Соседка

    
    Маша выглянула на лестничную площадку – бетонный островок с четырьмя полутёмными углами. На одной из облупившихся стен бросалась в глаза пара неприличных надписей. На полу валялись горстки газетных обрывков. Она недовольно прошептала: «Третий месяц некому лестницу промести. Безобразие». Маша на цыпочках прокралась к дверям соседей и бросила к порогу начатую пачку презервативов. Соблюдая меры предосторожности, чтобы остаться  незамеченной, она вернулась обратно и тихо прикрыла за собою двери.
    Шесть лет назад она встретилась с молодым человеком, и судьба подарила ей несколько счастливых незабываемых дней. Но он исчез так же внезапно, как и появился, словно скользнул тёплым солнечным лучиком всего на мгновение согрев её тело - от сердца до кончиков пальцев, оставив  память о себе, как раз в том месте, откуда подпитывается теплом душа. То, что было после той встречи оставалось  скучным и неинтересным сном.
    Она хорошо помнила, как почти двое суток они с подругой мчались на поезде к морю, и будто прилежные ученицы изучали пролетавшие мимо виды. Ночью состав поднялся в  покрытые лесом горы и сделал вынужденную остановку. Маша проснулась, как от глотка родниковой воды - от  прохладного насыщенного кислородом воздуха. Она вышла из купе, подошла к открытому окну в коридоре и, вдыхая неведомые доселе запахи, встала перед ним. Непонятно почему её вдруг стало переполнять чувство, что скоро с ней должно произойти что-то необыкновенное.
    Через пять минут Маша уже крепко спала на полке, а вагоны медленно покатились дальше, но память точно сфотографировала незабываемый момент.
    Подруги сошли на станции курортного городка. Она  восхищенно смотрела на стройные тёмно-зелёные кипарисы, развесистые кроны высоких пальм, остроконечные горные вершины и бесконечно голубое небо над ними.  Манила к себе бесконечная морская гладь.
   Скромная и неброская красота родины рисовалась в памяти простой и давно понятной. Маша по-своему любила зелёные холмы и вяло текущие реки, широкие поля вдоль нитей изъезженных грунтовых дорог, перелески и островки кустарников вперемешку с живописными болотцами. Но чего  стоила  поздняя затяжная осень с распутицей и грязью или зимняя метель с раздававшимися из подъездной двери при сильном ветре нечеловеческими подголосками.
    «До чего наши места  серенькие и невзрачные», - думала она, оглядывая окрестности, будто занесённые до самого горизонта пышной растительностью.
  Откуда ей было тогда знать, что любовь может  возникнуть к местам более неустроенным, принося куда больше счастья, чем броская красота. Что любить то, что по сравнению с другими местами, любить  вроде бы и не за что - часто и даёт силы жить на свете и возвышает душу. Потому что любить природу, как и человека, можно не за что-то конкретное, а иногда вопреки здравому смыслу и точному расчёту.
    Две кровати по соседству с крошечным диванчиком в белой мазанке  они сняли быстро и главное - недорого. Когда подруги вошли в доставшуюся им каморку Татьяна, откинувшись на потёртом диванчике со знанием дела произнесла:
   - Мы будем с тобою  вроде солдат из книги генералиссимуса Суворова «Наука побеждать», - как там говорил великий флотоводец?.. Или полководец?  - Она взглянула на Марию.
   Та в ответ пожала плечами:
   - По-моему, это был полководец.
   - В общем-то, это не так уж и важно, - подытожила Татьяна. - Главное: - Держи живот в голоде, голову в холоде, а ноги …, -  заканчивая фразу, она заулыбалась, - в валенках.
    Они  находились в том возрасте, когда в особом сервисе не нуждаются. В питании  обе были неприхотливы - поправляться им было не только ни к чему, но и противопоказано. Девушки  считали, что всегда должны оставаться в хорошей форме и выглядеть так, чтобы мужчины следовали за ними - незамужними и соблазнительными, как загипнотизированные кролики,  колеблясь между предложением руки и сердца или своего кошелька, а лучше и того, и другого.
    Большую часть времени  подруги проводили на пляже. Ласковые волны накатывались на берег, неся на горячий песок целебную прохладу морских глубин. По вечерам ходили на территорию санатория  пить кофе «по-турецки», который готовился  по особому рецепту в чашечках в горячем песке. Напиток получался ароматным, слегка тягучим и вязким. В  кафе под чёрным южным небом, усыпанным  многочисленными созвездиями, она и встретила Анатолия - молодого человека с красивыми голубыми глазами.
    Водную гладь окутали сумерки. Маша вслушивалась в звуки морского прибоя. Близость другой подводной жизни со скрытой от посторонних глаз великой тайной заставляла забыть о повседневной суете. Ветерок приносил на невидимых крыльях романтическое настроение.
   Анатолий с первой секунды встречи не сводил с неё глаз. Татьяна, в этот вечер особенно старательно накрашенная, с  обведёнными  синими тенями глазами пыталась перехватить его взгляд, но, в конце - концов, промолвила:
   - Нет, пожалуй, я пас. Этот красавчик-мерзавчик с тебя глаз не сводит. Влюбился, что ли?
  - Да пусть смотрит, не жалко, - деланно равнодушно произнесла Маша.
   Они допили кофе, поднялись со своих мест и прогулочным шагом двинулись вдоль набережной. Таня предложила: «Пошли на танцы что ли сходим?».
   Уходить от прохлады лёгкого морского ветерка Маше не хотелось. В глубине души она надеялась, что симпатичный парень сдвинется с насиженного места, и они с другом догонят их, но сказать об этом  постеснялась. Она с сожалением вздохнула, и словно прощаясь с подругой навеки, ответила: «Идём».
     Девушки свернули на тёмную аллею и вышли к деревянному киоску у входа на танцплощадку, чтобы купить билет. Через секунду их оглушила музыка. Маша осмотрелась - вокруг в основном были люди зрелого возраста. Танцевала она хорошо. Её тело умело передать оттенки музыкального ритма. Быстрый танец скоро закончился, и  они  с подругой отошли в сторонку, чтобы отдышаться, а заодно ещё раз как следует оглядеться.
    Неожиданно она увидела его. В душе будто забрезжил лучик солнца. Он вошёл на танцплощадку и оглядывался по сторонам. Как по заказу, полилась задушевная мелодия. Не дожидаясь мужской инициативы, Маша пригласила незнакомца на танец.
   Они закружились по площадке. Он вежливо склонил голову и спросил:
    - Давно вы здесь отдыхаете?
    Она заглянула в голубые глаза, готовая сразу же раствориться в них.
  - Уже семь дней.
   - Что-то я вас раньше не видел. Ну и как вам? Нравится здесь?
   - Отдыхать - не работать, - ответила Маша.
   - Это точно, - обрадованно вымолвил незнакомец - я вот еле-еле вырвался. -  Он представился:  - Вообще-то меня зовут Анатолий, Толя.
   - А меня вообще-то зовут Мария, Маша, - улыбнулась в ответ она.
   - Очень приятно, - слегка притягивая её к себе, сказал Толя.
   Она проследила за подругой. Татьяну пригласил мужчина в тёмно-коричневом костюме с орденскими планками на пиджаке, моложавый и подтянутый.
    Татьяна поймала  взгляд Маши и помахала рукой. Она кивнула в ответ.
   - Я здесь уже четвёртый  день, - высказался Анатолий.
   - Это много или мало?
   - И много, и мало, - как показалось Маше, уж чересчур глубокомысленно ответил он, -  да и скучновато. - Анатолий посмотрел куда-то поверх её головы.
   - Ваше настроение целиком зависит от вас.
   - От меня, - согласился Анатолий, - но я с незнакомыми людьми тяжело схожусь, особенно с незнакомками. -  Ставя этот факт себе в заслугу, молодой человек улыбнулся. - Вот если бы вы на правах старожила взяли надо мной шефство, показали бы здешние достопримечательности или может, я бы вас куда-нибудь пригласил?– Он вопросительно смотрел на Машу.
   - Я что-то не пойму, – с тенью радостного удивления, оттого что отношения, кажется, налаживаются, спросила Маша, -  так вы берете надо мной шефство или я над вами?
  Он ответил:
  - Давайте пополам.
   Она пожала плечами и проговорила, будто делая одолжение:
  - Давайте попробуем. Правда, неизвестно, как вы ещё будете себя вести?
   На этот раз она явно  лукавила, преданно  смотря в глаза объявившемуся принцу.
   - О! – не замечая её маленькой хитрости, воскликнул Толя. - Я буду вести себя хорошо!
     Оставшееся время они провели вместе. Татьяну до дома провожал моложавый кавалер,  танцевавший с нею до закрытия танцплощадки.
   Потом она со смехом рассказывала:
   - Он мне говорит: «Вы одна отдыхаете?».  - Нет, отвечаю:  - С мужем. - А он:  «Понятно, такая красивая девушка не может быть не замужем, но я его не понимаю, разве можно такую красавицу отпускать одну? А где же муж?».  - Я ему: - Дома - ждет, он не любит на танцы ходить. Ты представляешь, - возмутилась  Татьяна, делая удивлённое лицо.  - Так он полез обниматься. Старый кобель, из самого песок сыплется, а все туда же. «Я так соскушился без подруги», - прошамкала она. - Нашёл тоже подружку…. А у тебя как?
   - Целовались. Завтра  договорились встретиться, -  улыбнулась Маша.
     Она встретилась с Анатолием на следующий вечер, и на следующий тоже. Татьяна наблюдала за изменениями в поведении  близкой подруги с плохо скрываемой завистью.
   - Ты бы меня с ним познакомила, -  попросила она Машу.  - Заметив её серьёзный взгляд, она проговорила: - Я в том плане, может у него друг какой есть - вместе одной компанией бы время проводили, а?
   - Кажется, я влюбилась, - отвечала Маша, глядя на подругу полными счастья глазами. - Я честное слово, Танюша, боюсь с ним проявлять  инициативу.
   Она открывала в себе  новые ощущения - стала тщательнее следить за собой, часто меняла наряды, подбирая пусть и недорогие, но, симпатичные вещи на местных рынках. Ходила с самого утра, будто за спиною выросли крылья,  и ждала встречи с Анатолием, тот отдыхал в санатории и до обеда проходил лечебные процедуры.
    Во время одной из встреч Маша завела разговор о поиске кавалера для подруги. Анатолий выслушал её просьбу и недовольно поморщился.
   - Да нет у меня никого на примете для твоей Татьяны. Сосед по комнате староват для неё, да и в материальном плане вряд ли её устроит, а вас двоих я, пожалуй, не потяну. Ну, и сама подумай, не буду же я подходить к первому встречному и предлагать знакомство с девушкой для компании? Нам ведь и вдвоём нескучно. Так?
    Маша, с собачьей привязанностью глядя в глаза возлюбленному кивала в ответ, готовая согласиться на всё что угодно. Что ей проблемы подруги, она жила теперь в другом   измерении, в мире прекрасных, цветных снов и ярких красок, в мире, который походил на сказочное подводное царство с разнообразными и причудливыми видами.
     Пролетела ещё неделя. Она принадлежала ему без остатка, дышала с ним одним воздухом, жила его мыслями. Анатолий скоро забросил лечебные процедуры, и каждое утро дожидался её на пляже. Научившись понимать друг друга с полуслова, они загорали, купались и резвились, как дети. Раньше ничего подобного с ней не происходило - девические увлечения в счёт не шли. В ресторанчиках на побережье  их уже встречали как старых знакомых. Маша перед отъездом к морю считала каждую копейку, откладывая и экономя на всём - на чём можно сэкономить. Сейчас она забыла на время про существование денег - Толя щедро оплачивал расходы на обеды, ужины и развлечения.
    Она на всю жизнь запомнила поездку в один из самых дорогих ресторанов. В книге отзывов, для посетителей Анатолий написал с юмором: «Здесь были Маша и Толя из Муходранска и классно перекусили». Они нашли  в книге запись патриарха Московского и всея Руси, лаконичную и точную: «Красота божественная – цены баснословные».
   Автомобиль  мчался  по высокогорному серпантину с большой скоростью. Водитель был из местных. Словно закалённый суровой жизнью горный архар,  он поглядывал на неё, как на пугливую козочку.               
   Маша с часто бьющимся сердцем наблюдала, как внизу с каждым витком дороги уменьшаются в размерах  дома до размеров  спичечных коробков. Человеческие фигуры напоминали сказочных гномиков. Жутко и страшно интересно было на это смотреть, особенно когда высокая скорость сочеталась  с крутыми  поворотами у края обрывистых скал. Ощущение близкой опасности заставляло Машу лучше понимать людей, обожавших риск. Под рукою она чувствовала сильный локоть Анатолия, и от этой  близости  страхи улетучивались или прятались в самые отдалённые уголки души.
    Они остановились у площадки, высеченной прямо в скале. Столиками служили большие камни с идеально отполированной поверхностью. Играла проникновенная живая музыка. Звенели струны электрогитар. Кружил голову горный воздух и притягивал к себе взгляд Толи. На столе из камня в хрустальных бокалах искрилось тёмно-красное виноградное вино. С отвесных стен спускались  вьющиеся травянистые растения.
   Дни полные счастья и удовольствий летели быстрее чаек  над морской гладью. Когда  до её отъезда оставалось всего два дня, и они лежали у него в номере, он неожиданно произнёс:
   - Ты знаешь, Машенька, а я ведь женат, - правда,  тут же добавив: - Но для нас с тобой все это не имеет теперь никакого значения. Мне нужна такая, как ты. – Он припал к её губам.
    Она приняла его даже после такого признания.
   Татьяна проводила почти всё время в одиночестве, так некого и не встретив.  Всё как ей казалось, в случайных курортных знакомых было не так как надо. То старые и плюгавенькие, то молодые, но безденежные.
    Она положила перед Машей билеты на обратную дорогу.
 - Ты домой собираешься ехать?
     Маша, посмотрела на подругу широко открытыми глазами.
 - Собираюсь, но до конца  не уверена…
    Во взгляде Татьяны читалась то ли с грусть,  замешанная на женской зависти, то ли  зависть, замешанная на женской грусти.
  - Везёт же тебе. Ничего не видишь вокруг кроме своего Толика. Не зря видно говорят, что любовь зла…, - не договорив фразу, Татьяна  выразительно посмотрела на неё.
    Маша засмеялась и закончила за неё:
   - Полюбишь и козла?
   - Да нет, это я  к слову. Может, к твоему кадру это не относится. – Таня опустила глаза и тут же ехидно добавила: -  Несмотря на то, что он женат.
     Маша, пожав плечами ответила:
    - «Может» или не «может». Мне все равно. У меня в голове совсем другое – говорят курортные романы такие недолговечные?
     - Да мало ли что болтают. Ты любишь его? – спросила Татьяна.
    Она, не секунды не колеблясь, твердо сказала:
   - Да!
   - А он тебя?
   - И он тоже, - уверенно подтвердила Маша.
   - Чего же вам ещё надо?
      Ей было ничего и не надо. Лишь бы любимый человек находился  рядом, видеть его улыбку, тонуть в голубых глазах, чувствовать на себе прикосновение сильных рук, умевших  временами  быть такими нежными,  и не думать с ним о завтрашнем дне.
   Они долго стояли  возле поезда. Маша плакала, нисколько не стесняясь своих  слёз. Она протянула сложенный вдвое листочек с почтовым адресом.
   - Ты мне напишешь?
   - Обязательно, - ответил Толя, пряча листок в задний карман брюк. Он взял её пальцы в свои ладони. - Я обязательно тебе напишу. Мне только надо уладить  семейные проблемы.
      Она молча кивала в ответ…. и слёзы катились по щекам…
 …  Мимо летели неухоженные полустанки и обкошенные поля. Томительная дорога домой навевала печаль. Немного  отвлекала и успокаивала  частая дробь под вагонами, которые покачивались из стороны в сторону, словно подвыпившие путники, а может  это она хмелела от воспоминаний.
    Первое время Маша по два, три  раза на день бегала к почтовому ящику. Но прошла неделя, другая, месяц, второй ….
    После пышной природы  Кавказа не хотелось лишний раз выходить на улицу, чтобы не видеть низкие, покрытые толстым слоем пыли кустики у подъезда, невзрачные блеклые домики вокруг.
     Она все реже и реже заглядывала в почтовый ящик. Часто присаживалась у окна с грустными мыслями. «Мне двадцать четыре, жизнь почти прожита. Любовь прошла, как сон в летнюю ночь. Этот гад даже письмо не прислал!  - возмущалась она и тут же думала: - Да ничего не надо - лучше бы больше не напоминал о себе, подлец».
    Она звонила Татьяне и делилась с ней переживаниями, та ей сочувствовала и участливо произносила:
  - Все мужики одинаковые. Кобели одно слово. 
    Душа, ещё недавно наполненная радостью, посерела и обезлюдела точно так же, как  недавно наполненная солнечным светом и зеленью улица.
  Она сильно страдала, размышляя о том, что её возлюбленный  может принадлежать кому-то другому. Время от времени  в ней закипала волна злости и обида на всех без исключения мужчин.  Иногда Маша  думала, что с ним могло что-то случиться, но верилось в это мало.
    Шло время... Боль, обида, злость, ревность, словно пригоршни песка, брошенные в воду полноводной реки, ушли, улеглись где-то на донышке сердца. Остался неприятный осадок и неприязнь к физически более сильной, половине человечества.
     Не раз  и не два с ней пытались завести знакомство, но Маша обрывала попытки ухажеров далеко не женской грубостью или презрительным взглядом. «Всем им одного и
того же надо», - повторяла она расхожую фразу, сама впрочем думая также. Но новых страданий ей не хотелось.
    Вечно так продолжаться не могло. В Управление лесного хозяйства, где она работала бухгалтером, пришёл новый водитель - молодой, чернявый паренёк, по своему внешнему виду - прямая противоположность Анатолию. Настойчивость молодого человека принесла свои плоды, и она позволила близкие отношения. Устраивать свадьбу они не захотели, больше всего, конечно, она. Скромно зарегистрировались в районном  загсе. Поселились молодожёны в её квартире. Ни о каких детях она слышать не захотела. «Всё - живу только для себя», - вывела  Маша новое кредо. Однако совместная  жизнь в браке пошла серо и безлико. Даже спустя годы воспоминания об этом оставались самыми обыденными, а порою и неприятными.
    Поначалу Виталий и Маша выглядели вполне счастливой семейной парой. Продолжалось это ровно до тех пор, пока они были чем-то интересны друг другу. Скоро её начали тяготить обязанности по уборке, стирке, готовке. Зазвучали необоснованные претензии и с его стороны: «Почему поздно вернулась? С кем задержалась?». Она всё чаще и чаще сравнивала мужа с Анатолием, и сравнение оборачивалось не в пользу супруга. Щедрость Толи в ресторанах курортного городка никак не походила на напряженную атмосферу в семье из-за постоянного недостатка денег. Виталик не мог позволить себе приобрести для жены любую мало-мальски стоящую вещь, не говоря о мехах и драгоценностях. Все на её взгляд было не как у людей.
   Так они и зажили от мелкой ссоры до крупного скандала, как два бойца на ринге, одинаково подготовленные к поединку. Перемирия со временем становились всё короче и короче. Семейная  жизнь, как и любое непростое дело, требует полной самоотдачи, способностей и терпения, большого таланта ну, и хотя бы  немного любви. Ни того, ни другого, ни тем более третьего у них не было, а купить на первый взгляд такие общеизвестные качества в магазине или с рук пока никому не удавалось.
     Как-то она вернулась с работы раньше обычного, и застала  Виталика в общей постели с молоденькой девушкой на вид не старше восемнадцати лет. Маша не удивилась и не возмутилась - всё давно шло к этому. Она не стала поднимать шум, устраивать сцену, а вышла на кухню и присела на любимое место у окна. Девушка быстро оделась и шмыгнула за дверь. Виталий, зная характер Маши, торопливо собрал вещи. Он потоптался в прихожей, чтобы привлечь  к себе её внимание. Если бы подошёл сам и попросил извинение, она ещё могла бы подумать, стоит прощать или нет. Но, Виталик ушёл, ни сказав, ни слова. Он позвонил на следующий день.
   - Маша, привет, это я, - Виталик говорил с ней  таким тоном, будто ничего и не случилось.
   - Что надо?! – спросила она грубо, будто ей в общественном транспорте наступили на ногу.
      Он  уже робко произнёс:
    - Я решил подать на развод. Как будут готовы документы - сообщу.
    - Хорошо, я рада, -  Маша тут же оборвала разговор.
     Это был их последний разговор, не считая встречи после окончания короткого судебного процесса. После вердикта судьи, она, выходя из зала, собрала во рту как можно больше слюны и, уловив момент, плюнула ему в лицо, а затем, молча и гордо ушла в  противоположную сторону.  Вслед он выкрикнул что-то оскорбительное.
     После развода на мужское невнимание  Маша пожаловаться не могла, но второй раз выходить замуж без любви посчитала делом рискованным. Она решила, что у неё уже
никогда не будет замирать сердце в предчувствии долгожданных свиданий и влюбленно сиять глаза при встрече с любимым человеком. Уязвленное самолюбие тоже не давало
покоя. В очередной раз от неё так легко отвернулись. Страх и нежелание пройти через испытание болью, словно замкнули сердце на надёжный замочек, а ключ она решила спрятать даже от себя самой.
    Поблизости с её домом открылся ночной бар. Она стала в нём частым и желанным гостем. Зеркальные витрины, заставленные импортными бутылками с красивыми и яркими этикетками, радовали взгляд. Приятная музыка, большой аквариум посредине зала - всё  располагало к отдыху и чем-то пусть и отдаленно напоминало обстановку курортного городка, где она получала настоящее удовольствие от жизни.
   Маша приходила с работы, делала домашние дела, а вечером приводила  себя в порядок, одеваясь с таким расчетом, чтобы подчеркнуть наиболее привлекательные формы своего тела, звонила подругам по новой разведённой жизни, и они шли в ночное заведение. Деньги Маша почти не тратила.
   Всегда находился доброволец, чтобы подсесть  к ним за столик, ей оставалось делать вид, что она слушает собеседника и посмеиваться над пошловатыми остротами, до тех пор, пока тот не входил в раж и не угощал на славу.
    Кое - кого из случайных знакомых она приводила к себе. Денег не брала, ну,  разве что иногда занимала в долг без отдачи. В баре Машу ценили за умение раскручивать  клиентов. По договоренности с персоналом она время от времени получала проценты.
    Жизнь, будто острое лезвие обстоятельств, рассекла судьбу на два этапа: наивной, безумно влюбленной девочки и опытной женщины.
    Два года после развода с Виталиком пролетели чуть ли не со скоростью света. Однажды она вернулась с работы и услышала странный шум на лестнице. Маша посмотрела в глазок.
    Перед дверью соседней квартиры, которая долго пустовала, она увидела молодого мужчину -  русые волосы, круглое лицо, голубые глаза. Сердце замерло. Анатолий держал в руке несуразный узел и пытался вставить ключ в замочную скважину.
    Вначале она не могла поверить собственным глазам, но он почти не изменился, только раздобрел и обзавёлся небольшим животиком. На мгновение в душе как когда-то,  словно вспыхнул лучик света...
    Маша резко повернула дверную ручку и тут же замерла, услышав снизу от подъездной двери молодой женский голос:
   - Толечка, спустись, пожалуйста, и проследи за разгрузкой!
     Толя, наконец,  открыл дверь, занёс узел и бросился  выполнять указание.
     На следующий день они столкнулись на лестнице. Он летел навстречу, перешагивая сразу через две ступеньки.
   - Толя, - негромко сказала Маша. - Что же ты не здороваешься?
   - Маша! Ты?! – удивлённо спросил он. – Здравствуй. Но откуда...
    Ей показалось, что он  даже побледнел.   
   - Вот мы теперь с тобой соседи, - сказала она, не дав ему договорить.
   - Ты здесь живёшь?
    - Я здесь живу уже много лет. А ты как здесь оказался?
    - Я… родители Валентины. Моей жены, - уточнил Анатолий. - После свадьбы купили нам квартиру в этом доме…
     Она снова оборвала его:
    - И давно ты женат?
   - Около года. Мы жили в Туле. Не помню, говорил я тебе или нет? Я работал в конструкторском бюро. Его закрыли. Вот переехали сюда. Поближе к родителям жены.
А ты, оказывается, тоже отсюда? -  Он внимательно смотрел на неё.
   - Я тоже отсюда, -  ответила Маша. - Я ведь оставляла тебе свой адрес?
     Лицо Анатолия покрыл легкий румянец.
   - Да я его потерял где-то… Случайно…
  - Случайно, -  ехидно сказала она. -  Шесть лет назад ты мне говорил, что женат? Не помнишь? Тоже случайно говорил?
    Анатолий уже оправился от неожиданной встречи и заговорил  не менее решительно, чем она:
 - Слушай, дорогая, давай сразу расставим все точки над «и». Всё, что между нами произошло - давно в прошлом. Да, я тогда не был женат. Соврал, чтобы тебе было легче со мной расставаться. Надеюсь, ты понимаешь, что курортные романы нельзя принимать всерьёз? Отдохнули, расслабились… Доставили друг другу удовольствие…
  - Каждому своё, - многозначительно проговорила она.
  - Не готов я был в то время  к семейной жизни. Давай останемся хорошими друзьями, - предложил он с улыбкой.
   - У тебя это получится?
   - И у тебя, и у меня нет выбора. Я надеюсь, ты хотя бы это понимаешь? – сказал он, мягко опуская свою ладонь на её плечо.
   Маша, освобождаясь, сделала резкое движение плечом, окинула сердитым взглядом Анатолия  и, ничего не ответив, начала быстро спускаться.
    Почти каждый вечер парочка проходила под окнами её квартиры, обмениваясь улыбками и поцелуйчиками. Она внимательно оглядывала  избранницу Анатолия и недоуменно говорила себе: «Худенькая, глазастенькая, кожа да кости. И чего он в ней только нашел? Прямо пучеглазка какая-то. Чем же она лучше меня? Разве что молодая и глупая или в постели чудеса вытворяет?»
   Мимо него Маша всегда проходила с независимым видом. Но он на её поведение никак не реагировал. Правда, всегда здоровался первый, торопливо бросая: «Привет».  Иногда, особенно когда шёл с супругой, вежливо говорил: «Здравствуйте». Она отвечала на приветствие хмуро и не глядя в глаза.
    В стене, которая разделяла две квартиры, Маша нашла место, где хорошо слышались голоса соседей, и попросила одного из знакомых уменьшить толщину стены, якобы под зеркало. Знакомый с трудом понял, что от него требуется, но сделал всё, как она хотела. Дом был старый, перегородки некапитальные, так что скоро она могла вволю наслаждаться, подслушивая разговоры  новых соседей.
    - Валюша, что у нас на обед? - спрашивал мужской голос.
   - Суп, пельмени, компот, - отвечала девушка.
   - У меня всего двадцать минут, милая, если можно, давай быстрее, а то сегодня шеф на месте - опаздывать никак нельзя, - произносил тот же голос.
   «Чтоб ты подавился», - говорила Маша в тот момент, когда Валя желала мужу
приятного аппетита.
   Осевшая в ней обида спустя годы всколыхнулась. Прежнее чувство к Анатолию, как она не старалась, не возвращалось, а это порой  злило даже больше, чем его брак. Оставаться равнодушной к чужому счастью Маша никак не могла. Она рассчитала время прихода Толи на обед и стала названивать в эти часы по телефону. По вечерам, по дороге с работы, звонила из телефона-автомата. Номер прежних соседей молодожёны менять не стали. Маша дожидалась привычного: «Алло». - И  вешала трубку.
   Подговорила бывшего приятеля позвонить  пару раз соседям ближе к ночи. К телефону всегда подходил Анатолий – друг говорил: «Извините, ошибся номером».
    У соседей ещё ничего не происходило, но ей  начинала нравиться эта игра. Жить становилось куда интереснее.
     Однажды  к ним приехала мать Анатолия. Маше удалось перехватить её на улице.
   - Молодых приезжали проведать? – поинтересовалась она.
   - Да, переживаем, - отвечала  женщина.
   - Надо, надо, - одобрительно отозвалась Маша. - А то он у вас исхудал весь.
   - Так ведь любовь у них, - с улыбкой ответила женщина.
     Толя действительно похудел, но, скорее всего, это было связано с частыми разъездами и командировками.
    Ответ его мамы про любовь сильно разозлил Машу. Хорошо наслышанная об отношениях матерей с женами своих сыновей,  она не теряла надежду, что свекровь  обязательно выскажется по поводу её намеков, и лучше всего, если ему самому.
     Дело дошло до того, что перед приходом Анатолия  с работы она сунула  под дверь квартиры соседей записку:

                Валя!

  Жди моего звонка, когда твой уйдет.

                Виктор


     Сосед, как обычно, пришёл на обед. Маша прижалась ухом к стене.
   - Валя, это что за записка? –  спросил Толя.
   - Не знаю, - удивлённо ответила та, глядя на листочек бумаги со словами, написанными размашистым мужским почерком.
   - Тебе пишут записку, а ты не знаешь?
   - Что это за допрос? Мне некому писать, кроме тебя.
   - А что это за постоянные звонки по телефону?
   - Да откуда же я знаю?
   - Ты не знаешь? – спросил он. Ей было слышно, как Толя, не разуваясь, прошёлся по квартире. - А когда тебя на машине неделю назад до дома подвозили двое парней - ты тоже не знаешь?
   Маша за стеной злорадно потирала руки: «Это как нельзя кстати!»
   - Отстань  от меня со своими глупостями. Мне неприятно выслушивать твои беспочвенные подозрения. Я на такси приехала.
   - Это, по-твоему, беспочвенные подозрения? – спросил Анатолий, тряся перед её лицом запиской.
   - Да откуда-же я знаю, как она попала к тебе?
   - Как она ко мне попала, ты, может, и не знаешь, а вот кто написал, очевидно, знаешь? Это что за Виктор?
   - Да не знаю я ничего! – уже в истерике выкрикнула она.
   - Откуда же тебе знать – такой несчастной. Мне все ясно. Будем расставаться, - сказал он и, бросив на неё возмущённый взгляд, ушел, хлопнув дверью.
   По улице  он почти бежал. Анатолий впервые за пусть и недолгую совместную жизнь, ушёл из дома со скандалом. Он пытался собраться с мыслями, даже в чём-то оправдать молодую жену, но у него ничего не получалось. Представляя себе, что  Валя могла  быть с кем-то другим, он ещё больше распалялся. По пути зашёл в кафе, где безо всякого аппетита перекусил. Толя глотал непрожеванные куски просто из-за необходимости подкрепиться, не чувствуя  ни вкуса пищи, ни привкуса приправ. Так, в отвратительном настроении он и поехал на работу.
    Остаток рабочего дня Анатолий провёл как в тумане. Сухо простился с коллегами по коммерческому отделу, куда  на днях перевёлся из отдела снабжения, чтобы сократить количество командировок.
   По дороге к дому ноги занесли его в рюмочную. Вдыхая спёртый запах закусочной, он пробежал взглядом по лицам посетителей, будто покусанных пчёлами. Заказал сто граммов водки и бутерброд с колбасой. Потом еще сто, потом сто пятьдесят… Опрокидывая стопку за стопкой, Анатолию казалось, что он остаётся абсолютно трезвым, и голова соображает чётко. Но когда вышел на улицу, его повело  из стороны в сторону.
    В дверь своей квартиры он позвонил поздно ночью. Взгляд скользнул по порогу и упал на презервативы. Он поднял пачку. Она была надорвана,  одного в ней явно не хватало. Комок обиды и жгучей неприязни подступил к горлу.
    Валентина открыла дверь. Анатолий, не сказав ни слова, прошёл мимо неё и присел на кухне.
   - Ты что, выпил? –  встревоженно спросила Валя.
  -  А что, не было повода?
   - И какой же у тебя повод?
     Толя  бросил на стол пачку и невесело усмехнулся.
   - А вот и повод.
   - Откуда это у тебя? Зачем ты их носишь с собой? – удивлённо спросила она.
   - Откуда?! – позеленев от бешенства, воскликнул Анатолий. -  Зачем ношу с собой? Да ты просто свинья!
  - Да ты сам свинья! К тому же, ещё и сильно пьяная…  -  отреагировала Валя.
  - Я свинья?! –  возмущённо произнёс он и, вскочив,  дал ей пощечину. Она тут же заплакала и выбежала из кухни. В спальне упала на кровать, содрогаясь от рыданий:
   - За что? За что мне такое наказание?
   Толя вошел следом и осмотрел комнату. Зачем-то заглянул в шифоньер. Пьяно  покачиваясь, он пробормотал:
   - За что? Она не знает, за что? Строит из себя…
    На следующее утро Анатолий проснулся разбитый глубоким похмельем, с  физиономией, которая походила на белую простыню, после отжима в стиральной машине. Сильно болела голова. Плохо помня, что произошло накануне, он постучал рукой по месту рядом с собой, посмотрел вниз и увидел, что Валя лежит на матраце, на полу.
    Он поднялся и медленно побрёл в ванную. Холодная вода хорошо взбодрила.
   Из кармана брюк выпала  злосчастная пачка, и по сердцу волной прокатилась нестерпимая жгучая тоска.
  - Как ты могла? Как могла? Прикинется бедной овечкой:  «Что ты будешь на ужин? Давай сходим погуляем, подышим свежим воздухом». - Ага, - передразнил он Валю, - подышали, нагулялись…
   Он оделся и пошёл к двери.  Валентина, лежа на матраце, продолжала смотреть на него широко открытыми глазами.
     - Не боись, не трону, -  усмехнувшись, проговорил Анатолий. «Хорошо, что сегодня воскресенье…  не надо на работу идти», - пронеслось у него в голове.
    Маша проснулась с первыми лучами солнца и выглянула в окно.
   Воздух был прозрачный, как вымытое стекло. Дома, точно нарисованные  безымянным автором, стояли со строго очерченными контурами. Даже от тех неярких красок, которыми бывает расцвечен городской пейзаж, душа наполнялась необъяснимой радостью.
   Маша сладко потянулась: «Интересно, как там соседи?» Своей цели она, кажется, добилась. Но вид за окном сегодня отчего-то доставлял большее удовольствие, чем успешная интрига. Солнечные лучи падали на оконное стекло, а на кухонной стене весело плясали ярко-желтые зайчики. По сердцу прокатилась томительная и глубокая грусть по чему-то тёплому и давно забытому.
    «Откуда это во мне?» - удивилась себе Маша.
     Она  подошла к дверному глазку и посмотрела на дверь квартиры напротив. Там жила семейная пара постарше.
   «Может этими заняться? Сосед меня без комплимента никогда мимо себя не пропустит. Здесь всё может быть значительно проще», - шуткой потешила она собственное самолюбие.
   После наблюдения за лестничной клеткой она вышла в прихожую и приложила ухо к стене. Не услышав ничего любопытного, прошла в комнату и взялась  за уборку. Взгляд случайно упал на фотографию в деревянной рамочке, где они с Татьяной стоят на пляже. За ними простиралась далекая безбрежная гладь. На неё вдруг пахнуло лёгким морским бризом, нахлынули воспоминания о том счастливом периоде  жизни, забытой  вере в любимого человека. Мысли о первом бескорыстном чувстве  вызвали на лице улыбку: «Какая я всё-таки наивная была тогда… Но счастливая… Всё  словно приснилось…»
     Она услышала, как громко хлопнула дверь в соседней квартире. Неожиданно Маша накинула на плечи халатик и, на ходу застегивая пуговицы, выскочила на лестничную площадку.
    - Толя! Подожди! –  крикнула она.  Маша догнала Анатолия и, путаясь и сбиваясь, заговорила: - Я п-о-нимаешь… смот-рела, как вы об-нимаетесь, целуетесь. А мне… Ну, по-нимаешь… тяже-ло… было…
   Он посмотрел на её блеклые глаза, маленький вздёрнутый носик, рыжие короткие волосы, на халатик с кокетливо не застегнутой последней пуговицей.
   - Так это ты?!
     Маша кивнула.
   - Дрянь, - тихо и совсем не зло проронил Анатолий. Во взгляде читалось столько разочарования и боли, что она отшатнулась, как от удара.
   Он резко шагнул к своей квартире. Забежал в спальную комнату. Перед зеркалом стояла заплаканная жена. Толя упал перед ней на колени.
   - Валя, прости меня?!
   Та посмотрела на него припухшими глазами, и что-то заставило её произнести:
  - Ладно… Прощаю…
  Маша вернулась к себе, села у окна и горько разрыдалась. Так до конца и не поняв – что случилось с ней, с её соседями. Почему и для чего что-то подобное происходит со всеми нами?