось, чтобы она открывала бархатную коробочку, и потому я сделал это сам, позволяя ей рассмотреть тоненькую цепочку с прозрачно-голубым камушком в моих руках.
Она не говорила ни слова – только смотрела мне в лицо широко распахнутыми глазами, чуть приоткрыв дрожащие губы, как-то странно смотрела, будто в отчаянии, и я, стремясь скрыть неловкость, улыбнулся:
 - Нравится?
 - Очень…
 - Повернись, я застегну.
Олеся послушно повернулась спиной, отвела с шеи волосы, пахнув мне в лицо ароматом лимонника, и я дрожащими от волнения руками застегнул тонкую цепочку…
Олеся повернулась быстро – слишком быстро, и слишком близко…
Испуганные большие глаза, дрожь замерзшей на весеннем ветру девочки… Что сыграло ключевую роль – ее взгляд, атмосфера вечернего города, мои внезапно проснувшиеся чувства? Я осторожно обнял Олесю, и она спрятала вспыхнувшее лицо у меня на груди – возле бешено бьющегося сердца.

Олеся
Когда Александр обнял меня, я даже не сразу поняла, что произошло… все спуталось, смешалось, и где-то в глубине души я поняла: пропала. Окончательно пропала!!!
И в ту же минуту я вспомнила, кто я есть и почему мне нельзя было поддаваться этому безумному порыву, почему не стоило так безудержно отчаянно веселиться сегодня, почему молчит мой отключенный телефон…
А он молча обнимал меня, такой взрослый, такой сильный, такой родной и захватывающе притягательный молодой мужчина, и я никак не могла найти в себе силы отстраниться.
Он избавил меня от выбора – осторожно, не убирая рук с моих плеч, отстранил меня, и я смогла поднять голову, чтобы встретиться с ним взглядом.

Александр
Я не думал ни о чем – ни о чем, кроме того, что она не отстранилась, что она чувствовала и понимала то же, что и я. Я, всю жизнь уверенно и серьезно взвешивавший каждое решение, потерял голову из-за этой очаровательной девушки, которую называл своим другом.
Не могу сказать, что я захотел ее поцеловать – это не было ни осознанным решением, ни принятым желанием, я просто повиновался своим чувствам, и потому бережно отстранил ее от себя… и встретил такой полный боли, отчаяния и безысходности взгляд, что мне стало страшно…
А ее слова и вовсе подействовали, как ледяной душ.

Олеся
 - Не надо, Александр, пожалуйста…
Лучше бы он не смотрел на меня так…
 - Ты же знаешь, у меня есть парень. Он не знает, что я сегодня была с тобой, я даже выключила телефон, и я не представляю, что я ему скажу, когда вернусь вечером домой, как ему посмотрю в глаза… да, я не люблю его, я люблю тебя и уже давно. Я всю жизнь говорила, что любовь – это еще не все, что есть что-то большее – верность, честность, долг, дружба, отношения… мы вместе с ним уже не первый год, я любила его, я не могу уйти от него и разбить ему сердце. Лучше буду страдать я, чем дорогой мне человек. Я понимаю, что ты чувствуешь, понимаю, что я не права, что я поступила легкомысленно… но я не смогла отказать себе в этом дне, одном дне счастья, понимаешь? Один день с тобой… это так много и так мало. Я знаю, что ты обо мне думаешь – что я предала его, что я плохо поступаю с вами обоими… и больнее всего то, что я теряю тебя дважды – и как любимого, и как друга…
 Я больше не могла говорить – боялась, что заплачу. А он все смотрел на меня…
 - Олеся, ты не потеряешь меня, как друга – нет, обещаю. Все будет по-прежнему.

Александр
В это не верил ни я, ни она.
Я должен был остаться здесь на несколько дней, но после этого разговора, после всего, что произошло… я не мог. Поэтому забрал вещи из отеля и вместе с Олесей поехал на вокзал.
Молчали оба. В метро она что-то сосредоточенно писала в своем блокноте, я не спрашивал – думал о своем. О ней. О том, что такую девушку не грех и украсть у другого…
На вокзале, когда мы уже подошли к моему поезду, и нужно было прощаться, она стояла такая бледная, такая хрупкая, что я не сдержался и снова обнял ее. А Олеся вместо того, чтобы сопротивляться, вдруг прижалась ко мне и поцеловала. В губы. Как клеймо…
Я никогда не целовал таких сладких и нежных губ…
И таких соленых – от ее робких слез.
Когда мы оторвались друг от друга, я вдруг понял, что вижу ее в последний раз.
Она улыбнулась дрогнувшими губами, порывисто обняла меня на прощание и, сунув мне в руки клочок бумаги, торопливо скрылась в толпе.
На обрывке были ее стихи – стихи, которыми она так редко делилась со мной.
Они прощались навсегда

Они прощались навсегда
И слезы по щекам стекали,
И оба просто понимали:
Не встретиться им больше никогда.
Она дрожала на ветру,
Его родной укрыта курткой,
Так близко (ровно на минутку)
Улыбка дрогнула у губ.
Дрожали руки на плечах,
Глаза растерянно любили,
И сил уйти не находили;
Бежали стрелки на часах.
И вот, часы пробили шесть,
И он махнул на все рукою,
Обнял, крича: Побудь со мною!
Сильнее разве что-то есть?!
Она в руках его дрожала
Прильнув, целуя, прикипя –
Не оставляй, прошу, меня!
Ведь я умру одна! – кричала.
Застыл вокзал, все понимая.
А они слезы отирали,
И губы нежно целовали,
На миг решившись… Замирая…
Но вспышка яркая погасла.
Он отступил – она молчала,
Спокойно щеки вытирала…
И все – обоим – стало ясно.
Они прощались навсегда.
Перед собой вокзал не видя.
Его – в Москву, а ее в Питер
Прочь увозили поезда.
Сам каждый боль переживал.
- Побудь со мной! Прошу тебя!
- Не оставляй одну меня!
Услышал крик души вокзал.
Они расстались навсегда.
И никогда не повстречались.
А крики навсегда остались
Там, где гремели поезда.
Эпилог
Александр
В поезде, поздно ночью, я открыл ноутбук и зашел в Интернет. Конечно, ее там не было.
Не знаю, о чем я думал, и на что решался, когда написал:
«Олеся, я люблю тебя и буду ждать. Ответь, пожалуйста, и я приеду за тобой. Потому что все, что есть кроме любви, я могу предложить тебе – и любовь в придачу. Люблю тебя».
Утром я получил ответ и долго не мог заставить себя открыть ее электронное письмо. Долго сидел, расслабленно-облегченно откинувшись на спинку кресла и держа руку на мышке. Я почему-то был убежден, что знаю ответ…