Эссе 51. Джентльмены удачи

Я очень любил в институте писать письма. Написать несколько писем в день труда для меня не составляло. Родителям, после того как они переехали жить во Фрунзе, я вообще писал каждый день. Нет, если быть до конца честным, то каждый день я не писал, а писал иногда впрок, но на каждом письме стояли даты, по которым можно было проверять календарь.

И это была не прихоть родителей, это было мое желание. Разумеется, писать письма на каждый день и так, чтобы они были содержательными, у меня не получалось, но все равно письма мои были информационными. Ну, а как считать, если я на одной странице вверху писал: "Здравствуйте, дорогие... , - а на обороте внизу ставил дату и - "Целую. Я". Во всяком случае я так считал. Вот, к примеру, а такое было и не раз, я отправляю конверт с чистым листом бумаги. Я рассуждал так: родители получат такое письмо, и мама сразу начнет ворчать и причитать, а батя объяснит ей: "Раз подписал конверт и опустил его в почтовый ящик, значит, он помнит о нас, но он очень занят учебой, и у него нет времени писать тебе, Шура (мама - Александра Михайловна), всякую ерунду: Ты лучше собери ему посылку, кураги и восточных сладостей. А я завтра отправлю". Я вспоминаю, что после таких писем регулярно получал посылку и внеочередной денежный перевод, причем телеграфный. Это батя из заначки своей выделял мне "для поддержки штанов".

Но я писал и дядькам, и тетушкам письма. И друзьям обязательно. Особенно я любил писать письма Петьке Козлову в Томск, когда он после четвертого курса, вместе с Валерой Кайгородовым перевелся на военно-медицинский факультет Томского мединститута. Петру я описывал жизнь нашей группы, свои мысли по любому поводу, посылал вырезки из газеты "Кузбасс". Петька на все письма отвечал. Он заострял некоторые вопросы. Давал оценки каким-либо событиям. Вот как я мог утаить от него такой случай из жизни нашей группы? Дело было поздней осенью или ранней зимой 1970 года. Не помню, по какому поводу наша группа сидела в ресторане "Кузбасс". Практически все присутствовали.

Мы ничем не отличались от окружающей публики, были в той же кондиции, и лихо отплясывали и "Семь сорок", и под "Конфетки-бараночки" тоже не сидели в углу. И тут я вижу: через дверь, что из гостиницы, заходят четверо и среди них Джордже Марьянович. В те времена эта югославская звезда был очень популярен в Советском Союзе, и особенно в Кемерово, поскольку говорили, что его жена родом из Кемерово. Так вот я увидел и обалдел. Те четверо сели за столик справа от эстрады, в самом углу, и из-за колон их в общем-то и видно не было. Но я уже сообщил своим, что Марьянович в кабаке! И мы с Женькой Ромашовым пошли к ним за столик. Зачем? Кто нас там ждал? О чем мы собирались с ними говорить? Да нас эти вопросы в общем-то и не волновали. По дороге к тому столику Евгений прихватил с чьего-то столика коробку конфет, только и сказав хозяевам: "Марьяновичу", и те безропотно отдали коробку.

А мои ноги вдруг повернули на эстраду, благо меня оркестранты знали и дали мне микрофон, а уж я в него: "Друзья, внимание, среди нас находится Джордже Марьянович! Попросим его спеть нам!" Зал разразился аплодисментами, да нет, то были овации. Кто-то скандировал: "Джордже, Джордже". И, представляете, Марьянович вышел к микрофону, а зал начал даже реветь. Джордже дождался, когда зал успокоится и поблагодарил всех за прием, но петь категорически отказался, так как устал после перелета. Пригласил всех на концерт в филармонию и ушел на свое место в углу. Евгений с позаимствованной коробкой, мол, что делать, "не уважает...". Но мы с Женей все-таки подошли еще и к их столику. Я беру у Женьки конфеты, вручаю Марьяновичу и прошу автограф. Джордж достает ручку и спрашивает, где расписаться. Я ему подталкиваю коробку, а он смеется: "Так это нам или вам?", а сам уже расписался на углу коробки. И только тут я врубился, что балбес. Извинился, достал из кармана рубль, новый такой, желтенький и даю ему, и он на нем расписывается.

Как уж я расписывал Петьке в мельчайших подробностях все, что происходило в тот раз! И какой мне вопрос задал Петр? Вот и вы думаете об этом же, уверен. Петька спросил: "А где автограф-то?". Да это был вопрос и для меня на следующий день. После банкета Евгений уговорил меня ехать в общагу, вдвоем веселей. И мы на такси от "Кузбасса" за два рубля с Женькой доехали до общаги. И как я искал наутро тот рупь с автографом, это было похлеще, чем цунами в Японии. Да, мы с Женей перевернули вверх дном всю комнату в общаге. И не нашли заветный рубль. И только тогда мы поняли, что отдали его таксисту, когда ехали вчера из ресторана. Да, мы нашли того водителя такси. Оказался нормальный мужик. Вник в проблему, но, куда он дел тот рубль, он не знал и не помнил: может быть, отдал пассажиру на сдачу, может, сдал в кассу, может, отдал жене, прошло ведь два дня, пока мы его нашли.

А еще я покупал в разных городах, где бывал, почтовые наборы. В набор входили двенадцать конвертов, причем нестандартных размеров, самых разных цветов и форм. И двенадцать листков бумаги. На эти конверты я покупал художественные марки, и они, письма, выглядели очень эффектно и отличались от обычных конвертов. А марки художественные, если берешь их либо серией, либо блоком, продавались с полями чистой белой бумаги, с клеем, как на марке, с обратной стороны. От самих марок эти поля были отделены мелкой перфорацией.

И вот однажды сидим на лекции. Я, как обычно, пишу письма. В тот раз именно Петру и писал. Помню конверт был длинный, как сейчас конверты выглядят, но уже и от этого казался еще длиннее. Конверт был цвета песка в пустыне. Когда я достал марки, чтоб наклеить, Ваграм Агаджанян, который сидел рядом, предложил: "А давай нарисуем марку, вон поля какие широкие". Я, не задумываясь, согласился. Стали обсуждать тематику марки, да так увлеклись, что нам сделали замечание. Остановились на теме "ответ агрессору".

С правой стороны Ваграм нарисовал египетские пирамиды и сфинкса. Вы знаете, Ваграм очень прилично рисовал, у него были даже отличные работы, написанные маслом. Продолжаю про марку: с левой стороны танк, а из дула вроде выстрел. Поверху справа налево вытянутая рука с огромной дулей и подпись: "Ответ агрессору". Так мы с Ваграмом выразили наш гражданский протест на захватническую войну Израиля против соседей: Сирии, Египта и Ливана в 1967 году. Да, конечно же Ваграм написал "Почта СССР" и номинал "10 коп." Это была стоимость заказного письма. Уточняю, марку Ваграм нарисовал шариковой пятицветной ручкой, тогда такие ручки были в моде.
И что вы думаете? Я приклеиваю эту марку на конверт письма Петру Козлову. А после лекции мы идем с ним на почтамт и подаем в окошечко приема заказной корреспонденции. Приемщица без слов шлепает на конверт длинный прямоугольный штамп и пишет номер письма и круглым почтовым штампом гасит марку на конверте, а сам конверт - в общую кучу. А нам выписывает квитанцию, и мы слышим фирменное: "Следующий".

Вот так и происходит подделка государственных знаков. Помните в "Джентльменах удачи" Краморов говорит: "Мой друг тоже ученый, - у него четыре класса образования, червонец так за полчаса нарисует - не отличишь от настоящего". У Ваграма уже в то время было не четыре класса, а больше, но марку почтовую он нарисовал за лекцию, и ее на главпочтамте не отличили профессионалы.

PS: Петр Козлов то письмо получил. Обратил, конечно, внимание на марку. А точнее, об этой марке знал весь военфак. Ведь там письма вручал дневальный, а дневальный был очень любопытным и болтливым, и он всем курсантам расказал, что Козлов получил "письмо с дулей в ответ агрессору".

Говорят, теперь этой марке на конверте со штампом гашения цены нет.
http://syedyshev.com/pages/studliferem.php?esse=51#a51
29 августа 2011г.