Из книги - Лагерная пыль - 2001 год

НЕ  СЛАБОСТЬ

Весёлая песенность чести
на странном безветрии лет.
"Не хочется в Души к вам лезти!" –
сказал нам однажды Поэт,
и крикнул надрывно в пространство:
– В стране я любимый изгой,
любитель печали и странствий,
я время сгибаю дугой
в просторе заученных строчек,
записанных в памяти фраз
с набором безнравственных точек,
просыпанных манной на вас
Поэтом гулящей свободы
на лоне бессмысленных дней,
где снова кочуют народы,
моих погоняют коней
не крайне завистливых с рентой
невежеств на взгорье мечты,
что стелется чёрною лентой,
сжигая печалью мосты
в осенней тревоге сомнений
на паперти странной судьбы.
Опять из отверженных гений
идёт по дороге борьбы
с нелепостью высшего света –
себя восхвалять у черты.
Дозволенность губит Поэта
в тисках, не в упрек, простоты,
в которой скрывается радость
от слова печатной строки.
Но это, конечно, не слабость,
а признак всесилья тоски.


ПОЯКШАЙТЕСЬ

Приглашаю на собранье
бизнесменов всех мастей.
Поякшаясь с этой сранью
полных мыслей и идей,
вы поймёте, глядя в оба,
надо творчеству помочь –
создадим структуру ОПА,
и сомненья ваши прочь
улетучатся, а слово
зазвучит на весь Алтай,
хоть оно, увы, не ново.
Но новее нет, ты знай!
Дом построим и заправки,
книги станем издавать.
А пока что для затравки
надо вам голосовать
за создание структуры
с новым качеством труда,
чтобы крылья у культуры
не свисали никогда.


ПО  ПОВОДУ

Задумчивость леса и поля
волнует печалью сердца.
Пугает прозрачность и воля,
и тяжесть унынья, свинца
разлитого плотным туманом
в предутренний час до зари,
пугает вторичным обманом
нелепость в безмолвье горит.
И, кажется, Мир беспросветен...
По золоту листьев иду
в далёкую даль в перепетом
беспамятно старом году,
где вновь негодуют метели
и пурги, взвихряясь, стоят,
как будто на взлёте вспотели,
как будто бы выпили яд
бессмысленной жизни в эпоху
красивой застойности лет
завидует в ярости лоху
достойный упадка Поэт,
увязший в неглупых сравненьях,
в метафорах буден в пургу,
в нависших в пространстве мгновеньях,
впечатанных крепко в строку
невинных моих размышлений
по поводу... опа! тут сбой
в пустых, будто смех, умилений,
довольства суровой судьбой
не выпавшей, данной от Бога –
идти наугад... Под луной
моя пролегает дорога,
и нету мне в жизни иной.


ПОВТОРЯЮТСЯ

Догадаться всё же можно:
отчего и почему
стал я в жизни осторожным,
и не лаю на луну
от тоски, да и от счастья.
Но иду по полю вдаль
безответного ненастья.
Мне себя в себе не жаль.
Повторяются столетья,
повторяются года.
Надо мной свистящей плетью
просвистела днём звезда...
и упала в отраженье
на пруду застойных лет,
словно грусти отторженье.
На неё запретов нет
в этом Мире беспокойства
и торжественности дней
независимого свойства
на околице полей
перламутровые всходы
на заснеженных полях
в день печали и свободы
с новой радостью в стихах.


МАЛО  ОТВАГИ
Ни о чем я не жалею,
ни о чем я не грущу.
Но Поэзии аллею
много лет уже ищу:
попадаются овраги
перелески и леса,
мало всё-таки отваги
не без скрипа колеса,
прокатившегося ночью
по судьбе моей врасплох
на меня был нож заточен...
Просчитался скоморох,
не артист, статист паршивый
полиглот от туеска –
кот безнравственно плешивый.
Но как водится тоска
нам поведала о чести.
На заборе круг луны
припечатан грустью мести,
состояньем тишины.


СВИНЦОВИСТОСТЬ

Осенняя грусть за окошком
звенит золотистым листом.
Под золотом вьётся дорожка,
и прячется миг под кустом
серебряных веток под утро,
подернутых инеем трав,
и словно бы белая юрта
копна серебрится... Упав,
снежок источает прохладу
свинцовистость туч, облаков.
Поэт всё гуляет по саду,
где много созрело стихов.
Записывать надо, но нету
пера под рукой у него.
И грустно бывает Поэту,
он в мыслях опять далеко
в межзвёздном пространстве свободно
летит от звезды до звезды
со строчкой своею сверхмодной...
Ведёт рысака под уздцы –
Пегаса по звёздным долинам,
он пьёт аромат тишины.
И в небе задумчиво синем,
где нету печальной луны
полощутся звёздные флаги.
Застывшие в лужах листы,
как будто бы вымыли драги
их... Души печально чисты.


ПОВЯЗАНЫ

В берёзовом вальсе осеннем
кружится листва в тишине
прозрачности лёгких мгновений
с клеймом навсегда на спине
впечатанной краской изгоя,
незнающим лёгких дорог.
Но выйти ему из запоя
Поэт беспечальный не смог.
И всё остаётся как прежде.
На всём онеменья печать.
Поэта ругают невежды.
Изгоя – отчизна. И мать,
ушедшая рано из жизни,
не видит печальный успех.
Так много в глазах укоризны.
Повсюду мне слышится смех
с сарказмом и просто с издёвкой.
Туманом объята Земля.
Повязаны будни верёвкой,
опущены в грусти крыла.
Изгой не торопит событий,
навстречу идёт не спеша
по тихой тропинке наитий,
страдая, ликует Душа.


ТЯГУЧЕ

Безнравственность старых ошибок
меня удручает, но я
иду по печали улыбок,
Душа отдыхает моя
на склоне в закате мгновений,
освистанных пробой пера.
Так много знакомых явлений,
которые носят ветра
по Свету осеннего буйства,
на фоне смирительных лет,
где ластится, липнет холуйство,
и плачет в сомненьях Поэт.
Ему бы подняться на крышу
в безоблачный радостный день.
И крикнуть: – Простите, не слышу,
но вижу грядущего тень
летящего в небе покоя
прозрачностью светлых времён.
Безнравственность губит изгоя,
и слышится горечи стон.
И снова тягуче молчанье
плывёт одряхлевшею мглой.
Доносится грусти мычанье
плывущего по-над Землёй.


ПРИХОДИТ  РЕДКО

Моё вдохновение редко
приходит в прозрачности дней
и горькая память, как редька,
плетётся безвольно за ней,
за редкой удачей и снова
звенит тишина за окном,
и словно я в радость закован,
и словно я в Мире ином
иду по проселку удачи,
где светится солнца пятак.
Моё вдохновение плачет.
А вы, говорите, пустяк.


Рецензии